Софья Николаевна Веженцева вдыхала ароматы букетов! Розы особенно пьянили нежным запахом, грациозные лилии дурманили и оттого, сцена театра превращалась в нечто большее, потрясающее своей значимостью и величием…
Она проснулась на старенькой, поскрипывающей кровати. Тихо тикали часы. Утренние, рассветные лучи едва касались выцветших обоев на противоположной от окна стене. Болела спина… старый кот Василий мирно посапывал в кресле.
Сны теряли свои чары, начинался обычный день пожилой женщины. Овации ещё не стихли в её подсознании, молодость, ускользающей феей убегала вместе со слезой…
Веженцева окончательно проснулась. С трудом надела тапочки, подпоясала халат и, погладив кота, который сонно пошевелил усами, прошла на кухню, чтобы налить в мисочку ему молоко. Но… оказалось, что молоко скисло?! Ах, да! Холодильник, ещё вчера работал с перебоями и вот… вышел из строя окончательно. Софья Николаевна решила дождаться начала рабочего дня в мастерской «Рембыттехники», что занимала первый этаж пятиэтажного дома за углом и отправиться туда со своей неразлучной подругой - лакированной тростью… авось и отремонтируют «ретро» технику, а хорошо бы, чтоб ещё и недорого.
Денис Егорович Серебров – молодой, интересный и талантливый человек во всех отношениях, привез на ремонт в мастерскую механические настенные часы с боем.
- Извините! – при входе он столкнулся с пожилой женщиной, которая, в расстроенных чувствах стояла у двери, словно решив никогда не покидать это место и, может статься даже, остаться здесь в виде изваяния, подобно древнегреческой статуи… так как, предварительная сумма, названная ей «холодильным» мастером – была не только фантастической, но ещё и разорительно-ужасающей!
- Ой, Софья Николаевна! Как неловко получилось…
- Денис?
- Я… вот, часы деда привёз! А у вас, что случилось?
- Мало того, что живу, словно во сне, а теперь видно ещё лучше будет - холодильник подвёл, а ремонт его… и говорить не хочу…
- Сколько запросили?
- Нисколько… забудь… я новый куплю.
- Хорошо… хорошо… ну, а наши театралы – часто вас навещают?
- Ой, Денис! Мне только гостей ждать… вот тебе я рада всегда! Кстати, а на афиши-то я ещё через очки поглядываю – по твоим пьесам постановки до сих пор идут. Ты продолжаешь писать или весь в бизнес ушел?
- Пишу, но сейчас больше «в стол», для себя… работы много…
- Понимаю, живём в сложное время, как в стихотворении М.Ю. Лермонтова «Есть время» - "Жизнь ненавистна, но и смерть страшна – находишь корень мук в себе самом".
- Да, кстати, вот моя визитка, если что звоните, я круглосуточно на связи.
- Спасибо. Я пожалуй пойду, а ты всё же заходи…буду ждать, - продолжая ещё что-то говорить, она опираясь на трость, вышла из мастерской.
Денис смотрел вслед Софьи Николаевны, возраст которой напоминал сам о себе: «Надо помочь… как всё же быстротечно время жизни, ведь наступит день, за которым не будет её более…»
Сдав часы и договорившись с мастером по ремонту холодильников на завтрашний день, обговорив при этом все непредвиденные нюансы, он со спокойной совестью поехал на работу.
Утром следующего дня, Денис решил заехать к Веженцевой и предупредить о приходе мастера… вроде бы тот оказался его одноклассником и по старой дружбе, оплата за ремонтные работы будет пересмотрена по льготным тарифам.
Серебров, с букетом роз, стоял перед старенькой, обитой потрескавшимся дерматином дверью. Звонок зажужжал, как пропеллер Карлсона. Напряжённо, с потугами клацнул металл накладного замка, изготовленного ещё в прошлом столетии.
Он немного смутился, когда дверь открыла… одетая во всё белое девушка, с аккуратно заколотой косой и с васильковыми, манящими своей глубинной чистотой глазами. Она очаровывала своей миловидностью.
- Здравствуйте, могу ли я увидеть Софью Николаевну? – изумлённый, он окинул взглядом её стройную фигуру.
- Проходите, мы же не будем разговаривать при открытых дверях, - незнакомка улыбнулась, приглашая в гостиную.
Комната пожилой женщины, некогда блиставшей на театральных подмостках, сейчас была под-стать её хозяйке… Старинная, полированная мебель утратила свой прежний блеск, обветшалые, велюровые гардины на окнах, своей массивностью, были подобны театральному занавесу, запах лекарств смешивался с ароматом духов.
- Понимаете, в первой половине дня, к Софье Николаевне должен прийти мастер… Вам наверно известно, что у неё какие-то проблемы с холодильником. Не волнуйтесь, за ремонт он возьмёт в буквальном смысле копейки – он волонтер по духу… а, где Софья Николаевна? И кем, позвольте, вы ей приходитесь?
- Давайте знакомиться, - девушка, словно весенний цветок, озаряя всё вокруг своим сиянием света, протянула руку, - Вера! Я её родственница, приехала из Ленингр… из Петербурга. А Софья Николаевна с утра на службе в храме… будет к обеду.
- Софья Николаевна никогда не упоминала о вас, а жаль – вы, словно прошли через века, сойдя с полотна Рафаэля!
- Что совершенно лишнее, так это сейчас подобные комплименты… предлагаю вам вовремя остановиться.
- Вера! Вы меня неправильно поняли… помимо занимаемой должности директора предприятия, я пишу ещё… пьесы и поэтому, смотрю на людей, словно на персонажей того или иного произведения, не предполагая ничего дурного в данном случае…
- Извините меня, Денис…
- Извинения приняты, но я не назвал ещё своего имени…
- Вот, если бы вы могли заглянуть в Архив Будущих Событий, тогда… - тут её речь прервалась, а васильковые глаза вспыхнули неведомым тайным огоньком, словно поленья в камине, - что заинтриговала? Всё гораздо проще… Софья Николаевна часто вспоминает о вас.
В её объяснении он не почувствовал ничего необычного. Напротив, его увлекло её обаяние, спокойный и негромкий разговор.
- Денис, давайте я поставлю цветы в вазу, а то к приходу Софьюшки… они совсем завянут, – залюбовавшись игрой света, проходящего через выпуклый хрусталь, она печально, почти шепотом, произнесла, - а мне уже давно никто не приносит цветы…
- Завтра, я преподнесу лично вам букет, только подскажите, какие цветы вам наиболее желаемы?
- Благодарю. Вы, Денис само благородство, но, увы, мне пора возвращаться и давайте более не говорить об этом. Люди отличаются друг от друга способностью совершать поступки и именно нравственные нормы определяют содержание этих поступков. Спасибо вам за заботу и щедрость по отношению к Софье Николаевне. Я же сразу поняла, что это, именно вы и являетесь тем самым волонтером!
- Благодарить пока не за что… Софью Николаевну я знаю давно. Моя бабушка работала костюмером в театре. В цеху, где хранились костюмы, на которых крепились ярлычки актеров, для которых они были сшиты – прошло мое детство. Прима на театральных подмостках… у неё непростая личная жизнь… так сложилось… сейчас она одинока. Софья Николаевна достойна уважения ещё и потому, что стойко встретила старость, не растеряв своего обаяния, не ведя отчаянную борьбу и погоню за молодостью. Глядя на неё, трудно в это поверить, но ей уже восемьдесят шесть…
Василий, словно понимая, что речь идет о его любимой хозяйке, мирно мурлыча, начал тереться о ноги гостя.
- А знаете, Денис, в чем состоит её секрет долголетия – в её истинной вере, естественности бытия и доброте души. Я точно знаю, что на её 90-летнем юбилее, который будет отмечаться с помпезностью, будет присутствовать не только весь театральный бомонд, но также, она будет принимать поздравления и подарки от значимых, государственных лиц.
