Часто ли вы говорите про кого-то, укоризненно покачивая головой: «Ну чисто дети!» или «Он просто взрослый ребёнок»? Разумеется, речь не про инфантильность. Инфантильность — это не детскость, это выученная беспомощность.
Мы все привыкли считать себя взрослыми. И в том аспекте, о котором я хочу сегодня упомянуть, мы, к сожалению, чаще всего не ошибаемся. Мы действительно взрослы.
Социум стоит и держится на лжи. На негласном, но неукоснительно соблюдаемом договоре о лжи. И все про него знают. Хотя немногие об этом вообще думают. И ещё меньше людей протестуют против него, бесполезно и бессильно. Для большинства наличие такого общественного договора само собой разумеется и привычно, как то, что мы дышим воздухом, а из водопроводного крана течёт вода. Его суть прекрасно раскрыта в эссе Фигль-Мигль «Лжец как гарант bien public», очень рекомендую к прочтению, оно есть в сети, так что смысла пересказывать нет, да и не перескажешь, его можно только целиком процитировать.
Так какая же царапина у меня болит? А вот какая. Я тоже считаю себя взрослой. Но это же очевидно, что одна из характеристик нашего понимания взрослости — умение вести себя «как надо», comme il faut. То есть выполнять тот самый договор. Лгать и кривить душой самому, принимать и не осуждать (или осуждать, но потихоньку, шёпотом, а то и про себя) чужую ложь, молчать. Ведь молчание также является одной из форм лжи — нежеланием говорить правду. И, кстати, самой распространённой. «Слово — серебро, молчание — золото», «Молчи, за умного сойдёшь» и так далее.
Да, конечно, правы те, кто возражает: «Попробуй говорить весь день правду — к вечеру будешь нищим, одиноким, безработным инвалидом». А всё-таки — болит. Потому что иногда...
Я долгое время наблюдаю в публичном пространстве за одной семейной парой, постепенно переходя от непонимания, подозрений, осуждения их «ребячливости» к откровенному восхищению — и им, и ею. Потому, что они оба — «большие дети». Потому, что я не могу поймать их на лжи, потому, что когда они молчат, то это их естественное желание, а не необходимость. Потому, что я им верю, верю вопреки всему своему жизненному опыту. Потому, что они действительно, а не напоказ искренни. Потому, что они — солнечные этой своей искренностью. И я не понимаю, как им вообще удаётся существовать годами с ней и не терять её, и не разочаровываться в ней.
В публичном же пространстве я наблюдаю и за одним молодым человеком. И он живёт искренне и иначе не может. Большой ребёнок. И тоже прекрасный этим. Так, значит, всё-таки можно? А что для этого нужно? Я не знаю. У меня нет ответа.
Потому что я — я тоже взрослая. Я тоже умею comme il faut. И у меня уже автоматически — comme il faut. Но я смертельно завидую таким солнечным изумительным «большим детям». Я хочу, как они. Но как?..