Помимо своего чая сёстры Елена и Ирина додумались делать хлеб. Обнаружив на складских полках трапезной много муки, они взяли у архимандрита благословение на выпечку и раньше обычного приходили на кухню. В большой эмалированной кастрюле под шептание молитв у них споро просеивались два килограмма муки высшего сорта. В неё вливалась подошедшая не очень сладкая сдобная опара на дрожжах, в которую было всыпано по чайной ложке пряностей из имбиря, мускатного ореха и корицы, и стакан распаренного изюма. Затем всё тщательно вымешивалось с добавлением муки до мягкого теста и ставилось под рушничок до хорошего подъёма.
Дальше в поднявшееся тесто вливалось полстакана растительного масла, тщательно вымешивалось и снова ставилось под рушничок для подъёма. А потом из готового ароматного замеса начинали твориться чудеса! Его закладки в пекарных формочках расцветали витиеватыми веточками, цветами, колосками, ягодками, шишками. Для них из отдельного куска теста с добавлением муки заранее был вымешан плотный потир. Украшения раскатывались скалками. Где требовалось, надрезались ножами, выщипывались ножницами и долеплялись руками стряпух. Серединки цветов украшались ровными ягодками изюма. Будущему хлебушку давали подняться под полотенчиками и отправляли его в разогретую духовку. А из духовки на застеленный стол пергаментом и простынею он уже аккуратно вытряхивался чудесными румяными буханками, «умывался» водичкой и до блеска натирался растительным маслом. После службы Вечери в трапезную приходил батюшка и с молитвой освящал хлеба святой водицей.
Этот хлеб очень долго не черствел, при резке нисколько не сыпался, долго хранился и украшал любой стол, как на обед, так и на праздники. С благословения владыки хлеба затем стали продаваться в церковной лавке на воскресных службах. Вырученные деньги уходили в казну монастыря на его восстановление.
К большим праздникам такой хлеб делался слаще. В него добавлялись изюм, курага, чернослив, настоянная на водке гвоздика и крупнорубленые орехи. При этом он ни в коем случае не был похож на пасхальные куличи. Это был только хлеб!
Не забыли сестрицы и о детишках, которых приводили миряне на причастие. Получая после причастия просфоры, народец мог купить небольшую сдобную птичку с резными пёрышками хвостика, крылышек и хохолка. Как и хлеб, они тоже были освящены. И, конечно же, весёленькой птичке с глазками-изюмками особенно радовались дети!
И вдруг с выпечкой сестёр начали происходить непредвиденные казусы! На монастырский хлебушек и птичек по воскресеньям неожиданно стало обрушиваться столько народу, что выпечки на всех стало катастрофически не хватать. Стоящие в очереди уже не просили, а требовали продавать изделия строго по одному в руки!
- Да как же так?! – возмущались другие. - Мы одну буханочку берём себе, а другую в подарок родственникам!
- А нам тоже на праздник надо не одну буханку и птичек побольше! – заявляли те, кто толпился за ними в очереди.
И возле их споров-раздоров на кануне возвышалась огромная гора муки, сахара, всевозможных специй и бутылки растительного масла.
- Чтобы нам пекли побольше хлебушка и птичек, - с улыбочкой шептали прихожане стоящей свечнице возле кануна.
Не терялись и монастырские в трапезной. Там потихоньку образовалась своя очередь, в которой покупатели были и трудники, и послушники, и монахи. Они приходили к стряпухам уже с деньгами и, складывая их на поднос под иконой Богородицы, говорили:
- Я вот тут уже оплатил свою булочку хлебушка!
- А я внесла ещё за парочку пташечек. Внуков своих побалую.
- Эх, ладно! Я птичек оставлю детишкам прихожан, так как им всегда их не хватает, а мне оставите булочку хлебца. Вот за неё денежки.
- Да там и этого хлебца уже никому не хватает, - смотрел на деньги отец Никодим и ничего не брал.
Он даже ни разу ещё не попробовал этой выпечки, только слушая похвалы в её адрес. Такими же скромными оказались и отцы Игнатий и Тихон. Архимандрит вот попробовал выпечку первым и на каждый праздник для своих гостей заказывал пару-тройку буханок с небольшим подносом птичек, называя их «жаворонками». И однажды его гость митрополит с улыбочкой попросил:
- А подари-ка мне, батюшка, буханочку вашего хлеба. Это для меня будет самый лучший подарок!
- Девчата, у вас свежий хлеб ещё есть? - в связи с этим прибежала в трапезную матушка Елена.
- Как раз партия готовая вон стоит, - кивнула Ирина на остывающие хлеба под рушниками.
Стряпухи тогда дали ей не только нарядную буханку, но и рецепт выпечки. После этого архимандрит стал дарить гостям хлебушек сразу с его рецептом. А матушка даже поучилась делать украшения из потира. Да не всем давалась наука скульптурной выпечки. Тогда Елена с Ириной для всех желающих предложили вести кружок по этому делу. С кружковцами на воскресных службах выпечки стало вдвое больше.
Когда же по двору монастыря в свою келью с вечерней службы шёл отец Никодим, его окликнули сёстры.
- Батюшка, батюшка! – подошли они и, вручая целлофановый пакет, сказали: - Возьмите вот булочку хлеба и три птички. Мы вам – священникам, будем оставлять выпечку. А то вам всегда ничего не достаётся.
- Вот спасибо-то! – радостно всплеснул священник руками, забрал пакет и, с наслаждением нюхнув из него аромат, произнёс с сияющей улыбочкой: - Я как раз собрался чайку попить, вот у меня и будет угощение! – и он перекрестил стряпух, от души произнеся: - Спаси вас Господи, матушки!
Вскоре у каждого священника в келье уже был нарядный хлебушек. И никакие пряники не шли с ним в сравнение! Птички же красовались у иконок не только, как угощение сестёр, но и как украшение. Монаху для радости глаза много не надо было.
продолжение следует.........