Утром, ещё лёжа в кровати Алексей Николаевич слышал, как за окном потрескивал мороз, громко и раскатисто в утренней мгле стрелял лёд на реке, гулко трещали деревья за окном.
Хорошо, что в новогоднюю ночь было, не так холодно, около -10 градусов, для местного населения это почти тепло, так как обычно мороз держался на уровне -20 всю зиму до мартовских оттепелей днём и мороза по ночам. В результате образуется наст – твёрдая корка снега, которая при солнышке становилась мягче только к обеду. Утром раздолье - ходи, куда хочешь, везде дорога пешком, на снегоходе, можно даже и на велосипеде, - не провалишься.
А сегодня холодно, под луной снег искрится на ветках деревьев, проводах, окна раскрашены морозом, ничего не видно сквозь них. С рассветом начинают топиться печки в домах, и дым ровным столбом уходит в ещё черное небо. Пар поднимается из вёдер с водой и колодца, когда снимаешь крышку со сруба после удара по ней кулаком, с таким же выстрелом открываются двери на улицу, примёрзшие за ночь, и отчаянно скрипит крыльцо. С вечера мело и вьюжило, ближе к середине ночи ветер успокоился, вызвездило, взошла полная луна, виден Млечный путь и яркие звёзды. Нужно раскопать дорожки у дома возле крыльца, до калитки от ограды, колодца, сарая с дровами, и бани. Очистить и снова залить водой приготовленную для детей горку, которая тоже покрылась инеем, стала лохматая. Хорошая разминка с утра.
Сегодня должна приехать в гости семья, жена с детишками, встречать Рождество на природе, в доме Алексея Николаевича, посреди леса, на окраине деревни Сосновка, на берегу лесной речки Каменки, у запруды, где была водяная мельница.
Жил здесь когда-то вместе со своей семьёй крупный чёрный мужик, о котором после трагической смерти его жены, а потом и его самого сложили легенду. Дети его выросли и разъехались и, после никто уже не жил на этом участке. Мельница давно не работала, хотя место так и называли «На мельнице». Непростое то было место, со своей историей. Об этом позже.
Пора вставать, подготовиться к приёму дорогих гостей. Протопить печку, баню, приготовить поесть с дороги. Обязательно нужно встретить на повёрке с большой дороги к селу. До села с повёрки километр с лишним, летом узкая асфальтированная дорога, а зимой – широкая, очищена на всю насыпь. До ближайшей деревни, Сосновки, за селом снег на дороге ещё чистили, шесть километров, а дальше за деревню - уже никто не чистил кроме Алексея Николаевича.
Деревня заканчивалась зданием школы о край соснового бора, далее за поворотом по заросшей низине на возвышенности среди векового леса открывался вид на дом Алексея Николаевича. Как хороший гриб боровик, спрятался дом под соснами. Обычно дорогу в лесу не переносило, она ныряла под высокие сосны, ели и пихты, снега насыпало не много, можно проехать на лошади с санями и на машине. Однако, если пробивалась колея по низине, которую тут же заметало, то приходилось чистить дорогу трактором.
В этот раз Алексей Николаевич забрался в лес на джипе и проехал до самого дома, успешно миновав поворот по низине среди кустов ивняка. Как будет сегодня после метели, Алексей Николаевич ещё не знал. Были случаи, когда он пересаживался на сани в деревне и оставлял там машину в обмен на лошадь у знакомого лесничего. Трактор для расчистки дороги приходилось заимствовать у него же, постоянно он был не нужен. Даже дрова из леса Алексей Николаевич возил на тележке, прицепленной к джипу, редко – зимой на санях. Своя лошадь вместе с повозками и санями чаще находились на постое вместе с другими лошадьми у лесничего, который по договорённости пользовался лошадью в хозяйстве. Ему без лошадей и трактора в лесу никак. Конь, Воронок, чёрный и рослый ценился за то, что умел пробегать большие расстояния иноходью, даже собаки ложились на финише, а он бодрячком.
Дом Алексей Николаевич построил рубленный, тёплый, только к утру в морозы всё равно приходилось топить русскую печку с утра, а то и вечером. Днём для приготовления еды топилась плита, которая была в едином комплексе с русской печью. Гордость хозяина – баня, красовалась прямо на берегу реки, под старым раскидистым дубом, который красовался прямо на краю запруды. На берегу же, ниже дамбы, чуть в стороне сделана коптильня из старых брёвен, тех, что остались после реконструкции старого сруба дома.
