27
- Ну Тимур, ну удружил, Казанова хренов… Сколько раз я ему говорил, сколько просил мозги включить! - в сердцах выкрикивал Лёня, в два шага пересекая кухню, доходя до двери и вновь возвращаясь к столу, куда он сразу же швырнул пакет, от которого отказалась Люба.
Он упёр руки в столешницу и исподлобья взглянул на Жанну. Она сидела выпрямившись на стуле и со слезами на глазах следила за его передвижениями. Ей было жалко Любу, а непроизвольное чувство вины гуляло в её вовсю саднящей сейчас душе и от всего этого было горько и обидно. Но она понимала Любину злость, хотя про себя знала точно - единственное, что заставляло её молчать, было нежелание сделать этой женщине больно. Но разве будет Люба сейчас её слушать, нет, конечно же… Да она и сама в такой ситуации вряд ли кого послушала бы и тоже была бы обижена на весь мир.
Её отвлёк голос Вадика и мысли сразу же переключились на ребёнка. Такой милый мальчик, так на отца похож… Лучше бы на маму, разозлилась она, главное, чтобы характером не в этого идиота пошёл… У-у-ух, так бы сейчас и врезала бы по этой наглой физиономии Тимура, даже жалко, что его здесь нет.
Из комнаты продолжались доноситься голоса матери и сына и вскоре Жанна с Леонидом услышали Любины рыдания и бесхитростные уговоры Вадима. Он по-детски трогательно успокаивал маму и обещал поколотить всех её обидчиков. И вдруг решение о дальнейших действиях пришло к Жанне само собой.
- Да никуда мы не уйдём и не надейся даже! – громко крикнула она в сторону закрытой двери и, повернувшись к мечущемуся тигром в клетке Лёне, скомандовала: - А ну давай-ка почисти побыстрее рыбу, сейчас приготовим ужин, сядем и поговорим обо всём…
Леонид остановил свой комнатный забег и уставился на Жанну. До него не сразу дошли её слова, вернее, их далеко идущий смысл, но он вдруг широко улыбнулся и стал засучивать рукава свитера.
- Сейчас, моя дорогая умница, всё сделаем в лучшем виде! – воскликнул он и засуетился у стола.
Вскоре на плите зашкварчала сковорода с кусочками аппетитно распространяющей аромат поджаривающейся рыбы, а в кастрюльке забулькала крупными пузырями вода, в которой варился рис.
Немого погодя Жанна решительно открыла дверь в комнату и, нежно улыбнувшись Вадиму, сидящему возле лежащей ничком на диванчике Любы, как можно бодрее произнесла:
- Люб, извини, но Лёня всё перепутал и вино купил красное, ты не против, если мы его к рыбе подадим?
Люба подняла зарёванное лицо и в недоумении уставилась на Жанну. С полминуты длилась эта глазастая пауза, а потом она соскочила на ноги и обе женщины кинулись в объятия друг друга, ревя и смеясь одновременно. Следом показался Леонид и поманил ошалевшего от такого всплеска чувств у мамы и тёти Вадима за собой, начав ему объяснять что-то про снег, идущий на улице и скорое катание с горок на санках.
Несколько минут потребовалось для того, чтобы женская команда, в слезах перебрав все возможные междометия, пришла в себя. Мальчики же всё это время сидели за столом и молча смотрели на них, ожидая ужина.
- Девчонки, вы кормить собираетесь нас? – не выдержал, наконец, Лёня, видя, что Вадим уже извертелся на стуле, сбитый с толку всем происходящим. – Я не знаю, как детей рыбой кормить, там косточки встречаются, маме всё сподручнее…
- Ой, конечно, - опомнилась Жанна, - Любань, давай, приготовь сыну тарелку, а потом мы выпьем! – скомандовала она.
- И за что мы будем пить… за мою убитую гордость и поруганную честь? – с шутливым пафосом спросила Люба чуть позже, когда увела сытого Вадюшку в комнату, усадив его там на диване с альбомом и карандашами, и вернулась к терпеливо ждущим её друзьям.
- Вот это ты брось! – отрезала Жанна. – Ты знаешь… я не буду говорить, что всё пройдёт… про забудь и прости тоже не буду… у вас ребёнок и всё такое тоже не то… - она посмотрела на бледную Любу. – Я скажу другое… Я была в подобном положении, поэтому понимаю тебя, только меня ещё и в качестве боксёрской груши использовали… И скажу, что я не пропала и ты не пропадёшь, это точно! А выпьем мы… да хоть для аппетита, вот и все дела! – рассмеялась Жанна, вызвав улыбку и у остальных.
