Молодая учительница Оксана В. очень быстро шла по улице, порою переходя на легкий бег: она опаздывала на ногти. Оксана В. знала, что если она придет хоть на полминуты позже назначенного времени, то мастер Алина ждать не будет: уйдет за угол - курить и смотреть в телефон, и уже не вернется. В прошлый раз, когда Оксана В. опоздала на пять минут из-за того, что ее срочно вызвали к директору, ей пришлось почти полчаса вместе с хозяйкой салона уговаривать Алину оторваться от сигарет и телефона и вернуться в салон, на свое рабочее место.
Оксана В. очень не любила кого-то и о чем-то просить... Да и опаздывать она тоже не любила. Ее так воспитали.
Алина - мастер ногтевого сервиса салона «Лапки», после девяти классов поступила в кулинарно-торговый колледж, но через два месяца перестала туда ходить, потому что надоело. Еще месяца три она курила, смотрела в телефон, ела чипсы в постели и ругалась с матерью, пока та чуть ли не силой загнала ее на курсы мастеров ногтевого сервиса, о которых Алина много мечтала, но пойти и записаться туда ей было лень. Из оплаченных матерью десяти занятий курса Алина посетила всего два, но, получив-таки нужную бумажку, устроилась на работу в салон «Лапки».
Зарплата ее зависела от количества клиенток, но Алину клиентки раздражали и даже подбешивали, поэтому, как только выяснялось, что очередная из них опаздывала, Алина уходила за угол - курить и смотреть в телефон. Когда кто-то кричал ей в окошко: «Алина, твоя клиентка пришла!», она отвечала «Иду!» и закуривала новую сигарету. Бывало иногда, что Алина таки возвращалась и обрабатывала клиентку, но чаще всего та переходила к другому мастеру или, разругавшись с хозяйкой салона, уходила безвозвратно. И тогда Алина уже с полным на то основанием называла такую клиентку «курицей толстожопой». Денег Алина получала мало, и ее это очень злило, так как хотела она очень много: и цепочку, и браслетик, и пуховичок, и айфон...
С матерью они так же продолжали ругаться, только теперь Алина все чаще использовала фразу «я и так, благодаря тебе, работаю с утра до ночи за копейки, чего ты от меня еще хочешь?»
Оксане В. оставалось добежать совсем немного, и она, вроде бы успевала, но впереди было одно серьезное препятствие - светофор. Этот электронный гад горел красным очень долго - целых 94 секунды, и Оксана В. понимала: если сейчас она не успеет на зеленый - пиши пропало! Полторы минуты опоздания Алина ей ни в жисть не простит! К ужасу Оксаны В., она еще издали увидела, что светофор горит зеленым и по полосатой дорожке перехода в обе стороны спешат деловитые граждане. В отчаянии Оксана припустила со всех ног, но все же, в момент, когда ее замшевая туфелька ступила на проезжую часть, в светофоре предательски загорелся желтый свет.
«Успею! - отчаянно решила про себя Оксана В., оглядев и мгновенно оценив суровые лица водителей за бликающими ветровыми стеклами. - Эти - ничего так мужички, нормальные. Увидят, что девушка бежит - пропустят!»
Думать о том, что будет, если не пропустят, Оксана В. не хотела, да и не могла, так перед ее глазами стояла эта полная, с неряшливо распущенными черными волосами Алина со своим ватным, лишенным какого-либо выражения лицом, сигаретой в зубах и телефоном в руке, уже готовая уйти за угол и пропасть там навсегда.
И с решимостью Буцефала - любимого коня Александра Македонского - молодая учительница Оксана В. стремглав побежала по полустертым полоскам пешеходного перехода, прямо на светофор, циклопический глаз которого уже загорелся грозным и осуждающим красным светом. Оксана В. бежала, чувствуя, как в душе ее разгорается стыд и желание извиниться перед всеми этими мужчинами, вцепившимися в рули и глядящими на нее во все свои усталые шоферские глаза. У некоторых из водителей шевелились губы - они явно что-то говорили в адрес Оксаны В., но она старалась не смотреть на них, так как боялась прочитать по губам что-то обидное..
«Дяденьки, мне бы только успеть к двум на ногти, извините меня, пожалуйста, я вообще-то никогда так не делаю, всегда перехожу только на зеленый, но сейчас надо, очень надо! Изви..»
Михаил Бабахин, продавец из магазина стройматериалов, ехал с обеда на работу, только что внезапно поругавшись с женой. Он даже и не понял, почему произошла эта ссора: Михаил, как всегда, приехал домой пообедать (мама его приучила есть только домашнее, да он и сам не переносил столовки и всякий там фаст-фуд), и жена, как всегда, к его приходу разогрела борщик, и он поел его с удовольствием, и уже собирался бежать, как вдруг услышал:
- Мусор вынеси, пожалуйста!
