Гл. 5
ТРЕВОГИ И РАДОСТИ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
Итак. В Ленинакане нам выделили маленькую комнату. Соседом у нас был дядя Асатур, чудеснейший человек. Он сам, его жена, сыновья и дочь были очень хорошими и добрыми людьми. Они нас принимали как родных детей, а мы относились к ним как к своим родителям.
Я проработал в Ленинакане фактически три месяца. В апреле 1941 года меня назначали заместителем начальника отдела МВД города Кафана (сегодня - Капан). Там я работал несколько месяцев, до начала Великой Отечественной войны.
Как только началась война, меня перевели в Ереван в отдел борьбы с бандитизмом (отдел ББ) МВД. Проработав один месяц, я добровольно уехал на фронт защищать родину от врагов.
Еще из Капана я на ведомственной машине отправил Евгеню в Горис, чтобы она могла оттуда уехала в нашу деревню. Так я попал на фронт, а Евгеня вернулась в нашу деревню, в тыл.
Будучи по натуре очень энергичной, Евгеня не могла сидеть без дела, когда шла война. Фронт был далеко от нашей деревни, но лозунг «Все – для фронта, все - для победы!» касался непосредственно каждой семьи. В деревне не было ни одной семьи, которая бы не имела воюющего на фронте мужа, сына или брата. Были семьи, из которых на фронт ушли два или три брата (как из нашей – я и мой младший брат Арташес). Евгеня воодушевляла людей на трудовые подвиги, на помощь фронту – выращенным хлебом, продуктами животноводства. Она организовала, работу среди женщин, поручив им вязать из шерсти теплые носки и фуфайки для наших солдат, чтобы потом собрать их и отправить на фронт.
Евгеня среди женщин проводила и агитационную работу, чтобы не падали духом и верили в победу. Сказывалась учительская закалка. Она воодушевляла их и вселяла уверенность в то, что мы победим, наши разгромят врага, каким бы он свирепым ни казался и как быстро не двигался бы вперед.
Я, уходя на фронт, не знал, что Евгеня беременна.
Когда в Керчи шли жестокие бои против вражеских самолетов и зенитных пушек, я сам себе думал:
«Каждый день я могу стать одной из тех жертв, одним из павших в бою. Кто меня будет долго помнить после смерти?»
Сам себе отвечал:
«Мои родители будут помнить меня до конца своей жизни, жена – пока не встретит нового мужа. Больше всего может помнить отца – ребенок, до конца своей жизни. Но у меня нет ребенка, и я даже не знаю, беременна ли моя жена. А жаль…, меня будут помнить только родные, да и то, за то короткое время, что им осталось жить. Хотя вечная память о погибших всегда будет жить в сердцах живых».
В один из туманных мартовских дней 1942 года, когда я, как обычно, был со своими мыслями и весь в раздумьях, почтальон штаба вручил мне письмо от Евгени. Она написала мне: «У тебя родился ребенок, мальчик».
Эта радостная весть так ошеломила меня, что я как сумасшедший стал кричать:
- С этой минуты я бессмертный, у меня родился сын!
Мои товарищи по оружию навалились на меня, поздравляли меня и стали требовать с меня магарыч.
Даже природа радовалась вместе со мной, тумана как не бывало, выглянуло яркое солнце и своими теплыми лучами согрело наши сердца, вокруг воцарилась радость. Как будто солнце подмигнуло мне, поздравляя с рождением сына. Сразу же откуда-то нашлась водка и закуска к ней, и все по армянскому обычаю поздравили меня, пожелав сыну здоровья, а всем кто воюет скорой победы и возвращения в свои семьи, к своим детям. Эти радостные дни длились недолго.
Я не получал писем от Евгени. После получения радостной вести я стал писать ей все чаще и чаще, но не получал от нее ответа. Стал беспокоиться. В мыслях я думал только о плохом. Ведь Евгеня никогда не запаздывала с ответом на мои письма.
Наконец, спустя месяц я получил письмо от Евгени. В этом письме она писала, что наш новорожденный мальчик умер. Я представил, как тяжело было ей. Каково матери потерять ребенка? Так же тяжело было и мне. В этом же письме она мне написала:
«…Я решила приехать к тебе, наш малыш был единственной надеждой, связывающей меня с тобой, и теперь, когда его больше нет, я без тебя сойду с ума. Любой ценой я должна приехать к тебе, иначе невозможно мне жить без тебя. Прошу тебя в ответном письме написать мне, как найти тебя на фронте, в Крыму».
Я ей ответил:
«Любимая Евгеня–джан! Я также с глубокой скорбью разделяю твою пронизывающую сердце боль, в связи с потерей нашего малыша. Но не имеет смысла так истязать себя из-за этого. Здесь у нас в Керчи каждый день гибнут сотни людей, которые дома оставили по три - четыре, а может и больше детей, и потеря нашего малыша по сравнению с жертвами войны несравнима.
Ты только молись Богу за меня, проси его, чтобы я вырвался из клещей смерти и с победой вернулся к тебе живым и здоровым, тогда у нас непременно родятся дети, и мы будем жить счастливо.