Долго не раздумывая, Алексей Николаевич, отбросил тёплое одеяло в сторону вместе с ленивым котом и прыгнул в обрезанные валенки, которые заменяли тапочки. Облачился в уютную домашнюю одежду, старый лыжный костюм, накинул на плечи большую фуфайку, а на голову лохматую рысью шапку с хвостом и направился на улицу через сени и ограду. Дверь в сени за ночь тоже примёрзла и открылись с пинка, громким выстрелом, извещая окрестности, что хозяин встал. В ограде повизгиванием встретила охотничья собака, и запах машины. Старенький японский джип с почти новым движком выглядел тоже промёрзшим.
- Интересно, почему машина пахнет только в деревне на морозе и никогда - в городе? – пронеслось в голове.
На улице дожидался утренний фронт работы. Алексей Николаевич, проложил первую тропинку до калитки, рискуя потерять в снегу уютные тапочки. Пришлось вернуться домой за кормом для собаки, валенками и варежками с шарфом - холодно. Ещё темно, но достаточно света луны для несложной работы с лопатой. Вскоре он восстановил тропинки, наносил дров, воды домой с колодца и в баню с реки, затопил русскую печь дома и печку в бане. Алексею Николаевичу очень нравилась эта утренняя суета по хозяйству ещё до восхода солнца. Наверное, это генетическая память. Очень давно пришлось уехать из деревни в город, но душа тянула обратно.
Настало время, и он купил старый крепкий ещё дом из лиственницы в соседней деревне, оформил участок на хуторе в лесу со старым домом под снос с пристройками. Год расчищал место, перевозил и перебирал купленный дом, обустраивался вокруг, восстанавливал колодец с журавлём, деревянный лоток перелива воды через плотину в месте, где было колесо мельницы, которую он мечтал запустить. Теперь при первом удобном случае он жил здесь, в лесу. Ничего выращивать ему не хотелось, все запасы привозил с рынка или из деревни, даже огурцы с помидорами для соления, хотя место под огород отменное, рядом река. Есть старый сад, обнесённый забором вместе с огородом, и свободной земли соток пятьдесят, которые он пока не оформил, так как желающих селиться рядом не наблюдалось из-за худой славы места. Здесь было привольно и спокойно на душе, хорошо работалось. Электролинию оказалось не трудно восстановить и подвести к дому, труднее обеспечить себя связью, интернетом. Но это всё мелочи, главное мечтал – и сделал. Вот только получится ли жить в одиночестве? Это зависит не только от него самого. Нужно стать не заметным и нужным для местного населения. Люди хоть и разбегаются из деревень, но оставшиеся ревностно оберегают всё то, что осталось. Жить по старинке общиной во главе с лидером – это давно сложилось и, думается, не случайно. Такая форма социума была в старину, до колхозов и возрождалась вновь. Не могут все люди быть одинаковыми, во главе встают авторитеты, прошедшие не лёгкую школу выживания вместе со всеми сверстниками.
- Поживём, увидим, - решил он и начал осваивать новое место.
Сегодня первый в этом году приезд гостей и третье Рождество уже не в одиночестве.
Пока суетился вокруг дома, был занят, но голова свободна, и нет – нет, да и подкатит тревога, толи предчувствие, толи ощущение, что не один он тут, и за ним наблюдают. Такое ощущение появлялось не первый раз, и он почти свыкся с ним.
— Вот чертовщина лезет в голову, - выругал он сам себя.
В доме занимался с печкой и готовил крестьянскую похлёбку, которую исстари готовили в русской печке в чугунках с мясом картошкой и луком, морковкой, квашенной капустой и приправами, в окно с улицы кто–то осторожно стучал. Через окно всё равно толком ничего не разглядишь, пришлось выйти на улицу. В свете луны, от стены за дом метнулась тень, или это показалось. Подойдя ближе к окну, Алексей Николаевич не увидел следов под окном, но на верёвке от наличника болталась сосновая ветка, толстым концом ударяя в стекло. Собака крутилась рядом и не среагировала на метнувшуюся тень, жалась к ногам, виновато глядя на хозяина.
