Откуда рождается злоба? Не из той ли таинственной глубины души, где должна жить любовь? Если всё дурное привносится опытом земного существования, как считают многие, то на дне души должны быть одни благородные порывы, самые высоко порядочные чувства? Но это далеко не так.
Виктор Кузьмич возненавидел свою соседку сразу, как только увидел. Она и внешне сделалась ему сразу противной. Волосики жиденькие, в кудерьках, на носу вечные очки – глаз не видать. Сними очки-то, когда с людьми разговариваешь. Зачем они тебе? Поселилась в квартире напротив. Кому ты здесь нужна?
Жил Борис Иванович – добрый человек, собеседник отличный, сосед, каких поискать. С ним и на рыбалку, и мебель собирать, и обои клеить, и Новый Год встретить – одно удовольствие! А эта? Как будто отсекла полмира у Виктора Кузьмича. Выйдешь на площадку, ноги уже хотят в сторону знакомой квартиры податься, а вспомнишь, и тошно станет.
Нету Бориса – помер.
А эта вчера во дворе подошла:
– Нельзя ли кого попросить помочь мне? Кран подтекает на кухне. ( У Бориса не подтекал.) Все отвернулись. Пошла в ЖЭК, так ей и надо. Пусть побегает. Мужики между собой переглянулись. Никто не поднялся. Значит, не один он так думал. Все.
– Вот неприятная бабёнка. Тихоня - тихушная, интеллигенция дохлая. Почему так сказал, сам не понял. Нашло.
А, почувствовав подмогу, и вообще раздухарился:
– Приехала тут. Будь ласка, катись колбаской! – это вдогонку.
– Зачем вы так?
– А затем, – отвечает.
И решил он ей что-нибудь неприятное устроить. А чего? Она ему жизнь портит, и он ей испортит. Ушла она куда-то. Он через балкон к ней залез и включил суп на электроплите. Пусть разогреется к приходу хозяйки. Суп сгорел. Когда дым валить стал в окно, сосед с нижнего этажа пожарную машину вызвал. А Виктор Кузьмич сидит и по-соседски радуется:
– Вот бы ещё ей комнату сейчас залили пеной. Но не стали этого делать. Сама пришла. Раскудахталась:
– Как это? Как это?
А вот так. Не будешь чужую жизнь заедать! В другой раз мышь ей в дверь подсунул – пусть живёт.
В этот же день визг раздался – вызвала себе дезинфектора, отраву везде разложила. А на следующее утро он ей камень в окно кинул, завёрнутый в бумагу, а на бумаге угрозы изобразил. Ничего не сказала. Вышла, когда он с мужиками в домино стучал во дворе за столом и демонстративно выкинула в контейнер для мусора. Стал он думать, как бы ещё её задеть. Не успел придумать. Прихватил радикулит.
Лежит, стонет, встать не может, а бабка как раз у дочки загостилась, в Новокузнецке. Вроде болезнь несмертельная. Что ж её вызывать? На другой день, как заболел, дверь открывается, соседка входит.
– Что с вами? Не помочь ли чем? А чем поможет?
– Я,– говорит, – врач. Сейчас полечимся. Послушала, проверила.
– Давайте я вам укольчики диклофинака поделаю, всё будет хорошо. Пять дней уколы делала. Не поверите даже кормила. Что себе сварит, то и ему принесёт. Он подчиняется – выхода нет. Да и лучше ему стало, боли постепенно прошли.
Выходить уже мог на улицу. А что-то стыдно. Как на людях ей в глаза смотреть? Вот и думает, отчего она злоба бывает? У него-то точно на пустом месте возникла. До рождения ею нас что ли кто награждает?