- Да какой мусор, Лен! Я ж опаздываю!
- Я тебе говорю: мусор вынеси, я рыбу чистила, хочешь, чтобы к вечеру мы тут все провоняли тухлятиной?
- Лена, мне десять минут осталось до конца перерыва, еще доехать надо!
- То есть, я должна вместо тебя этот вонючий пакет тащить? Я, да? А вот ты мне ответь: ты, вообще, в доме кто?
Жена носила их второго ребенка, и уже несколько месяцев сидела дома в отпуске по беременности. Со всеми вытекающими из этого прелестями семейной жизни в «однушке». Собственно, на второго ребенка они решились как раз для того, чтобы, используя маткапитал, превратить свою «однушку» в «двушку», ну..., если, конечно, повезет, и вариант попадется, и если родители помогут...
Миша сделал последнее отчаяное усилие, чтобы хоть сегодня не опоздать с обеда: попытался объяснить, что у него ключи от магазина, что он должен вовремя его открыть, что он и так часто опаздывает и шеф, рано или поздно, начнет штрафовать его за это, или, чего доброго, уволит... Но тщетно: каменное выражение лица жены и ее уже довольно большой живот перевешивали все его хилые аргументы. Делать нечего, взял пакет (совершенно, кстати, не вонючий!), открыл дверь...
- Вечно тебя упрашивать надо! Ничего сам не делаешь, ничего не можешь! Не за мужика замуж вышла, а за амебу какую-то! - выпалила вдруг жена. И не дожидаясь от обалдевшего Михаила ответа, добавила: - Иди, иди, чего уставился, амеба? Иди, через дверь сквозит, хочешь, чтобы я еще и простыла из-за тебя?
И хлопнула дверью. Ошарашенный Михаил медленно стал спускаться по ступенькам, но потом вспомнил, что надо спешить...
«Амеба...»
Пока добежал до мусорки, пока вернулся, стрелки уже перевалили за два. Михаил прыгнул за руль, дал газу, и, выезжая со двора, чуть было не угодил под грузовик. Вынужденный резко тормозить, водитель грузовика просигналил «козел» Михаилу вдогонку, а тот, матерясь себе под нос, успел проскочить перекресток на зеленый, и что есть духу погнал в сторону улицы Березовой, на которой находился его магазин с гордым названием «Крепеж».
«Ах вот как? Амеба? - негодовал Михаил. - Значит, как ипотеку выплачивать, так - давай! Как кредит на айфон погасить - опять же, давай! Шмотки, цепочки, туфли, ногти... - давай, давай, давай! А потом, оказывается - амеба! Да ты хоть знаешь, блин, что это такое - амеба?»
Краем глаза Михаил увидел, что ближайший светофор с красного переключился на желтый, а потом - на зеленый и прибавил газу. Но впереди стоящие машины почему-то задерживалась, не двигались на зеленый, и Михаил решил, не тормозя, объехать их справа, по свободной полосе. Крайняя полоса предназначалась только для поворота направо, но Михаил знал что камера на этом перекрестке давно не работает, и что - можно по крайней правой, здесь - можно...
Все, что он увидел затем: как буквально в метре от капота вдруг возникла испуганная худенькая женщина, пытающаяся остановить его «Логан» вытянутыми руками. На одной из рук болталась сумочка... Нога у Михаила сама, без команды, ударила по тормозам, дикий визг покрышек заглушил все звуки улицы.
«Я же на зеленый еду, куда ж тебя несет...!» - только и мелькнуло в Мишкиной голове.
Оксана В. в страхе отпрянула в от летящего на нее «Логана», споткнулась на каблуках и, потеряв равновесие, рухнула на асфальт. Правую ногу - от щиколотки до бедра - пронзила страшная боль. «Все-таки, опоздала!» - только и успела подумать Оксана В. и отключилась.
Михаил, в последнюю секунду успел крутануть руль вправо и визжащий покрышками «Логан» влетел в ограждение тротуара, чудом не задев девушку. Дыбом встал бампер, погнулось крыло, посыпался пластик, стекло фары, но Михаил, не думая об этом, выскочил из машины и подбежал к лежащей на асфальте Оксане.
Незадолго до этого хозяйка салона «Лапки» сообщила Алине, что она за этот месяц не выполнила план, и премия ей не светит. Положение еще могла спасти клиентка Оксана В., записанная на 14:00, но она почему-то не пришла.
«Курица толстожопая», - то и дело ругалась на клиентку Алина, закуривая за углом сигарету за сигаретой, хотя и понимала, что грешит против правды: фигура у Оксаны В. была даже очень стройная. Но Алину бесили все клиентки, а эта, лишившая ее премии, целых трех с половиной тысяч рублей, - особенно. «Гадина! Вот гадина!» - Алина с остервенением отбросила окурок и взялась за телефон...
