Георг Элла. Дружба Джона Ньютона и Уильяма Каупера

 

Дружба Джона Ньютона с Уильямом Каупером
Георг Элла

Джон Ньютон, бывший работорговец, впервые встретил Уильяма Каупера, бывшего джентльмена-повесу, в Хантингдоне, в доме миссис Мэри Анвин, домовладелицы Каупера, через несколько дней после трагической смерти мужа миссис Анвин. Это был 1767 год. Каупер недавно обратился в христианство, и Ньютон стал новым викарием приходской церкви Олни (Бакингемшир). Каупер был настолько впечатлен верой и рвением Ньютона, что быстро решил переехать в Олни, где он мог быть уверен, что услышит Евангелие. Миссис Ньютон нашла Кауперу жилье в Орчард-Сайд, недалеко от дома священника, и, взяв с собой миссис Анвин в качестве своей экономки, он сделал Орчард-Сайд своим домом на следующие 16 лет.
Невозможно представить себе двух более разных личностей, чем Джон Ньютон и Уильям Каупер. Первый, сын капитана дальнего плавания, был человеком, прожившим жизнь, полную удивительных приключений, чья биография порадует любого мальчика, мечтающего о пиратстве, опасностях в ревущем океане и дерзких авантюрах на берегу. Он прекрасно ладил с детьми и даже спустя долгое время после того, как ушел из моря, сажал их к себе на колени, построил им старинную морскую хижину и рассказывал им истории об океанской жизни, которые захватывали их.
Глубоко в сердце оживленного Лондона находится крошечная церковь Св. Марии в  Вулнот, которая была местом служения Ньютона до его смерти. На северной стене есть мемориальная доска, содержащая свидетельство Ньютона о том, как Бог изменил его:
Джон Ньютон / Клерк / Некогда неверный и распутник / слуга рабов в Африке / был / по богатой милости / Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, сохранен, восстановлен, помилован / и / назначен проповедовать веру / которую он некогда постарался уничтожить.
Уильям Каупер, никогда не покидавший родных берегов, родился в семье баронетов, графов и лордов-канцлеров, имевших тесные родственные связи с длинной линией королей. О своих благочестивых родителях Каупер писал, оглядываясь назад, спустя годы после их смерти:

Я не хвастаюсь тем, что вывожу свое рождение
Из чресл восседающих на троне и правителей земли,
Но выше мои гордые притязания поднимаются -
Сын родителей перешел в небеса.

