6 ЧАСТЬ.
1 глава.
Жители ойкумены шептались между собой: «Видели? Не видели?» Никто на самом деле ничего такого не видел. Морская цивилизация посылает волонтеров чистить от радиации сушу. Но вылетать за черту им строго-настрого запрещено. Чтоб, значит, никого не напугать. Рабочие артели состоят из двух-трех белых акул, парочки кальмаров и десятка голубых акул. Все с прокладками в жабрах и обученные летать по воздуху при помощи гравитации.
Но, как водится, запреты действуют только на первых порах. Через Средиземное море до океана ближе, а чтоб добраться до моря, надо лететь через ойкумену. Начальник запретил. Ну, мало ли!
В зале, по обыкновению, собрались иноплеменники и их неразлучные предковые. Снизу, со двора, доносится, как начальник диппредставительства распекает Марка, ответственного за порядок на побережье:
– А кальмары? Что им нужно в городе? Один на прошлой неделе хлопнулся на крышу готического храма! Послушайте, возьмите себя в руки, до конца света еще далеко!
В это время на середину стола выбегает таракан. Шевелит усами, убегает под стол, и тут же целая команда несется через середину стола, у переднего в челюстях красный лоскут.
Дентр, отпрянув:
– Это что?
– Коммунизм.
– Какой еще коммунизм?
– Межцивилизационный, – Рамалий отвечает неохотно. Он сидит и штудирует «Государство и революция», но не может с конца страницы вспомнить, о чем шла речь в начале.
Крис вздыхает:
– Плохо мы его воспитали…
– Да нет, почему же, – успокаивает один из предковых.
– Все в порядке, нам к коммунизму не привыкать.
– Надо, чтоб у каждого все было. Когда все есть, ничего желать не надо, только самоусовершенствования.
Дно тускло освещено: ил флуоресцирует. В этом голубоватом свете морские обитатели выглядят гигантскими призраками: акулы, кальмары, рядом – морские гуманоиды и шумеры. Те притащили с собой ведьмачек, самок. Они служат в полиции, но на сходки на глубине ста метров являются неохотно. У ведьмаков есть образование и они умны, слушать пропаганду им не хочется. Тем не менее, работают они за двоих. Так же, как и кальмары. Их центр производства в Атлантике предоставляет новому обществу все: от оборудования для компьютера до космических лодок.
Начальник продолжает:
– Предковые дети должны учиться рядом с вами. А также дети волков и членистоногих… какие захотят.
Никто не возражает. Не то, чтобы все верили и восхищались новым начальством, нет. Хорошо видны его промахи и упущения. Но. Дороги вымощены и безопасны, храмы открыты для верующих, больницы – для больных. На площадях городов заработали фонтаны, а в домах – центральное отопление. Везде статуи, газоны и молодые деревья, есть даже парочка-троечка музеев. А самое главное – школы.
Когда, по заведенному порядку, в начале осени обитатели городов и деревень привели детей в класс, то сначала не поняли, куда попали: стены, обычно выкрашенные масляной краской и грязные, теперь были покрыты панелями из мореного дуба. Из того же материала массивные, удобные парты. Но, что самое непонятное – петли откидных крышек из странного мягкого желтого металла.
Пару петель, конечно, сперли. Вечером выяснилось: это червонное золото. А на утро оказалось, что украденные петли за ночь заменили. Никто никуда не жаловался, просто заменили – и все.
– Мы богатый мир, – объясняет Марк, начальник полиции и главный уполномоченный по связям шумерского изолятора с общественностью, – у нас все есть, поэтому мы обязаны обеспечить наших детей самым лучшим.
Какое-то время золотые украшения фонтанов и общеобразовательных школ продолжали красть, но потом перестали. Золото, конечно, но… еды на него не купишь. Жизнь продолжает вымирать на планете, растительности все меньше, а нею и животины. Выпускает новое правительство питательные таблетки. Синтетика. Утихомирит голод на время, а потом опять хочется кушать. И не какую-то там таблетку, а лепешку хотя бы.
2 глава.
При встречах с иноплеменниками в космосе Кут всегда рекомендовал ее как «начальника шумерской цивилизации». Со стороны видней. Ей совершенно не хотелось бы отдавать планету, наследие предков, шумерам. Но так получается, ведь жизнь вымирает, а шумеры – наследники жизни. Их лесная планета – полностью лишена жизни и молодежь выживает там, охотясь друг на друга и занимаясь каннибализмом.
Очень неприятно, если это так. Но начало-то шумерской цивилизации положено, этого нельзя отрицать. В древнейшие времена какая-то дама из цивилизации кочующих по космосу подверглась в нашем мире казни на керогене. Кто и за что ее казнил – неясно. Но ведь местному-то на инопланетянку даже и смотреть косо не следует. Инопланетянин космически могуществен. Предковый не сразу это усвоил. А тогда казнимая в ужасе сотворила так называемый кальциевый обломок: копию нашей планеты из кальцита. Вес Земли не уменьшился, поэтому до сих пор неизвестно, откуда это взялось. Дентр говорил, что мадам, видимо, была неразумной.
