Вероника с удовольствием допила кофе и расправилась с остатками торта. В среду в кафетерии проводилась обязательная акция: какой-нибудь торт разрезали и продавали кусками.
— С молотка! — так однажды сказала Вероникина коллега.
Веронике понравилось это выражение, да и торт оказался очень вкусным. И она стала приходить в кофейню по средам на торт «с молотка»!
«Пирожные — это совсем не то, торт вкуснее, а покупать целый…»
Ее размышления были прерваны появлением в кафе молодого человека.
Все сразу обратили на него внимание, и Вероника тоже, он был очень высокий.
«Наверное, два метра с лишним», — подумала девушка.
Память услужливо погрузила в давно прошедшее время детства.
В шестой «б», где училась Вероника Никонова пришел новенький — долговязый несимпатичный мальчишка. Свободное место оказалось только рядом с ней. Он спросил взглядом: «Можно?»
Никонова фыркнула и отвернулась, уставившись в окно, за ним шел первый снег.
— Меня Никита зовут, — прошептал пацан, отодвигая стул и усаживаясь.
Вероника ничего не ответила, но исподтишка разглядела новенького. Почти белые жидкие волосы, такие же светлые брови и ресницы, уши торчком, курносый нос, небольшие глубоко посаженные глаза. Красавец, одним словом. Единственное, чем Никита выделялся среди одноклассников, это был его рост. Все мальчишки едва доходили Веронике до плеча, хотя она была не очень высокой. А Никита был выше нее на целую голову.
На перемене девчонки бурно обсуждали Никиту. Чаще всего от стайки девочек отлетало восхищенное: «Такой высокий!» и презрительное: «Такой урод!»
— Ну вот бы Мерзлякову этот рост! — заныла Света Васильева.
Она дружила с этим парнишкой, но стыдилась, потому что он был намного ниже Светки.
Девочка шумно вздохнула:
— Вчера в кино приглашал. Не пошла!
Подружки сочувственно покачали головами: «Понимаем, мол, твое несчастье!»
— Слушай, Светка! — обратилась Вероника к Васильевой. — Ну и что, что новенький высокий! А ты видела, какой он урод? Пригласи он меня в кино, я тоже не пойду! Фу! — фыркнула Вероника брезгливо.
— Ну представь, идешь ты с ним по улице! Особенно для тех, кто сзади: какая разница, какое у него лицо? Сзади лица нет! — брякнула Света и громко рассмеялась.
Все девочки подхватили, захихикала и Вероника.
На следующем уроке она все время ловила на себе заинтересованный взгляд новенького. Что и говорить, Вероника была красивой девочкой: в двенадцать лет у нее уже была ладненькая фигурка, тогда как подружки все еще были нескладными. Волосы у Никоновой тоже были что надо: кудрявые, длинные, необыкновенно красивого темно-каштанового цвета, большие ярко-синие глаза обрамляли чёрные как уголь ресницы, бровки были словно аккуратно нарисованы.
После шестого урока Вероника быстро покидала учебник и тетрадки в портфель и вышла в коридор. Никита торопливо направился за ней.
— Вероника, а ты где живешь? — спросил он у девочки.
— А ты? — вопросом на вопрос ответила Никонова.
— Я в Весеннем! — ответил Никита.
Вероника чуть не вскрикнула: «И я там же», — но вовремя опомнилась и продолжила допрос:
— Дом какой?
— Четыре! — не ожидая подвоха, ответил Никита.
«Вот это да, через двор от меня!» — а вслух ответила:
— Ну и катись в свой Весенний, дом номер четыре, — и весело рассмеялась.
Ее поддержали все девочки.
Но не тут то было, Никита не собирался так просто сдаваться:
— Я сказал, где я живу. Теперь ты.
— Еще чего, — фыркнула Вероника и, взяв подружку под ручку, радостно щебеча, пошла на выход.
На следующий день Никита вынул из сумки апельсин и протянул Веронике.
— На… вот! — застенчиво произнес он.
Но она тоже вынула апельсин и стала его демонстративно чистить.
В тот день Никита Заварзин поплелся за Никоновой домой. Правда он шел на приличном расстоянии, но все попутчицы, а было их три, видели его и всю дорогу подзуживали Веронику.
— Смотри, смотри, — оглядывались они назад и приговаривали. — Плетется за тобой.