- Верочка, вы так убедительно и красноречиво всё это произнесли, как будто вам известно будущее, - улыбнувшись, он продолжил, - может, поделитесь своими знаниями или же предскажите, что ждет меня впереди?
Словно не слыша его вопросов, она провела пальцами по твердой, некогда гладко отполированной поверхности стола и, взглянув на часы, проговорила:
- Пора… у меня совсем мало времени…
Выражение её глаз стало напоминать нечто волшебное – в них была таинственность и ещё что-то магическое, чему он не мог дать определение. Внезапно, стая белых голубей начала кружить перед окном. Вера слегка улыбнулась и смотря прямо в глаза Дениса произнесла:
- Прежде, чем нам проститься, я отвечу на ваши вопросы. Всё у вас, Денис Егорович, сложится в жизни замечательно. И очень скоро, возникшие трудности на предприятии – разрешатся. Но главное, настанет время, когда вы поймете, что жизнь на этой грешной земле лишь суета сует и все неурядицы, чаяния, переживания – всё это мелочи по сравнению с вечностью…
На следующий день, мир для Дениса Сереброва станет совсем другим. А случилось, вот что…
- Здравствуйте, Денис Егорович, - сокурсница по ВУЗу, а ныне начальник отдела кадров и его правая рука, Маргарита Симонян, ждала его в приемной.
- Похвально – ещё нет восьми, а ты уже на работе, - открыв дверь кабинета, он пропустил её вперед, - будь добра, поясни, что за официальные нотки?
Приветливое выражение лица Сереброва резко изменилось, когда она, наклонившись к нему, словно в кабинете их мог кто-то услышать, прошептала:
- Дэн, они отказались от заказа… склад забит продукцией. Это конец… люди остались без зарплаты, - далее последовали горькие слова отчаяния.
- Прежде всего, успокойся, не первый раз попадаем в передряги. А вот зарплату выплатить – это первоочередная задача.
- С каких средств? В кредите нам откажут, так как мы ещё не расплатились с банком за прошлый…
- А как же, Всеволод Геннадьевич? Он, как главный инженер и опытный экономист, должен был предвидеть данную ситуацию?
Глубоко вздохнув, Симонян покачала головой:
- Я всегда предупреждала тебя о ненадежности Герасимова, вот и результат – предприятие, прости за выражение, в ж…, а, у меня лежит его заявление на увольнение… по собственному желанию. Денис, если бы ты видел, с какой саркастической улыбкой он садился в машину. Иуда… Он изначально вёл двойную игру…
- Маргарита, занеси мне договор... и никакой паники… работаем в штатном режиме.
Оставшись один в кабинете, он стал усиленно думать, как выйти из создавшегося положения: «Не удивлюсь, если Геннадьевич – уже у конкурентов... Впрочем, крыса с корабля… уже легче».
Взяв со стола свежий номер газеты «Экономический ВестникЪ», чтобы просмотреть рекламные объявления, совершенно случайно, на четырнадцатой странице, он наткнулся на репортаж из Петербурга, в анонсе которого, прочел: «Что помогло ленинградцам выстоять в страшную зиму 1941/42 года, когда город, лишенный света, воды и топлива, казалось, застыл, окоченевший от голода и холода? Их звала жизнь и вера в партию, убежденность в правоте её дела…»
В голове, будто что-то сработало: «Ленинград… вера… выстоять… конечно же, это подсказка. Вера… мне непременно нужно её увидеть, а если она уже уехала, то взять у Софьи Николаевны её номер телефона».
Стремительно, буквально ворвавшись в отдел кадров и подписав заявление Герасимова, он проговорил:
- Маргарита, я отлучусь часа на два. Передай договор юристу, пусть внимательно пересмотрит каждый пункт, а ты, пожалуйста, прозвони по всем рекламным объявлениям, которые я обвел. Есть интересные варианты…
По дороге он заехал в магазин с интригующим названием «Мир цветов».
- Будьте любезны, - обратился он к продавщице, - мне нужен букет для девушки из самых прекрасных цветов!
Припарковав машину у подъезда, Денис быстро поднялся на четвертый этаж. Веженцева встретила его так, словно дороже него у неё никогда и никого не было!
- Ай…яй… яй! Какой молодец! Приехал! А я уже хотела тебе звонить, чтобы поблагодарить.
- О какой благодарности идёт речь?
- А ты проходи, проходи… сейчас поставлю чайник, будем пить чай с печеньем и клубничным вареньем. Это, конечно не сравнимо с твоими затратами на ремонт холодильника, - она глубоко вздохнув, продолжила, - ты думаешь, я поверила мастеру, что причина была только в электрической вилке, которую он… менял более часа, попросив меня выйти из кухни?! Денис, в твоей довольно интригующей пьесе, мастер, как полный профан в искусстве, не справился с ролью одноклассника, наговорил весть что, а впрочем, парень молодец – руки у него растут откуда надо. Так что, спасибо тебе, Денис и от меня, и от Василия! А этот шикарный букет, я полагаю, тоже мне?
Внушенная с раннего детства, привычка соотносить свои слова и действия с постулатами морали, не позволила Денису солгать:
- Нет, не вам, уважаемая Софья Николаевна! А как же розы, которые я вчера привез для вас? Простите, если что не так, но насколько я помню, именно розы вы всегда выделяли по приверженности среди других цветов. А этот букет белых орхидей – для Веры. Скажите, она ещё у вас или уже уехала?
- Какая Вера и что за розы? – удивленно спросила Веженцева.
- Вчерашний букет! Ваша родственница поставила его в хрустальную вазу.
- В эту, - она подошла к окну, на подоконнике которого стояла ваза.
- Да, именно в эту вазу, вчера, Вера, набрав на кухне воду, поставила розы.
- Но, как видишь, ваза пуста… и нет никаких цветов, - его слова внушали пожилой женщине некое беспокойство, - Денис, как твое самочувствие?
- Спасибо, я здоров. А насчет роз, - словно пытаясь разгадать загадку, он продолжил, - не удивлюсь, если Вера их взяла с собой, так как с её слов, ей давно никто не приносит цветы.
- Свят, свят, свят… Ой, что же это такое?!
- Что случилось, Софья Николаевна? Она не должна была заходить к вам в квартиру? У вас – ничего не пропало?
- Не беспокойся, Денис… на месте… всё на месте! Скажи, как выглядела та девушка?
Он подробно описал внешность Веры и, вдаваясь в подробности их встречи, добавил:
- Меня немного смутили её слова – Ленинград… да и вас, она, словно проговорившись, назвала Софьюшкой, но самое главное – она сказала, что вы на тот момент находились в храме.
- Этого не может быть! Софья Николаевна взяла его за руку, - Денис, пойдем со мной…
Смежная с гостиной комната была обставлена, как кабинет. Единственный диссонанс в обстановке создавала металлическая кровать. В шкафах, на полках стояли книги, классифицированные в строгом порядке – художественная литература, медицина, словари, справочники и даже… немного потрепанная книга, в тонком переплете, по ремонту и обслуживанию автомобиля «ЗИМ».
- Это лишь малая часть нашей семейной библиотеки, которую мне удалось сохранить. Знаешь, Денис, от самой жизни, такой сложной и непредсказуемой, меня всегда спасают умные книги, которые заставляют думать. «Люди перестают мыслить, когда перестают читать» - Дени Дидро был прав. Но сейчас не об этом…
Веженцева достала из письменного стола старый альбом в кожаном переплете и, вынув несколько фотографий, передала их Денису:
- Пожалуйста, посмотри внимательно…
Серебров пристально, с нескрываемым интересом, рассмотрел каждое фото:
- Да, в квартире была девушка, очень похожая, как две капли воды, на эту, что стоит рядом с вами!