- Странно, тишина кругом, ни ветерка, а она болтается на бельевой верёвке и стучит в окно, да и откуда она тут взялась? – не понравилось это ему. Бельевую верёвку вдоль стены на деревянные держатели натягивал он сам для просушки пологов, мешков и половиков. Она была на месте, а обрывка верёвки, закреплённого за наличник, Алексей Николаевич не оставлял.
По рассказам своей бабушки он помнил, что видим мы ровно то, что в голове у нас, каким бы реальным не выглядело виденье. В голове же возникают различные картинки из памяти или под воздействием внешней энергетики.
- В сущности, пугаться–то нечего, - успокаивал он сам себя, - всё равно видение не реально, хотя не исключена чертовщина более сложная, в которую он не верил, хотя не исключал.
Длительные процессы приготовления к приезду гостей запущены, можно продумать мелочи: принести с подполья соления, с подклети копчёности, хлеб, который хранился в эмалированных бачках на морозе, клюкву, наковырять ножичком из бочки солёной капусты. Двигаться можно на ощупь, даже с завязанными глазами, расстояния привычны и расположение предметов никто не меняет.
В подклети в темноте за бочкой с капустой горели огнём чьи–то глаза, пришлось зажечь свечу – никого, хотя как-то неприятно, показалось. Повернулся, но тут и сел, выронив свечу и миску с капустой и клюквой, - перед ним стояла красивая женщина в белом платке и овчинной телогрейке, длинной юбке. Лицо с грустными глазами застенчиво улыбалось. Какое–то время они смотрели друг на друга. Он лихорадочно соображал, пытаясь понять что это: явь или – нет, что ей нужно от него, а она с интересом и любопытством смотрела прямо в глаза, пытаясь что–то сказать глазами, а губы продолжали чуть заметно улыбаться. Он наклонился в поисках точки опоры, пытаясь подняться, отвел глаза в сторону, и видение исчезло. В голове пронеслось:
- Ну, вот и опять, что это было? Она похожа по описанию на Хозяйку леса. Теперь она не отстанет, судя по рассказам. А что делать?
Пока хлопотал с приготовлениями, занялся рассвет. Чайник вскипел, картошка на шестке запеклась, пора позавтракать чем Бог послал. Кусок хлеба, промерзший на улице, разогрел на шестке печки, почистил две картофелины, два солёных огурца, капуста из бочки уже согрелась, добавил мелко нарезанного лука и подсолнечного масла, копчёное мясо, два добрых ломтика, кружка традиционно русского напитка – кофе, - вот завтрак холостяка. Сегодня приедет жена с детьми, тогда будет уже другой завтрак. До поездки на повёрку оставалось ещё много времени. Машину нужно прогреть за час до поездки. Предварительно исследовать дорогу в низине, можно ли проехать до деревни, а заодно прогуляться по низине до лесного озера, старицы реки, проверить вмороженные верши на предмет рыбы, да и петли на зайцев пора уже проверять. Собрался привычно быстро, собака от радости прыгала кругами вокруг хозяина. Ружьё Алексей Николаевич брал с собой в силу привычки, стрелять в заказнике не разрешалось, но местные для себя делали исключение с молчаливого согласия егеря. По местным правилам в лесу можно было добывать птицу и зверя с умом, только для себя и по нужде, и уж никак не на продажу или из баловства. Другое дело, если появлялись сторонние люди, тут все вставали на защиту леса вместе с егерем и не разрешали появляться в лесу с ружьём, как предписывал закон. За Алексеем Николаевичем признавался статус местного, как владельца дома и надела на старой мельнице. Люди пока с сочувствием смотрели на новосёла заповедного места с дурной славой.
Монотонно скрипело крепление на охотничьих лыжах, хрустел снег под лыжами, медленно искрились и кружились в воздухе снежинки с деревьев. Алексей Николаевич, мысленно вернулся к утренним событиям.
Вспомнил. Первый же местный охотник, с которым он познакомился на дамбе речки, где рыбачил рано поутру, любуясь пейзажем противоположного берега, рассказал ему легенду места, где он собрался поселиться.