Эта копия так и осталась висеть в космосе за границей земных орбит, не вращаясь вокруг планеты и не улетая в космос. Там обосновались шумеры. Это был их центр, хотя и ведьмаки, и морские гуманоиды там тоже работали. Управление полиции, управление водоснабжения, управление продовольствием и прочее. Начальником изолятора, однако, был не Марк, как ему хотелось. Шумеры сами решили, что будет другой.
Этого типа пятый сектор уже давно прислал нашим шумерам в качестве консультанта по химии и биологии. Он был несвободный, но Цинна утвердила его в начальниках. И, почувствовав, что шумерам надо создать противовес, организовала в Тихом океане Биологический центр, где селились и работали морские гуманоиды.
Среди морских дев нашлись трудолюбивые и талантливые особы, которые в самом деле занялись наукой. Но большинство, поселившись в тамошнем пещерном комплексе, предавались безделью и гомосексуализму. Шумеры жаловались и грозили начальнику, но сами тоже любили побездельничать и, как ни странно, потрахаться друг с другом. Что такое? Ну гуманоиды – ладно. А шумеры-то? Цинне все чаще приходила в голову мысль, что шумерское население в ее мире кто-то испортил. Причем так, что никаких перспектив у этих шумеров просто нет.
Тогда же какой-то иноплеменник по ошибке связался с шумерским изолятором вместо диппредставительства, а на вызов ответил Марк.
– Как мне связаться с 7-7-1?
– С кем?
– С начальником вашим.
Так общество узнало кодовый номер своего начальства. На следующий день Марк обратился к Цинне:
– 7-7-1.
Ну, 7-7-1, так 7-7-1.
3 глава.
Кассий как-то естественно перешел на службу новому обществу, не вызывая нареканий и обвинений в предательстве. Не то, чтобы ему все нравилось, отнюдь. Но ведь это власть. Предковый, выросший в условиях анархии и всю жизнь цеплявшийся за малейший намек на законность и твердый порядок, теперь даже и не размышлял, служить ему или нет. Мертвые аотерцы всегда считали его своим главой. Теперь они все поголовно научились уходить в гравитационное пространство и мелькали перед глазами, как маленькие. Работать, впрочем, они пытались, но тут оказалось, что их набитые предковыми знаниями головы ни к черту не годятся.
Со двора по-прежнему доносится должностное распекание:
– Этит твою… Николай!
Николай возникает из воздуха.
– Куда спектр подевался?
– Сломался, начальник.
– Я что, сейчас побегу на рынок вам новый аппарат покупать? У вас совесть есть?
Молчание.
– Денег нет, все! Снимаем, будем чинить.
Кассий был единогласно признан начальником охраны мертвых. Ему вручили плакетку от входа в зал, с тем, чтоб он держал ее все время открытой и закрывал только тогда, когда сам сочтет нужным.
Но ведь оно дело новое. Кто их поймет, иноплеменников-то этих? Было время, в этом же самом зале, те же инопланетяне приходили и убивали предковых, причем, вооруженных! Входили и приказывали: «Голову на стол, руки вытянуть!» И прямо так, по ряду, и закалывали тех, кто тут оказался. Попробуй не подчинись. А теперь, значит, мы хозяева? Трудновато.
Ктесс с Каром прибыли в свой любимый овраг и у крокодильника столкнулись с иноплеменницей. Та сидела на закраине, отрешенным взглядом глядя вдаль. Ведьмачка из соседней галактики. Кар вежливо спросил на новом общегалактическом:
– Кто ты?
– Я беглый полководец, – на таком же чистом арцианском отвечала незнакомка.
Кар немного опешил, но Ктесс предложил дезертировавшей из армии даме пройти с ними. Видимо, особа отомстила за своих. За детей, скорее всего. Бросила армию где-нибудь на произвол противника и улетела. Судя по костюму – очень давно.
Но в зале никто ничего не слышал. Вошли трое, одна из них самка. Хороша, как день. Яснолицая, полногрудая, мускулистая и с текилой за поясом. Кто ее знает, с ними она или нет? А заместитель Ктесса приказал:
– Закрой дверь!
Кассий и подчинился. И буквально через полминуты раздался страшный грохот: дверь вышибли и на пороге появился начальник с похмелья, нечесаный, в спальной рубахе до колен и с горящими глазами. Он был настолько похож на гориллу, что все за столом перепугались, даже шумер. Но тут начальник увидел прекрасную инопланетянку и его облик моментально переменился: лицо облагообразилось, мускулы на руках опали, глаза потеплели. В это время ему на голову свалился сверху кусок известки. Он поклонился не просто вежливо – куртуазно, проделав рукой движение, как будто держал шляпу с перьями:
– Мадам! Пройдемте со мной! – и известка с волос шлепнулась на пол.
Никто не посмел возразить. Дамы вышли, а Ктесс сидел и давился смехом.
– Меня втянуло в орбиту Магнитного искривителя, – послышалось снаружи, – а я узнала, что тут помогут…
На другой день Кассий молча протянул начальнику плакетку. Начальник вытер руки об тунику (он выметал метлой грязь из крокодильника), вышел и сел на каменный бордюр, отделанный по углам топорного исполнения головами Тутанхамона:
– Нет.
