Весть о Вселенском шабаше облетела планету быстрее голубиной почты. Такое грандиозное событие случалось раз в десять лет. Вся авторитетная нечисть собиралась на "тёрки", беды-напасти обсудить, себя показать, да и пображничать всласть.
Вот уже триста лет, как главный бес Моту рассылал по миру придворных троллей и эльфов с приказом прибыть в нужное время в главную резиденцию на Чёрный остров, который к приезду гостей преображался в райские кущи.
Гости были именитые, высокого ранга. Леший Гаркун из Беловежской пущи, Пузатый водяной Эридан со своей подругой Водяницей, Мавританский джин аль-Карин с принцессой Майрам и гаремом в десять чистокровных Саламандр. Мудрейший Лондонский дух Ариман, в строгом чёрном сюртуке с золотыми пуговицами, называющий себя "графом Британии". Египетский демон Шезму с длинными пальцами в каплях крови, и в кожаном плаще.
Кого тут только не было! Индийские, скандинавские, тибетские духи, джинны из Месопотамии, Персидские Дивы в прозрачных пеньюарах, оборванные ведьмы из Шотландии, скандальный Польский чёрт Барута с кольцом в носу. Гречанка Геката о трёх глазах покорила всех своей утончённостью и шиком.
Братья Вурдалаки ввалились шумной толпой и сразу начали приставать к молодым Русалкам, подносившим яства к столу. Союз привидений прислал представителя в лице Белой дамы с вуалью из тонкой паутины Мадагаскарского паука.
Чёрный остров гудел, как улей, гости прибывали и прибывали. Управляющий, гном Ибун, сбился с ног, встречая и размещая эту ораву. Мелкая нечисть, типа Упырей, Оборотней, Гномов и другой мелюзги, даже не бралась в расчёт. Предстояло принять важные решения на следующие десять лет, кому и как править, кого казнить, кого миловать. Но это будет потом, после того, как опустеют ведёрные бутыли настоянного на мухоморах хмельного виски.
Но не все радовались торжествам, не всем удалось попробовать фирменный напиток. Одним из таких был старый кладбищенский оборотень Ахромей, который не ждал ничего хорошего от этого "партсъезда". Так получалось, что после каждой очередной сходки жизнь его резко менялась, и не в лучшую сторону.
***
Буквально ещё сто лет назад он был смотрящим на престижном столичном кладбище, Дорогомиловском. Там было сытно и весело. Ухоженные дорожки, посыпанные песком, нарядные барышни в кружевных платьях, щедрые купцы, оставляющие на могилках чекушку водки с конфетами монпансье в жестяных коробочках.
С обязанностями Ахромей справлялся, гонял бродяг и приблудных собак, закрывал двери склепов, смазывал замки, а в лунные ночи играл в преферанс с духами соседнего еврейского кладбища и всегда им проигрывал.
Здесь он и надеялся встретить старость и мирно дожить свой век. Не пришлось. Оборотнем он был тихим, людей не пугал, превращался только в добрых животных - то в птичку-синичку, то белку-стрелку, то петуха-запевалу, то в полевые цветочки. Дань в "общак" платил исправно, просьбами не докучал.
Вот эта мягкотелость его и сгубила. "Белой вороной" смотрелся Ахромей на фоне другого дьявольского племени. "Нормальные" оборотни посмеивались над ним, одновременно завидуя его "тёплому" месту.
– Это ж надо, иметь такие возможности "трусить" людишек и не пользоваться таким случаем, - рычал крематорский оборотень Эрик, жалуясь вампирше Бьянке после очередного свидания за старым скотомогильником.
– И куда там, на верху, смотрят - ни сам себе, ни другим. На большую луну попросила его пустить на кладбище на пару часиков, там молодую дворянку закопали, свеженькую. Так эта образина на меня с лопатой накинулась, еле ноги унесла. Я ему и любовь предлагала, без толку, импотент чёртов. Нет на него управы - бурчала Бьянка.
Но управа нашлась.
Настал 1917 год, пришли другие люди, другие идолы и другая нечистая сила.
Черти переоделись в кожаные пиджаки, ведьмы и вампирши нацепили на немытые волосы красные косынки, даже леший, приветствуя домового, теперь говорил:
– Привет тебе, товарищ.