Каупер получил образование в Вестминстере и изучал право в Среднем и Внутреннем Темплах. Он стал членом печально известного «Клуба чепухи» и несколько лет писал баллады, танцевал всю ночь, спал все утро и ходил на охоту остаток дня. После периода сильного нервного расстройства, которое, очевидно, было наследственной болезнью, Каупер познакомился с Господом в психиатрической больнице. Он выздоравливал от болезни, когда встретил Ньютона.
У этих двух мужчин было также много общего. Они оба испытали огромную любовь своих матерей, которых потеряли в раннем детстве. Они утешались той же верой, которую некоторые стали называть кальвинизмом, но которую они справедливо называли Евангелием. У них обоих был такой особый юмор, что, читая их шутки, невозможно понять, являются ли они типичными кауперовскими выражениями радости или типичными ньютоновскими. Оба они были литераторами, которые очаровывали христиан своими стихами, гимнами и прозой на протяжении последних двухсот лет. У них была такая большая любовь и уважение к характерам, талантам и способностям друг друга, что они остались друзьями на всю оставшуюся жизнь. Именно Ньютону Каупер адресовал свое последнее (дошедшее до нас) письмо, и именно Ньютон вместе с Сэмюэлем Грейтхидом прочитали похоронные проповеди Каупера.
Одна из странных ироний истории заключается в том, что нарисованная выше картина, которая, как будет показано, является истинной, не принимается большинством комментаторов, биографов, литературных критиков и даже очень многими христианскими писателями. Эти серьезные люди не могут увидеть, что между ними была равноправная дружба как мужей Божьих, и склонны смотреть на Ньютона и Каупера таких, какими, по их мнению, они должны были быть до своего обращения. То, как эти критики обращаются с Ньютоном и Каупером, настолько несправедливо, настолько злонамеренно, настолько невероятно подло, что становится в высшей степени жутким.
Мы предоставим критикам возможность говорить самим за себя. Великий литератор Уолтер Бэджхот рассказывает нам, например, что Ньютон "на самом деле был одним из тех людей, которые, кажется, стремятся сделать совершенство неприятным. Он был двигателем обращения. Вся его невероятная сила тела, вся устойчивая интенсивность толкающего, побуждающего, непреодолимого, неоригинального ума, все умственные и телесные усилия, которые он мог потребовать от слабого или добиться от сильного, были посвящены одной единственной цели - действенному влиянию кальвинистских принципов на прихожан Олни. После неверного цитирования слов Ньютона до такой степени, что он «проповедовал, чтобы  свести людей с ума» , Бэджхот продолжает писать: «Никакого более опасного советника, если бы весь этот мир был обыскан, для Каупера не удалось бы найти».
Не находя этого злоупотребления достаточным, Бэджхот продолжает рассказывать, как Ньютон любил хватать более слабых братьев (в частности, думая о Каупере) и следить за тем, чтобы каждая капля счастья была выбита из их жизни. Но приговор еще не закончен. Он описывает Каупера как «сжимающегося, раненого и дрожащего умом» , который был беспомощен против «смелого догматизма», «жесткой воли» и «животного нерва» Ньютона.
Когда мы роемся в архивах наших респектабельных газет и журналов в поисках объективных статей о Ньютоне и Каупере за последние годы, мы разочаровываемся. Мы встречаем описание за описанием рабовладельца Ньютона и раболепного раба Каупера. Роберт Линд в своей статье в лондонской газете «Меркурий» (II, 1920) рассказывает нам, что Ньютон, «который, кажется, владел Евангелием так же яростно, как кнут работорговца», был в значительной степени ответственен за ужасы Каупера. Он описывает Ньютона как человека «дикого благочестия» , который стал «тираном Каупера» , предполагая, что Каупер смог начать «дышать свободно» только тогда, когда Ньютон наконец уехал из Олни в Лондон, примерно через 12 лет после их первой встречи.
Обратившись к журналу Blackwoods столетней давности (август 1912 г.), мы читаем аналогичную историю. Мы находим, что автор описывает «мрачного Ньютона» как «своего рода адмирала Гвинеи» . Он ссылается на «черствость нрава Ньютона» по отношению к Кауперу, добавляя, что Олни был «населен» во время пребывания Ньютона там «пиетистами всех мастей и всех сект».
Даже работы признанных ученых и академических «экспертов» по Ньютону и Кауперу имеют тенденцию отражать миф о репрессивном Ньютоне и бесхребетном Каупере. Аделаида Э. Тейн, написавшая докторскую степень. диссертацию о своем низком взгляде на Ньютона, пишет в Philological Quarterly (21, 1942) о «грубом и бескомпромиссном кальвинизме» Ньютона , утверждая, что существуют «реальные доказательства» , доказывающие, что влияние «наивного Ньютона» на Каупера помогло свести его с ума. . Читая статью, понимаешь, насколько относительным является термин «фактические доказательства». Почти забавно отметить, что мисс Тейн, после спора о том, насколько радикальным и догматически узким был Ньютон, на самом деле цитирует строки Ньютона, которые, казалось бы, доказывают обратное:

О грешники, услышьте Его благодатный зов,
дверь милости Его широко раскрыта!
У Него достаточно, чтобы накормить вас всех,
И никому из пришедших не будет отказано.