– Но я не справляюсь!
– Справишься.
Помолчав:
– Кассий, мне надо, чтоб работал там именно ты.
– Но…
– Ты абсолютно разумный предковый. Пусть ты тугодум, допустим. Но если ты что-то усвоишь – уже не собьешься. Остальные не наигрались в игрушки в раннем детстве и продолжают играть, будучи уже семитысячелетними мертвыми! А ты мне нужен. Учись.
Предковый, который продолжал жить на континенте, был уже совсем не тот, что создал когда-то Великую цивилизацию. По космическим меркам вряд ли полноценный гомо. Он не просто деградировал, он притерпелся к таким вещам, от которых цивилизованный предок пришел бы в ужас. Спокойно смотрел на инопланетян и их летающие тарелки, ходил среди мертвых, как среди живых, и привык к синтетике, буквально прорастающей сквозь землю.
А, между тем, мертвые и иноплеменники вовсе не являются привычными объектами для нормального жителя цивилизованного мира, даже и обладающего оружием и лодками. Мертвый может служить в местном диппредставительстве, но, встретив его на улице, иноплеменник скорее всего упадет в обморок. Ктесс, посещая территорию нового диппредставительства, удивлялся. Он спросил, между прочим, кого 7-7-1 использует для охраны лесного сектора, того, что начинается справа, за мысом.
– Там наши.
– Кто это?
– А наши, мертвые, некерогенизированные.
– То есть, настоящие мертвецы?
– Ну да, – спокойно ответил предковый, не понимая, что в этом особенного.
Но по-настоящему уникальной получилась охрана дипломатического сектора, 3-3-5. Здесь работали мумии. Те египтяне, которых в древние времена замуфицировали по космическому методу, очень сложному и трудоемкому. И они, кстати, не все были космическими гомо. Но все, безусловно, религиозные, трудолюбивые и честные, подлинно царственные особы.
4 глава.
Нырнуть вглубь моря на чужой планете, пусть даже и в лодке – на это способен только сумасшедший, любой инопланетянин скажет. А уж выйти из лодки – это просто немыслимо. Но таков приказ Магнитной звезды, ослушаться невозможно, и, кроме того… Соглашаясь тогда на орбите, 7-7-1 знала, на что идет. Она, в некотором смысле, и вышла в этот мир из лодки в чужом море.
Тогда ее обожгло холодом так, как будто сразу после рождения задумали сжечь. И чьи-то руки… Руки самца, так она решила потом, вспоминая. Они были мягкие и нервные, и пытались ее успокоить и привести в чувство. И она бы ни за что не запомнила всего этого, потому что запомнить обстоятельства рождения – редкий случай. Но там, под водой арктического моря кто-то жутко завопил и с воплем унесся прочь. Видимо, биологическая мать была пьяна, когда рожала. Кто знает, чего так напугалась она? Цинна слышала от полицейских в резервации, что ее настоящая мать, Адель – дочь начальницы диппредставительства пещерного комплекса и всю жизнь пьет, как лошадь. Детей же у нее, кроме Марии, больше нет. И еще они высказали предположение, что биологическая мать просто продала ребенка в резервацию за спирт.
Толща воды над головой не пропускала ни света, ни звука. Но совсем не так холодно, как у них в воде пещерного комплекса. Дно ровное и есть чем дышать. Вообще, судя по всему, морские крокодилы умеют жить… Рядом внезапно вспыхнул свет. Из тьмы возникла гигантская сияющая красными и синими огнями каракатица. Потом другая, третья. Они столпились вокруг и с интересом ее разглядывали. Из тьмы на середину круга выплыл легендарный Q25, хозяин планеты. Он блестел в тусклом свете фосфоресцирующих каракатиц как выточенный из цельного куска черного алмаза, а глаза светились зеленью. Не ящерица, а ювелирное украшение!
– Что тебе нужно на территории моего диппредставительства? – спросил крокодил на чистом арцианском.
– А… так я правильно выбрала место для посадки?
– Ты – «она»?
– Да… а разве не видно?
– Для рептилии определить пол млекопитающего, все равно что понять, бабочка перед ней или жук. Я, кстати, тоже «она».
– Очень приятно.
– Напротив. Совершенно неприятно. Что тебе тут надо?
– Магнитный искривитель послал поговорить.
– Тебя?
– Меня.
– Ты кто?
– Я… полководец.
Тишина грянула смехом: каракатицы хохотали так, что вдали в кромешной тьме замелькали огоньки. Только не синие, а белые.
– А вот это приятно. Милости просим в плен.
– Послушай. Может, договоримся?
Акула была полумертвой. Тем она была опасней. Она вознамерилась убить нового начальника и не собиралась отступать. Цинна уже полдня просидела под обрывом в море недалеко от родного диппредставительства. Если б передать своим, что она тут… Они, скорее всего, просто недоумевают, почему начальник не явился на службу. Самое паршивое, Плоурдостеус от нечего делать теперь опять напьется…
– А что, конкретно, я тебе сделала?
