Штрих-пунктирная изофета
(из цикла «Юность Евгения О»)
Клуб юного фетишиста, состоящий из одного человека. И этот человек – Евгений. Игра с нижним бельём тёти – одна из любимых его игр. Его родная тётя не только позволяла Евгению играть с интимными предметами, но и сама нередко наслаждалась созерцанием этой игры.
Каждой вещи из этих соблазнительных вещичек он давал своё название. Например, голубенькие шёлковые трусики назывались «Остаток неба», белые трикотажные – «Первый снег», светло-зелёные панталоны – «Весенний луг», чёрные полупрозрачные именовались «Чёрный жасмин»; чёрный ажурный лифчик он прозвал «Крылья демона», а белый – «Попкой ангела». Евгений развешивал и раскладывал все эти драгоценные вещицы по всей комнате и ходил среди них как Ганимед на подиуме перед богами.
Евгений сидит на лугу возле куста. Небо мутно-голубое, и солнца нет. Он замечает, что трава не зелёного, а какого-то синевато-бурого цвета, местами красная. Евгений оборачивается и видит, что куст это не куст, а огромная бледно-розовая актиния. Щупальца её медленно колышутся, как будто она находится под водой. И в тот же миг Евгений понимает, что он на океанском дне. Он не задумывается о том, как он дышит. Просто дышит и всё. Евгений поднимается с трудом, пытается идти… Вокруг плотная среда, будто вода, но не вода. Слева Евгений замечает гигантского ската, медленно плывущего, словно плоская субмарина. Евгений замирает от страха. Скат приближается, тяжело взмахивая своими подводными крыльями. Вот-вот он накроет Евгения… И тут оказывается, что это не скат, а исполинская красно-фиолетовая вагина. Она всасывает Евгения в свою тиамато-молоховую утробу… и он падает на песок. От падения песок взрывается облаком, из которого выплывает множество камбал. Евгений пытается поймать их, отталкивается от дна и плывёт вверх. Камбалы скользят между рук. Он плывёт выше и выше и, наконец, взлетает в небо. Камбалы превращаются в огромных красно-чёрных бабочек. Двух из них Евгению удаётся поймать. Они трепещут в его руках, и он видит, что это не бабочки, а влажные скользкие вульвы. Он просовывает в них руки, и они на его руках превращаются в перчатки цвета угасающего неба. Остальные бабочки растут, растут и становятся, словно птицы Рухх. Беспорядочно летая, они сталкиваются друг с другом, и Евгений видит, что их крылья это большие половые губы, и у каждой птицы острый-хищный клитор-клюв. Они мчатся вниз в фатальном пике и нанизываются на пурпурный обелиск циклопического итифалла, одиноко и триумфально возвышающегося над серой угрюмой равниной.
Тётя встала на четвереньки и выпятила попу, слегка раздвинув ноги. В такой позе она стояла прямо на полу, голая естественно, а Евгений ходил вокруг неё и созерцал, теребя в руках её только что снятые трусики, целуя их внутреннюю остро пахнущую часть. Потом он сбросил одежду, пальцами правой ноги упёрся в мягкую половинку тётиной попы, придавил; она распласталась на полу, раскинув в стороны руки и ноги; он встал гладкими чувствительными пятками на ягодицы тёти. Он стоял, покачиваясь на них, будто на двух полусферических студенистых волнах, а вокруг, казалось ему, был безбрежный океан белых обнажённых женских тел. Тётя сказала: «Пописай». Евгению хотелось, но он не мог. Ему больше хотелось качаться на волнах. Бесконечно качаться в тихом сомнамбулическом блаженстве. Полуневесомость-полусон-полуобморок. Под его ногами было мягкое тётино тело, в которое хотелось погрузиться с головой и утонуть в нём. Внизу, перед глазами его, будто снежная белая раздвоенная горка, прогибалась тётина глянцево-сахарная спина. Хотелось сесть на неё, съехать по ней, упереться мошонкой и промежностью в тётину шею, а клюквиной-головкой члена в тётины волосы. Тётя сказала: «Расслабься и пописай». Евгений не мог расслабиться, член его то вставал, то опадал. Наконец от мерных покачиваний Евгений впал в полудрёму, тело его размякло, член свободно болтался, и моча брызнула как-то сама собой на тётину спину. Евгений чуть поднапрягся, и мощная струя, описав дугу, обрушилась тёте на голову. Тётя блаженно застонала и стала подёргиваться. В этот момент в комнату вошли тётина сестра и ещё какая-то женщина. Они были мокрыми от дождя. Тётя была мокрая от золотого дождя.
Евгений – маленькая нимфоманка и маленький фетишист. Его сексофеерические видения, словно обильный майский дождь. Тётя идёт по огороду. Евгений идёт за ней. Вдруг она поднимает платье, под которым голое тело, и садиться промежностью на большую оранжевую тыкву. Манит к себе Евгения. Он подходит. Она расстёгивает его шорты, полностью всасывает в рот его ещё неокрепший член. Трётся о полированную поверхность тыквы и сосёт
Евгений вспоминает, как тётя засунула себе между ног большущий переспевший жёлто-бурый огурец, а её сестра вставила ей между ягодиц морковку. Тётя стояла на четвереньках, упёршись руками в пол, а сестра двигала орудиями удовольствия, периодически похлопывая тётю по попке. Потом они обе лежали на кровати с высоко поднятыми ногами, а Евгений вталкивал в них помидоры, яблоки, груши, сливы, алычу и виноградины… Конец лета – начало изофеты.