Вечерело. Не так, чтобы сильно: в смысле день клонился к закату, как
и лето- к своему завершению. Стоял август с его бархатными, укороченными
деньками и непредсказуемой прохладой ночи.
Моё настроение определяло уверенную стремительность моей же походки,
с которой я направлялась к подруге- Лизе.
Я ритмично отстукивала каблучками шаги по серости городского асфальта.
Идти оставалось всего-ничего: загнуть за выступающий кренделем угол
шести подъездного дома. Таких выступающих кренделей, украшающих по задумке
архитектора, красовалось два: симметрично располагающихся на фасадной стороне
нужного дома. Эти выступы я считала абсурдным излишеством, но как-то надо же
выделять дома, чтобы их различали.
Видимо я шла близко к зданию или внимание моё было занято совсем не тем,
чем понадобилось бы в ближайшую минуту: я придерживала обеими руками полы
моего невесомого , шифонового сарафанчика, поднимающегося куполом парашюта
от летнего ветерка.
Возможно я отвлеклась от созерцания архитектурного излишества, завернула
за угол и...
Было две причины повстречаться с ним вплотную: моя близость нахождения
и моя рассеянность. Родственно-кровная встреча оказалась с заметными
последствиями: из появившейся ранки тот час просочилась кровь.
Я ойкнула и зажала её ладонью. Вблизи вполне могла заметить торчащую
из стены железяку, которую игнорировала я, но которая не игнорировала меня.
Прижатая к стене, она бы не представляла опасности, но её кто-то нарочно
отогнул: так скорее всего резвилась бестолковая ребятня.
В общем, стыковка показала серьёзность последствий. Зажав ранку ладонью
на бедре, я вполне могла дойти до подъезда подруги, но я плохо переношу боль
и у меня громкий голос.
Вскрик получился такой, что тот, кто ко мне подскочил на моё "ой",
мог подумать, что я лишилась целой ноги.
Целой- нецелой, но посмотрела бы я, как вы реагировали на стыковку
с железякой нежным, девичьем бедром?..
Неравнодушным к моему вскрику оказался молодой человек лет двадцати пяти
или больше. Уже не юноша и пока не мужчина. Ну не женщина в конце-концов,
паспорт я у него не спрашивала.
Я удивилась, когда он сказал- "Сейчас принесу аптечку" Он что-то ещё
говорил, но я, видимо от болевого шока, думала:- "Он, что с аптечкой
по городу ходит?"
Всё оказалось очень просто: аптечка у него имелась, как необходимый
атрибут в машине, дверцу которой он открыл и прислонил мою пятую точку
к сидению своего авто иностранной марки.
В марках авто я не разбираюсь в отличии от мужчин. В смысле: мужчины
разбираются в авто, а я- в мужчинах.
Неравнодушный спасатель не походил на среднестатистического санитара,
но действовал со смелостью и быстротой спасателя службы 911.
Ранка образовалась выше колена и для того, чтобы запасливый гражданин,
мог проявить недюжинные знания оказания первой помощи, мне пришлось приподнять
край подола сарафана, чтобы молодой человек мог заклеить ранку пластырем.
А как иначе? Не будет же он лепить пластырь прямо на ткань сарафана?
Она хоть и тоненькая, но заживлению царапины могла помешать.
Тут он догадался назвать своё имя, оно у него оказалось неудобным-Евгений.
Каждый раз называть его полным именем- длинно, Женей- не по возрасту,
а Гешей может называть мать или жена. А я- кто? Правильно.
И я решила держать дистанцию.
А как её держать, если он совершенно самостоятельно, не спрашивая моего
разрешения, хозяйничал где-то там-изрядно выше колена.
Мне оставалось смотреть на его красиво подстриженный затылок в то время,
когда я полу-стоя, полу-сидя была прислонютая к сидению его машины и на
слова Евгения- "Пластырь суховат, видимо оказался старый, надо его бинтом
зафиксировать"- тот час запустил руки с бинтом под подол моего сарафана.
Нет- это уже перебор. Если бы он был в белом халате, как настоящий санитар,
то я бы его стремление бинтовать что-то под подолом моего сарафана,
как-нибудь стерпела. Но на данный момент я видела только спину, обтянутую
красивым, тёмно-синим пиджаком видимо дорогого костюма и на униформу
санитара такой костюм не походил.