– Ты погубила моих мальков.
Ну да. Последние мальки. Других у нее уже не будет.
– Отчего они умерли?
– Оттого, что я скушала отравленную рыбу.
– Где?
– Возле вашей резервации.
– А! Ну, послушай, мальков, конечно, у тебя больше не будет, но тебя самою еще можно спасти…
– Мне не надо.
– Почему не надо? Ты стара и умна, еще послужишь своим…
Акула нарезала круги возле ямы в обрыве и внимательно слушала. Это была красивая самка тигровой акулы. Наверняка она всю жизнь плодилась, стоит ли так уж расстраиваться из-за последних четырех – пяти мальков?
– А если я соглашусь на операцию?
– Ну… ты очень нескоро умрешь.
– Это сколько?
– Переживешь десять поколений береговых акул.
– Мне не нравится.
– Иначе не получится. А почему нет?
Плоурдостеуса в пещере в самом деле не оказалось. Но Октопус отнесся с пониманием. Им здесь нужен кто-то из местных, ведь они трое – не отсюда. Акуле вырезали мертвые части и заменили на культуры тканей, а потом обессмертили трансплантацией. Последнего можно было и не делать, но диппредставительство блюло свою выгоду.
После операции мадам ознакомили с началами компьютерной грамоты. Она оказалась толковой. Все было хорошо, но, когда Плоурдостеус явился на службу после пьянки, начались неурядицы. Он не воспринял дикарку всерьез и относился к ней не просто свысока, а по-хамски. Как ни странно, но акула оказалась умнее. В ней сказывался природный аристократизм. Игнорировать насмешки и учиться, иметь цель в жизни – все было ей по силам. Как-то само собой за нею закрепилось имя – Мадам, и она заняла место заместителя начальника.
5 глава.
Точность – вежливость не только королей, но и начальников. Сколько раз она жалела потом, что позволила себе явиться в пещеру на пятнадцать минут раньше! В голубоватом свете экранов перед ней возникла призрачная картина: ее Мадам трахали сразу оба инопланетянина. Один, именно Плоурдостеус, пристроился снизу и использовал положенное для акул отверстие, а Октопус наяривал щупальцем в рот. Цинне показалось, она сейчас хлопнется прямо на пороге пещеры в обморок. Но она, вдохнув поглубже соленой, пропитанной запахом берега воды, прошла на свое место и включила экран. Морские продолжили занятие, так, как будто ее тут не было.
Пока Мадам находилась рядом, ни о каких разборках не могло быть и речи. Все вели себя вежливо. Но в ее отсутствие трое сотрудников ругались. То есть, ругались Цинна и Плоурдостеус, Октопус, как философ и гуманитарий, такого себе не позволял. Он только хлопал глазами из своего угла. Потом, обозвав друг друга сквернейшими галактическими ругательствами, Цинна и Плоурдостеус бросались в драку. Как ни странно, маленький, щуплый гомо обычно побеждал. Не обходилось, конечно, без сломанных ребер, но… Когда сражение затягивалось, Октопус выдвигал на середину пещеры щупальца и скручивал обоих.
Потом однажды, заметив взгляд, устремленный Плоурдостеусом на Мадам, она начала что-то понимать. Это любовь, вот что это такое. Сложная штука. Что тут поймешь? Хуже всего, и древний осьминог, получается, тоже влюблен. Двое любят одну. Ну, это их дело. И Цинна решила устраниться. А потом, постепенно, пришла к выводу, что оно и к лучшему. Влюбленные отщепенцы теперь не сбегут, и даже в случае тяжелой войны свою Мадам не бросят. Хотя, конечно, они могут утащить ее с собой…
Но скоро она убедилась: самка намного умнее. Она позволяет проделывать с собою «неприличные вещи» вовсе не потому, что любит, а потому, что у нее уже «не может быть мальков». Она «хочет побольше узнать про иной мир», чтоб быть полезной своему, акульему обществу. В таком случае, она явно нацелена остаться дома и, как подлинный «морской патриот», привязать инопланетян к себе намертво.
– Не переживай, гомо, я никуда не денусь. Ты мне скажи, вот эта букашка наша?
– Нет.
– А вот эта?
– А эта наша.
– Какая же разница?
– А ты присмотрись.
Свои выходные Цинна проводила на помойке. В шумерском изоляторе страсть начальства к отбросам служила поводом для брезгливых насмешек.
– Ну чего там копаться-то? Спалить все – и дело с концом.
Начальник в этих пересудах не участвовал. Шумер из пятого сектора вообще вел себя очень сдержанно. В своей цивилизации он родился рабом, но был очень талантлив. Почему Мерис пожертвовала им, ни местному начальству, ни люканцам было не ясно. Теперь он старался оправдать доверие новенького, а это значило прежде всего – не болтать лишнего. Но тут он встрял в разговор:
– Начальник ваш вовсе не одержим отбросами. Он думает, что вы будете есть, когда жизнь на планете вымрет.
– Ну… и при чем тут отбросы?
– На отбросах кое-что выживает. И это ваш единственный шанс.
