Глава 267
Когда мы с Портосом выехали по направлению к крепости Пиньероль, куда должны были бы поместить Жана Эрса под видом чрезвычайно важного и секретного пленника, только для того, чтобы Филипп думал, что его брат, Людовик, находится именно в Пиньероле, а не в Бастилии, я подумал, что главное уже сделано. На случай, если Филипп взбунтуется, он не сможет воспрепятствовать мне иметь противовес ему в лице Людовика, так как не подозревает, что я упрятал его обратно в Бастилию. Пока он разберётся в ситуации, я смогу действовать решительно и быстро. С этой стороны я подстраховался, и этого было достаточно для начала. Мне было жаль терять драгоценное время на бессмысленную поездку в Пиньероль только для того, чтобы упрятать туда бедолагу Жана Эрса, до которого мне уже и дела никакого не было. Он намеревался устроить покушение на Людовика, меня это не волновало. Он уже отказался от этой мысли, мне было этого достаточно, поскольку вместо Людовика я посадил на трон Филиппа. Так для чего же мне тратить время на этого излишне горячего юнца, который уже посидел в Бастилии и одумался?
«Даже герцог Ларошфуко посидел в Бастилии по указу Ришельё всего лишь неделю, после чего кардинал его выпустил на свободу! — подумал я. — Так неужели же какой-то там никому не известный Жан Эрс должен томиться в тюрьме, пока не сгниёт заживо, только по той смехотворной причине, что он злоумышлял на Короля, с которым я разделался единым махом? Он заслужил, быть может, оплеухи напоследок, или же пинка под зад, и этого будет с него более чем достаточно! Однако же и торчать ему во Франции незачем! Отправлю-ка я его в Испанию!»
— Послушайте, юноша! — сказал я ему. — Я подумал, что глупо помещать вас в ещё одну тюрьму, когда вы уже имели достаточно времени, чтобы подумать и раскаяться.
— Я не отказался бы от свободы, но я боюсь, что меня изловят и казнят, — ответил молодой человек с волнением.
Я подумал, что я, должно быть, переусердствовал, запугивая его смертной казнью, которая ему якобы грозила. Во-первых, времена сурового Ришельё уже миновали, во-вторых, ведь он всего лишь замышлял это преступление, да и то, вероятно, не всерьёз! Стоило ли тратить на него время, столь драгоценное сейчас, когда на троне мой ставленник, так нуждающийся в моих советах?
— Послушай, приятель, я придумал, как решить твоё дело, — сказал я ему. — Убирайся-ка ты из Франции куда подальше. Лучше в ту страну, которая не выдаст тебя Королю Франции, если тебя вдруг там разыщут и опознают. Например, в Испанию.
— А как я туда доберусь? — спросил он.
— Это уж твоё дело, но имей в виду, если тебя поймают и ты расскажешь, каким образом ты оказался на свободе, лучше тебе не говорить правду, поскольку она настолько невероятна, что тебе никто не поверит, а твоё наказание только усугубится, — сказал я ему. — Вот тебе сто пистолей на дорогу, и ты должен пообещать, что ты кратчайшим путём направишься к границам нашей благословенной Франции, и больше ты в ней под страхом смерти не появишься.
— Сто пистолей маловато будет, — солгал плутишка.
— Хорошо, пусть будет сто пятьдесят, — сказал я. — Хотя я тебе ничего не должен, и это как раз ты мне обязан своим спасением. Но у меня нынче хорошее настроение.
— Благодарю вас, монсеньор! — воскликнул плут и, выпрыгнув из кареты, скрылся в ближайших кустах.
— Вот как просто мы избавились от него! — сказал я Портосу и захлопнул дверцу кареты.
— Вы откупились от ненужного свидетеля, — догадался Портос.
— Что-то около того, — согласился я. — Честно говоря, я предполагал, что он начнёт торговаться, и даже приготовился отдать ему триста пистолей, но, честно говоря, он не заслуживает и двадцати. Итак, нам теперь же следует возвратиться поближе к Его Величеству, но только не вздумайте сообщать ему о том, что мы выпустили этого несчастного.
