Жена утром уезжает, возвращается поздно. Поэтому наш сын называет маму вечерней мамой, а меня – дневной, ведь в детсад его всегда отвожу я. Паше пять лет, это самый сказочный возраст – он все время фантазирует, придумывает что-то. Например, завтракаем мы на кухне, сын смотрит в окно, на качающиеся от ветра ветки.
– Дерево машет нам руками, – говорит он. – Передает привет?
– Точно, – соглашаюсь я.
Ветер завывает в вентиляции, сын слушает, потом выдвигает предположение:
– Ветер с нами разговаривает. Хочет что-то сказать, но не умеет говорить человеческим языком.
– Бывает, еще волки воют, – подхватываю я игру.
– Значит, они с ветром говорят на одном языке?
– Ага. Ну что, пора идти в детский садик. Ты готов?
По пути Паша тихонько подвывает: разучивает язык волков и ветра.
Однажды мне позвонили из детсада.
– Вы можете прийти?
– Что с Пашей? – заволновался я.
– С ним все в порядке, но нам с вами надо срочно поговорить. Обсудить некоторую проблему. Так вы придете?
– Могу отпроситься с работы, если надо.
Воспитательница с кем-то разговаривала по телефону, я поманил сына рукой, он подошел.
– Сынок, ты что-то натворил? С кем-то поссорился? Подрался?
Парень задумался.
– Нет, ни с кем.
Ко мне подошла директриса. Она неприязненно посмотрела на меня, отвела в сторону, к окошку в коридоре, и заявила:
– Дмитрий, мы обязаны реагировать на тревожные сигналы, и если у ребенка в семье неблагополучно – принимать соответствующие меры.
Мне хотелось ляпнуть в ответ: «Вы что, с дуба рухнули?» – но я сдержался.
– Объясните толком, какие такие у вас тревожные сигналы!
Она слегка опешила, но тут к ней на подмогу подоспели еще две работницы.
– Вы издеваетесь над ребенком! – заявила одна.
– Как вам не стыдно! – воскликнула вторая.
Но я не растерялся.
– А вам не стыдно бросаться голословными обвинениями? Как я издеваюсь?
Тут в бой вступила директриса.
– Павлуша рассказал нам, что папа запрещает его младшему братику спать в постели, – веско сказала она. – И, мало того, запирает братика в ванной. Ну? Что вы на это скажете?
Я на мгновение опешил, но тут же понял, что они имеют в виду. Ай да Паша, ай да рассказчик! Я решил женщин чуть-чуть подразнить.
– Действительно, – вздохнул я, – виноват. Правда, запираю Максика в ванной.
Женщины уставились на меня в некоторой растерянности, видимо, не ожидали чистосердечного признания.
– А еще я кормлю его сухим кошачьим кормом и заставляю ходить на лоток, – добавил я.
Казалось бы, после такой подсказки они должны были обо всем догадаться. Но негодующий воспитательский инстинкт помешал им это сделать.
– Тогда я вызываю полицию! – провозгласила директриса. – И пусть они сами с вами разбираются. А Павла мы вам не отдадим!
Пришлось срочно признаваться.
– Павлуша называет своим младшим братиком нашего кота, Макса, – сказал я. – Он спит с ним и ест с ним. Но дело в том, что кот часто не дает ребенку уснуть, и я его вытаскиваю из Пашиной постели. Правда, этот хитрец несколько раз возвращается, и они вдвоем мурлычат. Приходится Макса запирать в ванной, пока сын не утихомирится. Кот видит, что его собеседник уснул, и тогда тоже ложится спать.
– Павел, – дрожащим голосом спросила одна из воспитательниц, – это правда?
– Да, – серьезно кивнул мой сын.
Возмущенная директриса ушла к себе, а воспитательницы улыбнулись.
– Мы думали, ваш сын фантазер, как все дети, – хихикнула одна, – но теперь вижу, что им до него далеко!
По пути домой Паша спросил меня, зачем нужно было вызывать полицию, я объяснил: чтобы защищать детей от плохих теть и дядь, даже от родителей, если потребуется.
– Но ты не волнуйся, я не буду заставлять тебя есть кошачий корм, – пообещал я.
Сын задумался и спросил:
– А этот корм вкусный?
«Тааак», – подумал я.