Оксана В. полулежала на откинутом переднем сиденье «Логана» и плакала. Саднили содранные кисти рук, тупо ныли отбитое плечо и бок, нестерпимо болела правая нога. Она плакала и одновременно проверяла, не потеряла ли чего на этом треклятом перекрестке. Но все, слава богу, было при ней: и туфли, и сумочка, и все, что было в сумочке.
- Куда в-вы меня в-везете? - сквозь слезы спросила она Михаила.
- В больницу, в травматологию, - ответил он ей, - у меня там одноклассник работает. Вы не волнуйтесь, он все сделает, как надо, он хороший врач!
- Хоро-о-оший вра-а-ач, - плакала Оксана В.- Такой же «хоро-оший», как вы - води-и-итель?
- Да я же вас даже не зацепил, девушка! - воскликнул Михаил. - Вон, всю машину расхерачил, чтобы на Вас не наехать! Вы же на красный бежали, Вы в курсе?
- В ку-у-рсе-е! - еще сильнее заплакала Оксана В. - теперь уже и от жгучей обиды, что никто, кроме ее самой, в этой беде не виноват.
За ней, на заднем сиденье лежал, покачиваясь в такт движению машины, оторванный от «Логана» бампер, демонстрируя Оксане В. свой разбитый в хлам край. Оксана В. смотрела на бампер, как на товарища по несчастью, тоже постравшего в этой аварии, в которой, кроме нее, не было виноватых... Она вдруг поймала себя на том, что даже мысленно разговаривает с бампером, извиняется перед ним, жалуется ему, а он отвечает ей покачиванием своего разбитого края: «Ничего, ничего! Главное, что мы с тобой оба - живы!»
Ободренная бампером, Оксана В. перестала плакать и стала дуть на поцарапаные ладошки и оттирать платочком капельки запекшейся крови.
Михаил подрулил прямо в приемному покою больницы.
- Я сейчас, потерпите еще немного! - сказал он ей и скрылся за дверью.
Оксана В. осталась в машине одна, и ей опять стало себя очень жалко. Она даже снова посмотрела на бампер, надеясь, что он скажет ей еще что-то ободряющее. Но бампер уже не покачивался, молчал, словно исчерпал свой запас оптимизма и покорно ждал, что сейчас из дверей выйдет специалист по бамперной травмотологии и решит: лечить его или просто выбросить на свалку...
И вдруг Оксану В. как током ударило: а что с ногой, почему она так болит? Может, перелом? А может, она навсегда останется хромой, или, чего доброго, вообще не сможет никогда ходить? Ведь сейчас медицина достигла такого уровня, что появилось много совершенно неизвестных ранее жутких болезней! Вдруг у нее некроз сухожилий, остеопороз костей или разрыв каких-нибудь важных сосудов? А она даже и замуж еще не успела выйти...
Оксана В. стала ощупывать ногу, морщась и вскрикивая от боли, и, чем больше щупала, тем яснее ей становилось, что в ноге сломаны все кости и выбиты суставы, из которых сейчас наверное, и вытекает куда-то внутрь ноги та самая драгоценная суставная жидкость... Оксану В. бросило в жар, она с последней надеждой взглянула на бампер, но, снова не получив от него ответа, приготовилась тихо завыть от навалившейся на нее черной тоски безысходности...
Впервые делать ногти Оксана В. пошла по совету подруги. Ну, не подруги в полном смысле этого слова, а так, сослуживицы, такой же учительницы, как и она. Как-то, сидя в учительской (педагоги называли ее «дворницкой»), они с этой Юлей Ивановной разговаривали, коротая время до начала урока. Ну, как обычно разговаривают женщины: обо всем сразу и - ни о чем. И вот, после бурного обсуждения нового школьного проекта по ранней профориентации обучающихся старших классов, Юлия Ивановна вдруг, безо всякого перехода, спросила:
- Оксан, а чего ты себе ногти не сделаешь?
- Ногти? - удивилась Оксана В. этому неожиданному вопросу. - Да не знаю, не думала как-то...
- А чего тут думать? - вдруг стала наседать Юлия Ивановна. - Ты девушка молодая, красивая, должна за модой следить! Вон: у нас уже даже в младшей школе, во втором классе девочки с ногтями в школу ходят! Хотят, понимаешь, в тренде быть!
И Юлия Ивановна сухо засмеялась, довольная, что так удачно вкрутила в беседу модное словцо.