По меньшей мере, я бы назвал легкомыслием с твоей стороны решение приехать ко мне. Прежде всего, здесь каждый день идут кровопролитные бои. В эти минуты я живой и пишу тебе эти строки, а через несколько минут я могу оказаться в числе жертв, как и сотни других солдат. Ты выбрось из головы решение приехать сюда, занимайся своей работой и жди. Мы можем встретиться с тобой лишь только после победы, если конечно тебе повезет, и я останусь жив, тогда мы будем вместе до конца нашей жизни. Я надеюсь, что мы встретимся, рано или поздно победа будет за нами.
Ты тоже не теряй надежды, будь уверена, что я вернусь и жди моего возвращения.
С горячими поцелуями Михаел».
Евгеня, прочитав эти строки, прижала письмо к глазам и зарыдала. С закрытыми глазами она мысленно перенеслась на фронт и, пройдя через огонь и воду, нашла меня, бросилась мне на шею и заплакала от радости. Неизвестно как долго она жила и ликовала в этой сказке – сне, она очнулась от скрипа двери и пожалела, что это был всего лишь сон.
Мать Евгени, Тамар, вошла в комнату, увидела покрасневшие от слез глаза дочери, и стала укорять ее:
- Опять ты из-за ребенка плакала, сколько раз я тебе говорила, не делай этого. Лучше, помолись Богу, чтобы он твоему мужу сохранил жизнь, и чтобы целым и невредимым, с победой вернулся домой, и чтобы вместо одного, бог вам дал пятерых или шестерых детей и вы радовались им, и ты, и твой муж.
Я получил от Евгени ответ на мое письмо. Выяснилось, что мое письмо возымело на нее свое действие, она написала мне:
«…Пусть будет так, как ты пишешь. Пусть слёзы, пророненные из-за ребенка, будут последними. Я уверена в том, о чём ты пишешь. Ты непременно вернёшься с победой. Ты будь уверен, я с нетерпением буду ждать твоего возвращения. В деревне я буду делать все, чтобы обеспечить фронт необходимыми продуктами, вещами, приближая тем самым день победы. Все наши родные в порядке. Все с нетерпением ждут твоего возвращения. Целую тебя, Евгеня».
Наши войска 20-24 мая 1942 года оставили Крым немцам. Мне повезло и я выжил. Из города Темрок я послал телеграмму домой: «Жив, здоров, Михаел». Дома, конечно, обрадовались, узнав, что я живой и здоровый, и спасся в Керчи.
Наша часть на Северном Кавказе, в Кавказских горах вела жестокие бои против врага. В ноябре 1942 года нашу стрелковую дивизию (номер 261) сняли с передовой и направили в Ереван для пополнения личного состава. Я в их числе приехал в Ереван. В начале 1943 года отправил телеграмму Евгене: «Я жив, здоров, нахожусь в Ереване. Вот сейчас ты можешь без всякой опасности приехать ко мне. Адрес такой-то…».
Евгеня, получив телеграмму, сразу же приехала и осталась у меня больше месяца.
В минуты откровений она признавалась мне, что ей не верилось, что мы так скоро встретимся. «Какое это счастье, что мы опять вместе!» - говорила она, крепко обнимая меня за шею. Как будто бы она с большими усилиями вырвала меня из когтей ястреба и сейчас крепко-накрепко держала, боясь, что я могу улететь из ее объятий и исчезнуть в бескрайном пространстве.
В эти мгновения у меня в голове крутились мысли о том, что в какой бы тяжелой ситуации не оказался человек, он должен всегда надеяться на лучшее.
Надежда на лучшее - как какая-то необъяснимая магическая сила, выводит человека из самых безвыходных ситуаций и осуществляются его сокровенные желания.
Наша встреча была похожа на встречу влюбленных, потерявших друг друга на многие годы, влюблённых, которые после долгой разлуки никак не могли насытиться друг другом. Мне кажется, что самые счастливые мгновения нашей жизни мы прожили в этом одном месяце, несмотря на то, что война еще не закончилась, и лишения и тяготы припирали всех к стенке.
Из Еревана меня перевели в Ленинакан. Евгеня уехала в деревню. Со дня нашей встречи прошли долгие месяцы разлуки, и 9-го октября 1943 года родился мой сын Лёва. Эта радостная весть в октябре 1943 года превратила день, когда я услышал ее, в праздник для меня. Я хотел сразу поехать в деревню и увидеть новорожденного сына. Не получилось. Война еще шла, наша часть находилась на турецкой границе, на неё была возложена важная миссия. Отсутствовать из части было невозможно.
Примерно через полгода, весной 1944 года, получив квартиру в Ленинакане, я договорился с моим начальством поехать на короткое время в нашу деревню и привезти жену с ребенком. Мое прошение было удовлетворено. Мне разрешили поехать в деревню, и я перевез семью в Ленинакан. Моему маленькому Леве было около 6 месяцев. Но он был таким крепким и тяжелым, что я едва мог держать его на руках. Он был как настоящий богатырь.
Победу в Великой Отечественной войне, 9 мая 1945 года, мы встретили в Ленинакане.
В этот день весь город ликовал. Площадь города была полна народом. Люди обнимали друг друга, поздравляя с победой. Отдельные группы людей под звуки зурны и доола (барабана), замкнув круг, танцевали «кочари». В глазах одних людей блестели слезы радости. Другие плакали по погибшим сыновьям, мужьям, братьям, которые не дожили, чтобы вкусить радость победы, но ценой своей пролитой крови принесли победу Родине.
Продолжение следует
http://proza.ru/2024/03/05/971