— А может за тобой? — с вызовом спрашивала Вероника.
Но Никита точно шел за ней. Так продолжалось до самых каникул. Никита пытался наладить контакт, а Вероника грубо обрывала мальчишку.
С пацанами у Заварзина тоже не сложилось. Он хоть и был высокий, но духа у него не было совсем. И через неделю Васянин Сережка, который был почти на целую голову ниже Никиты, вовсю командовал им. «Сходи туда, принеси то!»
Никита безропотно исполнял.
Как-то Вероника не выдержала и спросила:
— Заварзин, ты че, дурак? Ты зачем ему поддаешься?
— Мне не трудно, — пожал плечами Никита.
— Ну и придурок. Над тобой же все смеются.
Никита опять безразлично пожал плечом.
Он не имел цели никому понравиться как только Веронике. Но девочка была непреклонна и подсмеивалась над ним.
Так незаметно время подошло к новому году. Впервые за все шесть лет учебы ребята стали просить у классной руководительницы Нины Александровны не елку как обычно, а настоящую дискотеку.
— Ну, Нина Александровна! — канючили девочки. — Ну пожалуйста, ну что мы, маленькие что ли? Ну какая елка? Ну какая снегурочка?
— Какая елка? — переспросила учительница, — по графику, 28 декабря в двенадцать ноль ноль. Чтоб все были! Ясно? — Нинушка, как называли ее ребята, обвела всех строгим взглядом. — А потом, — тем же тоном продолжила она, — все вместе пойдем ко мне. И будет вам дискотека, — добавила учительница.
— Ура! — как сумасшедшие заорали девочки и кинулись обнимать и целовать любимую учительницу.
На вечеринке Никита пригласил Веронику на медленный танец. Она усмехнулась, но танцевать пошла.
А потом он сунул ей записку. Прочитала Вероника ее только дома. Это были стихи, в них мальчик объяснялся в любви.
На каникулах Вероника со смехом рассказала всем девчонкам, с которыми увиделась, про стихотворение Заварзина.
В первый же день после каникул Никиту ожидало всеобщее презрение одноклассников и снисходительное «фи» одноклассниц.
Несколько недель Никиту преследовали злые шутки, тычки и подставы. Прилипло прозвище Ромео. Так его стали называть даже ребята и девочки из двух параллельных классов. Потом прозвище потихоньку отлепилось, но унижения и оскорбления не прекратились.
После весенних каникул Никита в школу не пришел. Вероника как бы между делом спросила у Нины Александровны о нем. Та пожала плечами:
— Мать забрала документы, видимо, в другую школу.
Еще через неделю Никонова пошла во двор четвертого дома, там она увидела мальчишку из их школы, кажется, третьеклассника.
— Ты же в пятнадцатой учишься? — спросила она у пацаненка.
Тот кивнул.
— У вас тут белобрысый долговязый из нашей школы живет, — то ли спросила, то ли сообщила Вероника, не совсем понимая, что она будет делать дальше.
— Не! — крикнул мальчишка. Переехали.
— Куда? — машинально спросила Вероника, с одной стороны обрадовавшись, что больше делать ничего не придется, а с другой — расстроившись.
— Не знаю, — заорал мальчишка и убежал.
С тех пор Вероника обращала внимание на всех высоких мальчишек, сама не понимая почему. Она, словно бы, все время искала Заварзина.
Прошло двадцать лет, Вероника успела побывать замужем и развестись, но привычка обращать внимание на всех высоких мальчиков, парней и мужчин не исчезла.
И вот в кафетерий зашел не просто высокий, а очень высокий светловолосый парень. Вероника напрягалась и тревожно проводила его взглядом до барной стойки, и даже сделала маневр и пересела за другой столик, поближе. Ей удалось разглядеть парня.
Кажется, это был он. Светлые, жидковатые волосы целиком закрывали уши, которые, видимо, у него торчали, и потому он их прикрывал. Глаза глубоко посаженные, нос курносый. Точно он.
Вероника помахала рукой, чтобы привлечь внимание Никиты. Сердце колотилось как бешеное. Увидел! Она сделала характерный жест, приглашая за свой столик. Никита улыбнулся и кивнул. Когда подошла его очередь, он жестом же спросил у Вероники: «Будешь что-нибудь?»
Девушка показала, что сыта. Но Никита подошел с двумя чашками кофе и с пирожными на подносе.
