Скворцов уже не шёл, а еле плёлся по дороге. Он с большим трудом переставлял стёртые до мозолей ноги. Стас больше походил на первопроходца или покорителя вершин, чем на крепкого мужика, решившего скуки ради прошвырнуться за ягодами. Только за ними и всё. Это не в работу какую, а так, забавы ради.
Главное — больше не оборачиваться и не глазеть по сторонам. Шагай себе и шагай, не отвлекаясь на мелочи. Старайся смотреть только вперёд и себе под ноги, а то вдруг из кустов ещё какая нечисть вылезет, а это уже явный перебор. Твои нервишки на этот раз могут расшататься порядком.
Да чего о нём говорить. Ему увиденного вполне хватало, чтобы в паническом страхе обливаться холодным потом. Тут и на помощь некого позвать, если что. Пусто, ни единой души вокруг. Бабочки и те не летают. Что бабочки? Элементарных надоедливых мух и тех нет. Быть такого не может, чтобы в разгар лета и без насекомых. Что с ними стало? Кому расскажи, слушать не станут. Для всех он лох и подкаблучник, а наболтать всякое может, только слушай.
Впереди слева показался просвет. Лес как бы расступался, оголяя довольно большую пустоту. Это и было то место, где они с женой когда-то собирали ягоды. Сбор был настолько удачным, что Стасу пришлось снять рубашку и набирать в неё. Еле домой донесли. Не без потерь, конечно, но это всё по мелочам, а основная масса осталась нетронутой. Потом сахарили и ели вживую: с кефиром, сливками или сметаной. О варенье и говорить не приходится — пальчики оближешь. Ели всё лето, до прыщей, и соседям хватило.
Вот почему жене так важно было сохранить начатые ими традиции. Сама она достаточно погрузнела, постоянно жалуясь на ноги и на давление, отчего стала избегать дальние прогулки. В магазин сходить, присмотреть что-нибудь – хоть какой-то толк от неё. У плиты полдня на ногах протоптаться – это куда ни шло, а вот километры наматывать по лесным тропинкам - не её дело. Да и статус уже не тот, чтобы в такую жару впустую расхаживать. Муж, зачем? Скажите, пожалуйста, если его применить больше не на что. Пускай хоть здесь себя покажет.
Но это было тогда, а сейчас от пеньков спонтанной вырубки поднялся добротный подлесок. Да и не поляна эта была вовсе, а свежая вырубка. Кому это вздумалось вот так лес рубить, никто не знал. Но Стаса это меньше всего трогало. Надо своим делом, наконец, заняться. А ну, ягодка, появись?! Будет ли она расти среди такой травы, да под сенью молодых деревьев. Посмотрим.
Смотреть пришлось долго. По краям было пусто. Лезть в гущу подлеска как-то не хотелось. Ни с чем возвращаться домой тем более нельзя. Но он всё-таки решился прочесать всё пространство. Он обязательно найдёт ягоды. По-другому ну просто никак.
И он нашёл, но не больше своей пластмассовой баночки из-под гранулированного чая. А он-то мечтал повторить успех первого похода, думая, что заполнит ими и кепку, а понадобится — рубашку снимет. Всё это ради одного — угодить своей второй половине, чтобы та хотя бы на полдня, но посчитала его настоящим героем. Не вышло. Да и собранная баночка явилась пирровой победой. Слишком много сил и времени было потрачено на её сбор. Более трёх часов.
Это по его подсчётам. Вот только солнце исчезло, спрятавшись за макушки деревьев. Из этого следовало, что наступил вечер и незаметно для него откуда-то слева стала наползать сизо-лиловая туча, чему он не придал поначалу особого значения.
Так получилось, что сбор ягод для Скворцова явился собой прохождением различной сложности препятствий. Ягоды росли не вот — целыми поселениями, а вразброд, и за каждой из них приходилось ползать чуть ли не на коленях, и это среди густого подлеска, представляющего в основном стройный осинник. Он был такой густой — словно с неба посеянный. Трава была вполне приличной, но порой встречались целые заросли репейника, обойти которые не представлялось возможности, и тогда Скворцов шёл напролом.
И наконец, когда он вылез на свет вечерней зари, его было не узнать. Кепка потеряна. Весь изодранный. Отчего его лицо больше напоминало физиономию воинствующего индейца, чем научного сотрудника какого-то там НИИ. Оно было подрано. Местами сочилась кровь. Руки по локоть представляли ту же картину. В рубашке зияли дыры, но сам он сиял. Работа закончена. В руках он держал баночку, доверху наполненную земляникой. Теперь будет что принести домой. Тем более что давно пора возвращаться. Так думал он, совсем не подозревая, что путь домой займёт куда больше времени, чем время, потраченное на всё, начиная с его выхода из дома.
Первые капли дождя внезапно протаранили землю. При этом ни звука в полной тишине. Одна капля угодила Скворцову в голову, потом вторая, третья. Необходимо было принимать решения и как можно быстрей. Оставаться здесь на растерзание небесной стихии не входило в планы нашего путешественника, но и что, собственно, с этим делать, он не имел ни малейшего понятия.
Сильный удар грома напомнил о серьёзности небесной затеи. То, что дождь не отступит, Скворцову было и так понятно. Но так уж устроен человек, что мы всегда мысленно отодвигаем от себя грядущие неприятности, пускай и в иллюзорной надежде на лучший исход. Это куда лучше, чем заведомо смиренно подставлять голову неизбежному.
Он не то шёл, не то бежал по дороге. Было трудно определить стиль его передвижения. Левая нога работала намного лучше правой. На пятке и пальцах правой ступни образовались водяные мозоли. Отчего больную ногу он тянул за собой. Затем рывок левой, и снова подтяжка.
