Звонок первый. Еще один праздник для каждого.
Лучи серебряного фонаря очерчивали ещё тугие стебли листьев, и отмечали остриями их шёлковую тень на белой раме. Но золотой свет окон был на страже последнего тепла, осенних солнечных деньков, хранимого в сердцах домов, ещё не чувствующих ласки урчащих по-кошачьи труб и батарей.
В пятничный вечер всяк немного празднует. Ведь это редкие часы недели, когда и в самом воздухе разлита праздность.
А как иначе-то?! Вот за спиной пяток рабочих дней, почти верхом на жестких рёбрах масляных обогревателей, коварных электробатарей. Или труда в таких местах, где и о такой роскоши как обогрев, только мечтаешь.
Но впереди выходные, когда же выходной один, то все спят до обеда, обедают до ужина, и в вечер воскресенья все думы только про утро понедельника. На врятли это отдых. Так, что спасибо, вечер пятницы, что даришь каждому возможность запастись…
--«Дринь-динь! Дринь-пинь!» судя по всему терпением. Иногда проще ответить и ответить поскорее.
--Алло?
--Алло, гараж? Извини, шучу, и тут же прозвучал традиционный, уже как само «алло», вопрос—Ты где? Какой ещё вечер народных танцев?! Ты должна… нет! Ты просто обязана сейчас же прейти сюда, к нам!... «Когда я уме-е-ер!»… Что? Кто спрашивает? Да ни кто, так песня играет! Бросай на фиг всё и дуй сюда. Что это у тебя за свист и шипенье? Чего дуешь? Ну так давай быстрее! У тебя уже там кто? Порты? Поры? Ах партнёры… Ух, ты!!! И много?! А для танцев… Тем более бросай—у нас тут во дворе «Когда я уме-е-ер…» …Какой ещё дождь?! Вот вчера это был дождь когда… «я уме-е-е-р..» Отойти от музыки? Нельзя: здесь везде музыка. Здесь все сами собой напиваются… всё сами собой напивают сами с собой танцуют… Зачем тебе эти польки и хороводы дурацкие? У нас тут тоже все танцуют… «Когда я уме-е-ер…» Что? Как под такое танцевать? Да как хочешь!!
Вот Деня руками и ногами крутит во все стороны. Вон, Витя в высоту прыгает. В ритм. Вроде бы. Да, который бывший баскетболист. А Ксеня головой и волосами дёргает. Заодно жёлтые листья стряхивает. Фадик и Алик хорошо танцуют. Медляк в паре. Ты плохого не подумай—они просто редко танцуют и прогуливаются с девушками. Чаще и ходят, и поют, и пьют, и пляшут они друг с другом. Что? Путные русские девушки с ними не ходят? Свои, похоже, тоже… «Когда я уме-е-ер…» Что? Почему песня такая длинная? Всем нравится. Повторно ставят. Вон, тут челу так нравится, что он уже пять минут стоит с вытянутой рукой вверх, на фонарь показывает пальцем и дёргает ногой. Как- будто накачивает шину старым насосом. Этот я знаю точно, сколько он здесь стоит—у него на руке часы. Пляшем вокруг него. Что ты! Вокруг деревьев нельзя!! Там газон! Чего? У вас всех возрастов? У нас тоже: два старичка вокруг урны танцуют. А третий притопывает—банки прихлопывает. Все при деле. В углу какая-то приставшего к ней мужика сумкой дубасит, кричит, что она не совершеннолетняя. Это вроде та, которую мы ещё со школы такой помним. Только в школу тогда ходили мы, а она вокруг неё. А один мужик неприкаянный стоймя кружится на месте, его друган так же стоймя лежит на лавочке. Кто как хочет, так и танцует. Давай, приходи: здесь уже опять у всех по сверкающей баночке. Ты ведь любишь красоту! Со всеми познакомишься «Когда я уме-е-ер…» Говоришь, всех знаешь, как отлупленных? Как облупленных? Ну, так тем, более! Что значит в расчёте на догонялово? «Когда я уме-е-ер…»
Так!!! Говори прямо: придёшь или нет?!! Что значит «нет»? Как это понимать? Здесь у нас тут всё интереснее и интереснее: А мужика на лавочке будят и будят. Не понятно он баночку будет или не будет? ОЙ! Он тоже не понятно будет или его не будет! Куда звонить? Так. Ты давай пожалуйста, вызывай сюда--знаешь куда. Знаешь кого и как. А я к тебе на вечер всенародных хороводных ! Уговорила. Ой, какой у нас двор большой- просторный!.. Когда никого нету. «Когда я уме-е-ер кончилось всё. Когда я уме-е-ер…»»
Шум ветра и шёпот листьев по влажным камням и звуки многих разных шагов, кроссовок, шаркающих башмаков и каблуков заполнил эфир. Где-то издалека, донеслась, торопящейся «скорой» серена. Звук надежды. Успеет.
