Мой сын часто спрашивает меня, что и как было в «мое время». Однажды перед сном я рассказывала ему историю о том, как на первом курсе университета я сдавала зарубежную литературу. Да простят меня реальные участники этой истории, если вдруг к ним попадет моя книга, время никого не щадит и многое в моей памяти стерлось и смешалось. Но будем считать сей труд мемуарами, а в мемуарах, как известно, искать истины не стоит. Только душу.
Пришли мы на первый курс веселыми и бодрыми очень уверенными в себе взрослыми. Мы так думали. За окном светило яркое сентябрьское солнце, деревья были еще полны зелени, и лишь некоторые поторопившиеся листочки уже пожелтели и то и дело порывом волжского ветра срывались и кружили за большими окнами амфитеатра. Весь первый курс будущих переводчиков, еще в полном составе, потому что первая неделя сентября и прогуливать как-то не с руки да и еще не очень хочется, расселась на длинных скамьях, шурша чистыми девственно тетрадями в предвкушении первой встречи с преподавателем по зарубежной литературе. Кто не в теме, первый семестр первого курса начинается с изучения античной литературы, а именно древней Греции. Высокие крепкие деревянные двери аудитории, установленные когда-то такими же крепкими советскими рабочими распахнулись и вошел Он. Он был тоже очень высокий, плечистый, с густой шевелюрой темнорусых коротких волос, красивый и во всех смыслах большой мужчина: большой ученый, большой автортет в университете, просто большой человек. Звали его Денис Юрьевич. На сто пятьдесят студентов англичан, немцев и французов приходилось всего три парня. И примерно сто сорок семь юных впечатлительных девушек. Поэтому появление произошло под акомпанимент единого прокатившегося волной по рядам амфитеатра и захлестнувшего его до галерки вздоха. Одевался Денис Юрьевич весьма своеобразно- широкие льняные брюки, греческая рубаха с коротким рукавом и сандалии на босу ногу. Как мы узнали позже, так же он ходил и зимой. Саратов хоть и южнее столицы почти на тысячу километров, но зимы у нас суровее не придумаешь. А приходил в университет он так же одетым, с той лишь разницей, что на рубаху накидывал куртку. Да, вы правильно думаете сейчас про сандалии на босу ногу по снегу.
Всю лекцию он вводил нас в курс дела, рассказывал что-то о древних греках, фаллосах, Дионисе, вине, сексе между древними греками и прочих интересностях. В общем, сплошь и рядом затрагивал темы, будоражищие умы семнадцатилетних девушек. Ходить на его лекции, честно говоря, было одно удовольствие. Мне еще с первой лекции запомнилось что-то про тухлую рыбу в чанах, которая становилась соленой жижей и использовалась греками в качестве соли. Почему мне это так запомнилось, я понятия не имею, даже гуглить не стала при написании рассказа, что да как там было на самом деле с рыбой и тухлым соусом у греков, просто пусть это останется здесь, так же, как в моей памяти. Большой амфитеатр, желтые лучи сентябрьского солнца на столах и стенах, выкрашенных бледно розовой краской, очаровательный преподаватель, который рассказывает что-то явно не имеющее отношения к литературе, как мне тогда казалось, мы семнадцатилетние и глупые на каблуках и с умным видом, и непонятная история про тухлую соленую рыбу. Вот именно так.
Провел он с нами, восхищенными ( ладно, не все прямо так по нему вздыхали, но таких среди нас было очень много), аккурат три лекции. И ближе к октябрю Денис Юрьевич сообщил нам, что больше лекций у нас в обозримом будущем не будет, потому что он уезжает на симпозиум в Грецию. А что хорошо студенту? Студенту хорошо ходить в библиотеку, много читать умных книг, понятным почерком записывать лекции в тетради и хорошо питаться и высыпаться. Но ни один студент в это не верит, и мы не верили. А верили мы, что чем меньше у нас пар, тем лучше. На том и порешили. Радости нашей не было предела. Это ж на целых полтора часа в неделю меньше занятий. Ну чудо, а не преподаватель, решили мы и забыли благополучно про зарубежную литературу. Тем более, что преподаватели по русской литературе, философии, латинскому языку, языкознании и особенно по профельному иностранному почему-то никак не хотели ехать в теплую Грецию на симпозиум пить вино и вести беседы о фаллосах Диониса. Поэтому было чем заняться.
