Война в Украине проходит по местам, где я в своё время был в первый раз “в поле”- так геологи называют свои летние полевые работы. Жесточайшие бои идут в хорошо знакомых мне городах и посёлках, воспоминания о которых нахлынули на меня прямо-таки океанской волной. Все они, как не странно, оказались связанными с железом, но не с тем который лежит теперь уродливыми грудами подорванной боевой техники и разорвавшихся ракет и снарядов по всей этой земле…
Я работал тогда буровиком на поисках и разведке месторождений железа в Приазовской геолого-разведочной экспедиции в замечательном городе со смешным названием Волноваха. Прошло много лет, я поработал в самых разных уголках СССР на месторождениях урана, фосфоритов, драгоценных и цветных металлов, даже нефти, не разу больше не столкнувшись с железной рудой, но самая последняя моя работа на бывшей родине была тоже связана с железом. После подачи заявления на выезд меня турнули из геологии и я работал на ГПЗ -1( Государственном подшипниковом заводе), где увидел наконец-то что происходит с железом после того как его добыли из-под земли. Как бы круг на бывшей родине замкнулся.
На моём самом первом знакомстве с железом в Волновахе на вводной лекции для новичков нам рассказали тогда, что мы находимся в богатейшем горнодобывающем регионе СССР, где в Донецкой области под землёй давным давно были обнаружены неисчерпаемые запасы высококачественного угля - антрацита и тут-же рядом месторождения бурого железняка - прекрасного сырья для добычи железа. Эти два продукта вместе позволили наладить в Донецкой области производство стали в домнах на двух огромных металлургических комбинатах в городе Жданове ( теперь Мариуполе)-“Азовсталь” и металлургический комплекс имени Ильича, которые снабжали железом и сталью весь Советский Союз.
Оба этих предприятия являлись когда-то настоящими “стройками века” времён индустриализации 1930 х годов, куда съезжались представители чуть ли не всех народов и городов бывшего Союза, которые так и остались там на постоянное жительство, создав довольно пёстрое местное население.
Моя работа на самоходной буровой установке заключалась в бурении скважин на новых участках, для прироста запасов добывающих железную руду множества местных рудников. Удивительно как природа одарила железом весь регион Приазовья. Где бы мы ни бурили скважину, везде находили мощные, до 50-60 метров в пересечении, пласты окисленных, похожих на ржавчину, содержащих большой процент железа бурых пород. Поражали просторы этой степной части Украины - конца-края степям не было и почти везде под плодородной почвой, на небольшой глубине начинались железняки - миллиарды тонн нескончаемых запасов. Работа в Приазовье произвела на меня неизгладимое впечатление природными богатствами этой земли. Такого изобилия овощей и фруктов я не мог себе даже представить. Яблоки, персики, абрикосы, черешня росли прямо вдоль дорог - захотел есть, сойди с дороги и только собирай. Люди, с которыми я общался, а это были в основном буровики и геологи, все были очень радушными и наперебой приглашали меня к себе в гости, устраивая большие застолья.
Следующая моя встреча с железом, вернее теперь уже с использованием его в индустрии, произошла только спустя много лет после того, как моя семья решила поискать счастья «за бугром». К заявлению на выезд за рубеж ОВИР требовал кучу документов, и одной из самых важных бумаг была характеристика с места работы. Стоило мне только обратиться за ней, как меня уволили из геологии и мне пришлось устраиваться на подшипниковый завод дежурным слесарем (ещё хорошо, что туда хоть взяли). Я начал работать на гигантском предприятии в Автозаводском районе Москвы, что было для меня большой новостью, ведь геологические организации через которые я прошёл были гораздо меньшего масштаба. Завод, также построенный в период индустриализации, состоял из нескольких огромных длинных корпусов, где в совокупности работало более 100 тысяч человек. В каждом корпусе располагались параллельно несколько поточных линий по производству самых разных видов подшипников от крохотных до огромных. По железной дороге к корпусам поставлялись разные виды проката в основном из упомянутой «Азовстали». Стальные болванки, пруты и плиты постепенно проходили обработку, без остановки продвигаясь по корпусам из цеха в цех по поточным линиям со станками с программным управлением и магически превращались в сверкающие полировкой подшипники самых разных размеров и предназначений. Завод работал по системе хозрасчёта и усердные работники зарабатывали там большие деньги. Я с удивлением узнал, что больше всего платили глухим, которые работали в очень шумном шариковом корпусе - падающие шарики производили такой грохот, что только глухие работники, парни и девушки, могли его выдержать без ущерба для здоровья. Работа на заводе, кстати, помогала им создавать очень успешные семьи - свадьбы там так и следовали одна за другой.