– А шумеры разве не живут в вымершем мире?
– Вы пока не такие шумеры.
Ну да. У них нет самок. А начальник в четвертом секторе что-то изобретает. Работает там с помощью местных пауков, которых перевез туда на свой страх и риск. Он, правда, ничего еще не обещал, но, может, добудет им самочку?
Цинна сидела на перевернутом старом ведре и наблюдала, как явившийся на планету Q25 бегает по помойке. Его лапы работали так быстро, что казалось, там не ноги, а колеса.
Крокодил наткнулся на аотерскую банку из небьющегося стекла. Это на самом деле было не стекло, а кероген, Ктесс давно уже запретил Компу их производить. Но Аотера, конечно, продолжала их выпускать, ведь за эти баночки предковые хорошо платили.
– Кто сделал?
– Предковый.
– Чей предковый?
– Не мой. Параллельный.
– Ты думаешь, тебя это оправдывает? Твой параллельный предковый делает такие вещи, а ты разгребаешь за ним мусор? Ты – ничтожество. Или еще того хуже.
Цинна видела, до какой степени начальник Q25 возмущен, но не знала, что сказать. Сопровождающие, пара черных крокодилов, спокойно лежали в стороне на груде ветхих тряпок, в которых, кстати, водились чесоточные зудни.
Крокодил, перестав дергать хвостом, снизошел, наконец, спокойно поговорить:
– Начальник ты никудышный. Порядка нет, чистоты нет, кругом полно пришельцев неизвестно откуда. Не мир, а помойка. Но. Тебя хвалят как военачальника. Завоюй для меня загалактических гомо – и я вступлюсь за тебя.
6 глава.
Эти четверо молодых предковых стоят тут и кого-то терпеливо ждут. На них латы, кольчуги, за поясом – арцианские мечи. Цинна уже полчаса выгребает грязь из крокодильника: Эфиоп пьет и чистить бассейн некому. На лицах ожидающих – тоска и скорбь. В конце концов Цинна не выдерживает:
– Граждане, вы кого-то ждете?
Лица оживляются:
– Своего рабовладельца.
– А кто ваш рабовладелец?
– Марк Луций Каска.
– Подождите, я сейчас узнаю.
Через пять минут Цинна спускается вниз, к бассейну:
– Граждане, ваш рабовладелец болен.
– А… когда поправится?
– Трудно сказать. Он с шестого этажа выпрыгнул, обе ноги себе переломал.
– И… что нам теперь делать?
– Ну… предложите себя другому рабовладельцу, – Цинна снова принимается за метлу.
Тин, впервые явившийся на виллу после пятидесяти лет отсутствия, слушает разговор, болезненно наморщив лоб. Предковые склабятся, Рамалий откровенно смеется. Тин хлопает ладонью по столу:
– И что смешного? С каких пор, вообще, рабы стали гражданами?
– Зависит от ситуации, – раздумчиво отвечает Дентр.
– Да? А почему у вас акулы летают? Почему по всему побережью стоят статуи каких-то древних монстров?
– Это памятники полководцам, начальник, – робко возражает один из предковых.
– Особенно хорош тот, жирный, как бочка, и на коне, – со смаком заявляет Крис.
– Котовский, – кивает головой предковый.
Тин опять морщится: он кем-то тяжело ранен у себя под водой и сидит с повязкой на животе. Но что, конкретно, произошло – не рассказывает. Дентр поднимает голову:
– Тебя в самом деле давно не было, начальник.
– А вы выпустили ситуацию из-под контроля. И, похоже, вам все очень нравится, – он опускает голову в свою распечатку. Все видят, что он зол, как собака. Поправится – жди беды. И кто, в самом деле, его достал?
Иноплеменники всегда кучкуются вместе. Не потому, что они предковых боятся, а потому, что им друг с другом интереснее. Уровень развития и все такое. Но, что касается Клавза, то он изгой. И, опять же, предковому трудно понять, почему. Из-за того, что он самка? Или потому, что вернулся из плена? Сам Клавз довольно демократичен и допускает предковых в свое окружение, таким образом и сами предковые иногда знают, о чем инопланетяне судачат.
На этот раз стоящая на берегу группа иноплеменников наблюдает, как новый начальник выбирается из-под воды и бредет по побережью. Лицо не просто уставшее: в глазах выражение отчаяния. Молод еще, конечно, а здоровья уже нет. Предковым невольно жаль: хорош собой, мускулист, статен, лицо приятное. Положил жизнь за други своя… Он равнодушным, отсутствующим взглядом окидывает группу, глаза его натыкаются на Клавза и тут же теплеют. Лицо оживляется, на бледных, бескровных губах появляется улыбка. Клавз дергается и отворачивается:
– Гомосексуалист проклятый!
Рамалий довольно лыбится:
– Помилуй бог, Клавз! Как он может не быть гомосексуалистом?