- Нет… нет… это невозможно! Ты уверен?
- Конечно! – он обратил внимание, что зрачки глаз Софьи Николаевны словно расширились, когда женщина взяла у него из рук фото, на котором у автомобиля «ЗИМ» стояла она, будучи ещё юной, рядом с девчушкой, похожей на Веру, которая в руках держала гаечный ключ.
- Сколько лет этому снимку?
- Более семидесяти, мой милый…
- Получается, что Вера является внучкой этой девушки с фото? Или же, это её правнучка?
У Веженцевой подкосились колени…
- Вера… Верочка, - с отчаянием вскрикнула она и, потеряв сознание, упала ему на руки.
Врач «скорой», прибывшей буквально через несколько минут, выслушав подробности случившегося, обратилась к Сереброву:
- Молодой человек, учитывая преклонный возраст и необходимость дальнейшего обследования вашей бабушки, я вынуждена её госпитализировать, - видя, как он спешно зашнуровывает обувь, продолжила, - а ваше присутствие в больнице будет необходимо чуть позже…
- И всё же, я поеду следом, мне необходимо переговорить с главврачом.
Денис вошел в приемную. Молоденькая секретарь улыбнулась ему, словно принцу Датскому, плюс ко всему, он оказался единственным посетителем, жаждущим аудиенции с главврачом.
Пожилой, сухонький мужчина, в идеально выглаженном белоснежном халате, приветливо привстав из-за стола и видя озабоченность вошедшего, спросил:
- Чем могу помочь, молодой человек?
- Здравствуйте, Олег Павлович! Я уже заочно знаком с вами. Врач «скорой» перечислила все ваши регалии и очень приятно, что врач высшей категории, кандидат медицинских наук, профессор заведует этой больницей.
- Даже так? Но всё же, ближе к делу…
- К вам в больницу поступила Софья Николаевна Веженцева. Хотелось бы узнать…
Лицо профессора Переверзева преобразилось и, не дав далее договорить Сереброву, он, выровнявшись по струнке улыбнулся, этим самым, как бы обозначив значимость для него имени этой женщины:
- Знаю… был и остаюсь преданным поклонником её таланта! По утру, будут взяты все анализы и проведен осмотр коллегией врачей в моем присутствии. Но смею заметить, что согласно заключений и снимков предыдущих результатов плановых обследований – здоровью Софьи Николаевны ничто не угрожает. Сейчас она под капельницей и ей необходим полный покой… так что, подъезжайте завтра.
Денис возвращался на работу в расстроенных чувствах. События, следовавшие одно за другим, так переплелись, что он теряясь в поисках их решений, произнёс вслух:
- Ну как же так, Верочка! Всё, что вы предсказали – под сомнением. Трудности не только не разрешились, а ещё более усугубились… на работе завал, Софья Николаевна в больнице…
Не успел он въехать на территорию предприятия, как к машине подбежал охранник:
- Денис Егорович! Только что был Всеволод Геннадьевич и… предложил мне работу у его друзей, якобы мы закрываемся в связи с нерентабельностью. Это правда?
- Нет, Дмитрий, это неправда! Я подписал заявление о его увольнении – это тебе к размышлению. Ни под каким предлогом, без моего разрешения, Герасимова, как постороннее лицо – не пропускать!
Встретив Сереброва в коридоре, Симонян, развела руками:
- Я обзвонила всех, но… что будем делать, Ден?
- Прежде всего, не падать духом! Одна моя знакомая сказала, что всё происходящее на этой земле – просто мелочи… по сравнению с Вечностью! И ещё… пусть главбух зайдет ко мне.
Остаток рабочего дня, они провели, полностью погрузившись в расчеты, исследуя варианты и возможности выхода из создавшегося положения.
Денис не мог заснуть… вышел на балкон. Полная луна повисла над городом. Вдалеке, под её рассеивающимися, с серебряным переливом, лучами, светился купол храма с позолоченным крестом. Он с благоговением смотрел на небо, цитируя строки из В.К. Кюхельбекера:
«Повсюду вижу Бога моего,
Он чад своих Отец – и не покинет,
Нет, не отвергнет никогда того,
В ком вера в Милосердного не стынет…»
После бессонной ночи, Серебров чувствовал себя опустошенным. Переговорив по телефону с Марго, он направился в супермаркет за фруктами, а затем в больницу.
В коридоре, дежурившая медсестра, отложив журнал посещений и выйдя из-за стола, перегородила ему дорогу:
- Здравствуйте! Зайдите, пожалуйста, к Олегу Павловичу.
- Но в кульке, только фрукты… - возмутился Серебров.
- Дело совсем не во фруктах… понимаете, Софье Николаевны в палате уже нет.
Словно мурашки пробежали у него по телу…
- Как хорошо, что вы уже здесь. Давайте пройдем ко мне, - Олег Павлович, выйдя из соседней палаты, приветствуя, пожал руку Денису:
- Ах, Софья Николаевна… Софья Веженцева… Простите, Денис Егорович, но у меня её нет… Я ведь, не всемогущ и не могу за всем уследить! Даже не мог предположить, что такое может случиться…
У Сереброва, будто земля ушла из-под ног:
- Её больше нет?!
- В том-то и дело, что нет… Вот, читайте, - Переверзев подал Денису лист, на котором, аккуратным подчерком, было написано: «Уважаемый Олег Павлович! Спасибо за всё! Чувствую себя превосходно. Халат и тапочки завезу позже. С признательностью, Веженцева С. Н.»
Выдохнув с облегчением, Денис испытал прилив сил. Он пришел в такое радостное состояние чувств, что рассмеялся:
- Главное, что она жива! Ну и напугали же вы меня, Олег Павлович…
- Это Софья Николаевна поставила всю больницу… - пожилой врач, не договорив, махнул рукой и, в то же время, с каким-то юношеским запалом, добавил, - вот ведь, какой характер!
- Так, она уже дома?
- Да, ещё со вчерашнего вечера… если, вы сейчас к ней, то передайте, что сегодня же я непременно заеду выразить свое почтение и восхищение! Ведь, мне так и не удалось с ней пообщаться…
Входная дверь была приоткрыта… Денис с любопытством наблюдая, как Веженцева, ловко управляясь на кухне с тестом, в приподнятом настроении, читала монолог Любови Раневской из «Вишневого сада», подумал: «Все её действия свидетельствуют о здравом уме и хорошем самочувствии. И это, в такие-то годы… можно только позавидовать!»
Он тихонько вышел на лестничную площадку и, плотно прикрыв дверь, позвонил.
- Иду, иду! – послышались шаркающие шаги Веженцевой. Увидев Дениса, она игриво запела русский романс, перефразируя: «Я встретила вас и всё плохое…», – как вдруг, оборвав пение, взволнованно вскрикнула, - пирожки, горят пирожки!
Всё обошлось… уже за чашечкой чая, где-то в глубине души, Серебров испытывал удовлетворение лишь от одной мысли, что судьба ему даровала знакомство с этой замечательной женщиной.
- Софья Николаевна, будьте готовы, сегодня к вам заедет профессор Переверзев. Вы же, как партизанка, незамеченная никем, покинули больницу. Слава Богу, хоть записку оставили… кстати, вы не обижены на меня? Признаюсь, я очень испугался за вас…
- Денис, разве можно обижаться на чистоту помыслов.
- Но, в таком случае, будьте так добры, расскажите, кем всё же приходится вам Вера? И вообще, что это за интригующая история?