- Не хорошее это место. Раньше тут стояла водяная мельница с кузницей, которая принадлежала нелюдимому огромному чёрному мужику, пришедшему не известно откуда. Он согласовал с местной управой и построил тут кузницу с большим домом с пристройками, а вскоре и водяную мельницу. Приехал на одной телеге с малым скарбом и женой, а на тебе, обустроился, народил детишек. Не водил он ни с кем дружбу, к себе не приваживал гостей, а в церкви бывал регулярно. Стали люди поговаривать, что появилась у него любовница, дочь охотника с дальнего участка. Полюбили они друг друга страх. Охотник не раз приходил к мельнику на переговоры, но ничего не смог поделать, дочь по-прежнему продолжала бегать к мельнику или он приходил к ним, якобы на охоту. Охотнику пришлось смириться с переездом дочери в качестве работницы и договориться с мельником взять ещё и сына в помощники для учёбы ремеслу и пригляда, чтоб не обижал дочку. Жена мельника лютовала на измену мужа, грозилась изжить со свету мерзавку. Мельник за порог, и девица следом, боялась оставаться в доме один на один с женой мельника. Однажды вернулся с охоты один мельник, угрюмей тучи. Утонула девица в болоте на глазах у мельника, ничего не смог он сделать, не успел, в силках запутался. Даже хоронить некого было. Тосковал мельник сильно, и так был нелюдим, а тут и вовсе слова не добьешься, опустился, оброс, как леший, всё больше в лесу пропадал, хотя из леса ничего не носил, в церкви после гибели любовницы не появлялся.
Брат девицы в день её гибели ушёл с мельницы, хотя через год вернулся и женился на старшей дочери мельника. Молодые в течение года уехали в город, а вместе с ним и старший сын мельника. Дела пошли хуже. Поговаривали, что является мельнику девица с того света и днём, и ночью, заговариваться он стал. От жизни такой вскоре заболела и умерла жена мельника. Похоронил её мельник по всем правилам на кладбище в деревне, но на могиле больше не появлялся.
Через год нашли мельника повешенным на месте, где по его же словам погибла его любовница.
Похоронили его недалеко от мельницы, в лесу, а два сына, оставив всё, уехали к сестре в город. Сначала пытались продать, участок, дом, мельницу, скарб, но никто не покупал, место уж больно тёмное, боялись навлечь на себя беду. Забрали сыновья самые нужные вещи в новой жизни, скотину порезали, погрузились на две подводы и больше уж не появлялись. Так–то вот. Мельница, ещё при жизни хозяина встала, колесо крутилось водой на валу, а остальное всё уже не работало. Потом и вал перетёрся, упало колесо набок. А девица всё ходит теперь по лесу, видно, душа её мечется, ищет чего-то, а спросить её страшно. Хозяйкой леса её прозвали. Лучше ей не попадаться на глаза. Понравишься, заведёт в гиблое место, сгинешь навсегда.
Не остановили Алексея Николаевича такие рассказы, место ему очень по душе пришлось.
Меж тем стояла морозная тишина, холод набирал обороты, изморось кружилась в воздухе.
По низине, о край леса скоро добрался он до озера, по уже протоптанной лыжне через сухой камыш подошёл к своей крепи. Верши закрыты толстым заслоном, сплетённым из камыша, а сверху присыпаны снегом, - так запросто не найдёшь, если не знаешь створов. Аккуратно с помощью слеги он поднял заслон вместе со снегом. Прорубь на морозе всё же прихватило тонким ледком, пригодился топор за поясом. Верша полна рыбы, в основном карась и вьюны. Делать всё приходилось быстро, иначе от воды пальцы будут крюком на морозе, не отогреешь. С двух вершей рыбы набралось много, хватит на уху и рыбный пирог и пожарить для себя и гостей. Выходил Алексей Николаевич другим берегом озера, решил проверить петли на зайцев, они оказались нетронутыми. На снегу натолкнулся на свежую лыжню. Кто–то прошёл под утро, после метели. Лыжня проложена в сторону деревни, шаг мелкий, с одной стороны капли крови. На морозе и снегу они выделялись крупными ягодами клюквы. Чуть в стороне целая тропинка волчьих следов, тоже утренних. Не хотелось идти в деревню, да видно, придётся. Вот напасть-то, не иначе беда подкралась к кому–то.
Медлить уже нельзя, собака суетилась, нарезая круги вокруг хозяина, волновалась. Пришлось пристегнуть её в упряжку, пусть помогает, всё же быстрее, да и целее будет, волки задрать могут. Шаг заметно увеличился, собака тянула хорошо, налегая всей грудью на лямку. Сквозь редкий лес в морозной дымке скоро показалась деревня. Каждый дом отмечен ровным столбом дыма в небо. Лыжня привела к дому егеря, Михайловича, так все его звали, а имя никто не спрашивал даже. Пришлось зайти на минутку, отдышаться от быстрой ходьбы.
