С работы я пришел злой, как некормленная собака. Шутка ли, целый день без продыху вкалывал, от станка к станку бегал. Прикинь, на весь цех один остался. Рабочих у них не хватает, мать вашу... Как женихов на ткацкой фабрике. А я тут причем?
Про "некормленную собаку" это я, типа, для юмора сказал. "Некормленный" - значит опять без зарплаты. Сегодня ее так и не выдали. А обещали. Еще пять дней назад обещали. Но... сытый голодного не разумеет. Это я о начальниках. Прикинь, им чо, они себя не обидят. А нам, типа, не надо. Перебьетесь, типа. У-у, твари! Так бы в рыло и двинул! Сволочи! Ворье!
Нету справедливости! Нету ее! Рука руку моет. Каждый месяц девятнадцатого числа мы идем в кассу за своими, кровными, кому что полагается. Прикинь, я на подработке, поэтому "срубаю" неплохо, грех жаловаться. Но с февраля, а еще хуже с марта началась, прикинь, свистопляска. Первый раз задержали на три дня. Ладно, пережили. Но теперь уже пятый день. И чо? Прикинь, кроме кучи обещаний "подождите, типа, у нас проблемы", ничего нет. Ложил я на ваши проблемы. Мне отдай мое! Не, я, конечно, согласен подождать чутка, все понимаю, но не столько же? Что я жене скажу, "потребитель задолжал предприятию по кредитной линии"? А она мне, сладко улыбаясь, "посоветуйте потребителю пересмотреть лизинговые отношения". Да? Ха! Бред! Прикинь! Но этот бред и есть наша сегодняшняя жизнь.
Молчу весь вечер. Жена ни о чем не спрашивает, но, чувствую, обо всем догадывается. Хорошая у меня Люська. Терпеливая. В церковь ходит. Жалеет всех.
- Устал? - разливая чай по стаканам, жена нарушила молчание.
И тут меня словно прорвало. Выдал все, что накипело, все, что думаю про начальников. Аж, пальцы затряслись от злости.
- Устал, - жена положила руки мне на плечи. - Вот что, ложись-ка ты пораньше. Отоспись, приведи нервы в порядок. Утро, как говорится, вечера мудренее.
- Я в порядке, - бурчу недовольным голосом в ответ.
- Вижу, - вздохнула жена. И добавила: - Не гневайся. Гнев - это грех. Мы же православные, в храм ходим. Надо быть выше этого.
- Будешь тут, - продолжаю я бурчать, но соглашаюсь. - Да, действительно, гнев - это грех. Знаю об этом с тех пор, как жена затянула меня в церковь. Уж скоро год тому.
Вон и иконы висят над кроватью. Прикинь, смотрят как будто спрашивают о чем-то. Уставятся и молчат. Сто раз просил перевесить. Не-а, не соглашается. Типа, хочу, говорит, перед сном помолиться, глядя на них.
Да, ладно, молись. Я и сам пробовал. Но, прикинь, чо толку? Ни-че-го! Вот если бы Бог хоть раз исполнил мое желание. Просил, просил - все бесполезно. Есть ли он вообще? Если есть, то куда смотрит? Вокруг столько несправедливости. Одни, прикинь, зажирели, как свиньи, другие юшку хлебают.
Вот священник говорит, что наказания нам, типа, за наши грехи. А чо я сделал? Никого не убивал, не насиловал, не грабил. Даже Люське не изменял. Нету у меня грехов. Вот у начальников - да! По уши в грехах, как в дерьме. Тащат, упыри, все, что плохо лежит. Сталина на них нету. Разворовали страну, прикинь, и жируют падлы! Я чо - не прав? А мне-то за что наказание? Работаю, как ишак. Света белого не вижу с восьми до пяти. Что-то тут не так!
Куча вопросов, а ответа вразумительного нет. "Читайте Святое писание - там ответы" - твердит священник.
Читал. И чо? "Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил..." Зачем мне все это? Как это улучшит мою жизнь? Мне чо, зарплату начнут давать вовремя? Между прочим жизнь у меня одна. И разве не надо прожить ее красиво?
Опять вопросы, вопросы. Голова от них пухнет. Прикинь, как церковные проповеди - так про одно, как жизнь, так про другое. И где правда? Как пел Высоцкий "Эх, ребята, все не так, все не так, ребята! И ни церковь, ни кабак, ничего не свято!..."
Вот они верные слова. Не вырубишь топором. Не поспоришь.
- Не ворочайся. Спи, давай, - это жена бухтит.
- Ладно, все, умолкаю, - отвечаю ей и закрываю глаза. Скорей бы уснуть. Утро, как говорится, мудренее...
Черт, сон не идет! Нервы гуляют, как сквозняк по-гладкому. Эх, жизнь моя жестянка, а ну, ее в болото. Живу я, как поганка, а мне летать, а мне летать охота... О! Детство из памяти вылезло. Ария Тортиллы из мультика про Буратино. Засело в голове "...а мне летать охота...".