Оксана В. слушала, разглядывая длинные разноцветные ногти Юлии Ивановны, которые она, конечно, намеренно демонстрировала Оксане, ибо только вчера сделала их, проведя в салоне почти весь вечер. Оксане не очень нравились такие ногти, ей вообще не нравилось все, что в женщинах было «чересчур», особенно, если это касалось глаз, волос, форм лица и тела, ногтей... Оксана В. считала, что женщина должна умело подчеркивать качества, данные ей природой, а не приклеивать, дорисовывать или, упаси боже, закачивать якобы недостающее для того, чтобы соответствовать некоему усредненному стандарту женской красоты.
Оксана В. преподавала русский язык и литературу, и в произведениях своих любимых писателей она ценила, прежде всего, особый баланс формы, языка, содержания, - тонкое равновесие, рождающее в душе ощущение истинной красоты и совершенства, ради которого хотелось перечитывать любимую книгу вновь и вновь, и которое с каждым новым прочтением не уменьшалось, а только увеличивалось. Так она относилась и к себе, как к женщине: когда найдется тот, кому она доверит «прочитать» свою душу, свои мысли и чувства, то она, конечно же, будет способна вызывать у него желание «перечитывать» ее снова и снова... Любить, одним словом.
Да, именно так она понимала любовь. И ей не хотелось понимать ее как-то иначе...
Правда, пока мужчин, которые вызывали хоть какой-то интерес у Оксаны В., в окружающем пространстве не обнаруживалось. Учитель информатики, правда, оказывал ей некие знаки внимания, но, во-первых, он курил (Оксана В. терпеть не могла курильщиков), а, во-вторых, она слышала, как он матерился в разговорах с трудовиком и сторожем... И ладно бы, матерился изящно, а то так, как все - «для связки слов»!
- ...в салон, да попроси, чтоб они сделали тебе что-то изящное! - продолжала меж тем Юлия Ивановна. - Я сперва тоже трусила, боялась, что фигню какую-нибудь сделают. Но ничего, девочки там опытные, мне нравится! Смотри, ничего так, да?
И Юлия Ивановна теперь уже явно напоказ выставила вперед руку с новыми ногтями, которые, собственно, и являлись истинной целью этого долгого разговора про тренды и моду. Оксана В. быстренько согласилась, что да, круто, и они с Юлией Ивановной разошлись по урокам.
А вечером, когда она решила немного пройтись пешком, дневной разговор всплыл в ее памяти и неожиданно потянул за ту ниточку в ее душе, которая отвечала за стремление к новому. «А и правда ведь: ты очень давно в себе ничего не меняла! - отозвалась душа. - Не пора ли обновиться, порадовать себя хоть чем-то?»
Оксана В. улыбнулась, соглашаясь с этой мыслью, и в этот момент ей на глаза попалась вывеска салона «Лапки».
Около машины что-то загрохотало, распахнулась дверь и запыхавшийся Михаил сказал Оксане:
- Вот, приехали! Сейчас мы осторожно вас переложим на каталку, не бойтесь, больно не будет!
- Я бы не обещал так уверенно! - раздался другой, более низкий голос, и в машину заглянул высокий бородач в голубой медицинской униформе и в смешной шапочке на рыжих кудрях. - Так, что тут у нас? Что болит? Встать сможете?
- Не что, а кто! - сердито буркнула Оксана. - Нога болит, упала я, потому что ваш одноклассник на своей машине меня чуть на тот свет не отправил!
- Да я же..., - начал было возмущаться Михаил, но бородач его перебил.
- Миша, потом! Ближе к делу! Девушка, на другую ногу можете опереться, другая нога в порядке?
- Могу, наверное...., - манерно ответила Оксана В. и, кое-как развернувшись на сиденье, медленно и осторожно поставила левую ногу на асфальт, готовя себя к наверняка болезненной процедуре переноса на каталку.
Но бородач так быстро и ловко подхватил Оксану, что та даже не заметила, как оказалась на каталке, только ойкнула от неожиданности...
- Ну, вот и все, - тяжело дыша и улыбаясь, сказал бородач. - Ложитесь, поехали!
Оксана В. послушно легла на каталку и вместе с ней затряслась по асфальту. Въехали в приемный покой, потом в процедурную. Михаил, увидев, что все в порядке, и от него больше ничего не требуется, стремглав умчался в свой магазин, а рыжий бородач подвез к каталке с Оксаной В. столик с бинтами и блестящими инструментами.
- Как вас зовут? - спросил бородатый.
- Оксана. - ответила Оксана В.
- А меня зовут Павел Ярославович, я хирург-травматолог. Оксана, мне нужно осмотреть вашу ногу, поэтому надо снять брючки. Медсестра вам поможет.
И он вышел в коридор и крикнул:
- Маша, подойди!
Подошла молодая девушка в медицинской униформе и помогла Оксане снять брюки. При этом Оксана В., морщась от боли, почему-то никак не могла вспомнить, какие на ней сегодня трусики, что в этот момент показалось ей самым важным. Наконец, приподняв голову, она успокоилась: трусики были новые.