Начальник и Крис очень не любили друг друга. Крис не раз ловил на себе брезгливые, полные нескрываемого отвращения взгляды со стороны новенького. Но, как бы там ни было, а Крис с точки зрения военной этики тут главный: он шумер и полководец. Поэтому гомо, когда входит в зал, всегда обращается с приветствием не к хозяину виллы, а к шумеру. Так и теперь: поприветствовал и попросил разрешения воспользоваться компьютером. Это значит: у начальства выходной и он не хочет (или не может) спуститься к своим и говорить с космической тварью оттуда. Предковым интересно, но разговор идет на каком-то странном птичьем языке. Свист и шипенье и верещание какое-то. А Дентр и Тин все понимают, видимо, и не стесняются слушать. Потом из экрана звучит арцианский:
– Ты не можешь отказаться от сотрудничества, гомо!
– Слушай, Кут, а чем я, вообще, тебе обязан? Да я сбегу!
– Пожалуйста! Ты думаешь, ты будешь первый военачальник-дезертир?
– Ну да, конечно, мне есть с кого брать пример.
В галактике и за ее пределами ходит сплетня о том, как Кут однажды смотался с поля боя. Его, правда, отловили и посадили в психушку, а не в тюрьму, но это дела не меняет.
– Нехорошо так говорить! Я преподавал тебе уроки этики!
– Кому ты можешь преподать уроки этики, чернотелка? Ты посмотри на себя! Ты же пройдоха и плут, каких свет не видывал!
– А ты буйно помешанный!
– Пусть так. Но почему я не могу оставить место?
– Потому что у тебя нет правопреемника.
– Хорошо. Вот мой правопреемник, – Цинна набирает имя на компьютере.
– Что ж. Мне лично незнаком, но я о нем слышал. Думаю, подойдет. Я передаю имя по кругу.
Для утверждения нужно одобрение люканцев, паучих, шерстистых гомо и Ктесса. Кут отключается, а Цинна поворачивается в зал и обращается к Клавзу:
– Эчеленце! Сообщаю вам, что вы мой правопреемник. Если вы не согласны, я в вашем распоряжении.
То есть, он должен сначала должностное лицо убить, а потом отказаться от должности. Таков закон всех дипломатических представительств: в последнем случае должность упраздняется. Но Клавз, вместо того, чтоб действовать, смотрит округлившимися от ужаса глазами на гомо. Он буквально ложится животом на стол и царапает ногтями столешницу. Цинна ждет, недопонимая, правда, чем вызван такой страх. Мало ли? Может, от счастья? Потом встает, вежливо кланяется правопреемнику и выходит.
7 глава.
– Ваш начальник ночует в канализации? – брезгливо спрашивает Тин, наблюдая, как Цинна надраивает полы в коридоре виллы, не смущаясь присутствием самцов-иноплеменников на крыльце.
– Нет, в могиле, – отвечает Рамалий.
Тин поводит головой полупонимающе-полуодобрительно. Предковые знают: гомо иноплеменнику тоже надо спать. А в сарае в овраге покоя нет, поэтому мертвые зарывают его в одной из могил, кладут только доски сверху, чтоб он не задохся. Ну, а в лесной сектор, конечно, никто не сунется, ни шумер, ни ведьмак. И еще Тин постоянно принюхивается.
– Мне кажется или нет? Кислорода стало больше?
Рамалий кивает. Так и есть: море цветет. Впервые за десять тысяч лет. А по побережью вверх по склонам пробивается трава. Слабая такая, нежная беззащитная травка, но несомненно – зеленая.
– Но что, конкретно, он сделал?
Рамалий пожимает плечами, а Дентр смотрит угрюмо. Они оба знают, что он сделал, но не знают – как. Полгода назад начальник обратился к проходящему мимо младшему люканцу:
– Ты мне не поможешь?
Они вдвоем вырыли один из столбов на заднем дворе, инопланетный, из четвертого сектора, и, ровно в двенадцать часов тридцать две минуты 4 августа, сбросили его с обрыва в море. И все. На другое утро море зацвело.
Тин ехидно улыбается, разглядывая аппаратуру для полива газонов возле диппредставительства: распылители из чистого золота, а на верхушке приляпан большущий, идеально круглый и чистой воды алмаз. Весь склон порос какими-то мрачными синими, сильно пахнущими цветами. Везде – бордюры из роз, порхают бабочки. А это что? Да ведь это птица поет, там, в тополях? Или он ослышался?
– Ваш начальник – фантастическая личность.
Полицейские шушукались между собой: мол, морской шумер намерен, как поправится, ухлопать нашего начальника. И кто ему понаушничал? Ведь начальник-то не виноват! Что теперь делать?
Тину в самом деле указали на новое начальство. Кто-то накапал кровью на дне в зоне его ведомства, и все сприггины за одну ночь переползли с одного полюса планеты на другой. Это была его армия, с которой он защищался от чирков. Возмутительно. И похоже на правду: только кровь пришельца могла так подействовать. Вопрос, а зачем, собственно, новому начальнику это делать, что, ему больше заняться нечем? – не возникал.
После того, как армия уползла, чирки напали на него и перебили всех его подчиненных. Он сам получил тяжелую рану в живот, от которой любой другой давно помер бы. О том, что чирки, беглые из третьего сектора пещерные гомо, живут под водой в южном океане, на планете знают немногие. Но морские гомо, конечно, знают. Так что сомнений нет: все подстроено.