Не моргнув глазом (как мы полагаем), мисс Тейн сообщает нам, что это гимн, а гимны не в счет. Поскольку гимны демонстрируют лишь «выражение чувств» (sic), их нельзя использовать в качестве «декларации доктрины». Декларации доктрины можно найти в частных заявлениях и письмах Ньютона, утверждает Тейн, доказывая, что Ньютон был догматически ограничен в вопросах спасения.
Нам было бы легко сказать, что вся эта негативная критика исходит из-под пера невозрожденных, и отвергнуть их взгляды, покачав головой. Однако это определенно не так. Многие из посмертных врагов Ньютона были представителями церкви и евангелистов. Образ Каупера у многих писателей-библеистов столь же гротескный, как и у светских писателей. Надо сказать объективно, что, хотя немногие светские писатели оспаривают тот факт, что Ньютон и Каупер были евангелистами, это часто случается с чрезмерно критичными людьми с нашей стороны.
Редактор когда-то авторитетного издания о Каупере преподобный Уильям  Бенхам, засвидетельствовав о силе Божьей исцелять и изгонять бесов, а также после разговора о бесконечной любви Бога, продолжает: Для меня стало настолько ясно, насколько это возможно при любой демонстрации, что кальвинистское учение и религиозные волнения выбили и без того дрожащий разум из равновесия и усугубили болезнь, которую, если бы не они, вероятно, можно было бы вылечить". Теперь мы можем догадаться, кого Бенхам возлагает вину за эту «болезнь». Твердо и прямо у ног Ньютона! «Ньютон», - говорит он нам, забыв обо всей редакционной сдержанности и объективности и оскорбляя Каупера, - «создал Франкенштейна» - что лишь показывает, как мало Бенхэм понимал Ньютона и Каупера или, если уж на то пошло, «героя» миссис Шелли.
Биографы-методисты, такие как автор книги «Красоты  Каупера» (1801), сразу указали на «раздражающую природу» влияния Ньютона на Каупера и подчеркивали, что источником проблем Каупера была кальвинистская, а не арминианская мысль. Перед евангелистами-кальвинистами, такими как Грейтхид, стояла довольно трудная задача убедить более многочисленных уэслианских методистов в том, что «самый счастливый период в жизни мистера К.  пришелся на первые годы проживания в Олни, чему во многом способствовали непрерывное общество своего благочестивого и любящего друга преподобного Джона Ньютона» ( «Воспоминания» , 1803).
Эта уэслианская предвзятость нигде не проявляется так ярко, как в книге Гилберта Томаса « Уильям Каупер и XVIII век» (1946), которая представляет собой одну из очень немногих опубликованных попыток разобраться с отношениями Ньютона и Каупера на фоне евангелического пробуждения. Достаточно освежающе Томас показывает, что Каупер был совершенно в здравом уме большую часть своей жизни. Он также не так строг с Ньютоном. Томас, однако, считает «абсурдным» приравнивать кальвинизм к любой форме евангелизма и продолжает утверждать, что Каупер в душе действительно был арминианином. Если бы Каупер знал некоторых арминиан в свои дни в Лондоне, сообщает нам Томас, тогда он, возможно, смог бы, как и Уэсли, сбросить свои цепи. Как ни странно, не думая, что кто-то может сказать, что он кальвинист, и действительно в это поверить, Томас почти полностью переворачивает точку зрения Тейна на то, что такое доктрина и что такое чувство, и говорит нам, что, когда Ньютон говорит «формально», он надевает кальвинистский плащ, но когда он говорит конфиденциально «со своим собственным, очень индивидуальным акцентом», мы видим настоящего Ньютона, который также является арминианином в душе. Томас объясняет «формалистический» кальвинизм Ньютона влиянием Джорджа Уайтфилда и цитирует Уэсли, который сказал, что, хотя Ньютон придерживался предопределения, он все же имел «настоящий христианский опыт» , как будто один фактор обычно отменяет другой. Вот вам и негативная критика как внутри евангелизма, так и за его пределами.
Теперь о фактах. Прежде всего необходимо твердо заявить, что Каупер прошел через свой опыт обращения в качестве кальвиниста и твердо придерживался своего мнения о том, что такое истинное Евангелие, примерно за два года до встречи с Ньютоном. В детстве Каупер получил основательное знание Священного Писания и был воспитан на полезной книге Джона Беньяна « Путешествие пилигрима» . Он был знаком со многими пуританскими авторами с раннего подросткового возраста. В семье Каупера было много евангелистов кальвинистского толка, как, например, его двоюродный брат Мартин Мадан, который был другом Уайтфилда и Ньютона и помог привести Каупера к Господу. Великолепное владение Каупера Священным Писанием удивило и впечатлило Ньютона и помогло сблизить их обоих.