На бледном лице Веженцевой отразилась печаль:
- Это прошлое, о котором я никогда не смогу забыть…
В этот момент у Сереброва зазвонил телефон:
- Извините, вынужден прервать наш разговор, к сожалению, мне срочно надо на работу. Завтра выходной, предлагаю выехать загород, на природу, там и продолжим беседу. Отказ не принимаю, так что, будьте готовы!
Со стриттрейсерской скоростью, он мчался по объездной магистрали на другой конец города с одним желанием на тот момент: «Лишь бы не встретить автоинспекцию…»
Рабочие и служащие, занятые, как на предприятии, так и в сети сбыта, собрались перед управлением. Затаив дыхание, все смотрели на директора.
- Денис Егорович, мы всё понимаем… не первый год работаем с вами, но семьи кормить надо,- Федор Нестеров, бригадир наладчиков, вышел вперед, - как будет решаться вопрос с зарплатой?
Капельки пота проступили у Сереброва на лбу, было видно, что он нервничает:
- Действительно, в отношении с фирмой-заказчиком, возникли трудности. Ничего не поделаешь, именно с заказов кормится наше предприятие… положение, как видите безрадостно, но и не катастрофично. Этим вопросом сейчас занимается юрист. Я обещаю, что всё разрешится в ближайшую неделю, - он ждал возмущений, но произошло невероятное – люди стали молча расходится…
Утро выходного дня выдалось живописным… В раскрытое окно врывались лучи яркого, раннего солнца. После прошедшего ночью дождя, всё выглядело обновленным, даже листья тополя, растущего напротив, радовали своей свежестью. Кругом стояла умиротворяющая тишина. Город ещё спал… Принимая душ, Денис упорно пытался вспомнить, кому из великих принадлежит высказывание: «Логика есть царство неожиданности, а мыслить логически, значит – непрерывно удивляться», - но память, эти рассуждения отодвигала на задний план, утверждая первоочередную задачу на сегодняшний день – выполнить данное Веженцевой обещание.
- Вы ещё не готовы? – Серебров смотрел в замешательстве на Веженцеву, которая встретила его в халате и тапочках. Конечно же, он не мог не заметить опухшие от слёз глаза, одинокой, пожилой женщины. Чтобы разрядить гнетущую обстановку, улыбаясь, он передал ей пакет:
- Здесь всё необходимое для общеукрепляющей терапии – витамины и высококалорийные продукты.
- Денис, спасибо тебе… всё это замечательно, но для меня самое действенное лекарство сейчас, это настойка из корней валерианы. Прости, но сегодня я не ходок… ты ведь, побудешь хоть немного со мной, - указав Денису на диван, на котором лежал, уже знакомый ему фотоальбом, она вышла в соседнюю комнату, - я сейчас… только переоденусь.
Словно живой портрет женщины, со всеми штрихами и особенностями её интеллектуального и эмоционального мира, её взглядов и мироощущения, Веженцева вышла, поправляя волосы привычным движением руки. И этот портрет, написанный с большим тактом относительно возраста, являлся вызовом всему окружающему и жизни в целом, так как жизнь предстаёт в настоящем виде, обычно лишь тогда, когда значительная её часть осталась уже позади.
«Да, всё больше убеждаюсь – жизнь полна сюрпризов и неожиданных поворотов. Она держится и выглядит прекрасно», - отметил Серебров, продолжив свои мысли вслух:
- Серая повседневность, как огня боится нарушения привычного хода событий. Если хотите, уважаемая Софья Николаевна, поездку загород заменим походом в театр.
- Театр… недавно я была там. Стоя за колонной, держась в стороне от пестрой публики, заполняющей фойе, я отметила для себя, что зритель в большинстве, пришел в театр не из-за любви к искусству, а из самоутверждения материальной обеспеченности, выставляя в общении между собой, свою духовную наготу. Такого зрителя надо бояться! Когда капельдинер попросил всех пройти в зал, я направилась к выходу. Хорошую пьесу я предпочту сегодня чтению дома.
Она стояла у раскрытого окна, когда сквозь непрерывные гудки автомобилей и городского шума, послышался отдаленный звон церковного колокола, за ним к нему присоединились малые колокола. Веженцева перекрестилась:
- Звон колоколов – это подтверждение, что молитва есть беседа души с Господом и является могущественным средством для спасения, просветления и назидания души. В тот день, когда ты познакомился с Верой, я действительно была в храме… и усердно молилась за неё. Ты просил рассказать, кем мне приходится Вера… она моя родная сестра.
Денис насторожился, вспомнив слова профессора Переверзева: «Переутомление… нервный срыв… поверьте в нашей практике такое случается часто». Порой, нет ничего лучше молчания. Следуя этому правилу, Серебров молчал.
Веженцева, сев в кресло, продолжила:
- С разницей в два года, мы родились с Верочкой в Ленинграде, перед войной. В первый же день, Великой Отечественной, отец, как потомственный военный и кадровый офицер, ушел на фронт. Мама, будучи верной присяге врача Советского Союза и руководствуясь принципами коммунистической морали, осталась в осажденном городе. В конце тысяча девятьсот сорок второго года, сопровождая тяжелораненых по Дороге жизни, через Ладожское озеро, их колонна попала под вражеский артобстрел. Машина ушла под лед… погибли все…
Кот Василий, мурча и требуя ласки, сидел рядом с хозяйкой. Денис обратил внимание, что руки Веженцевой дрожали от волнения, когда она, поглаживая его по шерстке, продолжила:
- Мы с бабушкой пережили войну в эвакуации. Она была верующим человеком. Ещё детьми, мы с Верочкой знали молитвы: «Отче наш», «Царю Небесный», «Богородице Дево, радуйся». Она учила нас, что в этих молитвах заключается сущность православия и поэтому, ничего нет сильнее молитвы. После окончания войны за нами приехал отец и мы вернулись в Ленинград. Он служил в военном ведомстве. Полковник, человек чести и твердых принципов, он был удостоен многих боевых и государственных наград. Нам досталось детство, согретое его любовью и заботой. Я помню, как Вера, перед вступлением в комсомол, спросила его: «Папа, что нужно сделать, чтобы не было больше войны?»
- Многое, моя ты умница, многое… необходим приход на Западе реалистически мыслящих лидеров, так как, механизм войны плохо согласуется со здравым смыслом. Война, в какие бы эпохи она не была – делает людей, будь-то военных или мирных граждан, поколением с укороченной жизнью, которая оборвана или искалечена войной.
Софья Николаевна взяла фотоальбом и, перелистывая его, спросила:
- Я не слишком утомила тебя своим рассказом?
- Нет… а что было дальше?
- …Жизнь шла своим чередом. После школы я поступила в Училище имени Михаила Семеновича Щепкина. Москва приветливо встретила меня. Ещё студенткой я была задействована в трех спектаклях и представляешь, каждое выступление – аншлаг! Понимаешь, Денис, женщина в любом возрасте должна жить, а не выступать, даже если она по профессии актриса. Первая любовь… первое замужество, тогда я словно летала от счастья! С годами… после нескольких разводов, потерь близких и родных людей, мои крылья стали терять свои волшебные перья и я, постепенно училась ходить по земле, на каждом шагу спотыкаясь. Мне по-прежнему рукоплескали на сцене, а в жизни… Недавно, в журнале по психологии я прочла, что можно, оказывается, быть счастливой даже ничем не наслаждаясь, а лишь перестав страдать. Из этого следует вывод, я несчастный человек – я не могу прекратить душевные страдания, память каждый раз возвращает меня в прошлое.
- А как сложилась жизнь у вашей сестры? Значит я прав, Вера её правнучка, которую назвали в её честь.