Звонок второй «Здравствуйте, приехали!»
Последний луч играл кружевом тени сквозь кудри напоённой уж осени румянцем рябины, на белых словно, поседевших завитках валют старинного фасада. И в небе жестче выступили острия жестяных крыш. Дома готовились принять уставших после трудового дня, и спрятать их, укутав в шторы от леденящего дыханья наступающего вечера. Уже дыханья сочного, яркого и чуть тревожного, напоенного трепетом садов и парков, а так же зябнущих теперь в ночи цветов.
Звонок меня отвлёк от созерцанья огненной, холодной клумбы, и видимо по этому-то, я не очень вежливо ответила:-- «Алло!»
--Это ты?
--Скорее всего я, раз вы набрали этот номер.
--Привет!—ответил мне полу –знакомый голос. И не дождавшись моего ответного «привета», продолжил:-- У тебя мне говорили «тачка» есть.
--Вообще-то есть.
--Она вместительная?
--Знатоки считают, что даже очень.
--Ну, good. Тогда и подгони её завтра с утра. К нашему подъезду. Будь сама за рулём. Нам её обратно гнать будет некогда.
--Только это же…
-- Ничего не бойсь. Мы тебе заплатим. По-дружески.
«Значит, почитай ничего.»-- сообразила я, подспудно всё, пытаясь сделать тоже самое в другом, более важном направлении: откуда этот неприятный тип меня шляпочно знает? Если б «случайное знакомство», то верно б понимал, что ко мне с такой просьбой обращаться странно. Что б было проще я спросила:-- А вам что везти?
--Всё!
--И куда?
--Туда!
--Откуда?
--Отовсюду!—и голос зазвучал здесь очень гордо.
--В аэропорт!—как- будто отдавал распоряжение,--мы уезжаем из этой страны.
-- Из которой?
-- Из этой. На совсем и почти со всем.
--А…
--А потому, что мы не согласны здесь со всем и главное с действиями сама, знаешь каких людей и всех, наверное, остальных.
--Но всем не обязательно соглашаться всегда со всеми,--заметила я.
--Мы тут распродаём всё. Не хочешь взять симку и флешку?
--А вместительность флешки.
--Вообще жрёт много.
--Чужую сим-карту? Наверное, нет. Спасибо. А флешка…
--Я не об том, вот невежда! Это наши собака и кот.
Теперь я точно поняла с кем я имею честь общаться. Симка—ангорский кот, а Флеш—карманный терьер. Я познакомилась со всеми четверыми на выставке товаров для питомцев, когда нынешний собеседник по ошибке взял мой телефон. В смысле перепутал аппараты. Тогда, я помню, они много потратили на своих четвероногих друзей, и вот хвостатики должны вернуть должок.