Егерь рассказал, что заблудился в собственном лесу, ветрено, лес качался и скрипел, как живой. Нашёл свежую лыжню, по ней и пошёл. В сумерках на склоне берега реки увидел Хозяйку, напугался, лыжный след, по которому он шёл, пропал. С испуга егерь торопливо начал креститься, потом побежал, уже не разбирая дороги.
Сначала потерял рукавицу, потом угодил в петлю на крупного зверя, поставленную браконьерами. Сильно мело, пока крутился, высвобождаясь из петли, окончательно потерял все ориентиры, поранил руку о закрутки толстой проволоки, распорол всю ладонь. Кто мог у нас в лесу поставить такую ловушку, кого хотели поймать? – осталось загадкой. Собака погналась с визгом за кем–то и пропала. Шёл всю ночь, метель стихла, взошла луна, и стало понятно направление в сторону дома. Всю дорогу до дома сопровождали волки, шли стороной. Больше всего он напугался Хозяйки. Дома уже, а даже самогон не помогал, кружка ходила в забинтованной руке ходуном.
- Я такие петли точно не ставил, Михайлович, ставлю на зайца, ты знаешь, они из гитарной струны, - торопливо заверил Алексей Николаевич, как бы оправдываясь, и то редко, не на продажу.
- Проходи, чего топчешься у порога, согрейся чаем или выпей, - предложил егерь, - знаю, что не пьёшь, но с мороза можно стопку - две, не допьяна. Горазд ты слушать, аж рот раскрыл, разденься хоть. Чего сам–то оказался в лесу?
- Извини, засиживаться некогда, сегодня мои приезжают, а у меня конь не валялся. В лес до озера за рыбкой ходил, да петли проверить, три дня не проверял, опять для рысей и лис стараюсь, - ответил Алексей Николаевич и засобирался, - если б не лыжня твоя со следами крови, не потащился бы я в деревню, - некогда.
- Спасибо, что готов был оказать помощь, да видишь, обошлось, - поблагодарил егерь, - волков придётся приструнить малость, видишь, распоясались. Ничего, отловим. Поможешь, надеюсь? Ты заходи, если что.
В сенях около рюкзака с рыбой сидел рыжий кот, весь взъерошенный, шерсть дыбом, на собаку ощетинился:
- Прими хозяин всё в целости и сохранности, посторожил, то собака какая–то странная, как бы ни съела рыбу.
Вот плут, если бы не собака рядом, стал бы он отсиживаться рядом с рыбой. Настоящий сторож не трогал кота, вот, если бы к сумке хозяйской полез, тогда – можно.
- Умная собака, умеет себя вести в гостях, да ещё у егеря, повезло мне с ней, кому сказать спасибо за подкидыша? - подумал Алексей Николаевич, - опять Хозяйка, и к нему наведывалась, под Рождество, наверное, успевает туда и сюда.
По словам знающих людей, заговорить с ней нельзя, тогда точно привяжется, до смерти доведёт уж точно. Поговаривают, она обличье менять может, прикинется кем – то и наблюдает.
- Не спросил егеря, разговаривал ли он с ней, или может рядом, кто был. Теперь все новости и слухи собирать будешь, поневоле получится, - подумалось под равномерный скрип крепления лыж, - надо разобраться, что так скрипит, за километр меня слышно.
В раздумьях и планах дорога закончилась быстро, не по целине идти.
- Пожалуй, везде проеду, - оценил он старания ночной непогоды, - торопиться только не нужно, плохо видно край дороги, сорваться с обочины можно.
Дома проверил утреннюю работу. Пришлось подкинуть дровишек в бане, рано закрыть не решился, а пока ходил, вытянуло тепло через трубу.
- Успеет за два часа протопиться, если что, можно потом перед баней ещё раз протопить, дров достаточно. Русская печь настоялась, дома уютно, тепло. Щи пропарились, можно снимать пробу. Надо было зайца с кашей поставить париться в жаровне. Поем, проверю баню и можно машину прогревать. За час выеду, успею, - так размышляя, а где–то и разговаривая сам с собой, Алексей Николаевич с удовольствием опять втянулся в домашние дела.
С ограды в темном проеме раскрытой двери предбанника он вдруг увидел Хозяйку, аж споткнулся, но продолжил идти прямо на неё. Подходя ближе, рассмотрел выходящий из самой бани пар в предбанник, а лица уже не было. В предбаннике стояла собака и преданно смотрела на хозяина.
