Каждый раз хочется написать что-то простое и значимое, отвечающее современной жизненной необходимости. Как, понимая всю сложность человеческих отношений, выразить своё сочувствие русскому одиночеству, жизненный принцип которого на первый взгляд прост и в то же время неимоверно сложен?
Будь то 14-й или 20-й век, время не умоляет вечное стремление человека к некой истине. Во все времена, не желая растворяться в культуре, отстаивая свою монополию на понимание жизни, мы упорствуем в конкретике своих представлений и действий. Упорствуем в покушении на свободу личности связанную с её духовным развитием. Триста лет мы неменяющийся идеологический принцип перетягивания каната выдаём за историю развития общественных воззрений.
Например, европейский средневековый абсурд сменила эпоха Возрождения. Надеюсь, что сменит его в России долгожданная возможность личностного фактора. Давно пора. Как необходим нам этот глоток общечеловеческого через становление самосознания личности, её мировоззрения и развития культуры в рамках нынешней формации. Но одно дело благословенная Флоренция и совершенно другое забытая Богом Россия.
В качестве примера представьте себе, что ярый приверженец христианской аскезы герцог Урбинский в своём письме к Лоренцо Великолепному – поэту и жизнерадостному эпикурейцу просит его сочинить канцону-гимн для кондотьерского отряда, набранного исключительно из итальянцев, чтобы поддержать их национальный дух. А тот отвечает, не стыдно ли Вам синьор за Ваш махровый национализм и тут же предлагает ему для самосовершенствования вступить в кружок неоплатоников-марксистов, открывшийся на соседней улице. Да не вздор это!
Мы должны понимать, что и наша жизнь строится на основании моральных и нравственных решений, не связанных со временем и местом задач. При этом желательно совмещать силу литературы и философии с верой и политэкономической мыслью. Силу, по мнению того же «товарища» Энгельса, прилагаемую не чистоплюйства ради, а для дальнейшего развития этих самых «мануфактур», социальных протестов и культуры. Силу, претендовавшую уже в то время в Европе на толкование и интерпретацию аж самого Священного Писания.
Понятно, почему остатки эйфории той чужой свободы и жизнерадостности так и не прижившись постепенно выветриваются у нас, уступая завоёванное пространство лавочной субкультуре. Вера в человека через марксизм в ленинской интерпретации продолжает вживляться в эпоху неумно постигаемого капитализма. Разве можно сравнивать нашего олигарха с европейским буржуем, который свой капитал, полученный в результате пресловутой прибавочной стоимости направляет в основном на развитие национальной экономики. Думаю, что эту мысль все понимают и без меня. Она христоматийна.