- Нет, Денис, всё гораздо сложнее и трагичнее… у Веры не было детей и она никогда не была замужем. Верочка умерла молодой… Словно зная свой ранний уход из жизни, она пыталась успеть во всем – художественная гимнастика, музыкальная школа, поэтический кружок… ты даже видел её на фото с гаечным ключом. Машина «ЗИМ», в качестве служебного автомобиля, была закреплена за отцом. Молоденький водитель – Семенов Сергей, содержал её в идеальном порядке. На каникулах, ещё в младших классах, Верочка не отходила от Сергея, когда он возился в гараже. И не было дня, чтобы она, за ужином, не посвящала нас в устройство «ЗИМа». А уже в восьмом классе, с позволения Сережи, она, гордо восседая за рулем, катала меня по двору на даче. Бабушка не раз ругала отца:
- Ну что ты ей позволяешь, она же девочка, а не мальчишка. Не дай Бог, что случится…
Верочка смеялась и восторженно восклицала:
- Бабуленька, не переживай! Если б ты знала, какая у этой чудо-машины легкость в управлении и в ней так здорово всё устроено – все основные элементы крепятся на болтах!
Отец очень привязался к Сереже, как к родному сыну. Он был сиротой, воспитанником детского дома. Еще ребенком, Сергей хлебнул много горя. В первые дни войны, семья Семеновых и другие жильцы дома, погибли под завалами. Он остался единственным выжившим после бомбежки. Его достали с многочисленными переломами и ушибами…
Работая водителем, по протекции отца, он был принят на заочное отделение в индустриальный техникум, а после его окончания, продолжил учебу, поступив в институт.
Знаешь, Денис, по прошествии стольких лет, мне кажется, что Сережа был влюблен в Верочку, но не решался в этом признаться ни ей, ни себе. По его словам, после её гибели, он не раз слышал в салоне машины Верочкин голос, она словно разговаривала с ним. Позже, когда не стало отца, он выкупил «ЗИМ» в личное пользование и переехал в небольшой городок под Москвой. Однажды, много лет назад, мы случайно встретились с ним. Его трудно было узнать… это был уже не Сережа-водитель, а уважаемый Семенов Сергей Иванович, директор транспортной фирмы, занимающейся грузоперевозками. Он так и не женился… однолюб, он продолжал ездить на том же «ЗИМе»…
- Вера разбилась на машине? – Денис насторожился и пристально смотрел Веженцевой в глаза.
- Нет. Она погибла, совершив подвиг… Верочка пошла по стопам мамы, стала врачом. После окончания ВУЗа она была направлена на работу в ещё тогда Советский Казахстан, в город Кзыл-Орду. Одним из её участков было поселение депортированных понтийских греков. Есть события, сломавшие судьбы не только отдельных людей, но и целого народа. Кзыл-ординские греки до переселения жили в городе Сухуми Абхазской АССР, в красивых собственных домах, в вечно зеленом субтропическом крае, на берегу Черного моря. Вера писала, что положение греков после принудительного переселения, было крайне чудовищным. Они жили в плотно прижавшихся друг к другу холодных бараках на окраине города. Привозная питьевая вода была со странным сладко-соленым привкусом. Отсутствие канализации, вынуждало жителей выливать использованную воду в вырытую яму за забором поселения. Более того, летом, там было много-много маленьких лягушат прыгающих под ногами. Одним словом, сплошная антисанитария… Она сочувственно относилась к народу, мужественно переносившему все тяготы и лишения.
В тот день у Верочки был выходной, но, по просьбе главврача, она выехала на этот участок для госпитализации травмированного мужчины. Ещё издали, над поселением, были видны клубы дыма. Там творилось что-то невообразимое… у горящего барака, истошным криком кричала беременная женщина, она металась от окна к двери, из которых вырывались языки пламени. В доме плакал ребенок… Деревянные балки постройки уже начали падать, когда, не раздумывая, Вера ринулась в гущу дыма. Она показалась в пылающем проеме с ребенком, завернутым в одеяло, когда охваченная огнем крыша начала проваливаться. Мальчик был спасен, а её ожоги были несовместимы с жизнью. Мать спасенного ребенка, назвала преждевременно родившуюся девочку её именем.
Сердце бабушки не выдержало горя… хоронили их в один день на старом Охтинском кладбище, рядом с Никольским храмом. Верочка была, как принято по обычаю, в белом подвенечном наряде… Отец спасенного ребенка и несколько мужчин из греческой диаспоры, присутствовали на похоронах, - у Веженцевой перехватило дыхание и, когда она продолжила, из её глаз полились слезы:
- Уже значительно позже, после реабилитации, многие кзылординские греки вернулись назад в Абхазию. Отец часто, по путевке, отдыхал в военном санатории города Сухуми и встречался с этой семьей. Верочка называла его крестным. Во время грузино-абхазского конфликта они покинули Абхазию и связь с ними была прервана…
По мере того, как проходили минуты, лицо Сереброва менялось и наконец, он ещё раз, взглянув на фото, прервал рассказ Веженцевой:
- Уважаемая Софья Николаевна, не хотите ли вы сказать, что я разговаривал с вашей младшей сестрой, которой давно уже нет в живых?
- Да, Денис… да. К тому, что ваше знакомство состоялось, подвели Высшие Силы Небес…
Серебров начал испытывать некое чувство, похожее на страх:
- Какая-то фантасмагория! В эту нереальность трудно поверить!
- Денис, то, что нам с тобой неведомо, вовсе не означает, что этого не может быть. Мне кажется, что в священном таинстве чудес, среди млечного пути звезд, рождение и смерть следуют одно за другим, чередою судеб и, существует определенное ограниченное время, когда душа ушедшего в мир иной, будучи вечно живой, может возвращаться, если выплакана слезами и молитвами скорбящих о ней. В природе не существует того, что называется смертью…
Озадаченный её словами, Денис подумал: «Невозможно считать такое состояние нормальным, надо поговорить с профессором Переверзевым», - вслух же, он произнес:
- Всё сказанное вами, безусловно, призывает к размышлению. Как изменилось бы изложение истории человечества, если бы открылись многие тайны Вселенной… Мы с вами, ещё не раз вернемся к этой теме, но мне уже пора откланяться.
- Я, наверное, уморила тебя своим повествованием и голодом, - виновато сказала Софья Николаевна, попросив Сереброва остаться на обед. Её уговоры не помогли. Прощаясь с ней, он испытывал тягостное чувство…
Денис шел к машине по дорожке, посыпанной гравием: «Почему я раньше не обращал, как громко он хрустит, когда на него наступаешь», - рассуждая, он пытался отвлечься от пережитого: «Прошлое и будущее каждого человека… их беспредельность мы проходим, как краткое мгновение настоящего?! Да… издали, многое кажется совсем не таким, каким оно видится вблизи и поэтому, осмыслить даже настоящее, людям весьма непросто. Согласен, ум человеческий ушел вперед в достижениях науки и техники, но это не облагородило его жизнь. Стали ли люди, от внедрения этих новшеств, любить друг друга больше, чем в ранние эпохи? Нет! Божественная заповедь о любви – трудно выполнима… в подтверждение этого суждения – много страшного творится сейчас в Мире – войны, новые виды болезней, природные катаклизмы…», - посмотрев в бездонное небо, он почувствовал некое облегчение души.
У него зазвонил телефон:
- Денис Егорович, извините, что беспокою в выходной, но нарушение отдельных пунктов договора со стороны заказчика влекут за собой значительную сумму неустойки, - голос юриста предприятия Георгия Темуровича Зайцева звучал не как обычно, победные нотки проскакивали в его уверенном баритоне, - я уже подготовил исковое…
- Сколько это займет времени?
