ПАДАЛ СНЕГ...
Долго же его дожидались, торопили: "Смелее же, парень, смелее!" И он услышал, и он пришёл.
...Я сегодня болен, я никуда не иду -- я гляжу в окно, а за окном... А за окном белым-бело! На землю опускается снег. Первый. Тихий. Робонький. Отсюда, со второго этажа, мне видится совсем немного: фрагмент автотрассы, часть улицы, застроенной одноэтажными домами, примыкающий к ней переулок и единственное в моём окоёме высотное сооружение -- старинная, нежносалатного колера церковь с золотистыми куполами и уходящими ввысь шпилями и сияющими крестами на них. Минуло полчаса и вот: побелели крыши , бел тротуар, явственней, чётче графика чёрных ветвей ракиты, корявых, словно творогом осыпанных сучьев патриарха дуба, в белом "прикиде" молодка сосенка... А снег всё идёт, идёт, идёт, а я всё гляжу в окно, гляжу, гляжу...
Вечереет. Прохожие спешат-мельтешат. Загулявшиеся школяры выбежали из переулка. Затеяли возню, кричат, галчата, кучу-малу соорудили... Эх, поребячиться бы, снежками с ними покидаться. Но мне нельзя: нельзя резко нагибаться, нельзя того, этого... много всего, целый ворох "нельзя"... А, да ладно -- всё равно хорошо!
Но вот, почти смерклось. Угомонилась ребятня, кое-где зажёгся свет в домах... На улице -- ни души!
Устав опираться о подоконник, собирался уже отчалить от моей пристани, как вдруг увидел: через улицу, от ворот добротного, с резным палисадом дома, важно шествует оранжевый, словно сгусток огня, петух. Вышел на середину, постоял с минуту, как бы раздумывая: идти ему, или всё же вернуться... Интересно: куда он когтистые стопы свои, на ночь глядя, направит; неуж-то другая завлекла, с соседского курятника? Ну, гуляка! Но кочет вернулся -- дошёл до палисада, прошёлся взад-вперёд, клюнул балясину и, всхлопнув крыльями, степенно двинулся назад, протиснулся под воротами и был таков...
Включили фонари и мир за окном стал розовым, а снег всё шёл, шёл, шёл...