-- Но все не обязаны со всем и со всеми сразу соглашаться, повторила я-- вот вы, на пример наверняка были согласны с тем, что у нас нет до сих пор прогрессивного налога и налога на роскошь. И когда после кризисов и ковидов помогали крупным корпорациям и осыпали их льготами, а не отраслям бизнес. Так, что все мы с чем-то согласны, а чем-то и нет. Иногда люди не высказывают сразу не своё «одобрям!» не своё «долой!» потому, что хотят разобраться. После принимают решение. Это и есть нормальный подход. Вот у практически всех наших «ближних соседей по континенту настоящее безумия, начались как раз после того, как все стали думать и говорить совершенно одинаково.
--Короче, не важно. Нам всё равно! У нас и так элитный этаж в элитном доме уже пустой, только мы припозднились. Это Юлька долго спала.
--Вам точно подойдёт моя тачка?
--Пойдёт. Пойдёт. Она у тебя, говорят, вроде ручной сборки!
--В общем-то да. Даже, наверное, индивидуальной. Специальное ручное управление. Рама цельно сваренная.
--А посадка?
--Регулируемая. И ещё авторский тюбинг.
--Ничего. Так, не плохо,-- прозвучал сдавленно- отсторонённый голос. И после паузы, достаточной, что бы разжать зубы, как бы между прочим, спросил:-- Ты какое-то время, кажется, чего-то там расклевала?
--Да, было дело. В последние месяцы ковида каждый работал как мог. Чем были богаты, тем и рады.И это был не худший вариант—всё время на воздухе. Общение с людьми. В основном на расстоянии.
-- Ну, дак, счастливо оставаться-- мы уезжаем от всего этого на совсем.
--Не знаю, почему но я всё-таки хотела бы вас спросить. Вы, положим, не согласны с…
--Сама знаешь с кем и с кеми!
-- Но это же не повод порывать связи со страной и с народом, которые создал великую культуру. Представители коего, дали миру систему химических элементов, вывели в точные формулы, то, что до этого определялось только по наитию—сопротивление материалов (за это спасибо Журавскому), вообще открыли завесу тайны над многими законами природы Ломоносов, Вавилов, Зинаида Ермольева и Мичурин). Помогли заговорить с нами умершему народу майя--Кнорозов был вообще необыкновенным человеком. Первыми сумевшими добиться равноправия полов, когда дамы на западе не могли не то, что голосовать, даже в голос иногда попросить помощи —было бесполезно. А у нас девушки сами находили бриллианты—геолог Попугаева и изучали свойства минералов, ставших в их руках не менее ценными чем, минералы драгоценные. Наши учёные когда-то первыми бросили удачный вызов самой Смерти—создали работающую систему реанимации. И в течении двух столетий приоткрывали и наконец в двадцатом веке открыли всей Земле путь в космос! Не говоря уже о нашей доле в деле победы над «коричневой чумой» и…
--Короче!
--Это всё равно, что, не поладив с управдомом покидать дом, построенный, когда и слова-то такого ещё не было.
--Ты ещё вспомни любовь к отечественным гробам и родственному пепелищу!
--К «отеческим гробам и родственному пепелищу» ты имеешь в виду?
--Я так и знал, что ты про это скажешь! Так вот, что—наши с Юлькой предки не для того работали и легли в гробы, что б мы тут остались без трендов, брендов и путешествий! И они все наши деньги давным-давно перевели куда нужно, что б мы без всего этого никогда не остались!!!
--А ну, так бы сразу и сказали!
--Чего ты вообще время теряешь—взвизгнул откуда-то из недр квартиры мяукающее- квакающий гламурный голос. Мой собеседник, как вы поняли небогат… умом, но его достойная вторая половина… существо выросшее в оранжерее из элитных школ, топовых клубов и дорогих авто, была ему достойным фоном.
--Ты же знаешь—они все это просто повторяют друг за другом, и никто из них в это по-настоящему не верит—продолжила она, Ей просто тачку не давать!
--Вы ошибаетесь! И в доказательство, я с удовольствием одолжу вам тачку! Вышлите адрес. Пусть это будет мой малый вклад в детокс моей страны!
