Кипяток

               

Поздним осенним вечером я спешил с вокзала и возле старого драмтеатра, в самом сгустке темени, увидел тощую, словно опора дорожного знака, фигуру парня с чемоданом. В одной руке он держал букет цветов, другой призывно махал пролетающим мимо него легковушкам.
Разглядев такси, сунул букет под мышку, а потом бросил его вместе с чемоданом в багажник.
 - Ты бы, браток, поаккуратней с цветами-то! - пожалел я столь деликатную кладь.
Но пассажир лишь что-то буркнул под нос и отвернулся к окошку.
В микрорайон ему надо было попасть, на Монтажников, но обязательно, мол, побыстрее! А сколько та поездка стоит –   не вопрос: дело не в деньгах, дело - в принципе! В том самом, что вскочил, как прыщ полчаса тому назад на вокзале и сейчас не давал ему покою: не пришла ведь, мартышка такая, не встретила! Сейчас он ей всё выскажет!
Слабо высвеченная летевшими мимо нас фонарями физиономия пассажира точно соответствовала его нескладной фигуре: была сухой и мятой, а глаза так и горели нетерпением, так и глотали выбоины схваченного лёгким морозцем асфальта.
- А может, у неё случилось что-нибудь, – не выдержал я, -  вот и не встретила! Чего в пузырь-то лезти? – Хотя, конечно, понимал: молодость без психа, что гаишник без свистка.
Ленкой, оказывается, её зовут, а его - Сергеем. По отчеству-то молод ещё называться, не министр какой. Пока только инженер-проектировщик. Сейчас в командировке был на Севере, вернулся в Тюмень, а она… Хотя и обещала встретить!   
Он цветы-то ещё на Севере купил, всю дорогу на столике держал - чтобы  не помялись.  …Взять бы вот сейчас, да и выкинуть тот букет к чёртовой матери!
- Ну-ну!  – одёрнул его. – Не кипятись! Выясни сначала…  – И скептически хмыкнул: - Меня вон тоже никто никогда не встречает: ни с работы, ни из гостей! …Телефон-то  у тебя с собой? Вот и звякни, узнай, в чём дело!   
- Как я узнаю? –  обиженно ворохнулся Серёга.
Батарейка у его мобильника села! Да и что у неё может случится, у такой дуры?
- Ну-у, брат… – тут уж я с Серёгой был вообще не согласен.  - У дур-то   ещё больше приключений бывает! …А почему «у дуры»? – спохватился. - У вас же любовь!
- Да вот…
Она же ему тем летом такую истерику однажды закатила – хоть за небо хватайся! …Молодая ещё: на втором курсе строительной академии учится. А живёт у него на  квартире, сейчас все так живут – гражданским браком. Он, кстати сказать, хотел ей сегодня настоящее предложение сделать, чтобы всё по закону было, а теперь - как?
- Ясно… А летом чего у вас случилось?
- Летом? – встрепенулся собеседник.  – Там вообще   ерунда вышла…   Вспомнила утром про какую-то Машу с которой я будто бы во сне  разговаривал и как с катушек слетела:  кто, мол, такая, да кто?  …А я,  может, и не про Машу говорил, может, я  в столовой у повара каши просил? Маша-Каша: какая разница? …А потом  стоим с ней у академии - она как давай кричать!
- Погоди, погоди! – оборвал я. – Прошлым летом, говоришь?
Та ведь пигалица тоже всё про какую-то Машу твердила!  В конце июля это было, точно!
                *   *   *
Высадил я тогда возле строительной академии бабку с дедом и замешкался на минуту, раздумывая как бы   пошустрее тот бойкий пятак миновать да и умчаться к универмагу. Чуть дальше, на автобусной остановке, толпился различный люд, а   ближе ко мне, возле пустой милицейской будки стояла худенькая девчонка лет семнадцати с длинной фиолетовой чёлкой и в дырявых джинсах.
Вот она ткнула лицо в узенькие ладошки  и вызывающе всхлипнула. Потом ещё разок. Для кого же она так старается? …Ах, вон для кого: неподалёку от будки торчал с отрешённым видом мой нынешний собеседник. Только тогда его длинные  волосы были стянуты в жидкий пучок, а сам он был намного толще и даже близко не походил на какие-то там дорожные подпорки.
Вдруг девчонка высунула нос из ладошек и цапнула парня взглядом:
- Покажи-ка мне, как ты свою Машу обнимаешь! Покажи-покажи!
 Парень послушно шагнул навстречу, положил  могучие лапы на её бёдра и чуть-чуть  их стиснул.
- Не так, - возразила девчонка, - не понарошке, как следует жми!
- Так что ли? – парень стиснул сильнее.
- А теперь про любовь пошепчи! – И она, капризно притопнув кроссовкой, сунула руку к уху: - Вот сюда!
Он послушно склонился к уху, но девчонка вдруг вывернулась  из его рук, присела на корточки и деланно зарыдала. …Такая вот мелькнула передо мной в тот день жизненная картинка: скандал ради скандала.
Но откуда взялась в нынешнем Серёге такая отчаянная   решимость? Про внешний-то вид я совсем молчу… Чего случилось?
- Да так…
Надоели, мол, её дразнилки: Пухлый да Пухлый, вот и решил поголодать! А ещё – холодной водой пообливаться: для воспитания характера. Вот и изменился…Теперь решил только на ночь как следует не наедаться: поддерживать достигнутый вес.