- Люба, ты нас прости, пожалуйста, но и пойми тоже… Ну как можно было сказать такое? Да ты бы не поверила! – не скупясь на эмоции и жестикуляцию, выкрикнул чуть позже Лёня.
- Поверить-то может и поверила, но… я всё время себя на твоё место ставила… И так плохо, и этак нехорошо… - поддержала его Жанна. – Хотя… я, наверное, также отреагировала бы, как и ты… Конечно, потом бы подумала и приняла бы, но первая реакция была бы как у тебя! – рассмеялась Жанна и обняла Любаню. – Милая моя, ты только одно знай – на нас можешь рассчитывать в любом вопросе, мы только с тобой, помни об этом, - и они опять дружно заплакали.
- Э-э-эй, вы чего, специально это делаете, что ли? – возмутился Леонид. – А ну-ка прекратите рыдать, а то я тоже сейчас присоединюсь, потом не остановите.
Обе женщины посмотрели друг на друга и рассмеялись, всё ещё обливаясь слезами. Умеют как-то женщины это делать, удивлялся Лёня, глядя на них.
- Я домой уеду! - после того, как все успокоились, проговорила Люба. - Я тут подумала, заложу в ломбард кольцо обручальное, оно мне теперь без надобности… - усмехнулась она. – А ещё серёжки и цепочку… надеюсь, нам с Вадюшкой на билеты хватит, а идиот этот, - она кивнула куда-то в окно, - пусть строит тут свою новую жизнь с этой… А она красивая! – вдруг призналась Любаня.
- Не-е-ет, ну с вами не соскучишься… Надо же - красивая! – усмехнулся Леонид. – Как ты от «уеду» до этого-то добралась?
- А что, я не права, что ли… Конечно, красивая, яркая такая…
- Ага, как светофор! – поддакнула Жанна, вызвав общий смех.
Хотя они и смеялись, и шутили, но на душе у Любы было совсем скверно. Она вспомнила, как Тимур винился перед ней, как умолял простить его тогда, когда всё произошло с Зойкой… Простила… Поверила… И что в итоге? Теперь он всадил нoж поглубже, да ещё и провернул его на пару со своей полюбовницей.
А как теперь объяснить всё сыну? Как вообще ему сказать, что папа теперь не будет с ними жить, да и вообще будет папой ещё кого-то? Ох, Тимур-Тимур, как же так? Ну что во мне не так? Люба рыдала полночи, уткнувшись в подушку, чтобы не разбудить Вадика.
А папа Равиль? Как теперь с ним общаться? Ведь наверняка этот паразит ему ничего не скажет, а я врать не смогу… и не звонить ему я тоже не смогу… как он вообще переживёт эту новость… Люба посмотрела на Вадима.
- Надеюсь, сыночек, ты не пойдёшь в своего папку, - тихо прошептала она, - и не станешь расколачивать сразу по нескольку сердец.
Так и не сомкнув глаз, она встала и вышла на кухню. Вскипятила чайник и, закутавшись в тёплый пуховый платок, хотя дома было тепло и даже жарко, села у окна, глядя как в свете фонарей сыплет мелкий частый снег. Снежинки, толкаясь и обгоняя друг друга, стремительно летели к земле, а, достигнув своего пристанища, успокаивались по соседству с другими такими же белыми и пушистыми красавицами в бесчисленной снежной семейке.
- Сколько снега навалило уже, а ещё даже не зима… - покачала головой Люба. – А дальше что будет? Мы хоть выйдем из дома или его завалит до крыши? - усмехнулась она. – Ладно, скоро увидим…
Мысли привели её к недавно принятому решению уехать отсюда. Она сняла кольцо с безымянного пальца правой руки и положила его на стол. Потом вынула из мочек ушей серьги. Камушек в одной из них приветливо сверкнул в свете фонаря, заглядывающего в окно. Люба качала головой, разглядывая серёжки.
Это был подарок мамы Лены на рождение Вадюшки. Серьги были дорогими и красивыми и очень нравились Любаше, а ещё напоминали о замечательной женщине, которую она искренне любила и знала, что это взаимно. У Любы на глаза навернулись слёзы. Как всё было прекрасно ещё совсем недавно и как муторно на душе от того, что происходит сейчас…
- А вот фигушки тебе, дорогой муженёк! – вдруг откуда-то изнутри внезапно громко прорвалась уверенная мысль. – Никуда я отсюда не поеду, так и знай! Почему это я должна убегать, я ничего не сделала, чтобы прятаться от всех… Я назло тебе буду жить здесь и радоваться жизни… Точно! – решила она.
