Я родилась еще в советское время. Родители были убежденными коммунистами и материалистами. А бабушка верила в бога всецело и истово. Они не понимали друг друга но любили и прощали. Бабуля хотела меня крестить, а родители были против. Особенно папа. Что ему с этого крещения? Но он вечно спорил с бабулей и никто из них не мог другому ничего доказать. Так я и прожила некрещеной до 6 лет, выслушивая споры поколений.
Как я уже писала, мне было 6. Подготовительная группа закончилась и за неимением других вариантов, я была отправлена , с риском для моей неокрепшей психики, на все лето к бабуле.
Жила она в маленьком домике с длинной, стеклянной верандой. Дом состоял из 3 комнат. Первая была темной. В ней проживал огромный гардероб полный старющих вещей. И там же бабушка сушила травы. Пахло солодом, хмелем и чагой. Я не могу объяснить почему но в этой комнате была обволакивающая, звенящая тишина. А иногда туда залетал комар и вибрирующие крылышки в этой тишине звенели так, что казалось барабанные перепонки взорвутся. Как я боялась этого звона и, как теперь хочу его услышать хоть раз.
Во второй стоял стол, а все остальное пространство занимали иконы. Старые, почерневшие от времени. Некоторые в красивых окладах. Некоторые так. Ими была уставлена старая тумбочка и увешаны все стены. Они достались бабушке от "сестер". Таких же бабулек, как и она. Когда "сестра" умирала, родные звали остальных читать Псалтырь и потом раздавали "сестрам" иконы на память об усопшей.
А перед иконами стояла лампада. Маленькая рюмочка с жестяночкой сверху в которую был продет фитиль из марлечки, опушенный в растительное масло. Она горела всегда. В этой комнате пахло ладаном, маслом, миром и сушеным базиликом.
Третья - спальня. Там стоял маленький колченогий диванчик, на котором спала я и старая железная кровать с панцирной сеткой, на которой спала бабушка. Днем кровать "убиралась". Застилалась вышитым покрывалом и выставлялись 4 огромные подушки в ярких наволочках. Залазить на кровать днем было нельзя. Чтоб не помять эту красоту. На стене, за кроватью висел тонкий ковер с оленями. Столько лет прошло, но я помню каждую черточку, каждую торчащую ниточку. И этот выцветший серо-синий цвет. Когда я болела, бабушка меня укладывала в свою кровать. Делать мне было нечего и я рассматривала ковер, видя животных в сплетении листьев и узоров. Я знала, что в рогах оленя поселилась мартышка, зацепившаяся хвостом за рога, а в ветках деревьев, голубь.
В крестные мне выбрали одну из "сестер". Мне стыдно, но я даже не помню, как ее звали. Я всегда называла ее Крестная. Жалела и очень любила. Какая у нее была страшная судьба! Старуха с мизерной пенсией. Муж давно умер, а ее единственная дочь утонула на озере не оставив после себя детей. Крестная осталась одна в этом мире. Ее все жалели, считали святой за истовую веру и неземную доброту и старались помочь. Но более гордого человека я не встречала. Из своих копеек она дарила мне рубль на день рождения. Бабушка не отказывала мне не в чем, рубль был даже не деньгами. Он был даром. Благословением мой Крестной. Я относилась к нему с каким то трепетом и так скупо тратила.
В этот день меня решено было крестить. Мы приехали в церковь. Я впервые попала в храм. Он казался огромным и эти запахи... Столько знакомых и незнакомых, странных запахов! Яркий, солнечный свет проникал в узкие, высокие окна и столбами падал на пол, а в нем клубился дым кадила и все это было так величественно и страшно. Хор пел псалмы так вдохновенно и божественно. Вышел очень пожилой священник в облачении и я не выдержала и разревелась. Не знаю почему, я орала и всего боялась. Бабуля уговаривала, что надо, и не страшно, но я ревела не переставая и ничего не слыша.
Отец Никадим, так звали священника, посмотрел с улыбкой и сказал
- не надо ее заставлять. Силой тащить нельзя. Она сама должна решить когда. Приходите вечером на чай ко мне. Матушка будет рада.
Вечером мы пришли в гости. Я играла с детьми священника, ела домашние пирожки и слушала болтовню бабули, крестной и матушки. Отец Никадим играл с нами в железную дорогу. Было так здорово, тепло и вкусно. И тут он спросил
- Ну что, может покрестим тебя?
-Прямо тут?
-А почему нет? Какая разница где? Бог все видит.
-А платьице? Бабушка говорила надо.
-А мы матушку попросим, она что то придумает. Поможешь?
-Я? Честно? Тут? А пирожки?
-Да еш пирожки.
Он улыбнулся и погладил меня по голове.
-Какая ты маленькая и беленькая. Кудель прямо.
Матушка принесла кусок белого ситца и с бабушкой и крестной они быстро сшили длинную рубашку.
В таз налили теплой воды, отец Никадим ее освятил и меня покрестили. Вот так. Дома, окрапив святой водой из старенького, эмалированного таза. В присутствии кучи детворы. Так мило и буднично. Но сколько доброты и тепла сохранилось в моей душе с того вечера.
Мы приехали домой. Темнело. Пришли соседки - "сестры" и все сели на веранде за стол радостно обсуждая мои крестины. Было уже довольно поздно и внуков бабульки не привели. Я скучала, слоняясь по двору в одиночестве, то и дело вытаскивая из под маечки, дешевенький, алюминиевый крестик на цветном шнурочке и любовалась. Вдруг передо мной появился столб света. Он не опустился, просто появился. Не знаю как, но рядом стояла святящаяся фигура человека. Я как завороженная смотрела. Вроде она из огня, но не жгла. Но не была холодной. Никаких нимбов. Никаких звуков. Человек протянул руку, дотронулся, почти невесомо, как ветерком дунуло, до моей головы, улыбнулся и исчез.
Из дома выскочила бабуля
-Светка, ты опять газеты жжошь?
Закричала она
-Тут был человек. Он светился, как огонь . Он погладил меня по голове и исчез.
Бабушка вытаращилась озираясь. Следов сгоревшей газеты не было. Спичек и запаха дыма, тоже. Меня затащили в дом и бабули уставились, переглядываясь.
- Светка. У тебя пряди белые.
-я и так белая бабуль.
-Нет, ты бусая, а теперь белые пряди.
Что тогда было, я не знаю. Меня спрашивали
-женщина, или мужчина?
-Не знаю
-какая одежда?
-не знаю
-что ты вообще помнишь?
-не знаю
28.02.2024