- Ты чего это тут делаешь? - обратился он к лохматому другу.
- Как это двери оказались открытыми, вроде закрывал же? Может быть, она предупредить о чём–то хочет, почему обязательно извести меня нужно? Да и день же, быть её не должно тут, – невольно подумалось, - лезет всякое в голову. Скорей бы уж мои родные приехали, некогда будет о ерунде думать. Что её спровоцировало лесть на глаза, не появлялась же прежде или приезд хозяйки не нравится ей.
Подходило время, ехать на повёрку, встречать жену с детишками. Машина завелась с одного раза. Размышляя о предстоящей встрече, волновался, как бы ни втянуть родных в беду из-за чертовщины. Собрался наскоро, дорога-то не длинная, хотя и холод приличный, не посмотрел наличие нужных вещей в такую погоду в машине, выехал со двора. На улице смеркалось.
- Собаку-то где я оставил? - вспомнил Алексей Николаевич, уже подъезжая к деревне, - ладно, не пропадёт, скоро приеду.
Деревню на половину пустую Алексей Николаевич проехал быстро, дорога позволяла, и выехал на открытое поле. Здесь край дороги отмечен высокой насыпью снега, чистили тракторами ещё до окончания метели, вьюжило через сугроб, присыпая снежком и делая дорогу мягкой под колёсами машины. Неожиданно занесло машину на жёстком пригорке, и она правым боком ударилась о насыпь снега, отлетела в левый край полотна дороги и провалилась левым передним колесом в яму, присыпанную снегом, и встала. Алексей Николаевич больно ударился о руль грудью. Попробовал вздохнуть полной грудью, вроде рёбра целы. Вокруг окончательно стемнело, луна спряталась. Он вышел из машины, оценил аварию, дыхание перехватило морозным воздухом. Переднее левое колесо глубоко провалилось в ловушку, сделанную трактористами из благих намерений, почистить пошире, чтоб могли разойтись встречные машины, не специально присыпали снегом яму на краю дороги. Выехать можно только назад. При первой же попытке стало понятно, что ничего без посторонней помощи не выйдет, при пробуксовке машину стаскивало дальше с дороги. Три колеса вращались в холостую, не зацепляясь за твёрдую дорогу. Переднее левое колесо закапывалось в снегу, надёжно удерживая джип.
- В машине, конечно, теплее, но бензина не хватит на всю ночь. До леса далеко по глубокому снегу, да и топор не взял. Лопаты нет, тоже забыл. Найдут ли дорогу с повёрки мои родные, и машина у них не полноприводная, хотя и высокая. Как они по темну справятся, - размышлял Алексей Николаевич, - нужно не паниковать и думать.
Сидя в машине, он увидел в зеркале заднего вида на заднем сиденье Хозяйку леса, и чуть не вскрикнул от неожиданности. Белый платок, овчинная телогрейка, опять те же глаза, смотревшие в упор.
- Что-то я сегодня часто их вижу, - промелькнуло в голове, - да они очень похожи на глаза моей собаки, когда столкнулся с ней в предбаннике. Обычно собака крутит головой и в глаза не смотрит, а заглядывает. Этот же взгляд в упор, сказать что-то хочет.
- Скажи, что хочешь от меня, зачем преследуешь? - спросил Алексей Николаевич твёрдо вслух, - давай помогай, видишь, застрял.
Тишина. Впереди и сзади не одного огонька.
- До деревни, как и до села, не далеко. Машину придётся бросить, потом можно разобраться, трактор пригнать. Пойду вперёд, навстречу своим, - размышлял он, - не взял с собой не ножа, ни ружья, ни спичек, ни спирта или сухого топлива. Буду двигаться, не замёрзну. Невыносимо вдвоем в машине сидеть, и смотреть в эти просящие, по-собачьи преданные глаза. Чего ей от меня нужно? Вышел в ночь, плотно прикрыл дверку машины,
- Посиди тут, подожди меня, посторожи машину, - мысленно он обратился к призраку.
