Передо мною на столе лежит фотография на которой запечатлена красивая молодая девушка, одетая в форму бортпроводницы. Это Надя Курченко, стюардесса, заслонившая собою дверь в кабину экипажа самолета, куда рвались бандиты, чтобы заставить летчиков сменить курс и угнать лайнер. Добиваясь своего, подонки расстреляли в упор хрупкое девичье тело.
Случай угона самолета и смерть молодой девушки потрясли весь мир. Портрет Нади, описание ее подвига были помещены на первых полосах газет.
Я тогда учился в пятом классе и, хотя с того времени прошло уже более полувека, отчетливо помню, как мы переживали случившееся и вместе с тем гордились Надей. Ведь она была нашей землячкой, родилась в нашем районе в селе Ново-Полтава.
Когда в школе объявили, что приезжает мама Нади Курченко и придет в школу, чтобы рассказать о дочери, ее учебе, жизни, подвиге, на встречу пришли все учащиеся, учителя, даже родители.
В школьном актовом зале места всем не хватило бы, поэтому собрались на улице, где всегда проходили общешкольные торжественные линейки.
Всем хотелось увидеть и услышать маму героини-Генриетту Ивановну.
К нам вышла миловидная женщина среднего роста с простым открытым лицом. Надо же, - подумал я про себя, - как Надя на фотографии очень похожа на маму. Вот только у мамы были очень и очень печальные глаза.
Генриетта Ивановна говорила негромко, но стояла такая тишина, что ее голос доходил до каждого.
- Надя была жизнерадостной, бойкой девочкой, заводилой всех игр, любила учебу и одноклассников. У нее вообще было много друзей, благодаря доброму характеру и чувству справедливости.
Мы узнали, чем увлекалась Надя, о чем мечтала, что ей нравилась работа и товарищи, с которыми она объединилась в экипаж, как влюбилась и готовилась к свадьбе.
Тяжело было слушать, как она узнала о смерти дочери. Это случилось в вагоне поезда, когда Генриетта Ивановна ехала к Наде в гости в Сухуми.
- Я не могла не поехать - дома, за что не возьмусь, все валилось из рук; на сердце было неспокойно, появилась какая то тревога. Душа рвалась к дочери и я, бросив все дела, села на поезд до Сухими – скорее к родненькой. Помню, в купе проводник занес свежие газеты. Одну из них взял мужчина, сидящий у окна, он внимательно стал читать, а затем, оторвавшись от чтения, сообщил о чрезвычайном происшествии: бандиты угнали пассажирский самолет и, вступив с ними в неравную схватку, погибла молодая девушка, стюардесса.
Услышав это, Генриетта Ивановна почувствовала как бешено заколотилось ее сердце. Ей стало страшно. Она набралась сил и спросила, что это за девушка, кто она?
Сердце не зря стучало, ответ поверг мать в обморок:
- Я же говорю, бортпроводница, Курченко ее фамилия – и показал газетную фотографию, с которой на маму смотрела Надя.
- Я только и смогла произнести: «Это моя дочь» и потеряла сознание. Не помню, как доехала, как сошла с поезда. На вокзале милиционер принял меня, еле стоящую на ногах, за пьяную, стребовал документы. После этого разобрались, кто я и стали оказывать помощь и всяческое содействие.
Я, мальчишка, слушал Генриетту Ивановну с навернувшимися на глаза слезами. Оглядываясь, впервые видел, как плачут женщины учителя, как ревут девочки старшеклассницы.
Генриетта Ивановна рассказала, что часто встречается с молодежью – все просят рассказать о Наде. Еще ее приглашали на съемки художественного фильма о дочери. Ей понравилась актриса Ирина Шевчук, которая играла Надю, - она такая же чистая и светлая девушка как доченька. Все расспрашивала меня о ней: чем жила, какие книги читала, какие стихи и песни любила, как смеялась и даже как хмурилась.
Со всей съемочной группой у Генриетты Ивановны сложились теплые отношения, за исключением двух мужчин, которые играли отца и сына Бразинскасов, убийц ее дочери.
- Я понимала, что это артисты, наверняка, хорошие люди, но ничего не могла с собой поделать, не могла смотреть даже в их сторону.
Я часто думал как это невыносимо тяжело матери вспоминать и переживать заново все связанное с Надей: радость за цветущую, веселую и бойкую девочку, девушку-целеустремленную, влюбленную в молодого человека и свою работу, связанную с небом и ту трагедию, когда Надя ушла на небеса.
Встреча длилась сорок пять минут-школьный урок. Для меня этот урок запомнился на всю жизнь отпечатком, какую мученическую и невыносимую боль приняло на себя сердце Генриетты Ивановны.
Материнское сердце.
Передо мною на столе лежит фотография Нади Курченко. На обратной ее стороне автограф Генриетты Ивановны с собственноручной надписью «Мама Нади Курченко» и датой: 30. 05. 71г.