Да, каждому из нас хочется летать. Но "рожденный ползать летать не может". Опять цитата из школьного детства. Прикинь, и откуда лезут эти мысли? ...Исаак родил Иакова...
А почему я рожден, типа, ползать? Кто сказал? Я молодой еще, сильный мужик, никого не боюсь, образованный, умный. Десятилетку оттрубил на "хорошо". Потом шарага, ну, в смысле профтехучилище. Многостаночник. Ну, и чо с того, что не инженер? Пофиг. У станка, если ты не лодырь, можно неплохо кормиться. А я не ленивый. У меня разряд. Тонкости фрезеровки знаю, как отче наш. Так что... Иаков родил Иуду...
О чем это я? Куда это мысли в сторону поплыли, как парусник по ветру, когда... в Феодосии... мы с Люськой... летом...
... Море... Вот здорово... Вот она мораль у басни... Все в мире зависит от денег, чтобы там не твердила Библия, мол, сребролюбие - это соблазн. Еще бы! Конечно, соблазн! Зато какой сладкий!
Эх, были бы у меня деньги! Настоящие, блин, а ни эти жалкие гроши! Мы бы с Люсей, прикинь, каждый год на море. И катались бы не на вашем пароходе, как на автобусе, а на яхте. Эх-хе-хе!... И какая разнице кто кого родил... Исаак Иакова... Иаков Исаака... Прицепилось же... не уснуть... нервы, блин...
Если ни в деньгах счастье, тогда в чем? В их количестве? Вот если бы я был миллионером... Это вам ни фрезер крутить... А ну-ка, ну-ка... Прикинь, сердце успокоилось и гнев улетучился. А чо нам миллионерам переживать?... У нас жизнь в ином измерении, типа.
Хоть помечтать... Не торопясь...
Что там плывет вдалеке? Это я плыву - миллионер! На туристическом лайнере в Турцию. Какая к чертям Турция, если я миллионер! На яхте в кругосветку. Яхта для океанских прогулок - пятьдесят метров в длину! Во, блин! Не-е, семьдесят! Короче - сто! Чтобы разместить всю прислугу, бассейн, там, типа, бар, каюты... Бассейн на верхней палубе... чтобы обзор... океанский бриз... Кайф, прикинь!
Из бассейна выходит мокрая счастливая Люська. Она улыбается. Люська еще не успела загореть, кожа бледная, ноги дряблые от целлюлита, грудь обвисла, а вокруг улыбающегося рта морщинистые складки. Надо же, раньше я не обращал на это внимания. И это мне миллионеру такое счастье, прикинь, чтобы испортить путешествие?
К черту Люську! Из бассейна выходит секретарша нашего директора Олеська - зеленоглазая рыжая оторва. Ножки - м-м - точеные, попка упругая, как мячик, груди нагло торчат.
Я - миллионер имею возможность купить Олесю на месяцок, взять в путешествие по морю. Чо тут такого?
Прикинь, вот она подходит ко мне... дышит возбужденно... я беру ее за груди... увлекаю на шезлонг... Черт! Вот это жизнь! Это тебе не Авраам родил Исаака...
Совсем другое путешествие. Прикинь! Ну, а что, имею право, я - миллионер!
А если из бассейна моей яхты выходят три таких Олеськи. Прикинь, а! Или, сажем, пять! Хо-хо! Ну, а чо? Я могу себе это позволить. Бабла, типа, немеряно. Каждой по тыще басков за услуги - не вопрос. Вот она - настоящая жизнь!
Какую Олеську выбрать для начала? Черт, глаза разбегаются. Сердце замерло. Со всеми по очереди? Или сразу со всеми? Как пожелаете, уважаемый миллионер, Николай Васильевич. Желаю, чтоб каждый день новая! Разрешите исполнять?! Хо-хо, вот она - сила денег, прикинь! Вау!
А Люська? Ну, а чо Люська? Обеспечу ей безбедное существование: квартиру, там, машину, пенсион. Я же не урод какой-нибудь моральный, чтобы бросить бывшую жену на произвол судьбы. Совесть имею. Люська не будет жить как попало. Не позволю. Но пусть не обижается. Такой шанс, как мне, стать миллионером выпадает в жизни один раз одному из миллионов. Как упустить? Нельзя! Глупо! Прикинь, дураком надо быть, чтобы отказаться.
Ну, и чо из того, что я православный? Причем тут православие? Раз пошла такая пьянка - режь последний огурец. Пожить надо на всю катушку, раз выпала такая удача. А религия - это для тех, кто ничего не добился. Утешение для неудачников, чтобы их души не страдали.
А жить я буду во дворце. У меня будет "умный" дворец. Видел такой по телеку. Роботы снуют, прикинь. Сказал - свет загорелся, сказал - потух. И прислуга у меня будет только с высшим образованием. А ни эти рыла маргинальные, как на заводе. Кореша, блин... пошли бы они...