И, вообще, его стремительная самостоятельность действий не дала мне
возможность вовремя оценить всю пикантность ситуации.
Видимо мне полегчало, вернув решительность, прежнюю вздорность характера
в реальной действительности. В самом деле, я уже начала раздражаться: никто
до селе так бесстыдно не хозяйничал у меня под подолом платья.
А там у меня не только бёдра, но ещё и трусики, прикрывающие...не только
то, что положено прикрыть, но мою эрогенную зону.
Но всё же оценивая экстренную помощь единственного желающего помочь,
я постаралась как можно мягче отдалить его от себя.
- Достаточно-достаточно и этого достаточно.
Сначала я постучала коготками своих указательных пальцев по его широким
плечам, потом, предполагая, что он оглох от эмоциональной нагрузки, начала
уже ладонями отталкивать его мускулистые плечи.
Он привстал, дав возможность наконец-то разглядеть его красивое, покрасневшее
лицо. Густые брови, карие глаза, чувственные губы знали себе цену
и не ожидали именно такой реакции девушки за оказанную помощь.
А что он думал- брошусь на шею с поцелуями? Его шумное дыхание
и покрасневшее лицо подтвердили правильность моего решения.
Я тот час поняла, что работа санитаров весьма тяжёлая.
- Ваше рвение похвально, но боюсь я не смогу достаточно оценить ваш подвиг
деревянными, а валюты у меня нет.
Про валюту я вслух не сказала, только мысленно подумала, а затем выдала
- Мне легче и я уже пришла: подъезд подруги рядом.
Почему-то не замечая мою холодность он ответил
- Подъезд не убежит, а крови может набежать много.
Потом он собрался донести меня до подъезда на руках, но я его заверила
в свои силы дойти самостоятельно. Поняв его какую-то беспардонность,
я не хотела чтобы он знал квартиру моей подруги.
Но взяв за сладкий гонорар интервью у сидящих на скамейке бабулек,
он всё же уточнил и номер квартиры, куда проковыляла Нинок, и как наши имена.
Нинок- это я, наконец-то добравшаяся до подруги с вопросом.
- Лиза, так получилось, но сейчас мне оказывал мед помощь один мен
в красивом синем костюме, имеющий в собственности серебристую иномарку.
Может ты его знаешь? Он из местных?
- Не местный, но его здесь часто видят: он приезжает в клуб, что неподалёку.
Живёт где-то за городом, деньги не экономит, а где их берёт-не известно.
Девчонок у него пруд-пруди, всё время вижу в машине разных.
А узнав что со мной приключилось, Лиза заверила меня
- Нинок, он просто так от тебя не отстанет. Придётся как-то выкручиваться.
- Неужто у него замашки маньяка? Пусть попробует-не на ту нарвался.
Девиц Евгений не преследовал, но их обществом и услугами пользовался
частенько. А как не обратишь внимание на такого брутального мена?
Не скупой, весёлый, да ещё хорош, зараза, хотя серьёзными отношениями
никого не обременял. А желающие находились, очень даже находились
И партии намечались весьма выгодные: и во внешнем плане, и в финансовом.
Но, видимо не на столько выгодные, если он до сих пор и с некоторых,
обречён или обручён жить с некой Таисией, которая годилась ему в матери,
а может и в...
Возможно кто-то и догадывался, но и на самом деле отношения у них были
весьма интересные. Не в плане её ревности к нему, ведь о его похождениях
Таисия догадывалась, да он особо и не скрывал свои увлечения молодыми
девицами.
Самое удивительное- она практически не ревновала своего Женечку, она
видела в нём не только молодого мужа, но и взрослого сына.
Как такое может быть? Видимо может. Есть да, наверно и раньше было,
только не афишировалось.
Да и он воспринимал её не только, как жену, но и как маму. В Женечкин
перечень талантов входили не только его умение играть на гитаре, виртуозно
обхаживать девиц, но ещё плакать настоящими слезами.
Не раз он откровенную досаду на кого-то из друзей сопровождал мокрыми
излияниями из глаз прямо в Таисины пухлости на груди, от чего она и жалела
его, и верила, и млела.