У завода имелось свое подсобное хозяйство в Подмосковье, которое снабжало продуктами заводские столовые и регулярно обеспечивало всех работников продуктовыми заказами. Рабочих принимали по лимиту со всей страны, обеспечивая им вожделенную московскую прописку в принадлежащих заводу общежитиях и многоквартирных домах, а обучали их в нескольких училищах при заводе. На прибыль построили высотные корпуса дома отдыха для работников завода на берегу Чёрного моря в живописном месте в Адлере, где я пару раз провел по месяцу получая от завода бесплатные путевки.
После работы на заводе мы перебрались в США, в Калифорнию, где я первый год учил английский язык в школе для новоприбывших, зарабатывая по вечерам деньги на жизнь уборкой офисов. А потом, через два года, довольно неожиданно, получил работу старшего геолога в геологической компании. Первое мое производственное задание вернуло меня снова к железной руде. Мне поручили собрать материалы по крупному месторождению железа «Кайзер» возле Лос Анджелеса. Задание я получил во время совещания нескольких геологов и руководства компании. Мой английский был тогда ещё далек от идеала, английские геологические термины мне были понятны - они звучат почти также и по-русски, но начальство употребляло много сокращений, абравиатур, о которых я понятия не имел. Спрашивать мне было неудобно, и я с умным лицом делал вид, что мол ну конечно все это для меня как детская игра, но некоторые важные моменты оказались для меня загадкой. После совещания я размышлял, кого-бы поаккуратнее расспросить о непонятных деталях и выбрал одну необычную пару, которая присутствовала на совещании, как я потом узнал мужа и жену. Необычность их была во внешности. Он был как-то очень модно одет, как какой-нибудь стиляга по московским стандартам и при этом еще и обращался ко всем очень по свойски употребляя слово «чувак» (dude). Она была невероятно красивой блондинкой, по моим понятиям типичной американкой, и очень дружелюбной, совсем не такой как недоступные и гордые московские красавицы. Я прошелся по помещениям компании и увидев, где эта пара находится, подошёл к ним и показал им записанные мной на бумажке непонятные аббревиатуры. Они ( звали эту пару Роберт и Мэри) нисколько не удивились моим вопросам и подробно все мне объяснили. Только тогда я понял, что месторождение это уже отработано и планируется заполнить оставшиеся от него карьеры свозимым со всего Лос Анджелеса мусором. То есть использовать в виде свалки и моя задача будет составить геологическую карту на предмет возможных проходящих через месторождение разломов, чтобы по ним не происходило загрязнение подземных вод, единственном поставщике питьевой воды в регионе. Я конечно был малость разочарован, рассчитывал то я на реальную добычу железной руды, а оказалось, что это обычная свалка. С другой стороны я как-бы прошёл весь круговорот использования железной руды: добыча, использование и захоронение. Поработал я над проектом всего лишь несколько месяцев, а потом меня, к моей радости, направили на настоящую геологическую работу - добычу золота, ну а всё что я наработал по «Кайзеру» я передал той замечательной паре заменившей меня на проекте сввалки, Марию и Роберту.