И у меня будет роскошный гарем, а ни эти несчастные Олеськи. Сколько захочу, столько и заведу. Ну, а чо, деньги позволяют. Счастье любит богатых. Лучше из разных стран, разного цвета кожи. Да-а-а! Остановись мгновенье, ты прекрасно! Хоть бы не вспугнуть видение, блин!
... Авраам родил Исаака... Исаак родил... Не прелюбодействуй... Да разве можно перелюбить, когда у тебя во дворце такое сокровище? Тут люби и люби, не стесняйся. Все по закону, по справедливости. Я же не просто переспал и убежал. Какой тут грех?
Заповедь какая-то... дурацкая! Я же все по-честному... Авраам родил... Лишь бы ограничить человека, поставить в рамки, загнать в стойло, от сих и до сих, не дать, не позволить, запретить! К черту такие заповеди! Так не пойдет! Не-е-е! Это для быдла! А нам, людям с кошельками, принадлежит весь мир. Мы - хозяева. А хозяин может все, что пожелает. И я желаю!...
Кстати, о моем бывшем заводе. Выкуплю его, наверно, и стану владельцем. Разгоню всех, блин, кто меня гнобил. Особенно этого суку, начальника цеха. Все цеплялся, тварь: сделай то, сделай это. Это ни то, то ни это...
Пусть валит, нищеброд, куда глаза глядят. Без копейки! А этих алкашей-корешей загоню в работу. Халявщики. Зарплату им подавай. Прикинь! Ага, щас! Урежу по самое не могу. Лишь бы жрать пойло... квартиры им подавай... машины... А хрена ли! Работать сначала научитесь, бараны!
У меня все будут ходить по струнке. Иначе с простолюдинами нельзя. Разворуют все мое добро. И вообще, как нарушение, так штраф или задержка зарплаты, чтобы чувствовали скоты хозяина.
Вообще сюсюкать с быдлом нельзя. Хочешь от них что-нибудь добиться надо давить. Давить, как клопов. Чтобы боялись, как ковида. Страх - это, типа, кнут для стада. Стадо не нужно лелеять, его нужно хлестать, стричь и резать.
Я вам рожу Авраама...
Не-е, а чо только одно море и одна яхта? Начну покупать недвижимость по всему свету, в самых экзотических уголках: Кипр, там, Лазурный берег, типа,... может, Лондон... там же начальники бабло прячут. Ну, вот...
И тачку себе куплю, чтобы все обзавидовались. Прикинь, как это приятно, ловить зависть в глазах людей: что не можете? А я могу! Ха-ха! Какую сладкую радость
дает ощущение превосходства.
Качает... Это радость?... Не, море!... Чо оно меня преследует? Не отпускает... Наверно, море меня любит... Надо подумать и купить остров. Можно гарем на лето вывозить. Прикинь! Пусть девочки позагорают... А я прямо из офиса на личном самолете буду прилетать. Прикинь, ты приземляешься, а тебя куча баб встречает. Е - мое!...
Вот они бегут... радостные... Боже, какой вечер впереди! Но сначала - ужин. Роскошный, естественно. Чем бы поваров нагрузить? Черт, я, как лох, даже не знаю, что едят миллионеры. Не картошку же с селедкой? Хотя я так люблю ее... Баран... какая селедка? Надо в интернет залезть, почитать. Да и вообще над манерами поработать. Не могу же я, миллионер, размахивать руками, как люмпен, и улыбаться во весь рот, как деревенщина. Надо как-то величественней двигаться, по-царски, что ли. Чтобы уважение и трепет внушать. Даже из самолета надо не вылезать, не спрыгивать, а снизойти. Не спеша. Помахать девочкам рукой. Вот так... О, черт! Ай! Ой! Чо это? Где перила?..
Надо же... лицом в песок. Тьфу, ты!.. Щас прикинусь, типа, пошутил, разыграл...
Девочки смеются:
- Вставай! Вставай! - тянут за руки.
- Вставай! Вставай же! - откуда он, голос Люськи?
Резко поворачиваюсь, выплевывая песок, и вздрагиваю от неожиданности - надо мной лицо жены.
- А где остров?! - недоумеваю я.
- Какой остров? - обалдевает Люська. - Плюется еще, как верблюд, - негодует она. - Просыпайся! На работу пора!
Лежу не двигаясь. Закрываю глаза. Ищу остров.
- Вставай же! - тормошит жена. И добавляет не злобно:
- Храпел всю ночь, как хряк. Стонал... Поди бабы голые снились?
- Никого не снились! - отмахиваюсь я.
Раздосадованный и раздраженный быстро сажусь на край кровати. На меня смотрят в упор иконы, словно я в чем-то перед ними виноват.
- Убери ты иконы отсюда! Сколько раз просил! - поворачиваюсь к Люське.
Она не отвечает. Накрывается одеялом с головой, оголив худые морщинистые ноги.
Я посмотрел на них, потом глянул в тоскливую пустоту серого утра. Потянулся за рубашкой. Еще раз скосил глаза на ноги жены.
Какой сон испортила, дура!