Ведь и у неё была эрогенная зона- это душа. Такие мокрые откровенности
сопровождались другими приятными, мокрыми делами: так происходил выгодный
обмен для обеих сторон, выражающийся супружеским долгом, скрашенный весьма
солидным пополнением банковской карточки Женечки.
Зная о их неравном браке, всё же Таисию нельзя было назвать порочной
женщиной, потому что до второго брака она жила в понятном для всех первом
браке: родила и вырастила двоих детей, которых изворотливый муж переманил
жить к себе в Канаду.
Оставшись одна в пятидесятилетнем возрасте, у неё осталась необходимость
в близком друге, так как жизнь, лишившая её семьи, не лишила приличного
либидо, с которым она могла функционировать лет до шестидесяти-это точно.
Среди её окружения подходящих по возрасту и мужскими функциями в то время
не оказалось. Тусоваться по клубам не позволял её солидный статус то ли
газпрома, то ли энергоносителей, так что бывший друг сына незаметно стал
настоящим супругом состоятельной бизнесвумен.
Этот день, естественно подошедший к вечеру, закончился для Евгения
не естественно ранним прибытием домой. После неожиданной встречи с
травмированной девушкой его почему-то не потянуло в клуб сбрасывать
напряжение с очередной девицей. А напряжение после этой встречи у него
оказалось ого-го!
А как его не будет, когда под подолом сарафана он нагляделся такого!?..
Таисия была рада его раннему возвращению и на седьмом небе от произошедшего
супружеского долга. Напряжение от этого убавилось, но не на столько, чтобы
не хотеть увидеть вновь ту саму травмированную и то, что подглядел под её
сарафаном. В этот жизненный момент наверно хочется пожалеть Евгения.
Как же- понравилась девушка, а ему пришлось отбывать повинность в
супружеском ложе...
Но не будем его жалеть так же, как и Таисию.
Таисия представляла из себя не жирную клушу, а очень привлекательную женщину
с подтянутой фигурой, ухоженной и моложавым лицом.
Ничего удивительного- все средства для этого у неё имелись.
Так что подменить Евгешу от обязанности нести супружеский долг желающие
могли найтись без промедления, но... пока всё остаётся так как есть.
Евгений же, желая найти со мной контакт, начал поиски с посещения подруги
Лизы, благо квартиру её он определил. Дня через два, когда зажила царапина
на моём бедре, ему удалось встретить меня в нашем клубе, где я была с друзьями.
Он подрулил ко мне в ритмичном танце с вопросом о моём здоровье,
произнесённом в самое моё ушко.
Я ответила благодарностью за заботу-"Всё зажило, как на собаке".
Видимо упоминание этого животного дало ему направление действовать так же,
как в стае собак, окружающих свою особь с течкой: кто успел, тот и съел.
В смысле- имел.
Он не догадывался, что до такого нюанса между нами было как до луны и
потянул меня к выходу, а потом к своей машине. Я вела себя вежливо, не
видя излишеств с его стороны. Мы подошли к его машине и он начал.
- Нинок, присядем в салон, там теплее и удобнее осматривать твою ранку.
- Да с ранкой всё нормально, смысла задирать подол сейчас у меня нет.
" Как нет?- он был изумлён моим ответом и продолжал.- Неужели ты тогда
ничего не чувствовала?"
- А что я могла чувствовать кроме боли царапины?
- Мои руки так близко были от... от твоих прелестей.
Неужели моя близость тебя не волновала? Я мог коснуться твоей эрогенной
точки.
Мне стало смешно за его предположение и тогда, и надежду на что-то большее
сейчас и продолжила.
- Даже, если ты кое-что тогда разглядел через полупрозрачные трусики
моего белья-это меня ни в коем разе не возбудило. у меня эрогенная
зона не там.
- А где??
Я решила подшутить и отрезать напрочь все его надуманные выводы относительно
меня и с серьёзной уверенностью ответила
- На лбу!
Я убежала к друзьям, а он провожал меня удивлёнными, выпученными глазами.
Девчонки рассказывали, что теперь Женька всех своих девиц обязательно
гладит по лбу...