Предыдущая глава: 107. "Стыд не дым, глаза не ест". http://proza.ru/2024/02/23/127
Директор школы "упёрся рогом в землю" и ни в какую не хотел меня отпускать на каникулы, пока я не отработаю на пришкольном участке. Но маме удалось убедить меня поскорее выезжать из Георгиевска, и я, преодолев смущение перед директором и некоторый страх ответственности за непослушание, выехала в первых числах июня в Анапу.
Дядя Котя, встретивший меня на машине на анапском вокзале, был печален, но не молчалив, начал жаловаться мне, что в их жизни с мамой всё идёт не так, как мечталось ему. Он, грек по национальности, хоть и совершенно обрусевший, сохранял в себе эту традиционную для южных мужчин потребность в женщине-хозяйке, которая любовно поддерживает домашний очаг, ведёт хозяйство уверенной рукой, прекрасно готовит разнообразные блюда и всячески ублажает мужа-добытчика, признавая в нём главу семьи.
Мама же, вкусившая после развода с отцом свободы и независимости, не хотела теперь снова погрязнуть в нескончаемом семейном быте, осложнённом ещё и непростыми жилищными условиями, от которых мама успела давно отвыкнуть: воду в дом надо было приносить (и выносить), печь топить и готовить на ней (летом на электроплитке), ухаживать за огородом. Если когда-то в Троицке всё это делалось легко и радостно, то теперь было для мамы обременительно и в тягость. Она предпочла бы работать где-то целыми днями и получать за это деньги, чем топтаться целый день по дому, чтобы завтра начать то же самое, по кругу.
Всё чаще вспыхивали ссоры с дядей Котей - сначала, вроде, по пустякам, но потом взаимное раздражение стало порождать более тяжёлые размолвки. И теперь вот дядя Котя даже уехал жить назад, к Катерине, к тому же ему оттуда было ближе и до работы. Как сказал поэт:"Любовная лодка разбилась о быт". А, может, ещё не разбилась?!
Все эти события неприятно поразили меня, но внутренне, я, конечно же, была на маминой стороне, хотя и старалась понять их обоих. Вера же дистанцировалась от них, категорично заявляя:"Потерпите немного, поступлю в медицинское училище и уеду от вас!"
Мама теперь подрабатывала шитьём, принимая заказы от женщин, живущих в совхозе, но денег, конечно, не хватало, а найти работу в совхозе было проблематично, ну, разве, только на виноградниках, и то - в сезон.
В первую же ночь, как я приехала, мы с мамой проболтали почти до утра - вернее, больше говорила мама, рассказывая многочисленные истории из своей жизни, особенно напирая на упущенные удачные возможности, которые могли повернуть ход её жизни совсем в другое русло.
Я только ахала в таких случаях и сокрушённо восклицала:"Ну, как же так?!!". "А вот так!" - сожалеюще подтверждала мама. Вера давно уже спала, а мы с мамой, перебарывая зевоту, не могли нашептаться, как две закадычные подружки.
Я понимала мамино состояние - теперь она пребывала в некоторой растерянности, сорвавшись с насиженного гнезда в Салавате в погоне за призрачным личным счастьем, лишившись хоть и хлопотной, но любимой работы, променяв городскую квартиру со всеми удобствами в приятном современном городе на вот эту неопределенность в собственном будущем, на этот ужасающий быт, на эту "глухую дыру", где ни работы, ни перспектив.
Там, в Салавате, используя свои связи, мама, чтобы не потерять жильё и чтобы, в случае неудачи с дядей Котей, было вернуться куда, оформила обмен квартирами с младшей сестрой Марией (или Манюней, как мама звала её, по старой памяти), жившей в Казахстане.
Когда мама закончила оформление всех документов по обмену, выписалась и выехала с Верой и дядей Котей на новое место жительства, то, к своему величайшему потрясению и огорчению, получила известие от Манюни, что та, дескать, передумала и переезжать никуда не намерена. Теперь судьба квартиры, по сути, драгоценной в советское время, повисла в воздухе, что тоже не добавляло маме оптимизма.
На следующий день я подробнее ознакомилась с хозяйством, с огородом , а поскольку я всегда любила перемены, переезды, что-то новенькое в жизни, то в первые дни пребывания там неудержимое ликование постоянно заливало меня внутренними блаженными волнами.
Всё вокруг зеленело и благоухало: что-то ещё вовсю цвело, что-то уже отцвело, в огороде дружно "колосились" разные морковки и петрушки, а возле забора, снаружи "нашего" огорода, росли два огромных дерева, усеянных вызревающими абрикосами, и такая же высокая и мощная шелковица (тутовое дерево или тутовник), дарившая густую тень в жаркие дни и также сулившая нам богатый урожай фиолетовых сладких, сочных, но пресноватых на вкус тутовых ягод - на любителя, конечно.
Мною обожаемое и долгожданное лето только начиналось! Да здравствует лето! Оно, смеясь и переливаясь радужным солнечным светом, дразнило обещаниями новых встреч и знакомств, интересных путешествий к морю и в Анапу, чтением забытых любимых книг из семейной библиотеки, приятным расслабленным отдыхом до самого сентября!
Продолжение: 109. Черноморский сюрприз
http://proza.ru/2024/03/08/1780