Вернулся Павел Ярославович, стал ощупывать правую ногу. Оксана то и дело вскрикивала, так как больно было во всех местах.
- Так, понятно, без переломов! - с облегчением сказал бородатый доктор. - Давайте посмотрим левую ногу.
- Левая не болит, - поспешила напомнить Оксана В., но доктор, лишь вяло кивнув, все равно начал ощупывать ногу от бедра до самых пальцев.
- Я должен все осмотреть, убедиться, что больше нет травм, потому что потом вас повезут на рентген, дальше - в процедурную, а меня ждут другие больные, мы с вами больше не увидимся!
«Ну, вот по какому праву он щупает мою здоровую красивую ножку! И мою красивую коленочку, и пальчики мои изящные? Она ж не болит, я же ему сказала! - думала приободрившаяся Оксана В. - Пользуется служебным положением, докторишка несчастный!»
От этой мысли ей стало весело, тем более, что руки у доктора были теплые, пальцы сильные, но действовали они так осторожно, так бережно трогая и ощупывая Оксанину красоту, что девушке, в конечном счете, даже понравилось.
- Так, - сказал Павел Ярославович, - давайте руки осмотрим. На всякий случай.
- Кожу содрала только, - сообщила Оксана В. - Но больно очень!
- Ага, вижу! И ценничек подпортили..., - как бы сам себе сказал доктор.
- Что-что? - возмущенно спросила Оксана В. - Ценничек?! Какой ценничек?
- Да, простите, я так про себя ногти женские называю! - улыбнулся Павел Ярославович. - Уж извините, вслух сказал! Но ведь ногти такие и впрямь, как ценник на женщине: чем вычурнее, тем, значит, дороже... А разве не так?
- Не так! - зло ответила Оксана В., осматривая бесжалостно обоманные ногти на правой руке. - Вообще, какое вы право имеете так говорить незнакомой женщине? Вы подружкам своим говорите, что хотите, это они у вас, наверное, с ценничками ходят... Вот их и ощупывайте...
Возникла небольшая, но неприятная для обоих пауза: каждый понимал, что сморозил лишнее.
- Вы простите меня, пожалуйста, - тихим виноватым голосом нарушил тишину Павел Ярославович, - я не хотел вас обидеть, честно! Думал, вы просто посмеетесь... Хотел развеселить вас, чтоб... Чтоб вам не было так больно!
- Развеселили! - буркнула Оксана В. - Проституткой обозвали, прям обхохочешься!
И вдруг, глянув на искренне огорченное лицо Павла Ярославовича под его смешной шапочкой на рыжих кудрях, она, неожиданно для себя, вдруг прыснула со смеху.
Доктор тоже улыбнулся.
- Вот что: давайте-ка я вас сам на рентген отвезу! - сказал он Оксане В. - Заглажу вину, так сказать! Разрешаете?
Оксана В., посмотрела на него максимально надменным взглядом и, вспомнив, что лежит перед этим мужчиной в одних трусиках, ответила:
- Только потрудитесь меня чем-нибудь накрыть, я же не поеду голая через всю вашу больницу?
Ей сделали рентген, потом наложили на ногу лангетку. Слегка успокоившись, Оксана В. позвонила родителям, и они, взволнованные, примчались через десять минут на такси, взяли в крепкую осаду Павла Ярославовича и заставили его до малейшей детали рассказать все, что касается травмы их любимой единственной доченьки Оксаночки. Доктор тепреливо объяснял, успокаивал, гарантировал, то и дело бросая быстрый взгляд на сидящую на кушетке Оксану В., которая сменила брюки на привезенную мамой юбку. Из под юбки торчала уродливая белая лангетка, из низа которой, закованные в гипс, словно арестанты женской тюрьмы, тоскливо смотрели на мир изящные Оксанины пальчики.
«Вот теперь он знает, что я не замужем! - печально подумала Оксана В., разглядывая своих «арестантов». - Раз приехали родители, а не муж, то все ведь понятно!»
И ей стало как-то тоскливо и даже немного страшно от этой мысли, как будто Павел Ярославович, узнав, что она не замужем, сейчас же подбежит к ней, схватит за руку и скажет: «Ага! Попалась! Ну, раз не замужем, будешь у меня жить, за скотиной моей ухаживать, хату мою прибирать, хозяйство вести, и обо мне самом радеть и ублаготворять меня!».
Но Павел Ярославович не подбегал и не хватал за руку, а просто изредка посматривал на Оксану В., явно стараясь поймать ее ответный взгляд. Ей вдруг показалось, что доктор этими взглядами как бы просит помощи в скорейшем завершении этого бесконечного допроса Оксаниной мамой.
На всякий случай она подала голос:
- Мам, ну все, поехали уже!