Объяснения Зайцева относительно примерных сроков при проявлении практицизма в судебной практике были несколько затяжными. Значит, размышлял Серебров, на какое-то время работы на предприятии будут прекращены из-за отсутствия средств, а этого допустить нельзя:
- Темурович, даю добро – действуй! Как говорится: «С паршивой овцы – хоть шерсти клок»…
Владислав Сергеевич Губарев, хозяин автосалона подержанных машин, статный, седеющий мужчина, с умным и проницательным взглядом, был крайне удивлен, просмотрев представленные Серебровым документы на машину:
- В чем здесь подвох? Новый автомобиль… да, к тому же, такая престижная модель…
- Нет никакого подвоха. Понимаете, на предприятии, директором которого я являюсь, возникли финансовые трудности, которые повлекли задержку в выплате зарплаты. Коллектив небольшой, но слаженный… Вам ли не знать, что именно зарплата является главным стимулом в достижении высокой производительности и качества продукции.
- Знаете, названную вами сумму, я могу дать сразу – это ведь, сущие копейки от настоящей стоимости этой марки. Вот, если бы вы подождали заинтересованного покупателя, то могли бы получить значительно больше!
- Этих денег хватит… более того, я должен сдержать свое обещание… сроки поджимают.
Губарев, глубоко вздохнув, словно сожалея о чем-то тонком и неведомом этому грубому миру, похлопал Дениса по плечу:
- Не знаю, имею ли я право советовать вам что-либо, но скажу только одно, я искренне рад нашему знакомству, - он протянул Сереброву руку и пожал её так крепко, словно они были старыми, добрыми друзьями, - вот ваши деньги, здесь больше, чем вы запросили… и это справедливо. Вы хороший человек и редкий руководитель, ни каждый решится на такой поступок.
Уже при выходе из салона, внимание Дениса привлек автомобиль, стоящий в отдалении от всех машин:
- Вы позволите взглянуть? – он обратился к Губареву.
- Конечно! Это так… взял от доброты душевной, дедушку одного поддержал. Цена – как у коробки конфет в «Елисеевском»…
Ретро-автомобиль «ЗИМ» выглядел несколько запущенным, но что-то защемило под сердцем у Сереброва:
- Уважаемый Владислав Сергеевич, а не могли бы вы вспомнить, у того дедушки, случайно, фамилия – не Семенов?
- Нет… не помню… но, если для вас, Денис, это важно, давайте посмотрим – вся информация находится в компьютерной базе, - Губарев впился глазами в экран, - есть! Семенов Сергей Иванович…
Словно какое-то таинство Мироздания открыло двери:
- Вы верите в чудеса? – Серебров поведал ему историю, связанную с этой машиной, - она на ходу?
- Да, он приехал на ней… ключи должны быть в замке зажигания.
В салоне пахло пылью и старой обивкой. Двигатель завелся с пол-оборота.
- Я покупаю эту машину! – воскликнул, Денис, испытывая прилив сил.
В голосе Сереброва было столько волнительных эмоций, что Владислав Сергеевич доброжелательно улыбнулся, невольно перейдя на «ты»:
- Бери её так… Бесплатно!
- Даром нельзя… примета плохая.
- Знаешь, – Владислав Сергеевич, положив деньги в карман, задумчиво продолжил, – а машина ведь, именно тебя ждала! Я только сейчас это понял.
- Что вы имеете ввиду?
- На днях, в салон заходила девушка… вся в белом. Не от мира сего, точно тебе говорю... Она осмотрелась вокруг, да так, словно в бушующем море искала остров спасения! Отстранив менеджера по продажам, я поспешил к ней… от её взгляда, у меня внутри, словно всё перевернулось. Было ощущение мнимой реальности – исчезли все вокруг, ни менеджеров, ни ребят-механиков… я же, нёс какую-то чепуху… зачем-то начал рассказывать ей, да ещё во всех подробностях, об устройстве гусеничного трактора?! Но, главное, она заинтересовалась, как и ты, именно этой машиной, обратившись ко мне со словами: «Скоро за ней придёт молодой мужчина, трудности у него… отнеситесь к нему благосклонней…» Не успел я найти подходящие для ответа слова, как девушки и след простыл. Наваждение какое-то…
…Педаль тормоза казалась тяжелой. Подвеска поскрипывала, но двигатель работал уверенно. Руль требовал усилий для поворота, но машина повиновалась ему весьма чётко. Легкий гул от карданного вала нарушал тишину, едва установившуюся в душе Сереброва.
Раскаты грома прогрохотали над городом, да так, что задрожали стекла машины. Молния, резкой ломаной линией прорезала небо, запах озона наполнил салон. Собирался дождь…
Чтобы значительно сократить путь, Денис свернул с основной дороги. Когда он проезжал заброшенную промзону, первые капли дождя упали на ветровое стекло. Старый стеклоочиститель со стороны водителя неохотно, но всё же совершил свой первый ход по стеклу, со скрипом продолжив свою работу вновь и вновь…
Ливень потоком низвергся с небес… Подвеска отстукивала залитые водой и спрятанные от глаз выбоины. Фары тускло освещали безлюдную дорогу, как вдруг, впереди, вырисовался силуэт человека. Он притормозил… это была девушка и она «голосовала».
Едва взглянув, через залитое дождем стекло, на её лицо – Серебров поспешно вывернул руль и нажал на «газ»…
«Это она… Она… Вера…», – у Сереброва сердце сжалось, словно в тисках, ужас перехватил дух... он даже оглянулся в салон, представив, что воскресшая, уже могла появиться там…
Немного отъехав, он перекрестился: «И почему я так испугался? А если, это другая, обычная девушка… в такую грозу всякое может привидеться», – к нему вернулась способность думать.
Он включил задний ход… за пеленой дождя, просматривался силуэт незнакомки. Промокшая, она шла не торопясь, переступая лужи, как ни в чем не бывало. Поравнявшись с девушкой, Денис открыл дверцу автомобиля с её стороны.
- Спасибо! – она внимательно посмотрела на него спокойными, зелеными глазами и села на сиденье рядом.
- Извините, решил, что показалось, - начал оправдываться Серебров, - как вы оказались на пустынной дороге, одна, да ещё, в непогоду?
- Вы ошибаетесь, дорога эта, весьма оживленная и даже, по расписанию, ходит рейсовый автобус. А на территории бывшего завода, расположены склады и несколько контор управляющих компаний. Так что, здесь обычно, многолюдно…
Достав из сумочки зеркало, она стала поправлять мокрые, рыжеватого цвета, волосы:
- Не люблю неожиданностей, но ничего не поделаешь, в жизни они неизбежны. Сегодня меня здесь, явно не ждали… потом, я опоздала на автобус, помахав ему вслед и вот, ко всему, сорвавшийся неоткуда, ливень…
Он едва слушал, что говорила незнакомка, но от её присутствия, стало как-то спокойнее на душе. Серебров отметил про себя: «А она хорошенькая и неплохо сложена».
Девушка почувствовала на себе его оценивающий взгляд:
- Извините за любопытство, это ваша временная блажь или вы действительно увлечены машинами прошлых времен Советского автопрома?
- Это машина времени… именно с этим автомобилем связаны многие события, как прошлого, так и настоящего. Вот и наша с вами встреча, видимо не случайна… кстати, как ваше имя, таинственная незнакомка?
- Меня зовут Надя, - сказала она, быстро добавив, - Надежда.
- Денис! Рад знакомству.
- Прошлое… настоящее… признаюсь, вы меня заинтриговали.
Серебров рассказал ей обо всем, что с ним произошло за эти дни.
- Стараюсь поверить… но, поверить, значит принять то Великое неземное, что управляет нашими судьбами. Хотя… лишь избранным открыт заветный путь.