Люба глубоко вдохнула, а, выдохнув, почувствовала ощутимое облегчение. Решено! К тому же, у неё здесь есть друзья, она не одна… Да и куда возвращаться? Отец Равиль продал квартиру и купит для себя однокомнатную, родители уезжают, а папа говорил, что на новом месте они смогут купить только небольшой домик, который требует ремонта. Что же они там все тесниться будут? Да и вообще… ей здесь нравится, зачем срываться куда-то? Лёня обещал завтра попросить директора узнать по поводу её документов, даже обещал в случае необходимости сам съездить в паспортный стол. Вот и славненько, вот и хорошо! Она выпила чай и провела ревизию в шкафу. Благодаря Жанне, тут появились кое-какие пакеты, но Люба всё же решила, что кольцо она точно отнесёт в скупку, вот из принципа сделает это, а на деньги, что за него дадут, они с Вадюшкой протянут до её первой зарплаты, она же завтра пойдёт устраиваться на работу в больницу, где работает Жанна.
- Ничего, ничего, мой милый! – разговаривала она, обращаясь в мыслях к сыну. – Мы справимся, ещё как справимся, сынок мой дорогой, ты не переживай, мама всё сможет, мама у вас сильная… У каких у вас… у тебя, сынок, только у тебя! Отныне мы с тобой вдвоём, предатели не в счёт!
Люба даже не представляла, как она сейчас ошибается насчёт того, что они вдвоём, и Тимур здесь совершенно точно был не в счёт.
На следующий день она, отведя сына в садик, помчалась в больницу. Жанна обрадовалась подруге и, крепко обняв её, пообещала:
- Вот и молодец, что пришла… Не волнуйся, всё у нас будет хо-ро-шо!
Минутами позже она уже горячо убеждала главного врача, ручаясь за Любу и за то, что её документы на оформлении и вскоре будут готовы. Он выслушал их и вздохнул, устало потерев глаза.
- Ну ладно, приступайте к работе, только медкомиссию пройдите, анализы можно сдать в нашем отделении… Жанна, пробегись с ней, чтобы быстрее было.
- Спасибо Вам огромное! – наперебой загалдели обе женщины, благодаря доктора.
- Идите, идите, – усмехнулся он, - пока я не передумал.
- Всё, уже исчезли! – Жанна потянула Любу за рукав пальто, покидая кабинет главного. – Пойдём со мной, сейчас по-быстрому пройдём смотровой и анализы сдадим в нашей лаборатории, они их через пару часов сделают, а потом двинем к старшей, она тебе всё покажет.
- Хорошо, я как раз не завтракала, предполагала, что анализы надо будет сдавать, - обрадованно сказала Люба и они направились в нужные кабинеты.
А вскоре Люба была огорошена известием, что она беременна.
- Жанна, что же это… Как же так… Девять недель… Что мне делать? – плакала она в сестринской, куда Жанна отвела её бледную и испуганную.
- Как же ты не поняла-то до сих пор? – удивилась Жанна.
- Да не знаю… - Люба закусила губу и помотала головой. – У меня в последнее время цикл нарушен был, всё на нервах – переезд, возня с документами, жильё, в общем, хватало всего… Ну я и не обратила внимания, а ни тошноты, ни головокружения, ничего такого не было, вот и не заметила, - она посмотрела на Жанну как-то жалобно, как котёнок, сидящий на улице в холоде и голоде.
- Ладно, чего сейчас уже рассусоливать… Ты решила, что делать будешь? – Оставишь ребёнка или…
- Не знаю! – Люба закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
- Ну-ну, не плачь, не надо, помни, я всегда с тобой и поддержу тебя в любом случае, ты слышишь меня?
- Спасибо… - донеслось сквозь плач.
- Так, на работу выходить тебе завтра, так что иди сейчас домой и всё хорошенько обдумай… Если решишь делать аборт, то приходи утром, пойдём сразу в отделение, тем более анализы у тебя на руках…
- Угу, - кивнула Люба, ещё не оправившаяся после услышанной новости, и, узнав, где в городе находится скупка ювелирных изделий, отправилась туда.