Декабрь подкрался незаметно. Темнело сразу после обеда, улицы засыпало белым, становилось уже совсем тяжело вставать к первой паре, и я вечно опаздывала на нее, проносясь на высоченных каблуках мимо студентов медиков, которые в своих белых халатах, вышедшие покурить во двор университета, сливались со снегом в оранжевом свете саратовских фонарей в восемь утра. Казалось, что все идет по плану, скоро новый год. Немного омрачала дело зачетная неделя. Ну как немного. Много. Хотелось повеситься и утопиться одновременно. И как-то в очередной перерыв между французской грамматикой и Кантом мы с одногруппницами стояли в очереди за пирожками с картошкой в столовой. Сокрушались себе спокойно о тяжести нашей студенческой доли, никого не трогали, как к нам подошла одна из наших отличниц и зачем-то поинтерсовалась, как именно мы готовимся к экзамену по зарубежке. К чему? А по зарубежке будет экзамен? Зарубежка! Вот это было то, что называется обычно ледяным душем. Было уже не до пирожков с картошкой. Аппетит отбило напрочь. Надо было что-то делать. На общем заседании группы было принято решение направить посольство прямиком на кафедру литературы в поисках истины. Что мы и сделали. Что интересно, в нас бушевало негодование и возмущение. Мы искренне верили, что мы имеем право знать, где вообще носит нашего дорогого препода, где наши билеты, по которым мы еще три минуты назад совсем и не планировали гототвиться к экзамену. Да ладно, черт уж с ними с лекциями. Хотя бы билеты дайте! Сразу после последней пары мы в составе пяти человек, как сейчас помню, уверенным шагом по гололеду двинулись в соседний корпус на кафедру, чтобы вручить заведующей ноту протеста. Ох, есть у меня подозрения, что она долго потом смеялась. Но то потом. А пока мы пришли, постучали в дверь кафедры, ввалились как солнца масса и разложили заведующей кафедрой литературы всю непростую ситуацию по полочкам. На деле сложная ситуация оказалась проще некуда. Заведующая, милая женщина лет сорока, спокойным и бесяче мягким голосом с нескрывающейся улыбкой, откинувшись на своем стуле и медленно глоток за глотком отпивая чай, задала нам один вопрос: "Кто у вас ведет зарубежку?" «Денис Юрьевич»,- хором ответили мы, и завкафедрой рассмеялась. « Ну тогда идите и не переживайте!» Вот эта ее фраза не переживайте сразу как-то согрела душу, по крайней мере мне. В голове промелькнула мысль, что такой клевый мужик должен оставаться клевым до конца, а значит точно всем все поставит так за красивые глаза как только вернется с симпозиума. Но дело было дрянь. Милая женщина пояснила нам, что Денис Юрьевич никогда не дает своим студентам билеты. Никогда. На наш вопрос как же готовиться, она бросила взгляд на настенный календарь у вечернего окна, за которым медленно опускались снежинки в чайного цвета воздухе и кажется заглядывая в окно кафедры, должны были махать нам своими маленькими ручками, и хитро прищурив глаз, спросила: «Вы что еще не готовы?». Мы растерянно пооткрывали рты. А мы должны быть готовы, да? Вся эта немая сцена стала подтверждением нашей абсолютной невзрослости. Выяснилось, что на первой лекции тем теплым сентябрьским днем Денис Юрьевич выдал нам два листа А4 скрепленные степлером. На них список литературы. Древнегреческой. И нужно было обратить свое внимание именно на него, а не на рассказы 18+. Но кто же знал! А как выяснилось, среди девяти моих одногруппников и такие нашлись. Парочка. И у них были тайные сообщники и среди англичан, и у немцев затесались. Тайные, потому что хоть бы одна тварь рассказал бы нам дебилам, что в университете за нами бегать никто не будет. Правда другие преподаватели следили, напоминали, короче знали, что мы после школы, и надо направлять нас на путь истинный. А вот Денис Юрьевич улетел в Грецию. А список литературы где-то валялся. Я его нашла в учебнике, который я ни разу за семестр не отрыла. А условие у преподавателя было одно единственное- прочитать весь список. Смешно (на самом деле нет).
Начинать читать древнегреческую литературу под новый год не то что бы очень плохая идея. Нет. Это кошмар! Но мы были молоды и неунывающи. Поэтому решили, что прочтем все в кратком содержании. Не, ну и чо! Студенты филфака же!
Экзамен по зарубежке поставили, как сейчас помню, на вторник, 17 января. На 9 утра. То утро на моей памяти было самым холодным за всю мою жизнь в Саратове. Помните такие вязаные штаны колючие, которые на нас надевали мамы на колготки под юбку зимой? А в школе мы их снимали и типа такие красивые в юбочках щеголяли по коридорам, как будто нет на улице зимнего апокалипсиса. Вот если бы мне кто-то сказал, что на первом курсе университета я выйду из дома в таких штанах, я б этого человека ударила. Больно. Но я вышла. И пошла в таких штанах на экзамен по зарубежке. На улице было -38.