После сказанного, произошло нечто обескураживающее для неё. Надежда почувствовала, как кто-то сзади, нежно коснулся её волос и, на какое-то мгновение, в зеркале заднего вида, она увидела лицо миловидной девушки. Надя испугалась… весь остаток пути она молчала…
Дождь прекратился также внезапно, как и начался… Радуга украсила небосвод, построив астральный мост среди разбегающихся туч и прорвавшихся к земле, ярких солнечных лучей…
Впереди показался жилой поселок с концентрацией частных, одноэтажных домов.
- Остановите пожалуйста вот у того дома, - она протянула деньги, - спасибо, что подвезли.
- Что вы, Надя, о деньгах не может быть и речи! Так поступил бы каждый…
- В таком случае, Денис, в качестве компенсации, позвольте пригласить вас на чашку чая!
Серебров был удивлен её неожиданному приглашению.
- В понимании законов Вселенной, на смену теории Птолемея, пришла теория Коперника, но и она не была окончательной… об этом, мы с вами, Денис, поговорим позже, а сейчас, я постараюсь вам помочь… не сама, конечно, но по моей просьбе кое-кто всё уладит. Вам же надо решить вопрос относительно готовой продукции?
Из калитки выбежал вихрастый парень и без тени стеснения начал рассматривать «ЗИМ»:
- Крутая тачка… если её привести в порядок, равных ей не будет. Наверное, у старушки рулевые тяги в конец износились, да и двигатель нуждается в срочной замене…
- Денис, не обращайте на него внимания, это мой младший брат Алексей. Машины, это его страсть!
- Надежда, я наверное не… - Серебров осекся на полуслове, когда рядом с ним остановился патрульный автомобиль.
- Константин Егорович, когда за вами заехать? - молодой сержант, открыв багажник, стал вынимать пакеты с продуктами.
- На сегодня свободен… будешь ставить машину, передай дежурному, если кто будет меня спрашивать – Аверинцев на выезде…
Подойдя к Алексею, он по-отцовски похлопал его по плечу:
– Сынок, помоги сержанту. Как там дед, как-никак юбиляр?
Аверинцев-младший, вытянувшись по струнке, как на плацу, чеканил каждое слово:
- Разрешите доложить! К деду приезжали с администрации города, а следом были с РАЙОНО. Директриса школы, которой дед передал бразды правления, устроила настоящий концерт… – Алексей забавно сгримасничал, – она пыталась блеснуть своим вокалом… далее, ученики старших классов декламировали стихи. А ещё, я познакомился с молоденькой журналисткой, которая брала интервью у нашего заслуженного педагога. Статья выйдет в ближайшем номере газеты, главная направленность которой – повышение престижности уважаемой профессии школьного учителя. В заключении, смею доложить – весь дом в цветах, подарках и телеграммах от благодарных выпускников…
- Вот паяц! И когда ты повзрослеешь? Уже студент, а ведешь себя… – полковник осуждающе покачал головой, – лучше с сестры брал бы пример, кандидат экономических наук, лучший эксперт в области… никак не могу запомнить, слово какое-то не русское…
- В области стратегического маркетинга! – лихо выкрикнул Алексей.
Во двор вышла миловидная женщина, лет пятидесяти:
- Константин, у нас, по-видимому, гость, – указав на незнакомого молодого человека, стоявшего рядом с дочерью. – Наденька, ты не могла бы нам представить своего спутника?
- Мама, папа… это, Денис. Мы… - Надя хотела сказать, что они едва знакомы, но не успела, отец перебил её:
- Наконец-то… раз уже «мы», значит всё серьезно, я правильно понял? – Константин Егорович подошел к Сереброву, – да не смущайся ты, это я на работе начальник. Признаюсь, удивлен… в жизни дочери только двое мужчин заслуживают внимания – Аркадий Гайдар, царство ему Небесное, да Григорий Перельман, который никогда о ней и не узнает. «Военную тайну» перечитывает до сих пор, а Перельмана считает гением.
- Папа, я действительно считаю, что Григорий Яковлевич гений! Гипотеза Пуанкаре, единственная на сегодняшний день, решенная задача тысячелетия, а повесть Аркадия Петровича «Военная тайна», вошла в золотой фонд Советской детской литературы…
- Вот-вот… детской, а тебе уже скоро тридцать, пора своих Мальчишей-Кибальчишей рожать… или я не прав? – полковник, щурясь, посмотрел на дочь, – идите все в дом. Я сейчас, надо позвонить…
- Надежда, вы ставите меня в глупейшее положение… у вас семейный праздник, а тут незваный гость… – Серебров решил извинится и уйти.
- Уже званый… и пусть не смущают вас слова отца. Родители уже давно мечтают выдать меня замуж, а вдруг, вы кандидат в мужья?
- А вам не жалко будет маму с папой разочаровать? Обретут слабую надежду, а тут… попил, поел и… уехал…
Она подошла к нему вплотную:
- Оставим шутки… та девушка, о которой вы рассказывали, была с нами и, я видела её лицо, отраженное в зеркале машины. Для убедительности, что это была именно Вера, я должна увидеть её фото и если, это подтвердится, то её появление доказывает, что разделения во времени и пространстве не существует, а смерть является величайшей из земных иллюзий... Денис, мы сможем съездить к Софье Николаевне?
Серебров задумался и после короткой паузы, ответил:
- Хорошо, завтра я заеду за вами в первой половине дня. Часам к одиннадцати, устроит?
- Спасибо вам, Денис. Я буду ждать, – она с благодарностью посмотрела на него.
- Что стоим молодежь? заходим… заходим, – Константин Егорович, переговорив по телефону, открыл дверь в дом.
Праздник удался… Денис сидел за столом, не веря, что всё происходящее вокруг него, явь. Ему уделялось особое внимание, словно именно он являлся виновником торжества. Разговоры о многогранности и осмысленности жизни, науке и образовании, войне и мире, о Боге…
«Какие замечательные люди», – подумал Серебров: «И какая всеобъемлющая забота друг о друге, со всеми вытекающими отношениями и чувствами, присуща каждому в этой семье!»
Провожали его за полночь… он ехал в свете ночных фонарей, сознавая, что этот день стал поворотным в его судьбе.
В эту ночь, не в силах заснуть, Денис смотрел в окно, пытаясь уловить первые признаки начала нового дня, как рождение в его жизни чего-то первостепенного и более важного. И он, не ошибся… дальнейшие события происходили, словно под влиянием чьей-то попечительской руки.
Было ровно одиннадцать, когда Серебров подъехал к дому Аверинцевых. Он вышел с букетом роз, другой для Веженцевой, лежал на сиденье. Надя, стоя у калитки, взглянула на часы:
- Похвально! Пунктуальность – немаловажная черта в человеке. Спасибо за цветы, – отметив изысканность его манер, она почувствовала некое волнение. Ни один мужчина, никогда не казался ей таким привлекательным, как он. Ей трудно было удержаться от улыбки.
- Что-то не так? – он смутился и Наде это понравилось.
- В том-то и дело, что всё так, - ей казалось, что она знает этого человека всю свою жизнь, несмотря на то, что познакомилась с ним лишь вчера:
- Смею обрадовать, я договорилась о встрече с очень влиятельным человеком. Считайте вопрос относительно стабильного сбыта вашей продукции, на обоюдно выгодных условиях, уже закрытым, – она села в машину.
- Откуда такая уверенность?
- Денис, по всему видно, вы в бизнесе недавно, а это совсем другая жизнь – со своими законами и отношениями, которые вы недооцениваете. В мире избытка товаров и дефицита покупателей, необходимы харизматические личности, власть и действия которых, приводят к положительным, конечным результатам. Я с одобрением отношусь к деятельности таких людей, соблюдающих этические нормы ведения бизнеса. Поверьте, любое рыночное преимущество без них, временно. И ещё… суд не состоится. Вы, Денис Егорович, досрочно выиграли дело. Уже завтра, на счет предприятия, опрометчивым заказчиком, будет перечислена вся полагаемая сумма, плюс материальные издержки и моральный ущерб. А также, вы получите от него личное извинение за принесенное вам беспокойство.