Нетрудно понять, как развился миф о том, что Ньютон навязал кальвинизм Кауперу. Письма Каупера, выражающие сильные религиозные взгляды, были запрещены наследником Каупера, и в разрешении на их публикацию было отказано; таким образом, биографии Каупера появились без них. Было общеизвестно, что Ньютон был кальвинистом до встречи с Каупером, поэтому был сделан (и приукрашен) вывод, что Каупер стал кальвинистом под строгим и узким влиянием Ньютона. Лишь в июле 1904 года несколько десятков ранних писем Каупера, свидетельствующих о его вере, были опубликованы под эгидой журнала Notes and Queries , и можно сказать, что письма Каупера все еще постоянно находят. Теперь, когда Рискамп и Кинг опубликовали все дошедшие до нас письма Каупера, ни у кого, интересующегося Каупером, нет оправдания тому, что он не знает фактов о вере поэта.
Вот письмо Каупера своей кузине леди Хескет (12 июля 1765 г.), рассказывающее ей о своем обращении от «непрощенной вины» .
Многие называют это энтузиазмом, но они забывают этот отрывок из апостола Павла: «Мы спасаемся благодатью через веру, и сие не от нас, но есть дар Божий».
Затем Каупер продолжает утверждать, что сердце похоже на камень, и в нем нет убежденности до тех пор, пока «Богу не будет угодно ударить по камню и расплавить его до ощущения его собственной испорченности и необходимости искупления».
В письме Мартину Мадану Каупер пишет: Я признаю себя виновным в учении об изначальной порче, полученном мной от моего великого прародителя, ибо в своем сердце я чувствую доказательства этого, которые не будут оспариваться. Я радуюсь учению о вмененной праведности, ибо без него как мне оправдаться? Моя собственная праведность - это тряпка, слабая, неудачная попытка, недостаточная сама по себе для того, чтобы получить прощение даже за малейшее из моих преступлений, но тем более - для моего оправдание от всех них. Мой дорогой Мартин, именно гордость делает эти истины неприятными, но гордость не имеет никакого отношения к сердцу.
В письме тете-евангелистке в 1767 году Каупер извиняется за непонимание ее веры и говорит: Увы! Как я мог по-настоящему любить ученика Господа, находясь во вражде с Учителем? Как могло случиться, что один из дорогих детей Божьих нашел место в моем необновленном, неосвященном сердце? Я бы не стал, да и в этом нет нужды, представлять себя хуже, чем был на самом деле! Я всегда уважал тебя, но это было уважение, болезненное для меня самого. У меня были глаза, чтобы видеть святость и красоту христианского характера, но не было ни воли, чтобы подражать ему, ни сердца, чтобы радоваться этому. Свет Отца светов, сияющий в Его избранном народе, слишком велик для слабого зрения чада гнева, которому радость – ходить во тьме. Благословен Бог спасения моего, Который в Свое время и по Своему назначению дал мне возможность полюбить братьев и тем самым дал мне свидетельство моего усыновления в Его благословенную семью!
Эти несколько отрывков показывают, как кальвинист Каупер верил в доктрины отвержения и избрания до того, как вступил в контакт с Ньютоном. Фактически, если кто-то желает получить хорошее изложение пяти пунктов кальвинизма, он мог бы сделать что-то худшее, чем прочитать эти ранние письма Уильяма Каупера. Ньютон покинул Олни в конце 1779 года, и после его отъезда, как нам говорят, Каупер вздохнул свободнее и стал все более и более арминианином. То, что это абсурд, показывает письмо, написанное Каупером в 1790 году молодому родственнику Джону Джонсону, изучавшему теологию. Поэт пишет: Пусть ваше богословие, если я могу посоветовать, будет богословием славной Реформации. Я имею в виду отличие от арминианства и всех измов, которые когда-либо обсуждались в этом мире ошибок и невежества. Богословие Реформации называется кальвинизмом, но это не оскорбительно; такова была Церковь Христова во все века; это Богословие Св. Павла и Учителя Св. Павла, Который встретил его на пути в Дамаск.
Еще один миф, который следует развеять, - это предполагаемая жестокость и запугивание Ньютона по отношению к Кауперу. Если бы это было так, то Каупер наверняка не написал бы Ньютону множество писем с благодарностью за его огромную помощь в прошлом. Каупер не мог пройти мимо дома священника в Олни, не сожалея о потере Ньютона, и обнаружил, что всем преемникам Ньютона, к сожалению, не хватает его пастырских качеств. Он жаловался, что они подобны хирургам, которые слишком часто используют нож и в гневе проповедуют Благую весть. С другой стороны, Ньютон, как говорит нам Каупер, использовал припарки для исцеления и проповедовал хорошие вещи с любовью. «В Олни вас любили , - говорит Каупер своему другу, - и если бы вы проповедовали индейцам, они были бы одинаково любимы» .