На что мама, даже не глядя в ее сторону, просто отмахнулась рукой:
- Подожди!
И вдруг, к ужасу Оксаны В. начала рассказывать Павлу Николаевичу о том, что «наша Оксаночка очень требовательна к мужчинам, и поэтому пока одна. А мы с отцом ведь понимаем, что...» И далее в таком духе.
Обалдевшая Оксана В. слушала маму и понимала, что вся она, с ее мечтами и планами, с ее беспечной размеренной жизнью, состоящей только из работы и встреч с подругами, с ее радостью от осознания того, что она пока что предоставлена сама себе и не имеет никаких обязательств..., что вся эта теперешняя Оксана В. только что начала медленно тонуть и растворяться в стремительно надвигающейся новой волне жизни, словно линкор «Бисмарк» в серо-зеленых водах Атлантики.
Ее сватали...
Наметанный взгляд мамы, конечно же, увидел в облике Павла Ярославовича неоспоримые признаки неженатости, а безошибочное материнское чутье уловило некое сходство внутреннего мира рыжеволосого доктора с тем, что нужно «ее драгоценной доченьке». И она, конечно, не спросясь ни у одной, ни у другого, сразу начала действовать, потому что всем известно, что матери - виднее, на то она и мать!
И, когда через пару-тройку дней Павел Ярославович появился в их квартире - осмотреть больную, Оксана В., напялив на себя, конечно, маску холодной недоступности, все же понимала, что дни ее беспечной свободы уже сочтены, и ничего с этим не поделать, потому что, во-первых - так мама решила, а, во-вторых - рыжеволосый доктор был как-то совсем-совсем ей не противен. Особенно, когда она вспоминала, как он бережно ощупывал ее левую ногу: коленочку, пальчики...
Потому маска холодной недоступности сидела криво и выглядела неубедительно.
- Ну, все идет хорошо, скоро лангетку снимем, - бесстрастным докторским голосом вещал Павел Ярославович ей с мамой: больше, конечно, маме, чем Оксане В., - я тут написал, что вам попринимать эти дни. Вот это - три раза в день, а вот это - один раз. И мазь еще. Зайду на днях, с вашего позволения, надо убедится, что все в порядке?
- Конечно, конечно! - разулыбалась мама. - Приходите, мы так благодарны вам, что находите время проведать Оксаночку!
- Это моя работа! - смущенно пробурчал Павел Ярославович и вышел в коридор.
Следом вышла мама, бросив на Оксану хитрый и довольный взгляд.
- Может быть, чаю, Павел Ярославович? - донеслось из коридора.
- Нет-нет, извините, больных сегодня много!
В следующий раз мама оставила ненадолго их одних, и Павел Ярославович, явно смущаясь, тихо сказал:
- Оксана, я еще одно лекарство вам принес, для поддержания общего тонуса. Вот! - и с этими словами достал из внутреннего кармана пиджака и положил с ней рядом плотно завернутый в хрустящую бумагу маленький букетик ландышей.
- А это лекарство принимать до еды или после? - ответила Оксана В., нюхая ландыши и собрав все свое самообладание, чтобы не расплыться в радостной улыбке.
- Это - всегда! - ответил Павел Ярославович, и вдруг взял ее руку, и бережно поцеловал кончики пальцев.
И тут, конечно же, вернулась мама, с точностью до наносекунды рассчитавшая время своего «тактического отсутствия».
- Останетесь на чай, Павел Ярославович?
- Ой, спасибо огромное, конечно, за приглашение, но, увы - надо спешить!
На чай Павел Ярославович остался в следующий раз, и, по просьбе мамы, охотно рассказал о себе.
Оксана В. внимательно слушала и запоминала нехитрые факты докторской биографии, а в голове у нее вертелась одна и та же мысль:
«Что, вот так сразу? А вдруг это ошибка? И как же: без подготовки, без времени «на подумать», без права выбора?»
- Выбор! Выбор обязательно должен быть! - кричала уже неплохо «поддатая» Валька Капурцева на встрече выпускников их класса в прошлом году. - Вот я, Оксан, работаю юристом, контрактным управляющим. Знаешь там какое правило?
- Какое? - автоматически спросила Оксана В., которая весь вечер пила только сок.
- Три коммерческих предложения! - выпалила Валентина. - Три! И это требование федерального закона, между прочим: три коммерческих предложения должно быть обязательно при покупке товара или услуги. И из них, из трех выбирается самое выгодное. То есть медленное, неповоротливое, толстожопое государство для себя так решило, оно вот так себя ценит! А мы, Оксан: красивые, стройные, эффектные, умные женщины, что - хуже, что ли? Что, мы себя не ценим? И мы тоже должны всегда иметь три, четыре, а то и больше коммерческих предложений от мужиков! И выбирать: самое выгодное, самое дорогое! Вот и весь секрет, Оксаночка!