Через полчаса впереди замелькали огоньки фар. Не много и стало понятно, что это машина жены, более тут никого нет с таким подфарниками. Алексей Николаевич обрадовался, но продолжал идти. Вскоре он уже грелся в машине, детишки спали на заднем сиденье. Обнимашки оставили на потом, и обмен информацией – тоже. Поравнялись с его машиной, она стояла всеми четырьмя колёсами на дороге, как будто и не застревала. Молча, он завёл машину, развернулся и поехал впереди, показывая дорогу к дому.
- Не стоит ничему удивляться, проще нужно смотреть на мир, - решил он.
Мысленно Алексей Николаевич, уже начал суетиться, прикидывая, что нужно сделать вперёд, а что потом. Жена его, Фаина, очень устала за дорогу, ей не в привычку гонять на такие расстояния, но старалась выглядеть молодцом. Ребята, сонные, тыкались в разные стороны.
- Сначала есть или в баню? - спросил жену Алексей Николаевич.
- Чаю. Крепкого горячего чаю, с начала, - ответила она. Никто, однако, не отказался от наваристых щей из печки, как только он открыл чугунок на шестке, к закускам никто не притронулся.
В баню сначала отправился он с пацанами, потом устроил их на полатях и вернулся в баню к жене. Красивая у него подруга, второй брак, много моложе его. С любовью и терпением выстраивала она семейные отношения, хорошая хозяйка.
— Это кто наведывается к тебе, что за виденье? - спросила она, как только он зашёл к ней.
- Показалась уже? Напугалась ты? – с тревогой поинтересовался он, - сегодня она преследует меня прямо с утра. Про легенду мы с тобой говорили, новости все я тебе уже всё сообщал. С аварией на дороге, тоже похоже её проделки. Егеря в лесу напугала, прибежал аж трясётся.
- Не боюсь я баб в любых проявлениях и тебя в обиду не дам, - уверенно успокоила Фаина мужа, — вот и приехала, чтоб разобраться, кто это на моего мужа глаз положил, всех порву. Жена лесника сообщила мне обо всех проделках Хозяйки леса, вот пускай по лесу и скачет. Надо старичка из дальней лесной деревни в гости пригласить, он знает, как такие дела решаются. Сказывали проводник он воли богов, своих богов, не христианской он веры, а древнерусской. Не нужно спрашивать его про возраст, не любит он этого и не скажет. Говорят, он очень давно живёт.
- Вот это да, опять она меня удивляет, насквозь всё видит. Может быть, поэтому у меня такая уверенность в завтрашнем дне, - про себя подумал он, - а она моложе меня, и кто на кого опирается?
Хорошо зимой – везде дорога, реки и болота накрепко замёрзли. Лёгкие сани, два тёплых тулупа, мягкое сено в санях, мешочек овса в передке, закуска на четыре дня, ружья, топор, прочная верёвка, рядом надёжный проводник – егерь, - всё, что нужно для поездки на дальнюю лесную деревню. Старик нас ждал. Быстро собрался. Отогрелись, дали отдохнуть лошади и собрались обратно. По дороге слушали старика. Он говорил не торопясь, немного надтреснутым голосом, однако спать совсем не хотелось.
- Знаю я про вашу напасть, и уже поджидал, когда ко мне обратитесь. Хорошая у тебя женщина, правильная, такая своего не упустит. Лучше вам всем переехать на хутор. Пока дети определятся, что им интересно в жизни, научатся разбираться, где добро, а где зло, поймут, где у них Родина, наберутся здоровья, окрепнут, потом скажут, куда им нужно, какие им знания нужны. А вам с женой здесь привольно будет, она согласится. Время такое грядёт, трудно всем будет, пока разберутся, какому богу поклоняться, что в жизни главное и не всё можно за деньги купить, придётся через лишения пройти. В городе не выжить, но это не все понимают. Хозяйке леса мы, конечно, поможем, запуталась душа её, ищет любимого, а его здесь нет. Меня она услышит.
Место, ты мил человек, очень хорошее выбрал, правильное, прирастай плотнее к нему.
Монотонно поскрипывали сани, ёкала селезёнкой лошадь, идя по ровной дороге иноходью, мелькали деревья. Глядя друг на друга, путники улыбались, снеговики, да и только. Дыхание инеем ложилось на шапки, усы, бороды, даже ресницы окрасил мороз. Торопиться по такой красоте, что их сопровождала, вовсе не хотелось. Дома ждала протопленная баня и наваристые щи, любимая жена и желанные дети. Если грамотно подойти, мороз – это не испытание, это наше, русичей, награда для нас.
фото в свободном доступе интернета