Я не солгала: уже следующий расцвет ласково озарил у их порадной прекраснейшую тачку. Мои соседи, занятые благоустройством нашего двора со мной согласны. И ещё б! Все трубы корпуса из алюминия от детской раскладушки «Дрёма», колёсико одно, зато от велосипеда «Кроха». На ручках рукоятки от новейшей сломанной газонокосилки и там ещё парочка запчастей загадочного провенанса.
Их впечатление не стало для меня загадкой. Уже на следующий день я получила эсэмес: «Долетели отлично за тачку не волнуйся её отсылать обратно было некогда ха-ха-ха»
Точнее видимо не отослать обратно никогда.
Что доказало новое посланье: «Привет от твоей тачки у ней всё зашибись счастливо оставаться»
Я начала уже подзабывать об этом случае, а о судьбе тачке не вспомнила бы до весны, но уже в пору метелей мне пришло ещё одно «письмо»: «Здравствуй. Извини, что долго не писали. Спасибо за тачку. У тебя есть большёй опыт в расклейки всяких там афиш и объявлений. Пожалуйста напиши, как и что. Тачка действительно вместительная. Вернёмся—постараемся вернуть.»
Звонок третий.
А так же и четвёртый и пятый.
Я не успела и перешагнуть порог когда услышала как на всю квартиру рыдает телефон домашний. В любой квартире должен быть домашний телефон. В отличии от «трубы» он горд и независим от всяких там терминалов и зарядников. Только как дух и призрак прошлого привязан к месту. Что позволяет его быстро находить. Сейчас его бы отыскал и пьяный.
Но голос из его массивной трубки был не сразу. Лишь после пары всхрапов и моего «Алло!» там раздалось:-- Ну вот, ну на конец-то! Я тебе позвонила! От тебя ж не дождёшься!
-- Но я тебе звонила вчера вечером!
--Да? Вчера?
-- и мы разговаривали.
-- Ну значит это я поспала днём пару троечку раз. Но ты могла б звонить мне и по чаще. Лет –то мне уже сколько! Я ж умереть могу каждый день. Как Людмила из двадцать восьмой.
--Это та, которая сидела на лавочке в парике в парке и всем про всех сплетни рассказывала?
--Нет! Не понятливая какая! Молодая, а память хуже, чем у меня! Эта Людмила из пятнадцатой. А эта сидит на скамейке у детских качелек. И тоже всем рассказывает. Только про то, как в новый год с лавки упала.
--Уже, вероятно, не сидит, а лежит.
--Вот и рассказывает. «Пошла подышать свежим воздухом. Только вышла—гляжу: Константиновна идёт мешок несёт. Я ей «Здрасте», говорю, а она ухом не ведёт. Я ей «Здрасте, я тебе говорю!» А она…
--Знаю, знаю. Помню—она крикнула громче и села мимо лавочки.
--…и говорит «Я её «здрасте»
-- и как сяду прямо мимо лавочки!!! Эту историю я выучила наизусть!
--А ты не болтай, а послушай пожилого человека. Лет-то мне уже сколько!
--Так ведь в восьмой раз уже рассказываешь!
--А хоть бы и в десятый. Надо же иметь уважение! Я ж тебе даже не кто-то а бабушка. Так вот поспала это я и решила—надо поесть. А по дороге. В смысле по пути на кухню зайти в туалет. Пописать.
Новый трубный зов из зева мобильника показался мне в первую минуту спасением.
--Извини, у меня вторая линия—мобильник. Может быть важно. С работы.
--Да подождёт твоя работа! Прям министр какой! Ято может быть важнее…
--Алло!
--Привет! Вот я тебе позвонил.
--О, Го…
--Не ого, а «Ура!». Я сам тебе позвонил. А должна была ты—женщины звонят чаще.
--К-хым…а кто это подсчитывал? Те, которые набирают персонал на «холодный обзвон»? Или те, кого они чаще обзванивают?
