Что там, кто там, как там за этим полуденным солнцем, за этими рыхлыми облаками, величественно проплывающими в сапфировых небесах, за этими горными грядами, украшенными белыми шапками снегов, за зелёными морями и бездонными океанами, за рыжебородыми пустынями, за скалистыми плоскогорьями, за полями, лесами, долинами, за нашими хрупкими одноразовыми жизнями, отчаянно цепляющимися за распадающиеся тела, за небесными пределами, за точкой отсчёта, за центральной стержневой чертой, отделяющей ещё живых от уже мёртвых?
Сквозь тёмно-фиолетовую ночь, сквозь неслышный шепот звёзд, сквозь сон, сквозь тишину, сквозь сердца стук, сквозь догорающий закат, сквозь времени струящийся поток, под этой истерзанной хроническими болезнями кожурой скрывается вечная частичка сознания, которая мечтала о счастье, которая когда-то думала, что завоюет этот красочный мир, которая верила, что она почти бессмертна, которая надеялась, что её время никогда не закончится, у которой были минуты ликования и апофеоза, и волны неудержимой радости уносили её в беспредельные небеса.
Жизнь пролетела, как шальной ветер над пустынной равниной, ещё одно, очередное десятилетие осталось позади, её прежние желания, устремления и мечты растаяли как сон, как наваждение, как утренний туман.
Сколько ей осталось в этом распадающемся теле, куда она отправится, когда плоть её перестанет подавать признаки жизни, что ждёт её на другом берегу неудержимой реки забвения?
Смерть, крадущаяся на цыпочках за спинами праздных, беспечных, легкомысленных, ни о чём не подозревающих бумажных, глиняных и полурастаявших пластилиновых человечков, она прокладывает себе дорогу по их хрупким, беззащитным, одноразовым телам.
Старость один из знаменосцев, генералов, флагманов смерти, у неё нет жалости, нет совести, нет чести, её не видно и не слышно, она подкрадывается тихо и незаметно, словно сумеречная тень, проникая в кровь, в кости, в чувства, в сознание, в движения, в мысли, в каждую клеточку, в каждую пору тела.
Отравленное орудие смерти, от неё нет лекарств, ей невозможно сопротивляться и ей противостоять, она сковывает мою плоть тысячами невидимых нитей, цепей, наручников и удавок.
Меркнущий свет угасающего дня сливается с густеющими сумерками и кружится с ними в медленном танце уходящей жизни.
Смерть неизбежно поджидающая каждого, одного раньше, другого позже, одного дома, другого в пути, одного за праздничным столом, другого на поле битвы, одного в жарких объятьях женщины, другого в президиуме верховного совета, одного внезапно, другого во время неизлечимой изнурительной болезни, все комбинации проигрышные, в этом мире нет ничего более обыкновенного, закономерного или будничного чем смерть каждого из нас!
Ты не думаешь об этом? Скоро твоя очередь, ты готов к смерти?
Шримад Бхагаватам книга 6, глава 12
Как птицы в тисках мы бьемся в сетях времени послушные высшей воле.
Все мы, люди и звери, точно соломенные куклы, танцуем на нитях невидимого Кукловода.
Он определяет нам роли, раздает имена и Им выверен каждый наш шаг.
Все существа и вещество, проявленные образы, самомнение, стихии, чувства, мысли и рассудок, всё что составляет зримый мир взаимодействует между собою, повинуясь высшей воле.
Разрозненное не способно совокупиться без вмешательства высшего Начала.
Невежда мыслит себя повелителем своей и чужих судеб, хотя сам целиком зависит от внешних обстоятельств.
Без нашего прошения к нам приходят радости и печали, богатство и слава, долголетие и власть, и без нашего прошения они покидают нас в должный срок.
Потому, пусть позор и слава, победа и поражение, спасение и смерть не выводят тебя из равновесия, будь всегда невозмутим и в радости, и в печали.