В восьмидесятые годы в трех километрах от села протекала полноводная протока Рачонка,которую отделял от основного русла реки Хор,длинный заросший высоким многолетним тальником остров. Не буду греха таить, умолчав, что этот существовавший когда-то этот удобный природный «плацдарм» был прекрасным местом для браконьерства. Правда, в 1983 году большое наводнение смыло остров, уложив на дно, стоявшую на нем, стальную опору линии электропередач.
На острове до этого печального случая активно проводили бессонные осенние ночи многие местные мужики.Так как с приходом листопада, штурмуя перекаты и стремнины, поднималась на нерест, преодолев тысячи километров, дальневосточная кета.Поэтому с наступлением темноты на примыкающей к острову галечной косе рыбаки, озираясь по сторонам, спешно перебирали перед очередным сплавом свои тяжелые невода. Но,заслышав на реке посторонний шум или тихий всплеск весла, тут же, как фазаны, разбегались по кустам.
Особенно людно было на живописном острове в летний сезон. Пробирался сюда с удочками или самодельными закидушками разный люд. Закатав штаны выше колен, брели вдоль берега, следя за поплавками деревенские пацаны. Причаливали на резиновых лодках покидать спиннинг с берега и туристы, намереваясь изловить ленка или «царя» реки - тайменя.
Рыбы в то время было много разной:поднимался по реке и серебристый упитанный красавец сиг. Отправляясь на рыбалку, мы брали с собой только удочки и самодельные закидушки,совершенно не переживая о наживке.Потому что, добравшись до берега, нужно было лишь выломать короткую палку и минут за пять наковырять в песке треугольных розоватых червей.
Рыбинспекция если и наведывались сюда в летний сезон, то зря не наказывала и в наших рюкзаках не копалась. С улыбкой вспоминаю, как в подростковом возрасте мы часто слышали от сельчан пугающее нас известие, что на реке появилась «рыбамамка»,которая гоняется за рыбаками.И по-детски верили в существование этого обитающего на реке монстра. Но позже поняли, что так по-доброму мужики называли защитников водных богатств.
Особенно уважительно относились деревенские мужики к одному из районных рыбинспекторов. Свои рейды по реке он совершал на моторной лодке в основном один. Был вежлив с нарушителями, сочувствовал им, вникал в их трудное положение и, сожалея, выписывал штраф. Отличался он от своих коллег еще и тем, что предпочитал носить синие галифе и начищенные до блеска хромовые сапоги, которые и подвели его во время задержания одного из нарушителей.
Об этом смешном случае я услышал от сына того самого рыбака отец которого, благодаря маленькому росту и природной смекалки,сумел избежать, казалось бы, неминуемого наказания. «Родитель мой, улепетывая от Василича, - рассказывал он,-выбежал к полусухой протоке загроможденной большим буреломом. Шустро перепрыгивая в резиновых сапогах с бревна на бревно, он добежал до знакомой щели среди нагромождения, юркнул проворно вниз и затаился. Преследовавший его рыбинспектор,наступив на горе залома на скользкий от сырости обломок, поскользнулся и шлепнулся на задницу. …Сапожки-то оказались с гладкой кожаной подошвой ну и «наказали» мужика. Тогда, спустившись на четвереньках на землю, он стал вежливо уговаривать отца покинуть свое убежище».
- Ну, вот и добегался Андрей. …Сколько раз гонялся за тобой, а ты словно уж ускользал от меня. Чего сидишь один в темноте? Поднимайся наверх, поговорим, вместе поворчим на жизнь. Ведь я тебя щуплого узнал.
Но тот, сидя как мышь в глубине темного сырого пахнущего гнилью залома, усердно молчал. Вылез на свет божий только тогда, когда услышал шум отплывающей моторки отступившего «неприятеля».
Встретиться с этим, можно сказать, легендарным защитником природы случилось и мне. В тот год мне было лет тринадцать. Один мой родственник и его брат Михаил, заключив договор с Хорской рабочей столовой на поставку свежей рыбы и, получив без проволочек нужное разрешение,приступили к путине. Будучи умельцами на все руки, они соорудили на косе большой шалаш из палок и травы, смонтировали из реек и стальной проволоки прямоугольные вместительные садки для рыбы. Утром, как обычно, они уезжали на свою работу, а я оставался на весь день сторожить имущество и пойманный ночью улов.
В один из жарких летних дней я, укрывшись от солнца в шалаше, услышал на реке рокот рульмотора. Выйдя наружу, увидел причалившую к галечной косе рядом с нашими садками моторку. Из нее медленно вышел мужчина в рубашке, синих галифе, хромовых сапогах и с наганом на боку.
- Вижу, хорошо тут устроились и рыба в садках плещется.Надеюсь, разрешение на ее отлов имеется? - поинтересовался он, усевшись в шалаше на подстилку.
Я достал припрятанные в углу документы и подал, наблюдая за ним.
- Все нормально, просмотрев бумаги,-сказал он и,немного помолчав, спросил,- а можно я возьму у тебя рыбку на уху?
Нисколько не возражая, но чуть-чуть робея, проводил его к садкам, в которых плескался пойманный ночью улов. Он открыл маленькую дверцу на одном из них и ловко выхватил крупного жирного сига.
- Дядь, а рыбинспектора тоже рыбу едят? - с мальчишеской наивностью выпалил я, не желая расставаться с ценной рыбиной.
- Кушают, - ответил тот, шагая к моторной лодке, с трепещущей в руке легкой добычей…
Виктор Тарасов