Он все сделал правильно, как учил его дед-старый браконьер.
На самом дне распадка бежал таежный ручей, в весеннее
время довольно значительно разливавшийся. С южной стороны в него впадало русло более мелкого ручья. Он питался
только талыми водами, стекавшими со склона сопок во время таяния снега и сильных дождей летом.
Снег давно уже сошел, дождей не было и ручей высох, только в самом низу
почва была слегка влажной. С правой стороны ручейка возвышался невысокий обрыв, макушка его была голой, и только справа росли два куста ольхи.
Кешка постоял на обрыве, спустился вниз, присел на корточки, и когда увидел небо над обрывом понял, что это идеальное место для солонцов. На самом краю обрыва он разжег костер, подождал, пока прогорит, далеко разбросал потухшие головешки. Толстым суком очистил кострище до самой
земли. Затем срубил березу и заострил кол с одной стороны.
Вынув принесенные с собой несколько пачек соли из рюкзака, он крепко посолил землю, пробивая глубокие ямы колом
и щедро поливая водой из ручья.
Осмотрев результаты своей работы, остался доволен. Спустившись вниз, он под корневищем упавшей мощной лиственницы оборудовал скрадок,
закрыв его кусками высохшего дерна, выдирая его из корневищ других павших деревьев. Еще раз полюбовавшись результатами своей работы, Кешка с наслаждением выкурил папиросу и, отдохнув, направился домой.
-Через недельку надо будет проверить, - решил он.
Через недельку не пришлось. Кешка изрядно загулял,что
с ним случалось нередко.
Прогулял два рабочих дня, субботу и воскресенье. В понедельник утром жена, сама тяжелая с похмелья, едва добудилась его на работу. Кешка знал себя, понимал, что слаб,никчемен, клял себя за слабость, но ничего с собой поделать
не мог. К концу недели он вспомнил о своих новых солонцах
и с трудом отказался от предложений дружков отметиться
после баньки.
В воскресенье, еще в первой половине дня, он осторожно подходил к заветному обрыву. Остановившись, чтобы не
наследить за десяток метров, он увидел частые следы копыт
и глубокие ямки, выеденные в земле. Сердце радостно забилось от предвкушения удачи.
Солнце стояло еще высоко,
когда он, осторожно ступая, вошел в свой скрадок. Укрепив
ружье на рогульках в бойнице,он навел его на предполагаемое место появления зверя. Вынув нож из ножен, положил
его справа от себя и с наслаждением привалился спиной к
стене скрадка, выпрямив затекшие ноги.
Усталость после тяжелого пути брала свое. Солнце на закате заглянуло в скрадок и приятно грело разомлевшее тело. Умиротворенно шептали
струи ручья ,веки глаз потяжелели.
-Не скоро придет еще, подремлю немного, - мелькнула вялая мысль.
Очнулся он от непонятного грохота, резко вскочил и пребольно ударился головой о выступаюший корень. Сзади явственно услышал всплеск воды и стук копыт о камни. Выхватив ружье из бойницы Кешка пулей ринулся наружу, на бегу
взводя курки. Обогнув скрадок он лихорадочно шарил глазами, ища предполагаемую цель. Увы, только шевельнувшаяся верхушка березы и удаляющийся топот подсказали ему, что зверь был совсем рядом. На прибрежном галечнике резко
выделялись следы копыт, круто развернувшегося зверя.
-Совсем близко подошел. Эх, дубина я такая, и как меня
угораздило заснуть, - клял себя Кешка.
Солнце только зацепилось за край горизонта. Продолжая
костерить себя за оплошность,он вошел в скрадок и сел, положа ружье на колени.
-Все, теперь уж точно никто не придет. Идти, что ли, пока
светло.
Так и не решив,что делать, Кешка оцепенело сидел в скрадке, не хотелось ни думать, ни двигаться. Справа на склоне
сопки отчетливо донеслось бряцанье камней.
-Ну щас будет ходить вокруг, провокатор хренов-по опыту
он знал, что один раз вспугнутый зверь, ни за что не появится сегодня вновь. Бряцанье повторилось. Кешка насторожился, явно кто-то шел, но пуганый зверь так беспечно не ходит. Вот уже совсем отчетливо зашелестели кусты ерника
под сопкой.
-Он че, совсем охренел,- шелест раздался совсем близко
и затих. Кешка напрягся всем туловищем и старался не дышать, руки на ружье слегка подрагивали от напряжения. Тишина стояла до звона в ушах.
-Неужели опять учуял? .
Не выдержав напряжения, Кешка высунул голову из
скрадка, лихорадочно пошарил глазами и замер. Метрах в
тридцати на противоположном берегу ручья, в густом ернике бурела чья-то спина, голова зверя опущена вниз, что-то вынюхивая. Стрелять не было никакой возможности, ружье повернуто стволом в другую сторону, пока выскочишь и развернешься, он успеет скрыться за стволами деревьев.
Кешка начал медленно втягиваться внутрь скрадка.
-Может, подойдет ближе, тогда уж наверняка.
Держа ружье на вытянутых руках, он осторожно присел
и нечаянно задел нож. Соскользнув, тот отчетливо звякнул
лезвием о камень.
Кешка замер и в тоже мгновение услышал
топот и еканье селезенки бегущего зверя. Выскочив, он совсем рядом, на противоположном берегу, увидел ,скачущего
во весь мах, медведя. Приклад привычно лег в плечо, стволы
уперлись в брюхо зверя, но палец на спусковом крючке одеревенел.
-Подраню, через три секунды будет здесь, - мелькнула паническая мысль.
Медведь исчез из-под прицела. Кешка вновь нашел стволами мелькающую цель, но выстрела так и не последовало.
Еканье селезенки затихло. Он долго стоял в оцепенении,не
решаясь ни ругать себя , ни оправдывать.
Взгляд остановился на трех могучих лиственницах, росших почти вплотную
друг к другу.
-Может, надо было врезать ему. В случае чего побегал бы
между ними, успел бы перезарядить? - Но внутренне он понимал, что вряд ли решился бы на повторный сценарий.
Солнце давно уже скрылось, сумерки сгущались. Идти домой Кешка не решился. На ночь по тайге, да в сторону удравшего медведя? Нет, Кешка не герой, лучше ночь в скрадке
покемарить.
Он вновь вошел в скрадок, установил ружье на
рогульки, хотя понимал, что это уже бесполезная затея. Ветра не было, но вниз по пади тянуло свежестью. В скрадке
было теплее, и ночные мотыльки в большом количестве кружились вокруг. Спать не хотелось, не давала какая -то неудовлетворенность собой.
-Надо же, две головы пришло, и так опростоволосился.
Темнота постепенно сгустилась, Кешка уже успокоился
и начал слегка подремывать, привычным слухом улавливая
ночные шорохи. Вдруг какое-то беспокойство охватило его.
Все было также тихо, но появился неясный, далекий шорох. Он то затихал надолго, то вновь давал о себе знать.
Так продолжалось довольно долго, и Кешка уже начал терять
надежду, но шорох раздался неожиданно явственно. Теперь
ничто не могло обмануть его, он почти физически ощущал,
как встречные ветви бесшумно скользят по мягкой шерсти
зверя.
Наклонившись к бойнице, он долго разглядывал верхушку обрыва. Мотыльки мельтешили вокруг, иногда садясь на
лицо, и он едва уловимым дыханием старался согнать их.
Кешка хотел уже выпрямить затекшую спину, как вдруг
из-за куста ольхи мелькнула тень, голова зверя склонилась
вниз и обнюхала землю. Это было так неожиданно, что Кешка чуть не вскрикнул. Длинная, как у жирафа шея, так показалось ему, вновь исчезла за кустом. Он медленно навел
ствол на куст, едва сдерживая себя, чтобы не нажать на спуск.
Пауза показалась невыносимо долгой. Наконец зверь окончательно уверился в безопасности и медленно вышел из-за
куста, повернувшись мордой к скрадку. Площадь прицела
стала совсем маленькой.
-Повернется боком-тогда...
Зверь долго стоял, вслушиваясь в тишину, наконец склонил голову , опустился на колени и начал грызть и лизать
соленую землю. Мотылек неожиданно сел на ствол ружья,
Кешка запаниковал , мушку не видно совсем. Пытаясь согнать мотылька, он едва заметно шевельнул стволом.
Зверь мгновенно вскочил и замер. Чувствуя непоправимое, он
навел ствол с мотыльком на зверя и с отчаянием нажал на
крючок. Грохнул выстрел, но Кешке показалось, что в этот
момент зверя уже не было на обрыве. Вылетев из скрадка,он
на ходу пытался вставить очередной патрон в ствол, но зацепившись за валежину, кубарем полетел на землю, успев на
лету разглядеть силуэт изюбря под обрывом.
Не чувствуя боли в ободранном колене, он вскочил на ноги, и услышал
топот удаляющегося зверя.
Едва сдерживая слезы от обиды, страдая от боли в ободранном колене, Кешка подошел к валежине и изо всех сил
треснул по ней прикладом. Сев на нее , он обеими руками
взялся за колено, пытаясь успокоить боль.
В ночной тишине неожиданно раздался хохот филина.
Угрюмые сопки, многократно отразив эхо, долго хохотали в
тишине, явно издеваясь над незадачливым браконьером.