Видя напряженность Дениса и его недоверие, Надя попыталась разрядить обстановку:
- Хотите, я вам открою свой секрет? Мой прадед был знахарем, и, я, его правнучка, обладаю знаниями, переданными мне по крови. В моей власти – предвидеть будущее… – она рассмеялась.
Её веселое настроение передалось Денису:
- Проще говоря, вы волшебница и, как я понимаю, моя жизнь начала складываться под магическим влиянием ваших чар?
- Вы правильно поняли, наследный принц совести и чести…
Словно завороженный, Серебров перехватил её взгляд, ему казалось, что она действительно видит его насквозь:
- Ну что, колдунья, вот мы и приехали…
Софья Николаевна волнительно встретила Дениса:
- Милый мой друг, ты не поверишь, как я тебе рада! А розы, какие прекрасные розы! Спасибо тебе, Денис, ты, как всегда, отзывчив и внимателен. Я вижу, ты не один… - Веженцева добродушно посмотрела на Надежду, - вы, деточка, не стесняйтесь, проходите…
Её голос сорвался, она не могла произнести ни слова, когда речь зашла о Верочке.
- Софья Николаевна, вы не могли бы показать Наде фотографии, на которых ваша сестра запечатлена в кругу подруг или, с группой её сокурсников.
- Да, именно лицо этой девушки я видела в зеркале машины, – Надежда безошибочно указала на Веру.
- Ангел… Верочка Ангел… – Веженцева, обняв Дениса, зарыдала. У него же, комок подступил к горлу.
- Если мы сейчас, попытаемся что-либо понять, мы не поймем ничего, как бы ни старались. Невозможно объять необъятное, измерить неизмеримое, преодолеть непреодолимое, – Надя, гладя кота Василия, примостившегося у неё на коленях, попыталась успокоить Софью Николаевну, – даже, если ученым удастся частично постичь таинство проявлений природы Вечности, в чем я очень сомневаюсь, то их итоговые результаты исследований будут более значится, как чудеса, нежели реальные доказательства.
Серебров изумленно смотрел на Надежду: «Она кладезь ума и при этом так обаятельна и проста в общении. Я ведь не свататься приходил и не давал никаких обещаний. Зачем я ей?»
Надя, пересадив кота в кресло, подошла к Веженцевой со словами:
- Уважаемая Софья Николаевна! У Дениса для вас есть сюрприз, который вернет вас в прошлое и, надеюсь, добрые воспоминания разрешат ваши тревоги и сомнения, от которых вам никак не удается избавиться. И если вы хотите поверить в правдивость моих слов, предлагаю спуститься вниз и побывать… в машине времени.
- Денис, я говорила тебе, что ты удивительный человек, – Веженцева, сидя в салоне «ЗИМа», с детской непосредственностью, гладила обивку салона, поручни дверей… и каждое прикосновение, повергало её в волнительную дрожь:
- Это же машина отца! Спасибо вам, дети! Раньше, я считала, что абсолютное счастье недостижимо, а если и бывает, то только в детстве. Вы опровергли мое ошибочное суждение, подарив мне эти минуты счастья.
Софья Николаевна поцеловала Надежду, шепнув её на ухо:
- Ты не теряй его… Денис отличен от людей, охваченных жаждой наживы и корысти. Даря добро другим, он не думает о своем благополучии, на это у него не остается времени…
- О чем вы шепчетесь? Надя, а нам уже пора… – видя её удивление, Денис продолжил в шутливом тоне, – думаю, что после стольких долгих дней нашего знакомства и пережитых событий, нам пора уже перейти на «ты».
- Денис, разреши полюбопытствовать, и сколько же дней вы знакомы?
- Смею заметить, уважаемая Софья Николаевна – аж, целых два дня!
Они долго и непринужденно смеялись. Веженцева отметила про себя, что впервые, за многие годы, ей было так радостно и спокойно:
- Будьте счастливы и приезжайте почаще, – она долго махала им вслед.
Серебров вез Надю домой.
- Быть может, мы думаем слишком много над глобальными вопросами будущего, и оттого, разучились понимать простое в настоящем и, знаем так много современного инновационного, что стали утрачивать знания основ всеобщего НАЧАЛА. Заповеди НАГОРНОЙ проповеди в Евангелии практически все исполнимы и, если их придерживаться, то всё наладится и устроится… Денис, если ты не возражаешь, давай остановимся у храма.
Серебров обратил внимание, с каким благоговением Надя переступила порог церкви. Заполнив и положив в корзину записки «О здравии» и «Об упокоении», она зажгла восковую свечу перед иконой «Веры, Надежды, Любви и их матери Софии». Надежда, молясь о сестрах – Вере и Софии Веженцевых, почувствовала, как замыкая цепь имен, недостающая – Любовь, проникала и растворялась во всём и во всех присутствующих в храме и в ней тоже!
От отблеска свечей и церковного пения, у Дениса стало светло и спокойно на душе. Он вспомнил поездку в Троице-Сергиев монастырь, основатель которого, Преподобный Сергий Радонежский, по свидетельству жития – «божественныя сладости безмолвия вкусив». Во время чтения «Акафиста Пресвятой Богородице», Преподобный Сергий удостоился посещения Божией Матери в сопровождении Апостолов Петра и Иоанна.
И если, с точки зрения сторонников «здравого смысла», такого не могло быть, то Денис видел в этом великое таинство свершений Мироздания.
Обратную дорогу они молчали…
Надя открыла калитку и уже хотела войти во двор, как вдруг, неожиданно для самого себя, Денис начал читать стих А. Кочеткова «С любимыми не расставайтесь». Она смотрела на него, испытывая чувство нежности и признательности.
- Ты выйдешь за меня? Если не можешь сказать «да», лучше не говори ничего… – он взглянул ей в глаза… она едва сдерживала слезы радости.
Им не надо было никаких объяснений и клятвенных обещаний – они стояли прижавшись друг к другу, испытывая чувство неземного счастья, охватившего их сердца.
Перед днем бракосочетания ему не спалось... он думал о Наде, о том, что его индивидуальное «Я» уже закончилось и, преобразовалось в новое качество «Мы», которое найдет продолжение в их детях…
Как прошла ночь после свадьбы, ни он, ни она в ласках любви и нежностей, не заметили, ведь любовь и есть счастье помноженное на двоих, которым уютно и хорошо вместе.
В блаженстве ночи он чувствовал, как его душа летит куда-то вдаль и даже тело, забыв, что оно без крыльев, пыталось приподняться вслед за душой. Она же, находясь рядом с ним, почувствовала силу настоящего мужчины, который ничего не требовал, а давал всё, что наполняло её чувственным теплом его объятий и поцелуев. А когда под утро он уснул, она не сводила с него счастливых, горящих благодарностью глаз: «И как же я жила без тебя?»
Денис твердо знал, что есть нравственные поступки, содержание которых обусловлено морально-этическим поведением. Побывать на могиле у Верочки, он считал не обязанностью, а духовной необходимостью, пронизанной искренним чувством благодарности, за её участие в их судьбе.
Поэтому, без раздумий и сомнений, уже на следующий день, Надя и Денис были в Петербурге. Находясь на кладбище, у холодного мраморного памятника Верочки, где под тенью старой липы, покоился её прах, Серебров открыл для себя нечто важное – жизнь имеет особую Божественную форму существования, а, следовательно, и особое проявление Духа после ухода в мир иной, а память – это, прежде всего, преодоление времени, преодоление смерти, которое, в свою очередь, является не уходом в забвение, а уходом в воспоминания…