--Не важно, важно, что я тебе сейчас сообщу все новости.
--Международные?
--Между прочим я тут один сам кран почени! Верёвочкой.
--Ну, молодец. У меня тут…
--Потом и тебе починю если время будет. И успокою соседей. Орут. Иитерички. Но только для этого хвалить меня нужно в три раза больше. Я тебе как-нибудь книжку дам хорошую. Где написано как вам бабам нужно с нами общаться.
--Очень хорошо. Только у меня сейчас вторая линия—бабушка звонит.
--Да подождёт твоя бабка! Тебе с кем интересней? Так вот…
Я поднесла к уху кудрявую трубку домашнего телефона.
-- И смотрю это так рулон весит весь не так! Как это такое вообще?
--Ужас!
--Вот и ужас. А могла б приехать да поправить! И звонить могла б почаще. Вот Верке из пятой квартиры, у которой три года назад ещё бульдог мимо дверей пробежал—а она так испугалась, так испугалась—так ей внуки и невестка аж каждый день звонят и не по разу.
--Это те, которые бизнесмены?
-- Да. Да не трещи ты, трещотка дай хоть слово сказать! Звонят и спрашивают как её дела, как здоровье, не звала ли врача, продолжает ли так же часто смотреть телевизор, не снились ли дрова.
-- У них кредитов как, тараканов. Это все знают, Пусть лучше много не рассказывает.
--А она рассказывает. Всем нам об этом. Так хвалится, я прямо не могу. А ещё…
Я поднесла к уху мобильник.
-- А в ванной у меня плиточка.
--Что, всего одна?
--Было больше. Но ремонт есть ремонт. Значит теперь после крана будет ремонт. Раз соседи всё равно орут что им воду три дня перекрыли. Не останавливаться же на достигнутом. Вот я дошёл до самого интересного, а ты должна меня поддерживать и всё такое…
--А ты ж мне никогда не позвонишь,—вмешалась «домашняя» трубка,-- а я тебе Звоню-звоню и благодарности никакой!
Положив обе трубки не далеко друг от друга на столик, осторожно взяла принесённый с работы документ. На втором абзаце наклонилась к трубкам: «Да? Удивительно!» На четвёртом «Вот ведь как бывает!», перевернув страницу: «Сума можно сойти!».
И когда документ был изучен и стало понятно, что ним дальше делать, я подняла обе трубки и провозгласила:-- Слава Богу, что удалось созвониться! Прям удивительно чего на свете не бывает. Было очень интересно поболтать. Только мне сейчас, к сожалению, надо кое-что сделать жо завтра. Так, что всего хорошего. Ещё раз спасибо.
Через минуты три или побольше, они тоже смогли закончить прощальную речь.
Но только я от вернулась как экранчик вновь озарился.
--«Алло!»
--Здравствуйте, меня зовут… (к счастью, не помню). Звоню вам от компании «Рост-вес- и всё такое». В связи с юбилеем нашей фирмы мы хотим предложить вам совершенно бесплатно…
Вещал усталый голос, из последних сил, пытающейся казаться искренним.
--О, спасибо большое! А у меня для вас тоже есть эксклюзивное предложение: если вы сейчас отключитесь, то выиграете минуты три-четыре, которые вы сможете потратить на поиски работы, где будет и общение получше и начальство почестнее. И не будите обрабатывать почти, что за дарма для этих мазуриков базу данных.
--Спасибо,-- прозвучало из трубы.
--Не стоит, отозвалась я. Не знаю успели ли меня услышать или нет, но и прислушалась.
И услышала, как по туманным, тёмным поворотам, среди углов домов и скатов крыш присвистывает ветер, извивая прозрачный, острый снег. И отзываясь вздоху чёрных арок, уносит вдаль шаги. И голоса, сплетаются, носятся по стрелам улиц, отразясь от окон, обрывком фраз, вливаются в поток шепчущих, подвывающих, зовущих, чуть приглушённых снегом городских дорог.