Цинна не раз уже ловила на себе тяжелые, полные презрения взгляды морского шумера, но не понимала, чего ему надо. Не нравится работа нового диппредставительства? Ну, так он тут не хозяин. Потом ведьмачка-полицейский рассказала, в чем дело. И поведала, что армию на другой полюс перегнал Марк. Где он взял кровь местного гомо, неизвестно, но уж это, конечно, не кровь начальника. Какой сложный способ ее подставить! Но, похоже, действенный. Драться с шумером для гомо – бесперспективно. А, самое главное, Марка жаль. Когда инопланетянин узнает правду, Марку конец. Он лоботряс и жулик, конечно, но сыщик из него вышел отменный. Да и привыкли все к нему…
8 глава.
Кут плохо понимал в обстоятельствах новенького, да и не пытался в них разобраться. Всю войну он затеял с одною целью: в конце напасть на цивилизацию кочующих по космосу, то есть, Ктессово потомство. Пока начальник новеньких был мал, он действовал бескорыстно, но в последнее время за руководство военными действиями стал требовать вознаграждения.
– Где твоя совесть! – возмущался Кут, – Чернотелки – твое потомство!
– И каким это образом они – мое потомство?
– Таким, что ты спас чернотелок от ос!
– Кут, перестань валять дурака. У меня полна планета моего собственного потомства. И им тоже надо жить и что-то кушать.
Но в последнее время 7-7-1 за любую войну на стороне чернотелок требовал в награду ополчение для своих собственных целей. Кут соглашался со скрипом, а чернотелки весьма охотно. Им понравился новенький, он воевал не просто успешно: под его началом почти вся армия возвращалась домой.
Чернотелка и крыса – самые лютые враги в космосе. Во время войны 7-7-1 не раз приходилось наблюдать, с каким наслаждением чернотелка убивает крысу или как топорщатся от удовольствия крысиные усы, когда она пожирает полуживого чернотелку. Нет, война – это не страшно, это противно.
На самом деле претензий друг к другу у крыс и чернотелок нет. Бывает, крыса зеркалит и доводит чернотелку до мании преследования. Ну, так ведь это сам чернотелка виноват. Занимается, значит, предосудительными вещами. А ведь моральный кодекс чернотелки гласит: ты не должен делать в одиночестве то, что было бы стыдно проделать при другом чернотелке.
Вот, теперь у нас новый военачальник. Пора его опробовать на крысах. Кут хорош с крысами, но Кут уже надоел. Мы летим воевать с крысами!
Крысиная планета в соседнем коллапсе была до смерти похожа на родную Землю. Склады, водонапорные башни, берег, покрытый выжженным песком, скудная растительность. Цинне чудилось, что сейчас на дорогу выйдет предковый и скажет:
– Инопланетяне, вы заблудились? Давайте я вам подскажу.
Ей всю жизнь нравились крысы, и она хорошо их знала. Земные, мелкие крысы, когда-то служили единственным пропитанием кормилице, когда та была беременна. Цинна уходила ночью на охоту в подвал и возвращалась с двумя-тремя тушками, из которых Лит варила суп. Местные крысы – космические, бурые, заядлые зеркальщицы. Кут особенно рад, что на них наконец-то выбрались. Рез с Кетом утверждают, что Кут сам зеркалит, а уж всевозможных маний-то у него – не пересчитать. Куту давно поставили диагноз «парциальное сумасшествие», но он все равно служит. Он «порядочный чернотелка», и поэтому во время войны под началом 7-7-1 всегда идет в армию простым ополченцем. Вот и сейчас держится поодаль от командиров, но смотрит зорко. Его фасеточные глаза горят белым огнем: то ли от опасности, то ли оттого, что он предвкушает «убить крысу».
Крысы собрали ополчение на другом полюсе планеты. Трудно сказать, почему. Обычно с чернотелками дерется небольшая армия крыс, как бы «для развлечения». Но на этот раз новый начальник попал в окружение вместе с Кутом и прочими высокопоставленными чернотелками. Надо было пробиться к лодкам и усадить хотя бы начальство, чтоб отправить их домой. Рез с Кетом и Цинна так и сделали, но их самих вместе с сотней чернотелок отжали от лодок и загнали на старый склад.
Это был в точности тот же самый склад, в котором Литопсис когда-то хранила продукты. Сходство было столь разительно, что Цинна глубоко вздохнула и села на цементный пол: вяленые туши каких-то животных, зерно в мешках. Впрочем, есть и различия: тут вот должна висеть связка лука, а вместо нее висит что-то черное, мохнатое, то ли животного, то ли растительного происхождения.
– От голода, по крайней мере, не помрем, – ободрила она чернотелок.
Они смотрели угрюмо: новенький влопался. Крысы собрали такую армию ведь из-за него, а он не справился…
Через три дня от крыс прибыли на переговоры. Им предлагали «сдаться, чтоб послужить кормом для крыс». То есть, стать питательными таблетками. Это почетная сдача, хуже, когда тебя топят в серной кислоте. Начальник чернотелок против ожидания не кочевряжился.
