Продолжаю выкладывать мои пародии на стихи, опубликованные в разное время в поэтических сборниках и альманахах.
Алексей Чанов
Во-первых строках своего письмеца
Скажу, что я жив и здоров.
У нас уже стужа стоит у крыльца,
Но мы наготовили дров.
Недавно мне выдали пенсию. Я,
Конечно, её заслужил.
Сама понимаешь, собрались друзья,
Но я кое-что отложил…
… Прощай, дорогая! Не думай, что я
Всё это писал во хмелю.
*
Во-первых строках своего письмеца
Скажу, что я поздно прилёг.
И встал кое-как. Потому с утреца
Как будто слегка занемог.
Сама понимаешь, приятель Колян
Пришёл и меня покормил.
Ну, вобщем, сперва, как всегда, по сто грамм…
И вдруг, вот те нате – Кирилл.
Шёл мимо и думает: «Ну-ко, постой,
Чегой-то в желудке свербит.
Зайду-ка я к Лёхе, ведь я не пустой.
Авось, да он дома сидит».
Ну, вобщем, родная, спасибо друзьям.
Ну как бы без них выжил я?
Под вечер пришли Кинскантин и Касьян…
И снова лечили меня.
Лечили из всех своих дружеских сил…
Пошибче каких духторов…
Я только, поверь, «За здоровье!» и пил.
И, слыш-ко, почти что здоров.
…Я хрюкал всю ночь и урчал, как свинья
И чавкал… а думал, что сплю.
Прощай, дорогая! Не думай, что я
Всё это писал во хмелю
Евгений Храмов
Вселенная безмерно расширяется,
но что-то невозвратное теряется,
и в этом, право, некого винить.
*
Вселенная безмерно расширяется,
и Солнцу миллионы лет светить.
Планеты умирают и рождаются…
И в этом, право, некого винить.
В плену какой-то хитроумной тактики,
начав свой бег милльярды лет назад,
летят и разбегаются галактики.
И тоже в том никто не виноват.
Смотрю сквозь телескоп на горы лунные,
на дальний свет неведомых светил…
Не знаю, кто всё это так придумывал,
я, так и быть, его уже простил.
Дина Терещенко
Любовь.
Она пришла не поздно и не рано.
Она пришла как оправданье всех
моих надежд. Как исцеленье раны,
мне нанесённой, «Руки вверх!».
… И я сдалась,
я руки подняла…
*
Она пришла в добротном полушубке
(на белой коже – оторочкой мех)
и вроде бы с улыбкой, как бы в шутку
мне вдруг сказала властно: «Руки вверх».
И, благо, я стояла возле стенки…
я всё отлично сразу поняла.
Мои невольно дрогнули коленки,
и я послушно руки подняла.
И, ухватив меня бесцеремонно,
моих совсем не замечая слёз,
она, как сыщик, подлого шпиона,
связала и послала на допрос.
«Влюбилась?», - сразу в лоб меня спросила.
«Нет… то есть, да», - сказала робко я.
«Красивый?», - «Да… и добрый, и красивый.
Но у него, по-моему, семья».
«Послушай, я устала удивляться, -
она вздохнула, - только не пойму:
уж ежели приспичило сдаваться,
то почему без разницы – кому?».
И, руки развязавши, отпустила.
И, распахнув решётку на окне,
мне на прощанье пальцем погрозила
и как-то грустно улыбнулась мне.