Движение имело место, и это бесспорно. Черепаха тоже не стоит на месте. Я уже не говорю о слизне, переползающем дорогу. Они тоже движутся, и каждому своё. Вот только нормальный мужчина просто обязан ходить намного быстрей. Наконец стало ясно, что с такой скоростью сквозь чернеющий лес, по изрытой вдоль и поперёк дороге он в лучшем случае только к утру доберётся до дома, при этом вымокший до нитки. Так что же делать?
Дождя не было, но небо изрядно потемнело. Казалось, что его на время задрапировали сине-фиолетовым занавесом, который местами волновался, скручиваясь в спираль, а местами вытягивался, как шагреневая кожа, напоминая мелкие барханы. Значительно посвежело.
Скворцов в нерешительности стоял напротив одного из домов заброшенного посёлка. Он хорошо понимал, что укрыться от непогоды под крышей, какой бы дырявой она ни была, намного лучше, чем отдаться на растерзание тропического ливня, который с минуты на минуту готов был обрушиться на его голову. Патологическая нерешительность его характера мешала ему принять хоть какое-нибудь решение. Будет ли оно правильным или станет его роковой ошибкой — теперь не время решать. Надо что-то делать.
Стас стоял и думал, прижимая к груди заветную баночку с ягодами. Напротив стоял дом. Он ни о чём не думал. Он был деревянным. Высокая крыша, покрытая местами ободранным рубероидом, давала возможность устроить наверху второй этаж. Окна светились стёклами. Вместо террасы — вместительное крыльцо. Краска на стенах облезла, обнажая посеревшие от ветра и дождя доски, которыми был обшит фасад. Рядом успело вырасти высокое дерево. Много различного кустарника окружало дом. Там была и сирень, как белая, так и фиолетовая. Её было так много, что от запаха, разносившегося в предгрозовом воздухе, кружилась голова.
Лёгкий ветерок чуть тронул верхушки деревьев. Затем рванул сильнее, наваливаясь на них всей своей мощью. И вдруг всё закружилось в едином порыве. Ветер поднял пыль, вытянув её в трубочку, стал кружить ею, захватывая буквально всё, что попадалось на его пути, неистово бросаясь на деревья и кусты, теребя, прижимал их к земле. Создавалось впечатление, что ещё немного, и они повалятся наземь от необузданной мощи разыгравшейся стихии. Вот и первые капли дождя.
Пролог уже имел место. Теперь настало время основной части. Медлить было нельзя. Через секунду Скворцов уже вбегал по ступеням заброшенного дома.
Дёрнув дверь, он почувствовал, как та приоткрылась наполовину, но дальше никак. Хотя, чтобы проскочить человеку, этой щели было вполне достаточно. Чем Стас не преминул воспользоваться. Войдя в комнату, он услышал, как первые капли дождя, ещё только проверяя, поэтому очень робко, прощупывая ситуацию, то тут, то там ударили по крыше. Затем минутное затишье и обвал. Да, именно — обвал воды с неба на землю. Не было слышно стука отдельных капель. Слышался лишь общий гул. Что-то подобное, наверное, происходит у Ниагарского водопада. Поговаривают, что там не слышно даже человеческой речи. Если кричать на ухо — результат останется прежним.
Первые ощущения? Чувство радости! Пускай льёт. Это там, на улице, где ещё минуту назад он, совершенно беспомощный, задыхался от пыли. Вот сейчас он здесь, где сухо, тепло и вполне приемлемо для спокойного времяпрепровождения. Ещё несколько часов назад, проходя мимо посёлка, он с опаской поглядывал на пустые глазницы окон заброшенных домов, с ужасом думая: не приведи Господь такому случиться, чтобы войти хоть в какой-нибудь из них... И вот: на тебе. Он в комнате пустующего дома. Льёт дождь, и совершенно не страшно. Один страх выбивает другой, и это неоспоримый факт.
Оказаться в такое смятение в лесу без зонта и фонарика куда хуже, чем просто отбросить все предрассудки и спокойно наблюдать, как молнии режут небосклон, а удары грома такой силы, что, кажется, они способны развалить этот карточный домик. Но он стоит всем бурям назло.
В комнате имелось два окна: одно выходило на улицу, другое — в сад. Он больше напоминал непролазный кустарник. От сада остались два плодоносных дерева, остальные, видимо, помёрзли в морозные зимы, и сейчас они торчали сизыми обрубками, выглядывая из благоухающей зелени кустарников.
Скворцов пощёлкал выключателем. Тщетно. Откуда здесь электричеству взяться? «Доброхоты» все провода обрезали на сдачу металла, но этого Стас не знал. Да и зачем свет? Главное, что сухо, а вспышки молнии с лихвой заменят любое электричество.
У правой стены примостился диван. На нём лежали два матраса. Скорее всего, просто сваленные здесь. У окна тумбочка. Тут же несколько стульев и табурет. Стола не было. Да и зачем он?
Скворцов был очень брезгливым человеком. Он пользовался тем, что принадлежало ему, а это были проверенные вещи и предметы. И это было всегда, но только не в этот раз. Стоило ему присесть на диван, как он тут же почувствовал сильную усталость. Казалось, прикрой глаза и тут же заснёшь. Целый день на ногах. О приключениях, свалившихся на его голову, и говорить нет смысла. Какое это наслаждение: вот так принять горизонтальное положение и отдаться неге. К чёрту эти россказни и байки о посёлке! Плевать на молнии и гром. Он даже не почувствовал, как протекающая крыша дала о себе знать маленьким ручейком в районе этажерки. Это его мало волновало. Он уже ничего не чувствовал и не слышал... Стас спал как убитый...
(продолжение следует)
Март. 2024г.)