Глава 268
Я мгновенно всё понял. Я ещё не понимал, каким образом Людовик вернулся на место, и куда исчез Филипп, но это уже было не важно. Разумеется, так разговаривать с Фуке мог только настоящий Король. Хотя я и рекомендовал Филиппу не сразу проявлять свою благосклонность к Фуке, но не мог же он, в самом деле, так переусердствовать в стремлении быть похожим на Людовика, чтобы объявил меня и Портоса государственными преступниками и велел арестовать! Да ещё сообщить об этом Фуке! Ведь Фуке, я полагал, всё же ещё не был настолько оскорблён моими действиями, чтобы выдать нас Королю с головой. И я не ошибся в нём, слава Богу, хотя бы в этом!
— Я не могу допустить, чтобы вас арестовали в моём поместье, — сказал он.
— Конечно, ведь в этом случае вас сочтут соучастником, — сказал я с нескрываемой иронией.
— Не в этом дело, — отмахнулся Фуке. — Вашим соучастником Король меня уже счёл, но у него нет доказательств, и только поэтому я ещё не свободе. Я просто не хочу, чтобы вы были арестованы, ведь вы – мои друзья! Мы поступим вот как. Езжайте как можно скорей в Бель-Иль. Там вас не достанут гвардейцы Короля. Если же вы почувствуете, что и там вам не удастся укрыться от преследований, что ж, я надеюсь, вы сможете укрыться за пределами Франции. Берите любой из моих военных кораблей и плывите, куда считаете нужным! Вас там и без того знают, как моего друга и помощника, но я напишу письмо с надлежащими полномочиями для вас.
— Никакого письма не нужно, это слишком опасно для вас, если это письмо попадёт в руки королевских следователей или самого Короля, — ответил я. — Даже если его просто увидит кто-то, на чью преданность нам не следует полагаться, это уже будет для вас смертный приговор. Впрочем, вы и без того на волоске от гибели, и дело тут вовсе не в наших ночных действиях. Поедемте же вместе с нами, и вы спасётесь, как и мы!
— Вот что, дорогой д’Эрбле, — возразил Фуке. — Я не буду требовать у вас отчёта о ваших ночных похождениях в спальне Короля. Для этого у нас просто нет времени, я понимаю, что в двух словах вы не расскажите мне своей задумки. Да это и не надо, я догадываюсь, что вы собирались принудить Его Величество простить мою перед ним вину, которая мне до сих пор неведома, и видеть во мне только друга. Порыв благородный, но напрасный. К тому же, как бы вы могли быть уверены в том, что данное под давлением обещание будет исполнено? Это пустая затея, но я не вправе судить вас. Просто спасайте свои жизни.
— Ваша жизнь отнюдь не в меньшей опасности, чем наша, поверьте мне, так что вновь предлагаю вам немедленно отправиться с нами, — сказал я.
— Чепуха! — возразил Фуке. — Невиновному не в чем оправдываться, но моё бегство окончательно убедило бы Короля в том, что я – ваш союзник и, следовательно, заговорщик, государственный преступник! Я остаюсь, даже если мне придётся за это заплатить головой! Лучше умереть невинным, чем спастись виновным. Если я совершу побег, я буду виновен хотя бы уже в этом. Король велел мне оставаться в Во-ле-Виконт и разобраться с устройством его спальни. Он подозревает тайные ходы в неё.
— Что ж, разбирайтесь, — сказал я, ощущая, сколь мало я уважаю такую самоотверженность, ничем ни отличающуюся от обычного упрямства, замешанного на глупости. — Вы напоминаете мне кролика, который сам приближается к пасти удава в надежде на его ласку на том простом основании, что он где-то слышал, что удавы очень любят кроликов.
— Не шутите так, д’Эрбле! — возразил Фуке. — Если вы потратите ещё полчаса на свои шутки, вам будет не до шуток! И откажитесь от кареты. Забирайте в моей конюшне Рапиде и Фодре. Это – мои самые быстрые кони. Они уже осёдланы, как и Робустэ и Балле. Я дарю вам их, или любых других коней, которых вы предпочтёте.
— Вы отдаёте нам своих лучших коней! — воскликнул я. — Иного я и не ожидал, благодарю! Но Фодре я оставлю вам на тот случай, если вы опомнитесь. Для Портоса же больше подойдёт Робустэ, он более выносливый.
Фуке кивнул и направился во дворец, очевидно, с намерением исследовать злосчастную спальню Короля. Не теряя времени на дальнейшие слова, я махнул Портосу, чтобы он следовал за мной, и направился в конюшню.
— Ваша догадка подтвердилась? — спросил Портос.
— В точности! — ответил я. — Мы едем прямо сейчас. Кони в конюшне Фуке уже осёдланы.
Мы нашли Рапиде и Робусте под сёдлами, в седельных сумках находились по паре заряженных пистолетов, на луках сёдел были зацеплены ножны со шпагами, тут же лежали две пары отличных ботфортов со шпорами, одни по моей мерке, другие – по мерке Портоса. Мы стремительно переобулись, вскочили на коней и помчались прочь.