Запускали в аудиторию по пять человек. Все были взвалнованные, но уже ощущали себя бывалыми: экзамены по философии и русской литературе были за плечами и грели душу. Грели они ровно до выхода первого из однокурскников из аудитории. Вспотевшие ладони, капли холодного пота на лбу, дрожащие руки и очень большие глаза- нездорОво. «Ребята! Это- конец! Билетов действительно нет. С собой только ручку и листочек. Сажает всех через парту. Сдать- не вариант». Я почувствовала, как стали подкашиваться ноги. Мозг стал в панике высчитывать вероятность, с которой мне мог попасться вопрос по Гомеру. Почему по Гомеру? Потому что Илиада и Одиссея вместе в русском переводе почти девятьсот страниц. Потому что именно их я прочла между новогодними пьянками и новогодними гулянками в кратком изложении. Да, есть люди, которые идут на филфак и читают литературу в кратком излоджении. Не спрашивайте. Остальной список литературы я более менее смогла прочесть. Хотя бы по одному произведению на автора. Но с Гомером была засада. Но примерно десятый вышедший из царства Аида, сообщил нам данные, которые сломали мою только что подсчитанную вероятность- Денис Юрьевич дает вопросы из головы, по два вопроса на человека, и каждому, КАЖДОМУ достанется вопрос по Гомеру. Это был конец.
Это я сейчас с теплотой вспоминаю Дениса Юрьевича, бережно храню его монографии на полке, а попутешествовали они со мной и во Францию и в Москву, и обратно в Саратов, теперь живут у меня дома в Петербурге. Это сейчас я знаю, что студент должен учиться, а преподаватель должен быть строг и требователен. Но когда я вошла в аудиторию, мне хотелось провалиться под землю, лишь бы не смотреть в галаза преподавателю. Сейчас на меня так смотрит моя собака, когда сгрызла что-то не то. Денис Юрьевич мне представлялся злодеем сродни Воландеморту. Стол его был идеально чист и омерзительно ярко отражал свет лампы в аудитории. За партами сидели пять моих однокурсников и уткнувшись носами в листочки пытались изобразить бурное написание ответов на вопросы. Пытались, потому что с ними со всеми я встретилась на пересдаче. И преподаватель дал мне два вопроса: Система образов в произведении Гомера Илиада. И образ Диониса в «Лягушках» Аристофана. И если со вторым вопросом все было более менее понятно, то вот кроме Гектора я больше никого описать то не могла, какая уж там система. Отсидев разрешенные десять минут, расписав как будто я самый настоящий Аристофановед ответ на второй вопрос, я отправилась отвечать. Долго меня слушал Денис Юрьевич, кивал даже иногда, но в какой-то момент слова у меня кончились, и он перешел к первому вопросу. Я молчала. Он вздохнул, захлопнул мою зачетку и отправил на пересдачу.
Пересдача была назначена на субботу. То есть через три дня после экзамена. Три дня! Первый день- день экзамена я ревела белугой. Когда проревелась, купила в соседнем книжном Гомера и села читать. К трем ночи я разделалась с Илиадой. На утро я принялась за Одиссею. Спать я легла в два ночи. Весь третий день ушел на повторение, судорожное перечитывание остальных текстов и учебника. На пересдачу я пришла как на бой, готовая во что бы то ни стало победить и доказать всему миру, что я могу! И знаете, как проходила пересдача? Он запустил нас в аудиторию, рассчитанную на тридцать человек, всем составом, а было нас человек сто. Мы сидели по пять за партой. Встал перед нами как скала и объявил, что будет задавать вопрос, кто знает ответ, должен поднять руку. Три правильных ответа- тройка. Кто согласен, дает зачетки и довольный уходит. Кто хочет четыре, остается отвечать дальше. Ну а ни одного правильного ответа- сами понимаете. И знаете что? Он не задал ни одного вопроса по Гомеру. Ни одного! Я ошпаренная радостью вылетела из аудитории с тройкой часа через два после начала экзикуции.
В новом семестре я записалась на его семинары, которые были совсем не обязательны, и скупила все его монографии в маленьком магазинчике в арке на проспекте Кирова напротив Макдоналдса.
История классная во всех отношениях. Я могу теперь приводить ее в пример сыну, когда он жалуется, что что-то не может. Человек может все. Зависит только от силы петуха, который клюнул в задницу. Я же смогла прочитать за два дня Илиаду и Одессею. И не по диагонали, на секундочку!