- А ты что: товар или услуга? - спросил Валентину другой их одноклассник, Юра Наумкин, сидевший с ними за столом. - Тебе что подписывать в итоге: акт об оказанных услугах или накладную о передаче товара?
Валька, хоть и была под хмельком, но вмиг усекла Юркину подколку, и стало видно, как злость начинает ее распирать изнутри.
- О, Юрасик! Умник нашелся! Слышь, Оксан, умник у нас с тобой отыскался! - Валентина слегка склонила голову, словно прицеливаясь, и выпалила прямо в Юрку: - Ты сам-то, Юрасик, нашел кого-то себе, или так и дрочишь на журнальчики?
Юрка смолчал. Он от природы неспособен был на всякие такие споры, где надо было перешибить соперника не логикой и аргументами, а нахрапом и быстрым подбором обидных слов. Юрка вообще спорить не любил. Оксана часто вспоминала его любимую фразу: «В споре не рождается истина, в споре она умирает».
- Не наше-е-ел! - торжествовала Валентина легкую победу. -Так я и знаю, что не нашел! И не найдешь, Юрасик, потому, что как ты кого-то найдешь, когда тебе и предложить-то порядочной женщине нечего: что с родителями в «двушке» вашей, в хрущёбе будете жить? А? Я тебя спрашиваю?
- Юр, пойдем потанцуем! - предложила Наумкину Оксана, чтобы утащить его из-под Валькиного артобстрела. Юрка с радостью согласился.
- Иди, иди, танцуй, танцор хренов! - выплюнула Валька ему в спину свой последний выстрел и хлебнула из бокала.
- Ты что, Юр, Валентину нашу не знаешь? - корила Оксана Наумкина, пока они танцевали. - Ей же палец в рот не клади! Зачем связываешься?
- Затем. - нервно ответил Наумкин. - Затем, что пока женщины сами себя считают товаром или услугой, у нас так и будет бардак во всем.
- Прям во всем? - со снисходительной улыбкой спросила Оксана. - И в этом во всем, конечно, виноваты мы, женщины...
- Просто стало очень много женщин, считающих себя товаром! - распалялся Юрка. - А, как товар, ты хочешь себя подороже продать: цепляешь всякие цацки, брови с татушками рисуешь, губы накачиваешь и грудь, ногти клеишь... Чтоб в человеческом магазине стоять на дорогой полке. И чтоб не менее трех коммерческих предложений, как у Капурцевой... А потом, когда тебя, наконец, купят, оказывается, что ценность-то твоя подразумевалась в другом: в душе, в воспитании, в уме, в мудрости женской, в заботе о пресловутом семейном очаге! А у тебя этих умений - ни на грош, ты же себя к этому не готовила, у тебя ж в голове - пустота и одни только развлечения, да цацки-губы-брови-ногти по новому кругу. Жизнь только для себя. И что получается?
- Что?
- А то, что пацаны, видя все это, понимают, что в жизни есть один смысл - бабло! Потому как, если даже девушку, первое настоящее жизненное достижение любого парня, первое по-настоящему важное завоевание в нашей мужской жизни, теперь можно просто купить, то и все остальное: образование, должность, место, заслуги, мысли, чувства - и подавно! Вот и все, приехали: не надо быть умным, не надо быть талантливым, начитанным, честным, искренним, смелым, разбираться в искусстве, науке, технике... Воспитанным - и то не надо быть! Одна цель в жизни - деньги! А для такой цели, Оксан, все средства хороши! И вот тебе и бардак во всем!
- Ой, Юр, ну ты развел философию, - попыталась прервать его Оксана, но Наумкин уже не слушал ее:
- А что в конце? А вот что: купил он себе семью, чтоб как на картинке, а выходит-то так, что вместо семейного счастья получилась семейная война: каждый из супругов начинает отстаивать право на свою собственную жизнь ис-клю-чи-тель-но-для-се-бя, потому что ничего другого он в жизни не знает, не умеет и ни к чему более не стремится! А за счет кого жить для себя? А, конечно, за счет другого, самого близкого тебе человека, за счет того, кто рядом! И, если в этой войне кто-то начитает проигрывать, то не беда: человеческий магазин работает круглосуточно! Одну подругу выбросил, другую купил: товар же! Или еще лучше - услуга!
- Ну, не все же такие? - мягко улыбнулась Оксана.
- Не все..., надеюсь! - вздохнул Юрка. - Поэтому я и не женюсь: думаю, что найду себе не такую...Другую. Жду. Ищу...
- И какую же ты ищешь? - поинтересовалась Оксана.
- Ну, такую..., как... Как ты, например! - Юрка заметно покраснел.
- Ой, Юр, ну, ты скажешь тоже...