— Помните, Портос, ваше герцогство зависит от быстроты нашего перемещения! — воскликнул я. — Но если мы, к несчастью, опоздаем, вы рискуете лишиться баронства, а я – епископства!
— С какой стати мы бы опоздали? — воскликнул Портос. — Этот добрый конь домчит меня хоть в Рай, хоть в Ад! Мы с ним – большие друзья!
— Тем лучше! — воскликнул я и пришпорил своего Рапиде.
Прибыв в Бель-Иль, мы направились к коменданту генералу Ла Вивьеру в его кабинет, оставив Портоса дожидаться меня в приёмной.
— Добрый вечер, граф, я принимаю командование крепостью, — сказал я ему.
— Предъявите документы, дающие вам такое право, — ответил Ла Вивьер.
— Я действую по распоряжению господина Фуке, — сказал я. — Я – епископ ваннский, большой друг господина Фуке, разве вы меня не узнали?
— Я вас узнал, монсеньор, но крепость перешла в собственность Его Величества, и господин Фуке больше не распоряжается крепостью и островом, — возразил комендант.
— Вы видели дарственную? — осведомился я.
Ла Вивьер смутился.
— Я знаю лишь то, что известно каждому, — ответил он. — Все так говорят.
— Мало ли что говорят эти самые «все»? — возразил я. — У вас имеются более веские аргументы для неповиновения мне?
— Я направлен сюда комендантом этой крепости приказом Короля и подчиняюсь только его приказам, — ответил комендант.
— И где этот приказ? — спросил я.
Комендант подошёл к шкафчику, отпер дверцу, запертую на ключ и извлёк оттуда приказ. Я взглянул на него и внутренне возликовал.
— Разве вы не знаете, что на каждом приказе Короля должна обязательно стоять государственная печать, которая хранится у канцлера Сегье? — спросил я.
Комендант удивлённо взглянул на приказ, который я ему возвратил.
— В самом деле, как же они забыли про печать? — спросил Ла Вивьер сам себя в растерянности. — Может быть, всё-таки, приказ действителен и без печати? Ведь имеется же на нём подпись Короля!
— Вы полагаете, что Его Величество пошутил, когда издал указ, что на каждом его приказе обязательно должна стоять государственная печать? — спросил я со смехом. — Взгляните-ка вот на это.
С этими словами я предъявил коменданту приказ об аресте секретного заключённого и помещении его в крепость Пиньероль.
— Видите ли, друг мой, этот приказ оформлен абсолютно правильно, на нём имеется государственную печать, которую поставил на приказ лично господин канцлер Сегье! — сказал я. — Он даже для верности подписался внизу под печатью. И ещё прошу обратить внимание на одну немаловажную деталь. В этом приказе не проставлено имя. Если хотите, я могу вписать сюда ваше имя, граф Ла Вивьер. Не желаете ли такого развития событий?
— Если у вас имеется приказ о моём аресте, я готов подчиниться, — ответил обескураженный комендант.
— Я лишь хотел продемонстрировать вам, что могу вас арестовать и заключить в крепость, но в настоящее время в мои планы это не входит, — ответил я. — Надеюсь, я убедил вас подчиниться мне?
— Убедили, — ответил комендант.
— Не расстраивайтесь, — добавил я, заметив в комнате коменданта портрет Игнатия Лойолы, которого при прежнем коменданте в этом хорошо знакомом мне кабинете не было. — Уверяю вас, у меня есть ещё более надёжный способ убедить вас полностью подчиниться мне, но я не хотел бы его применять, если это не понадобится.
Я показал глазами на портрет Игнатия Лойолы, а затем поднял руку, чтобы слегка поправить волосы на виске, сделав это так, чтобы комендант смог заметить перстень на моей руке.
Глаза коменданта на мгновение сверкнули, после чего он склонился передо мной.
— Вы здесь, на Бель-Иле полный хозяин, монсеньор, — сказал он более спокойно, и я услышал в его голосе нотки полного и искреннего подчинения, хотя и без подобострастия.
— Я не сомневался в этом, — ответил я. — Объявляю крепость на осадном положении, войска должны быть готовы дать залп по любому кораблю, не приписанному к крепости, если он попытается причалить. Объявляется карантин. Никто не выпускается с острова без моего разрешения, и никто не впускается на него.
Комендант с достоинством поклонился и вышел для того, чтобы исполнить моё повеление.
— Портос! Заходите! — воскликнул я. — Господин генерал Ла Вивьер приглашает нас в свой кабинет для небольшой передышки и ужина, прежде чем мы пойдём в свои комнаты.
«Спасены! — подумал я и без сил упал в кресло. — Наконец-то можно хотя бы несколько часов отдохнуть. Но расслабляться нельзя! Если Король направит для моего ареста д’Артаньяна, ситуация будет более чем сложная!»
(Продолжение следует)