– Кормом, так кормом, – произнес он. Потом повернулся к своим: – Когда-то ведь и нас должны скушать?
И он протянул крысе свою текилу. Крыса зыркнула чрезвычайно смышлеными карими глазками и усы у нее на морде встопорщились:
– Мне говорили, что ты смелый. Люблю смелых, – и крысы на четырех лапах по лестнице ускользнули вверх.
Подвал быстро наполнился крысами. Они переговаривались между собой на местном языке, спорили, даже дрались. Потом одна старая крыса (это было видно по количеству усов: их совсем не осталось) выступила вперед:
– За нарушение межцивилизационного покоя и покушение на планету крыс мы приговариваем вас к съедению живьем. Всех, и начальника тоже.
После этого, не мешкая, они приступили к исполнению приговора. Две крысы вытащили жука, крепко ухватив его за передние лапы. Третья принялась его грызть. Брызгала гемолимфа, несчастный молчал. При этом было видно, что крысе самой это совсем не нравится и она, после сыроядения, скорее всего помрет, во всяком случае, будет долго болеть.
Все остальные наблюдали. Выступили еще три крысы.
– Стоп! – сказала старая крыса. – Ты любишь чернотелок? – обратилась она к Цинне.
– Люблю.
– Стало быть, любишь и крыс?
– Из чего это следует?
– Потому что крыса ближе к гомо, чем чернотелка. И если уж ты чернотелку любишь, то крысу – наверняка.
Это было настолько глубоко и логично, что Цинна молча кивнула.
– Хорошо. Вот что. Я вижу здесь столько известных и храбрых чернотелок, что, честно говоря, у меня зубы откажутся их есть. Я думаю, вас стоит отпустить.
– Всех?
– Всех. Но ты должен мне сказать. Честно. Что ты имеешь против своего собственного начальства?
– Ктесса?
– Ктесса.
– Он попуститель. Ему до моих предковых было, как до мышей в лаборатории, только чтоб не дохли. Развратил их вконец. Устроил на континенте полигон для своих исследований. А теперь ему только и надо, чтоб новое диппредставительство накрылось. Зафоссилизовать нас, и чтоб пятый сектор сами потом разбирались, что к чему.
Помолчав:
– На зафоссилизированном материке ведь концов не найдешь. А если вот сейчас продемонстрировать окружающим, что он там понатворил...
– Хорошо. Мы, крысы, не любим чернотелок, чернотелки – нас. Но если нам договориться? Нам тоже надоел Ктесс. Надоел третий сектор, потому что они – диктаторы. Мы молодые звери и хотим жить. А они нам предписывают, как и что. Это не им решать, какая крыса разумна, какая неразумна, любая крыса имеет право на жизнь.
Цинна кивнула.
– Так что? Может, вы пустите нас куда-нибудь на границу третьего сектора, чтоб при случае за нас вступиться?
Цинна прокашлялась:
– Зачем на границу? Весь второй сектор пуст. Ктессово потомство выкосило там все, до последней травинки. Вот и переселяйтесь. На сколько хотите. Надоест – сдернете. Только. Вы всего один мир, вас там накроют. У вас же в соседях полно крыс?
Крыса молчала и внимательно слушала.
– Скажите им. Пусть соберут желающих от каждого мира. И селитесь там, где кто хочет… а чернотелки против не будут, это я вам обещаю.
9 глава.
– Что за чертовщина! – изрек Фэр, непонимающим взглядом глядя в экран. Ктесс поморщился: он не любил резких слов и ругательств.
– Что именно?
– Да вот тут… из третьего сектора передают, что во втором секторе крысы.
– Чьи крысы? – Ктесс резко повернулся в кресле и оглядел сотрудников по очереди, одного за другим.
– Надо полагать, это совсем свободные крысы, – ехидно заметил Тер. И пояснил:
– Если уж они позволили себе сюда перелететь.
– Откуда перелететь?
– Из соседней галактики, – угрюмо отозвался Фот.
– Стоп, стоп! Что… какие именно? Красные, черные, бурые?
– А всякие. И те, и другие, и третьи.
Ктесс глубоко вздохнул и повернулся к своему экрану. Посидев немного и успокоившись, он заметил:
– Надо думать, долго они тут не продержатся. Надоест.
Но крысам не надоело. Ни через год, ни через два. Они обосновались со вкусом: построили театр и музей, несколько научных центров и благотворительную больницу. Весь второй сектор скоро стали называть «крысиный», это вышло само собой и закрепилось в сознании окружающих цивилизаций.
– А чего? – рассуждали инопланетяне. – Пусть живут. Мешают они, что ли?
Но начальнику главного диппредставительства они были совершенно не нужны. И тогда же, приблизительно в то же время, со стороны первого сектора в цивилизацию Ктесса пришел сигнал. Четыре звезды в первом секторе ударили гравитацией по звездам кочующих по космосу. Они зажглись ярче, мигнули и приняли прежний вид. Но это всполошило всех: цивилизацию гуманоидов предупреждают о войне!