— Так мы нарушили приказ Короля и освободили преступника? — спросил Портос с некоторым беспокойством.
— Вас беспокоит нравственная сторона дела или вы сомневаетесь в получении герцогского титула после этой нашей небольшой шалости? — спросил я.
— Ни то, ни другое, — ответил Портос. — Меня этот вопрос интересует чисто теоретически. До какой степени неповиновения своему Королю можно дойти, не лишившись при этом не только головы или свободы, но ещё и рассчитывая получить знатный титул?
— Вы и сами не подозреваете, дорогой Портос, насколько важный философский вопрос вы сейчас затронули, — ответил я. — Во всяком случае, я не знаю ответа на него, и мне кажется, что чем выше эта степень неповиновения, тем выше шансы сделаться герцогом. Разве вы не видите на примере всех этих герцогов Олеанских, Гизов, Шеврёзов и Ларошфуко, что неповиновение Королю – это их основное занятие? Так что если вы хотите стать герцогом, вы должны принять для себя такую возможность. Но только, прошу вас, не переусердствуйте в этом. Впредь мы будем неповиноваться Королю только в том случае, если я предварительно одобрю это неповиновение, или же сам вам его предложу.
— А в этот раз разве было не так? — спросил Портос.
— И в этот раз было именно так! — ответил я. — Вы не только чрезвычайно проницательны, дорогой Портос, но ещё и очень наблюдательны!
— Да, я такой! — согласился Портос и откинулся на спинку сиденья с такой силой, что она жалостно заскрипела под его могучей спиной.
Я раздумывал о том, как объяснить Филиппу наше слишком быстрое возвращение, не разуверив его, что Людовик помещён именно в крепость Пиньероль.
«Кстати, приказ о том, чтобы поместить сопровождаемого нами узника в крепость Пиньероль мне ещё может пригодиться! — подумал я. — Д’Артаньян непременно приберёг бы такую бумагу на всякий случай! Поступлю так же точно и я!»
Я даже не представлял тогда, насколько я был прав насчёт д’Артаньяна. Разница состояла лишь в том, что у д’Артаньяна был настоящий приказ настоящего Короля, по которому он поместил в Бастилию самозванца, у меня же в руках был приказ, написанный самозванцем, по которому я должен был бы, по его мнению, поместить в Пиньероль настоящего Короля. Однако на обоих приказах стояла подлинная государственная печать, которую приложил канцлер Сегье.
— Мы направляемся к Во-ле-Виконт к господину Фуке, — сказал я Портосу. — Он уже наверняка переговорил с Королём о вашем герцогстве.
— Очень любезно с его стороны! — восхитился Портос.
И вправду, прибыв в Во-ле-Виконт, мы застали там Фуке, который уже переговорил с Королём.
Я завидел Фуке ещё из окна кареты. Он тоже заметил нашу карету и поднял обе руки вверх, после чего замахал ими в нашу сторону, словно отгоняя назойливых мух, либо пытаясь намекнуть мне, что нам обоим следует немедленно покинуть его владения.
— Подождите меня в карете, Портос, — сказал я. — Кстати, тут в корзинке копчёный фазан, кусок буженины и пара бутылей бургундского. Подкрепитесь, кажется, мы помчимся за вашим герцогством почти тотчас после того, как я поговорю с господином Фуке.
— Что ж, если мы торопимся, то отобедать у господина Фуке нам не предстоит, — философски заключил Портос и принялся уничтожать фазана. — Вам оставить часть этого провианта?
— Я не голоден, — ответил я искренне, так как думать о еде в такой миг я не мог.
— Что вы здесь делаете, несчастные! — воскликнул Фуке, увидев меня. — Уезжайте скорее, пока вас не схватили!
— Объясните толком, что случилось? — спросил я.
— Вас разыскивают как государственных преступников! — продолжал неиствовать Фуке. — Как вы могли среди ночи потревожить сон Его Величества? Хорошо ещё, что вы ушли с миром и не нанесли ему никакого вреда. Но для чего всё это? А главное – как вы посмели столь жестоко предать меня, ведь тень вашего преступления падёт и на меня! Я уже в немилости у Его Величества!