— Привет, — поздоровался он благодушно, будто вчера расстались, и Вероника поняла, что он ее не узнал.
— Никита? — спросила она у него.
— Ага! — подтвердил он.
— Заварзин? — уточнила девушка.
— Он самый! — чуть замешкавшись сказал парень.
— А я Вероника! — тихо сообщила она. — Не узнал?
«Немудрено, — подумала Никонова. — Стрижка короткая, макияж. Да и вообще. Столько лет прошло!»
— А я смотрю, ты или не ты! — улыбался парень. — Ну ты как? Рассказывай.
— Да я нормально, — начала рассказ Вероника. — Работаю здесь недалеко, по средам прихожу за тортиком. А ты? Ты куда пропал тогда? — задала она мучивший все эти годы вопрос.
Никита снова улыбнулся своей удивительно доброй улыбкой и ничего не ответил.
— А помнишь, как ты пришел в наш класс? — спросила Вероника. — Сел сразу со мной…
— Помню. Конечно помню, — проговорил Никита.
— Провожал меня все время. Издалека! — рассмеялась девушка.
Никита снова кивнул. Выпили кофе, Вероника съела еще одно пирожное.
«Ничего, завтра не два, а три часа потреню», — подумала она.
— Может прогуляемся? — спросил Никита, — или тебе на работу?
— Я отпрошусь, — быстро сказала Вероника и тут же позвонила начальнице, которая была ее подругой, и выпросила у нее полдня отгула.
— Вика, я одноклассника встретила, двадцать лет не виделись, — пошептала она.
В парке гуляли почти час. Вероника все время вспоминала какие-то эпизоды, и бывшие одноклассники беззаботно смеялись.
Правда, сам Никита ничего не вспомнил и ни про кого не спросил.
— А ты видишь кого-нибудь? Ах да, — тут же спохватилась Никонова, — ты же с нами всего одну четверть проучился.
— Ну да, — подтвердил Никита. — Я как-то раз этого видел! Как его? Ну помнишь, невысокий такой! — Никита сделал вид, что силится вспомнить.
Вероника рассмеялась.
— Да они все невысокие были против тебя. Даже я. А меня мальчишки, кстати, каланчей называли.
Никита тоже рассмеялся.
— Слушай, Заварзин, я хочу извиниться, — Вероника опустила глаза.
— За что? — удивился Никита.
— Ты знаешь, я даже думала, что ты из-за меня из школы ушел.
— Ты о чем? — Никита улыбался.
— Ну стих тот помнишь? — Вероника покраснела. — Прости, ладно?
— Да ты о чем? Я не помню ничего. Все нормально. Ну ты че? — Никита обнял одноклассницу.
Непрошенная слеза выкатилась на щеку. Девушка уткнулась в грудь обиженного ею когда-то одноклассника.
— Пойдем ко мне, — прошептал он. — Тут недалеко.
— Пойдем, — сразу согласилась Вероника.
Домой заходили, жадно целуясь и сдирая друг с друга одежду.
Когда все случилось, Никита потянулся за сигаретами и закурил, а она встала и, не смущаясь своего шикарного тренированного тела, отправилась в ванную совершенно голая, там ей сразу же бросился в глаза шелковый розовый халатик, кремы и шампуни на полочке.
Раздумав принимать душ, Вероника вышла в коридор и запустила руку в карман куртки Никиты, выудила из него паспорт. Сразу же открыла страницу с печатями из загса.
«А ты чего хотела? Думала, он тебя ждал точно также, как ты его?»
Никита был женат. Васильева Елена Евгеньевна. Вероника машинально пролистала паспорт до первой страницы.
Никита Викторович…Корнеев.
Вероника несколько секунд тупо глазела на фамилию. Первая мысль была абсолютно идиотской.
«Фамилию что ли сменил?»
Но следующая была здравой, и Вероника начала тихонько смеяться. Она смеялась все громче и громче. Наконец-то из комнаты раздался голос Корнеева:
— Вероника, ты че там?
Она вошла в комнату, и все еще смеясь промолвила.
— Слышала я о мужской солидарности! Но чтоб такая! — Вероника покачала головой.
Только что Корнеев Никита, совершенно незнакомый с Никитой Заварзиным, отомстил за него, спустя двадцать лет, Никоновой Веронике по полной программе.
Татьяна Алимова