- Ты что, машину разбил? - спросила Лена, когда Михаил зашел в квартиру. Мишка понял, что она уже увидела его битый «Логан» в окно.
- Да. - только и ответил он.
- Ты чего, совсем с ума сошел? - накинулась жена. - Водить окончательно разучился?
- Лен, успокойся, все в порядке! - отмахнулся Михаил. - С кем не бывает!
- Да, ни с кем не бывает, только с тобой бывает! - продолжала Лена. - Вот только попробуй, скажи, что въехал в кого, и нам еще за чужую машину платить?
- Ни в кого я не въехал, - ответил Михаил, - девушка на красный дорогу перебегала, пришлось руля дать, чтоб ее не зацепить!
- Никому вот не перебегала, а тебе перебегала! - еще пуще взвилась Ленка. - Постой! Что значит на красный? Это ж значит, что не ты виноват, а она?
- Да, вроде так! Ну, а как докажешь? - попытался отбиться Михаил, - Все с перекрестка уехали, где я свидетелей искать буду? А тут еще и она без памяти на асфальте лежит...
- Ну да, блин, весь город прям вымер, прям ни одного свидетеля! - съехидничала Ленка. - А то, что прошмандовка эта нам всю машину расхерачила, так это по боку, да? И она еще и на тебя в суд подаст? Да? Сказала, что подаст, сказала?
- Нет, Лен, все ок, никто ни на кого не будет подавать, я договорился!
- И как ты договаривался, позволь узнать? Цветы купил?
- Да нет! Ну..., отвез ее в больницу, к Пашке... Не, ну там все нормально, Лен, не переживай!
- Как нормально, - не унималась жена. - У кого нормально? По твоим словам, эта стерва нам должна ремонт машины оплатить, но ни фига не оплатит, а ты говоришь, нормально! Еще и в больницу ее отвез, сердобольненький какой! Я прошу мусор выбросить - он упирается, а чужую тетку в рабочее время в больницу отвезти - пожалуйста!
- Кстати, Лен, если б не мусор, ничего бы этого не было бы! - с горькой ухмылкой заметил Михаил.
- Ах, ну коне-е-ечно! Я же во всем и виновата: мусор в кои веки попросила выбросить и сразу спровоцировала вселенскую, блин, катастрофу! Ты на себя посмотри: ты же ничего сам решить не можешь! Тебе машину разбивают, а ты ничего не требуешь! А кто теперь за ремонт заплатит?
- Успокойся, Лена, ребята сделают все, я заезжал!
- А ребята прям бесплатненько так все сделают, да?
- Ну, я заплачу, конечно!
- Он заплатит! Конечно! - вздохнула жена. - А я-то, дура, размечталась после родов привести себя в порядок: на массаж походить, ногти сделать, волосы нарастить. Все, привела себя в порядок, сходила на массаж, сделала, нарастила! И все потому что муженек мой амебный из-за какой-то бабы свою гребаную машину разбил! Господи, ну за что мне это?
- Лен, не беспокойся, на все хватит, я заработаю! - тихо ответил Миша.
- Где ты заработаешь? - издевательским тоном спросила жена, - В магазинчике своем сраном, в который ты все время опаздываешь, и из которого тебя за это рано или поздно выпрут? Ты что, олигарх, чтобы заработать столько? Да весь ваш долбаный магазин не стоит таких денег, сколько мне... нам надо! - Лена картинно помотала головой и подняла глаза к потолку. - Господи, зачем же я за тебя вышла, ты ж меня даже обеспечить не можешь!
- Лена, хватит! - вдруг рявкнул Михаил, у которого внезапно кончилось терпение.
- Орешь на нас с ребенком? - вдруг заплакала жена, хватаясь за живот. - Он еще не родился, а ты на него уже орешь!
И она ушла рыдать на кухню.
Уроки сегодня закончились рано и Оксана успела зайти в «Лапки». Алины в салоне уже не было, она недавно уволилась, потому что ей снова все надоело. Оксану обслуживала другая девушка - Кристина. Кристина работала очень аккуратно, и удивительно быстро, поэтому уже через час с небольшим Оксана радостно стучала каблучками по вечерней улице.
Домой! Домой!
За окном медленно темнел один из тех редких вечеров, когда у мужа не было дежурства в больнице, и они могли вместе, не спеша, поужинать. Павел, глядя с хитрой улыбкой на новые ногти Оксаны, спросил:
- Ценничек обновила?
- Ага! - ответила Оксана и рассмеялась. - Тебе не нравится?
- Да ничего так! - ответил Павел, - Красиво. Но главное, чтобы тебе нравилось.
Он приобнял Оксану и нежно поцеловал ее в уголок рта.
- А я-то тебя не за ногти люблю!
05.03.2024 г. Курск.