Спустя десять лет после ухода Ньютона Каупер написал ему: Вы отдаете должное мне и миссис Анвин, уверяя себя, что сведения о вашем здоровье доставят нам удовольствие. По правде говоря, я не знаю, чье здоровье и благополучие могли бы дать нам больше. Годы, которые мы провели вместе, никогда не исчезнут из нашей памяти, и пока мы помним их, мы должны вспоминать вас с любовью. За кафедрой вы всеми возможными способами трудились, чтобы служить нам, и у нас действительно должна быть короткая память на доброту друга, если бы мы могли каким-либо образом забыть о вашей доброте".
Этой короткой цитаты, как минимум, достаточно, чтобы показать, что Каупер определенно не замечал ничего дикого в Ньютоне, которого он с любовью называл «другом моего сердца». И Каупер не боялся противостоять Ньютону в тех немногих случаях, когда они не сходились во взглядах, как в случае с Джоном Уильямом Флетчером. Ньютон был гораздо более открыт по отношению к уэслианам, чем Каупер, который не мог переварить любую теологию, которая отдавала отрицанием доктрин осуждения и вмененной праведности. Ньютон порекомендовал Куперу Джона Уильяма Флетчера, который был шокирован. Зять миссис Анвин, преподобный Мэтью Паули, сообщил, что Флетчер проповедовал «Совершенство» в Дьюсбери, и сказал людям, что « Тот, кто не согрешил, не был христианином, и считая, что он сам не грешил, он, следовательно, не имел права на это обращение». В письме Каупер совершенно ясно дает понять, что не следует открывать кафедру человеку, столь «недостаточному в самопознании и столь мало знакомому со своим собственным сердцем» . Поэт продолжает говорить: Если бы я не слышал, как вы сами отзывались о нем благосклонно, я бы без колебаний сказал, что, потратив большую часть своей жизни и приложив все свои таланты на защиту арминианских заблуждений, он, наконец, вынужден впасть в еще более пагубную ошибку. чем можно обвинить Арминия, или самого невежественного из его учеников... Мистер Уэсли также доставлял большие неприятности в том же месте и утверждал в полной гармонии со своим братом Флетчером, что мистер Уайтфилд распространял в стране ложную доктрину, которую он вряд ли когда-либо сможет искоренить. Мне кажется, они не видят сквозь темное стекло, но из-за отсутствия стекла они вообще не видят.
Мэтью Паули написал трактат против перфекционистских взглядов и обратился к Кауперу за советом по поводу публикации. Каупер сообщил об этом Ньютону и попросил второе мнение. В результате Каупер заявил, что статью следует опубликовать, если удастся найти читательскую аудиторию; Ньютон советовал воздержаться от публикации на том основании, что лучше избегать споров, и сказал, что г-ну Паули следует продолжать «говорить Истину с любовью» . Каупер вложил письмо Ньютона в свое письмо Паули. Подобные инциденты никоим образом не показывают безвольного Каупера и уж точно не «мрачного» Ньютона.
Еще одним из многих случаев, показывающих, что Ньютон предпочитал останавливаться на позитиве и не ввязываться в полемику, стало празднование столетия в честь музыканта Генделя. И Ньютон, и Каупер ценили хорошую музыку, и у обоих был репертуар любимых песен, выходящий далеко за рамки библейских тем. Вместе с ними они также написали многие сотни гимнов во славу Бога. Таким образом, им обоим было очень любопытно узнать, что происходит в соборе Св. Павла, Вестминстерском аббатстве и других церквях по всей стране в отношении бдагочестивой музыки во время празднований, и они обменялись множеством писем на эту тему. Ньютон написал Кауперу о посещении собора Св. Павла, говоря, что он не мог дождаться начала «музыкального счастья», но когда оно началось, он не мог дождаться его окончания. Оба  были явно шокированы таким зрелищем - Каупер назвал это кощунством, - поскольку было очевидно, что прославляют Генделя, а не Бога. Каждый отреагировал по-своему. Вместо того, чтобы открыто осудить использование церквей для музыкальных концертов, министр Ньютон произнес длинную серию проповедей по текстам, использованным в « Мессии » Генделя , чтобы убедиться, что его люди получили послание, которое было подчеркнуто музыкой и восхвалением Генделя. Поэт Каупер взял перо и написал для публикации:

Человек хвалит человека. Пустыня в искусстве или оружии
Завоевывает общественную честь; десять тысяч сидят,
Терпеливо слушая священную песню,
Без ума от поминовения; рады услышать
(О, чудесный эффект силы музыки!)
хвалебную речь Мессии, ради Генделя.

И снова такой инцидент проливает свет на двух персонажей, но показывает их в совершенно ином свете, чем критики.
Ньютон, вместо того, чтобы использовать Каупера в качестве своего рода бесплатного младшего священника или даже лакея, как нас пытаются убедить многие комментаторы, имел совершенно иной взгляд на своего великого друга. «Господь, сведший нас вместе, - говорит он нам, - так сплотил наши сердца и привязанности, что в течение почти двенадцати лет мы редко разлучались на двенадцать часов в то время, когда мы бодрствовали и были дома». Затем Ньютон говорит о Каупере то, чему поверят немногие комментаторы: «Первые шесть (лет) я провел, ежедневно восхищаясь им и пытаясь подражать ему». Ньютон, должно быть, действительно был лицемером, если написал это, если он виновен в половине бесчеловечных действий против Каупера, в которых его обвиняют. Однако беглое прочтение сочинений Ньютона и Каупера вскоре докажет читателю, что слова Ньютона искренни и правдивы. В течение этих шести лет Ньютон обращался к Кауперу за помощью, поддержкой и советом в литературных и богословских вопросах, кроме того, на него произвел большое впечатление джентльменский характер Каупера и его искренность в вере. Однако последующие шесть лет показали, что Ньютон стал опорой для Каупера, который все больше болел. Когда Каупер был на самом низком физическом и моральном уровне, он переехал в дом священника, и о нем не мог заботиться никто, кроме Джона, Мэри Ньютон и миссис Анвин. Ньютон ухаживал за Каупером более года, испытывая большие трудности, поскольку Каупер временами сходил с ума. Что еще хуже, Джон Торнтон, который финансировал служение Ньютона, убеждал его немедленно избавиться от Каупера и миссис Анвин, но Ньютон оставался верен своему другу до тех пор, пока его здоровье снова не восстановилось.
Даже когда Ньютон уехал из Олни в Лондон, друзья часто переписывались. Каупер прислал Ньютону луковицы, уток, кур и ветчину, а Ньютон ответил сахаром, кокосами, рыбой и устрицами. Каупер в шутку сообщил Ньютону, что пришлет ему ветчины, как только свинья будет готова их «завещать». Ньютон, получив двух уток, написал: «Вчера вечером прибыли две утки, они, я сомневаюсь, не были вашими знакомыми, но, будучи мертвыми, они не могли сказать нам ни слова о вас» . Однажды Каупер написал и рассказал Ньютону забавную историю о сбежавшей лошади (не Джона Гилпина), а старый капитан ответил, что громко рассмеялся. В переписке двое друзей обсуждали садоводство, литературу, классику и богословские книги. Каупер предоставил Ньютону такие названия для его произведений, как «Кардифония» , а Ньютон помогал Кауперу редактировать его стихи. Снова и снова мы видим, как Каупер благодарит Ньютона за его письма, особенно за «смесь сочувствия и нежной заботы» , признавая, что они доказывают «верность (его) дружбы».
Однажды Кауперу пришлось защищать Ньютона от своего двоюродного брата и бывшего наставника Мартина Мадана, который тогда был капелланом больницы для уличных женщин. Мадан был настолько обеспокоен благополучием этих молодых женщин, что написал книгу, в которой призывал мужчин-христиан иметь бедных жен, чтобы остановить проституцию. Женщины, у которых есть мужья, которые о них заботятся, не будут выходить на улицу, считал Мадан, думая, что он рассуждает на основании Священного Писания. Ньютон поспешил упрекнуть своего старого друга, но Мадан отреагировал очень безвкусно и был очень личным. Это было слишком для Каупера, который знал, как сильно Ньютон любил свою жену.
Одним из лучших свидетельств Джона Ньютона и, следовательно, дружбы Ньютона с Каупером, является стихотворение, написанное в 1784 году на полях « Ежемесячного обзора» . Эта работа Каупера была найдена после его смерти и не публиковалась до 1867 года. « Ежемесячное обозрение» опубликовало резкую атаку на веру и личную честность Ньютона, назвав его проповедь «ханжеством». Каупер, прочитав статью, спонтанно записал следующие слова;

Эти критики, которые вере не дают пощады,
Но называют это просто лицемерием
Справедливо признают похвалу,
И благодаря Богу за управление нашими путями,
Одобряют Конфуция больше и Зороастра,
Чем собственного слугу Христа или Учителя этого слуги.

По промыслу и терпению Божию в нашем мире еще есть критики, которые даже не видят сквозь темное стекло - они вообще не видят. Именно изучая великие духовные дружеские отношения, такие как дружба Ньютона и Каупера, мы учимся использовать просветленные глаза в качестве служителей Христа и находим новые причины благодарить Бога за то, что Он управляет нашими путями.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn