Автобус быстро заполнялся пассажирами. До его подхода они стояли в длинной и правильной очереди. Кто-то держал сумку в руках, кто-то пристроил рядом на асфальте. Кроме сумок, заметными были пластмассовые вёдра и корзинки. Сами пассажиры почти все в панамах, летних шляпках и шляпах. Июнь. Жара, хотя полчаса назад прошёл лёгкий и почти солнечный дождик. До полудня оставались какие-то пара часов. Ускорялись только, когда нога поднималась на ступеньку автобуса – занять свободные места. Таков порядок посадки устоялся давно на садовый автобус, редко кто нарушал, а если кто-либо из новичков пытался нарушить, то очередь без перебранки быстро ставила его на место.
Большинство пассажиров ездили по садовому маршруту по проездным билетам – так дешевле получалось, поэтому работать на нём охотников почти не находилось. Разве пенсионер какой-нибудь. И сейчас водителем оказался крупный и дородный мужчина лет за шестьдесят. На нём - рубашка в клетку с помятым воротом и расстёгнутыми верхними пуговицами, тёмные брюки с завернувшейся штаниной в туфлю. Он деловито вышел из кабины, попинал колёса, поправил штанину, зачем-то поддернул рукава рубашки и весело прихлопнул ладонями.
Рите досталось место у окна. Она, устраиваясь, сумку поставила в ноги, а на колени пристроила горшок с цветком, купленным на остановке. Там всегда продавались саженцы, рассада овощей и цветов. Продавец уверяла, что это голубая гортензия. Такой гортензии у Риты не было, росла только белая. Любовно расправила листочки ростка и представила, как будет выбирать место для красавицы, как выкопает лунку, удобрит и прольёт её, а потом уже посадит и прикроет от палящего солнца. Место должно быть не очень солнечное и в то же время светлое – полутень в общем. Подумала:» Надо сажать недалеко от белой гортензии, чтобы красовались друг перед другом».
И хотя далеко не все пассажиры оказались знакомыми друг другу, негромкие разговоры слышались почти с каждого сидения и в проходе. Заговорить с незнакомцем-садоводом можно всегда, и тот не станет недоумевать, а охотно поддержит тему. Она у всех одна: температура воздуха, рассада, теплицы, сроки и правила высадки растений, уход за ними – в общем, про это и переговаривались пассажиры.
На первой остановке, когда садоводы стали выходить, водитель хлопнул ладонями по рулю и радостно воскликнул: «Не пылит дорога!»
И его веселость как бы передалась Рите, легшая на чувство радости от предстоящей встречи с родным уголком оазиса вдали от городского шума, сутолоки и пыли на дорогах.
Садовый участок купил муж, когда на заводе, где он работал, предложили землю. Рите не сказал, потому что она планировала обзавестись дачей после выхода на пенсию. Получалось, лет через десять. А когда посадил в машину и привёз на участок её вместе с мамой, то есть тёщей, то последняя, осмотрев захламлённый участок, сказала: «Не вздумай, Рита, сюда ездить, последнее здоровье здесь оставишь. Моей ноги уж точно не будет!» Муж молча выслушал и все лето принципиально ездил на дачу один. И только следующей весной Рита согласилась составить ему компанию . и в первый же день сроднилась с участком: ей понравилось целый день пребывать на свежем воздухе, копаться в земле и ни о чём не думать.
За несколько лет участок преобразился: появились уютный деревянный дом, банька, погреб, площадка для машины, беседка, забор и прочее. Рита не подозревала, что работа на земле захватит её и будет доставлять столько радостных впечатлений, поэтому ехала сейчас в приподнятом настроении. Обычно ездили на машине, но муж оказался на работе, а Рите не терпелось встретиться со своим уютным гнёздышком.
- Как хорошо-то после дождичка ехать, - поделилась радостью соседка Риты.
- Да, не пылит дорога,- неожиданно для себя повторила слова водителя Рита.
- И на даче сейчас хорошо, поливать не надо, - продолжила соседка.
- Только в теплицах, - Рите показалось неудобно молчать.
- Хорошей вам погоды, - она начала продвигаться к выходу.
На её место села другая, и Рита видела только её профиль. Прямая бровь, на которую спускалась русая чёлка. Правильной формы нос и сжатые губы. Прикрытые глаза со слипшимися ресницами наводили на мрачные мысли: «Плакала, наверное, или под дождь попала, тушь на ресницах могла их склеить». В руках у неё примостился букет из гвоздик. Они выбивались ярким красным пятном из гаммы салона автобуса. Аккуратно их положила на колени и откинула голову на спинку сидения. Казалось, что не дышит. Руки, положенные на гвоздики, с длинными и тонкими пальцами, слегка подрагивали, на правой – золотое кольцо с маленьким прозрачным камнем.
Такие руки и с таким кольцом Рита видела у одной коллеги по работе. Её звали Тая. Высокая и нескладная. Длинные ноги в обычном понимании – магическая сила для мужчин, но не в случае с Таей. Она напоминала кенгуру. Может, потому, что быстро и отрывисто ходила? Или из-за узкого таза? Трудно сказать, но что не красили её фигуру, это точно. Русые, пепельного оттенка волосы. Негустые и свисающие прядками с загнутыми концами наружу. Можно было подумать, что её только что так причесали в парикмахерской. Говорила с придыханием и остановками между фразами, облизывая при этом губы.
У соседки одна гвоздика соскользнула с колен, и она наклонилась, чтобы её поднять. Рита узнала причёску Таи по закрученным наружу пепельным прядям.
- Тая, вас же так зовут? – не выдержала Рита.
Соседка резко обернулась.
- Да. Рита? – больше спросила, чем удивилась.
- Значит, узнаваема ещё, - бодро приосанилась Рита. - Еду на дачу, здесь недалеко, может, знаешь? Садоводство «Колосок».
- Нет, не приходилось. Хорошо там?
- О, не то слово. Красота. Не представляю, как бы мы жили без дачи. Приезжаю и радуюсь каждой мелочи. Набухли почки на смородине – радость. Взошли стебельки того же лука или чеснока – радуюсь. А уж если тюльпаны или пионы расцвели, - праздник. В домике в жару прохладно, в холодные дни прогреть деревянный дом просто и быстро, не то, что кирпичные.
Тая смотрела на Риту, но та не ощущала на себе её взгляда, он словно проходил сквозь неё, даже несколько раз покрутила головой, будто отыскивала того, на кого смотрела Тая.
- Давай обменяемся телефонами, говори свой, я тебе сейчас же и позвоню.
Тая продиктовала, и Рита отправила короткий звонок.
В автобусе народ поубавился. На каждой остановке люди выходили, и почти никто не заходил.
Водитель на следующей остановке грузно вывалился из кабины и направился к придорожному ларьку. Все пассажиры развернулись в его сторону. Кто-то сказал: «Курево, наверное, закончилось. Сейчас поедем». Действительно, он купил сигареты, его даже пропустили очередные, понимая, что он водитель автобуса, и в нём сидят пассажиры. Мужчина торопливо распечатал пачку, достал сигарету и прикурил на ходу. В кабину взобрался уже с сигаретой в зубах и включил приёмник, оттуда зазвучала песня «Эх, дороги. Пыль да туман…» Дым залетал в салон автобуса, но быстро улетал в открытые форточки.
- Рита, сколько комнат у вас в домике? – неожиданно поинтересовалась Тая.
- Так, на первом этаже три, да ещё коридорчик с сенями, на втором – одна большая и что-то наподобие мансарды перед ней. Муж строил, помогали отчим и немного его брат.
- Я представляю, как у тебя там уютно, ты же любишь благоустраиваться, - потёрла глаза и отвернулась в сторону прохода.
- Да, это отдельная история. Сама шила деревенские лоскутные одеяла, шторы, коврики вязала, обои подбирала. Зимой придумываю, шью или вяжу, весной привозим и обновляем интерьер. Интересно это. А у тебя же свой дом есть, Тая. Помню, с небольшим огородиком даже.
Тая замолчала и уставилась на кабину водителя. Тот закончил курить и держал в руке бутылку с минеральной водой, отпивая глотками живительную влагу, другой – рулил, надёжно и привычно.
- Я тоже люблю землю. Зелёный цвет – это жизненная энергия и гармония, покой и равновесие. Его так не хватает в жизни. Как бы я сейчас хотела побывать на природе. А это что у тебя в горшке?
- Гортензия. Голубая. Редкая очень, но мне удалось купить. Представляю её, когда зацветёт голубыми шарами. У тебя есть такая?
- Нет.
Тая поднялась с сидения.
- Мне выходить. Пока. Радости тебе и гармонии.
Она двигалась к выходу, не оборачивалась. У кабины водителя встала спиной к проходу. Прямые плечи немного съёжились, сутулую фигуру плотно облегала чёрная кофточка. Рите хотелось помахать на прощание рукой, улыбнуться, но Тая не оборачивалась.
Автобус затормозил, остановился, и Тая, будто подпрыгивая на каждой ступеньке, вышла. Следом за ней вышли ещё несколько человек и цепочкой двинулись к перекрёстку. Под их ногами шелестела мелкая галька, но они как будто этого не замечали. Рита наблюдала из окна за вышедшими и Таей, ждала, что та оглянется и хотя бы помашет рукой. Рита даже тихонько постучала в стекло пальцами, но люди уже отдалялись от автобуса, галька шуршала всё тише и тише.
Через две остановки - садоводство Риты. Здесь много людей выходило, поэтому автобус отправился дальше полупустой. Спустилась с обсыпанной галькой полосы на тропинку. Сумку несла в одной руке, другой – прижимала горшок с растением.
И вот - центральная улица садоводства «Дачник». Широкая, правда, неровная, с накатанной колеёй. Привычно вышла на боковую дорожку, чтобы проходящие машины не запылили её. Вспомнила: »Не пылит дорога» и улыбнулась. Радостно и празднично стало на душе. Хотелось запеть, громко, задорно и весело. Мысленно напевала мелодию, неизвестную ей, а ту, которую придумывала сама. И получалось.
А когда спускалась под гору, привычно отыскала взглядом крышу родного домика. Она всегда её находила взглядом, даже если ехала на машине с мужем. Издалека, да ещё с горы, домики казались прилепленными друг к другу, но это не так. У каждого свой участок, по четыре сотки. У Риты – восемь: прикупили у соседей. Умер хозяин, жена работать не смогла и продала. Благо, что домик построить не успели. Только фундамент. Пришлось всё это снова расчищать и ровнять.
С волнением и трепетом Рита всегда подходила к воротам. Любовно оглядывала дом, рябину, своими ветками почти улёгшуюся на крышу, из-за сетки бегло обводила взглядом участок. Декоративный виноград распушился по забору-сетке и создавал зелёную стенку. Некоторые веточки свешивались на улицу. «Надо подрезать», - отметила Рита. В этом году весна припозднилась, и куст сирени сохранил свои ароматные соцветия. Рита поставила сумку у ворот и залюбовалась пышным кустом. Тяжёлые гроздья склонялись и слегка покачивались, когда Рита тронула куст. Упругие и нежные одновременно, они волшебно дышали. Безмятежный и чистый мир. Отломила три веточки, чтобы поставить в вазу – не хотелось расставаться с красотой и ароматом даже в домике.
Прошла к веранде, положила букет на скамейку и, не открывая домика, устремилась к грядке с распустившимися поздними жёлтыми тюльпанами. Яркие, высокие, подтянулись после дождя, маленькие солнышки ещё стояли в капельках. Свежи и сочны, с воздушными лепестками. Их не так уж много, срезать их Рита не стала. Пусть красуются!
Взгляд привлекла крыша беседки, по ней распластались тонкие ветки с резными листьями декоративного винограда. Некоторые повисли гирляндами.
Ух! Сколько красоты прибавилось за три дня!
Прошла весь участок, отмечая новое, что ранее ускользало от внимания.
Переодевалась в садовую одежду, выглядывала в окна комнаты и веранды, прикидывая поле деятельности на день и на последующие выходные.
Вышла и увидела у межевого забора соседку, та махнула рукой в знак приветствия. Рите пришлось подойти, потому что соседка плохо слышала. Оглохла на производстве, работая несколько лет в шумном цехе.
- Здравствуй, Надя, - Рита взмахнула рукой.
Надя заулыбалась.
- Ты когда приехала?
-А? – Надя развернула голову в сторону Риты и прислонила ладонь к уху.
- Давно приехала? – повторила Рита.
- Нет, утром. А вы ночевать будете?
- Да, муж приедет позже.
- А?
- Будем, - для убедительности Рита кивнула несколько раз
- Хорошо, я тогда тоже останусь ночевать. Свежо как. Дождик прошёл. Пыль прибил и землю смочил.
- Да, - старалась быть немногословной, чтобы Надя поняла быстрее. Кивнула.
Она, удовлетворённая ответом, развернулась, что-то пробормотала. Высокая и худая, с нездоровым цветом лица, всегда готовая к общению с соседями.
«Хорошо бы ещё дождик прошёл ночью, я бы утром высадила из теплицы капусту», - подумала Рита. Подошла к заготовленным лункам и решила подсыпать в них удобрение, пролить водой.
День клонился к вечеру. Солнце ещё вовсю светило, но жара уходила и наступало самое благословенное время.
Ещё издалека Рита услышала знакомую мелодию и такой же знакомый шум двигателя машины мужа. Она подкатила к домику, остановилась. Музыка раздавалась по всей улице: «Эти глаза напротив» в исполнении В. Ободзинского. Рита с мужем любили эту песню: звучала свадебным вальсом на их бракосочетании. Анатолий плавно заехал и вышел из машины.
- Хозяйка, я приехал. Что сварила?
- Сварила… Я ещё и в домике не появлялась. Сейчас что-нибудь придумаю, переодевайся, умывайся пока.
Широкоплечий, среднего роста, улыбчивый и с кульками в руках, зашёл на веранду. Рита кинулась к холодильнику.
- Анатолий, знаешь, кого я сегодня встретила в автобусе?
- Не знаю.
- Не поверишь, Таю, Таисию.
- У неё тоже где-то дача?
- Нет.
- А куда она ехала?
- Я не поняла.
- Ну, где вышла, наконец?
- Две остановки перед нами.
- Это же кладбище, Рита.
- Кладбище? Да, да, это кладбище. У неё даже цветы были в руках. Гвоздики! Да, красные гвоздики! Наверное, кого-то навестить. Подожди, я сейчас у неё спрошу, мы же телефонами обменялись.
Рита нажала нужные кнопки, и в трубке раздалось: «Я слушаю вас».
- Тая, привет тебе снова. А куда ты сегодня ехала со мной в автобусе?
- К мужу.
- Как к мужу?
- Мой Степан умер, - буднично проговорили в трубке.
- Умер? – Рита почувствовала, как мурашки приподняли её кожу. - Стёпа умер? – прошептала Рита и закашлялась.
- Да.
- Когда, Таечка?
- Девять дней сегодня, - звучал бесстрастно голос.
- Тая, Тая, что же случилось с ним?
- Он лежал год, это не лечится.
- И как же теперь?
- Дом за этот год продала, жили в квартире потом. Я не справлялась ни с домом, ни с огородом, сама понимаешь.
- А сын?
- Они со снохой в Германии. Приехали только на похороны.
- Тая, почему ты мне ничего в автобусе не рассказала?
- Не знаю. Извини, я устала, пешком далеко до могилы шла и обратно.
- Тая!?
Телефон смолк.
Рита опустилась на стул. Представила, как Тая идёт по влажной дороге кладбища к могиле своего мужа, с которым прожили… сколько же они прожили? Лет двадцать точно. Многие завидовали в коллективе Тае. Когда он заезжал за ней, глаза у них светились каким-то внутренним светом, и они этим светом делились со всеми. Как будто пучки сияния и лучей разбегались по комнате и прикасались к каждому. И этот каждый получал заряд их тепла и сердечности. И вот Стёпы нет, а Тая одна. Одна…
Рита вспомнила, о чём говорила с ней в автобусе.
О чём? Да, о даче моей. Ещё? О домике моём. А потом? О гортензии моей.
И ещё, как она хочет…
Рита прижала ладони к лицу. Сквозь них сбегали струйками слёзы. Она их не утирала. Качалась на стуле из стороны в сторону и… подвывала: «А-а, а-а, а-а-а».
- Что с тобой, Рита? – подошёл Анатолий и склонился.
- Толя, Толя, родненький мой, дорогой мой, - обхватила руками его туловища и прижала лицо к его животу.
- Ты чего, Ритуля? Заболела?
- Да, да, я заболела, но не сейчас, а когда, не вспомню. – Не пылит дорога, не пылит дорога…
- Мне «Скорую» вызвать?
- Нет, не поможет мне «Скорая».
- Почему?
Через всхлипывания и рыдания выдавила из себя:
- Потому что не пылит дорога. Не лечат они таких, как я.