- Поддерживаешь?
- А как?! – он горделиво стукнул себя по груди. – Даже бежать куда-нибудь  всегда хочется. …Я ведь чего с вокзала-то пешком шёл – думал, все машины обгоню! Потом смотрю: нет, далековато…
- Это ты правильно сделал: и вес скинул, и характер укрепил, хотя…
И вспомнил тётку, которую  возил пару лет назад до Заречного микрорайона. Она была толстая, как бочка и когда села в машину, та   ухнула вниз, словно на неё Кавказский хребёт взвалили. 
И ту же тётку я вёз минувшей весной до рынка. Но это был совершенно иной человек и лишь физиономия отдалённо напоминала прежнюю  толстуху. Оказывается, она тоже принялась голодать, да обливаться холодной водой. Только вот беда у неё случилась: уж больно агрессивная стала… И при мне так ругнула обогнавшего нас водителя иномарки, что мне его даже жалко стало.   
И я хотел уже было рассказать Серёге о той занятной тётке, да опоздал, приехали!
- Вот! - шлёпнул он на панель пару сотельных бумажек, потом пошуршал в кармане и прибавил к ним несколько червонцев:
 - Это тебе за охотку! Без всяких разговоров ведь со мной поехал.
Бормоча  чего-то под нос, вытянул из багажника чемодан, потом букет, сунул его под мышку и шагнул в подъезд.
                *   *   *
 А я уселся в машину и принялся раздумывать, куда бы мне сейчас поехать.
И тут увидел, как из подъезда кувыркнулся уже знакомый   чемодан, а через миг появился и Серёга. Шаркнул ладонью по взлохмаченной башке и увидел меня:
- О-о, ты?! Поехали отсюда!
- Куда?
Но тот уже открывал багажник и совал туда чемодан:
- Поехали, говорю! …Парень у неё, понял?! – и плюхнулся на сиденье.
- Погоди, не горячись! Ты чего как пустая бутылка: куда пнут – туда и летишь? Это же твоя квартира?
- Ну!
- Вот и веди себя, как хозяин! Не разбрасывайся квартирами.   
- Да я и не разбрасываюсь… - Серёга тяжело дышал. – Парень там!
- А она что говорит?
Он ведь Ленку-то и не видел! Высмотрел парня в дверях и сразу вниз: всё, мол, и так понятно: променяла его на этого качка! Сейчас все спортсменами стали, работать некому, а гири толкать – вопросов нет!
Тут я с Серёгой был согласен. На все сто  процентов! …Но горячиться-то всё равно ни к чему!   
- Ты это, – выдохнул я, –  иди-ка назад! Выясни обстановку, а потом уже и действуй, как хочешь. – И повторил: - Не раскидывайся квартирами…
- Тогда я железку возьму! – Серёга метнулся к багажнику.
Вот ненормальный! Там ведь рядом с запасным колесом   валялась монтировка. Даст сейчас по голове  конкуренту и сядет в тюрьму лет на пяток! И я бросился из салона...
И догнал Серёгу. Притормозив у одной из  дверей второго этажа, он даже подпрыгивал от нетерпения, желая поскорей пустить в ход своё оружие.
И пустил бы,  да услышав щелканье замка, я выдернул монтировку из его пятерни, а самого оттолкнул в сторону, не давая прорваться к двери. Тогда он в горячке-то хотел было схватиться и со мной, да упёрся взглядом в замершего в дверях увальня:   
- Где Ленка?
- Т-так я ж-же хо-хо-хо… - начал было тот, густо заикаясь, но сбился и, ткнув головой в сторону брошенного под вешалку букета, выдавил из себя: - А ты б-бросил ц-цветы и б-б-б… П-п-псих, что ли?
- Псих, псих! – успокоил я его. – Ты, поди, Ленкин брат?
Нет, не брат он Ленке, вылущил из себя заика. Андрюха   он, Кукушкин! Они с Ленкой-то в одной группе учатся. А два часа назад она позвонила ему в общежитие и сказала, что подвернула ногу: пусть, мол, теперь её Андрюха в больницу тащит! Он и повёз её в травматологию. А потом поехал сюда: ждать Серёгу. Тот ведь  в командировке, а ключи от   квартиры на тумбочке забыл. Больной на голову, так про него Ленка и сказала.
- Сам ты больной! –  отозвался из-за  моей спины Серёга. Он уже понял свою промашку и теперь, не зная как её загладить, язвительно бросил: - Стоит, пузан,  и молчит! Будто  немой… 
- П-почему н-н… – затянул привычную тягомотину Андрюха, но хозяин квартиры уже не слушал: оттолкнув нас обоих в сторону, он кинулся к стоявшему на тумбочке телефону.
И всё встало на свои места: Андрюха через малое время оказался в общежитии, а мы с Серёгой покатили в травматологию.
Вот ведь, оказывается, какие беды случаются от всяких там голоданий да обливаний холодной водой. Но это Бог с ним,  дело поправимое… Ведь та давнишняя тётка, выбираясь у рынка из такси, поведала мне способ борьбы со вспыхнувшей в ней агрессией: не холодной, мол, водой она теперь будет по утрам обливаться, а тёпленькой. Произведёт, мол, регулировку.
Надо бы и Серёге о той регулировке рассказать: пусть немножко разбавит свой кипяток!