Я взяла новый курс “альфиков”. Так мы называем учеников наших альфа-курсов. Они либо не умеют читать и писать на родном языке, либо умеют, но минимально. Латиницы не знают вообще. И вот таких альфиков мы учим в Германии немецкому языку. Научить их говорить не проблема. Но мы должны ещё научить их читать и писать. С этой задачей мы тоже справляемся, но не всегда. Есть люди, которые не могут научиться читать, по различным причинам не могут. Иногда это блокада – её можно обойти, если не настаивать на чтении слогов, а помочь ученикам визуально запоминать слова, а иногда и целые предложения. Этот метод я разработала и успешно опробовала его уже на нескольких курсах. Иногда это возрастной фактор: если человеку за пятьдесят и он никогда не ходил в школу, то вероятность того, что он научится читать, очень мала. Интеллектуальный фактор тоже не нужно сбрасывать со счетов. Бывает, что человек не осваивает процесс чтения просто потому, что не может его освоить.
В моём новом курсе люди из Афганистана, Сирии, Турции, Ирака, Марокко и одна женщина из Румынии. Двое вполне успешно справляются с программой, быстро понимают и учатся хорошо. Семеро так себе: они учатся, но очень медленно и неустойчиво, т.е. легко забывают, что мы уже прошли. А пятеро, похоже, не смогут научиться читать. Из них один молодой парень из Афганистана тем не менее очень хваткий, он запоминает слова визуально и может таким образом прочитать слова и короткие предложения. Его соотечественник, но чуть постарше, не может освоить чтение, хотя память у него хорошая. Но что-то мешает ему сосредоточиться именно визуально, он повторяет слова правильно, но вряд ли читает их – скорее повторяет то, что слышит. Одна женщина с возрастным фактором – ей за пятьдесят, и у неё плохо получается. Тем более, рядом с ней сидит её муж, у которого всё получается, поэтому она и не особенно старается. Она бы с удовольствием не ходила в школу, но мигранты в Германии обязаны посещать курсы немецкого. Женщине из Марокко тоже очень трудно, ей ещё не пятьдесят, но около того, и способностей особых Бог не дал. Что-то у неё получается, но с большим скрипом. И ещё одна женщина из Румынии, вероятно, цыганка. У меня на курсах было уже несколько цыган из Румынии, и никто из них не мог научиться читать. Я пока не поняла, в чём здесь дело. Феномен очень интересный. То, что они не ходили в школу и не умеют читать на родном языке, это понятно. Но почему у них не получается научиться читать на немецком, хотя говорить они могут, в этом я пока не разобралась. У Иоанны (так её зовут) совсем ничего не получается, она даже визуально не может запомнить короткие артикли (der, die, das), не говоря уже о прочем. Так что визуальный метод, который помогает большинству неграмотных, ей помочь не может. Буду думать.
Вот такой у меня новый курс. Мне очень интересно, потому что всё время приходится придумывать новые упражнения, новые слоговые пазлы.
Но на днях я столкнулась с проблемой, о которой раньше даже не задумывалась.
В последнее время меня увлекает такая тема, как иерархия. По принциппу иерархии строится семья в патриархальном обществе, любое государство держится на принципах иерархии. В школе без иерархии тоже никуда. Я строю на курсе иерархию осознанно, отметая новомодные веяния немецкой школы о взаимоотношениях учеников и учителей на принципе демократии. Нет у меня демократии в классе. Я определяю правила, я предъявляю к ученикам требования – и они обязаны их выполнять. Не обязательно при этом жестить, я, например, очень мила, но требовательна без внешних проявлений строгости.
Одно из моих требований, чтобы ученики приходили вовремя. Это для восточных людей очень большая проблема, у них всё приблизительно, обтекаемо, необязательно. И они знают, что нужно приходить вовремя, но вот не получается у них хоть ты тресни. Я говорила, говорила об этом, а потом мне весь этот бардак надоел. Придя однажды в класс и обнаружив в нём только половину курса, я закрыла дверь на ключ с внутренней стороны и начала занятие. Поскольку дверь у нас стеклянная, то мы видели, как приходили опоздавшие, как они там топтались, стучались. Конечно, я их в конечном итоге впустила, но эффект заставил меня о многом задуматься.
Тот молодой человек из Афганистана, который скорее всего не научится читать, был крайне возбуждён и долго не мог успокоиться. Талал из Сирии, который пришёл вовремя и наблюдал весь спектакль, сидя за своим столом, был тоже очень взволнован и пытался мне объяснить на перемене, что электричка может задержаться и тогда он тоже опоздает. Иоанна из Румынии, которая тоже не опоздала, заикаясь, объясняла мне, что иногда, если она пойдёт к врачу, тоже может опоздать.
Люди из-за пяти минут запертой двери вышли из состояния равновесия как с одной стороны этой двери, так и с другой. И я сказала себе: Что ты делаешь? Они же травмированные, психически травмированные, с ними так нельзя. Они потому и читать научиться не могут, потому что они психически травмированные.
Это был для меня абсолютно новый опыт. У меня никогда не было целого курса психически травмированных учеников. Более или менее, но травмированных. Это в корне поменяло всю мою концепцию иерархии в этой группе. Я остаюсь требовательной, но я с очень большой заботой, почти с нежностью, отношусь к каждому, а терпения у меня всегда было предостаточно, слава Богу. И, естественно, я больше не буду создавать ситуаций, когда мои подопечные могут выйти из состояния равновесия.
Психологию я считала своей сильной стороной. Что такое психология? Это, во-первых, жизненный опыт. Во-вторых, наблюдательность. В-третьих, любовь к процессу мышления. Если ещё время от времени читать что-то по психологии или слушать хороших психологов, это здорово помогает в моей работе. И вроде бы, психолог во мне всегда на посту, но в этот раз он во мне вырубился напрочь. Потому что возникла новая ситуация, в которой я не смогла разобраться интуитивно. Это большой минус. Но то, что я не закусила удила и не продолжила давить, лишь бы добиться своего, а быстро сделала правильные выводы – это уже плюс.
Кстати, на следующий день все пришли вовремя.