Следующие от строгого священника получили разнос певчие да прямо на Литургии! Из-за того, что в хор влились новички, клиросники запели так фальшиво, что с мирян слетело всё благоговение! В Алтаре сразу прекратилось чтение молитвы, а из боковой дверцы Алтаря выглянул отец Михаил и строго спросил у регента:
- Что вы поёте?! – и велел: - Либо пойте правильно, либо не пойте вообще! – а потом ещё и назидательно обратился к мирянам: - А вы, братья и сёстры тоже не портите клиросное пение! Тем более что у кого-то нет слуха. Гудите, как пчёлы в улье – кто в лес, кто по дрова! Пение должно быть благоговейным! А из вас кто-то ещё и подвывает хору, простите, как волк на задыбе! Это ужасно и очень противно! И уж особенно не позволительно на «Херувимах», когда должны слетаться ангелы! – и он попросил, приложив руку к сердцу: - Давайте слушать пение хора. Они для этого здесь и поют.
У мирян мигом захлопнулись рты, и ужасное подпевание прекратилось. А регенту ничего не оставалось сделать, как временно запретить новичкам фальшивое пение.
Вслед за этим от строгого батюшки досталось «на орехи» староверу Герасиму. Заглядывая в маленький молитвенник, он громко повторял все слова вместе с ведущим службу священником. Невольно косясь на него, отец Михаил, в конце концов, не выдержал и шёпотом отдал указание дьяку. Тот немедленно подошёл к староверу и без объяснений изъял у него молитвенник! Герасим лишь молча проводил дьяка лупающими глазами, мигом вспомнив упорные просьбы отца Михаила о прекращении своевольства на службе. За это дело после Литургии батюшка в очередной раз устроил ему разнос, уже наистрожайше предупредив:
- Герасим, тебя сколько раз ещё надо просить, чтобы ты не мешал проведению службы и не смущал прихожан?! Ещё раз услышу твой бубнёж, выгоню со службы! Ты в православном храме, а не в старообрядческом!
- Понял! - без споров послушно кивнул Герасим.
Следующие разгон получили опять певчие. Выглянув из Алтаря, отец Михаил резко оборвал пение и строго спросил:
- Вы чего поёте?!
- Чего?.. – непонимающе уставилась на него регент.
Батюшка прошёл на клирос, полистал страницы и, стуча пальцем по листку, требовательно произнёс:
- Я прошу вас готовиться к службе посерьёзнее! - и, уходя в Алтарь, бросил: - Тут вам не хор художественной самодеятельности! Что хотим, то и поём!
Таким образом, строгий священник очень быстро наводил порядок на службах. Он считал, что в Домах Господних всё должно быть до точности правильно и этого требовал немедленно! Невнимательным от него доставалось нещадно! Так, перед Пасхой пришли освящать куличи с яйцами припозднившиеся горожане. Не обращая внимания на идущую проповедь, они принялись делить места на лавках, умащивая свои корзины для освещения, и так расшуршались целлофановыми мешками, что даже подняли перепалку. Шум делёжки уже мешал и священнику, и остальным. Батюшка несколько раз недовольно бросал взгляд в сторону нарушителей спокойствия, наконец остановил проповедь и сердито произнёс:
- Я не понял, что там за праздничная возня?!
Нарушители мигом замерли, а он посверлил их своей непримиримой строгостью и словно взорвался:
- Вы чего сюда пришли?!
В храме наступила звенящая тишина. Прошивая сквозящим недоумением сердитым взглядом народ, отец Михаил продолжил разнос:
- Братья и сёстры! Вы понимаете, какой сегодня день?! Я тут что, весёлую сказку вам всем что ли рассказываю, которую можно слушать и не слушать?! - и он обратился к тем, кто особенно нарушил проповедь: - Вот вы там, вы зачем вообще сюда пришли?! Мало того, что многие из вас опоздали на службу, а одни вообще не присутствовали, так вы ещё и ведёте себя, как на базаре! Места делим! Скорби болтовнёй призываем!
Все дружно оглянулись на нарушителей. Те стояли тише воды, ниже травы, а священник гремел:
- Праздник ещё не начался! Всюду ещё скорбь, строгий пост! А глядя на некоторых, у меня создаётся впечатление, что сейчас они освятят свои куличи с яйцами и начнут их тут же есть! Для них праздник уже начался! Для них не Иисус Христос главный, ни его страдания и смерть, а куличи и яйца!
В храме настолько стало тихо, что через запертые двери стали слышны звуки улицы.
- Я попрошу всех вести себя достойно и уважительно и по отношению тех, кто здесь честно стоит с утра и по отношению тех, кто ведёт службу! - закончил священник назидание и спокойно продолжил проповедь в уже абсолютной тишине.
После такого внушительного разноса в храме прекратились всякие поползновения.
Досталось от отца Михаила и монахине Еликониде. Говорливая старуха во время службы часто продавала в лавке свечи, отпускала требы, а заодно так давала собственные советы, что забывала, где находится. Так она на Вечери советовала тётке Валентине почитать «Житие святых».
- Я от корки до корки несколько раз уже перечитывала, и всё никак не начитаюсь! Так пишут, так пишут, что самый хмурый день для тебя светлеет!! – во весь рот хвалила она прочитанное.
- Ну ты мне отложи эту книжицу. Я после службы её заберу, - кивала Валентина.
- Обязательно возьми! Такое надо читать каждый день, тогда и миром сердце полнится, и душа поёт, и словно заново родишься! – трещала монахиня.
Вдруг отец Михаил прекратил говорить молитву, развернулся на болтух и громко объявил:
- А сейчас, братья и сёстры, службу будет вести матушка Еликонида! Внимательно слушаем все её!
- Господи, помилуй!.. – даже не поняла его монахиня и брякнула: - А чего это я?!..
И она замолчала, в недоумении хлопая глазами на обернувшихся прихожан. Кто-то сдавленно прыснул. Другие засмеялись в открытую. А батюшка посверлил болтуху колючим взглядом и назидательно ей сказал:
- Продолжайте, продолжайте, матушка Еликонида! Мы все внимательно слушаем вашу болтовню! Так и ведите далее службу. Вы же настолько старательно меня перекрикиваете, что я уже перестаю соображать, что говорю сам!
От такого выговора монахиня чуть не закрестилась обеими руками! Она зажала ладонями рот и так как священник продолжал на неё смотреть, взмолилась:
- Простите меня, батюшка, Христа ради! Больше не повторится такое! Честное слово! Заговорилась…
Отец Михаил ещё немного посверлил её строгостью глаз и продолжил службу. Осрамившаяся монахиня так тихо досидела Вечерю, что чуть не уснула в лавке. Но с болтовнёй она теперь была очень осторожна. Назидательный урок батюшки пронял её крепко!
продолжение следует.........