Добрый Ахромей стал всем, как кость в горле, и после очередного "синода" он оказался на кладбище маленького, провинциального городка на Волге. Воздух тут, конечно, был чище, но клиенты беднее. Маленькое, неухоженное кладбище не шло ни в какое сравнение с столичным. Но смиренный Ахромей и тут прижился, навёл порядки, подружился с местной нечистью и уже перестал тужить о прошлом. Как вдруг…
Быстро летит время, вместе с ним меняются картинки жизни. И вот опять наступил новый, старый шабаш. Только за дубовым столом уже нет чертей и вурдалаков в кожаных пиджаках, их сменили на малиновые и красные.
Золотые цепи, шириной в транспортерную ленту, давят на красные, холёные шеи. Длинные антенны сотовых телефоном торчат выше лакированных рогов. И снова звучит вердикт: «Именем Чёрной Преисподней повелеваю.....»
И опять Ахромею пришлось паковать пожитки и переезжать на старости лет на новое место, в заброшенную деревеньку в Муромских лесах, в окружении болот и топей.
Старое кладбище с покосившимися крестами, плешивые вороны на ржавых воротах погоста и звенящая тишина на сто вёрст.
Беззубые старухи в стоптанных галошах, чёрствые сухари, не крашеные кресты - вот и всё, что приходилось видеть тонкой душе смотрителя. Его сгорбленная фигура жалостливо смотрелась на фоне ночного неба, вздохи сожаления разносились по округе.
Но судьбе было угодно подарить ему ещё одно испытание. Однажды...
Однажды Ахромей услышал глухие удары, как будто кто-то долбит землю.
– Откуда тут кто-то? Никто нынче не преставился, все старухи у меня учтены и пронумерованы, - удивился Ахромей, вылезая из своего логова в дупле трухлявой ёлки.
Кто-то хозяйничал на его погосте. Двое незнакомцев, которых он не знал, деловито копали могилу, разбрасывая землю влево и право.
Утром на кладбище въехала вереница дорогих машин. Мужчины в костюмах и дамы в изящных чёрных платьях, с вуалью на лицах, окружили лакированный гроб красного дерева. Траурные речи сменяли одну за другой.
Покойник был один из состоятельных представителей столичной элиты. Но по воле судьбы он родился в этой глубинке, и похоронить завещал на этом старом кладбище, чем вызвал недоумение многих близких.
Только наступила полночь, Ахромей был у новой могилки. Поправил венки, поваленные ветром, подровнял края холмика. Давно не случалось таких новостей на старом погосте. Присев на поваленную берёзу, стал вспоминать своё житьё-бытьё, грустно и горько стало у него на душе.
Сквозь шум ветра уловил Ахромей еле слышные звуки - хоть и не молодой он был Оборотень, а слух и зрение в полном порядке.
– Кто может тут шастать глубокой ночью, не к добру.
Шаги приближались. Луна осветила два силуэта, скользящих между могил.
Послышался приглушённый голос;
– Где то тут, ничего не видно, надо было лампу взять.
– Вот земля свежая, вот здесь
В свете луны Ахромей узнал вчерашних копальщиков и понял их коварный замысел. Решили они поживиться и обчистить несчастного покойника. Ещё во время похорон приметили ироды и часы золотые на руке, и перстень с камнем крупным. Красиво любил жить новопреставленный, и на тот свет завещал отправить его при полном параде.
Мягкая земля копалась быстро, притом страх кладбища и тёмная ночь нагоняла ужас. Очень разозлила Ахромея такая наглость: чтоб на вверенном ему объекте творилось беззаконие.
Начал он кидать землю обратно в могилу. Стараются жулики изо всех сил, а дело не движется, пол ночи уже прошло, а всего-то по колено углубились.
– Не пойму я что-то, - промямлил один из них, вытирая стекающий пот.
– Новую могилу мы за час выкопали, а тут полночи прошло уже, а ещё и половины нет, не иначе, как нечистая с нами играет.
– Не говори глупости, на таком заброшенном кладбище только вороны есть, что тут нечисти делать, ты давай шибче рой, а то скоро рассвет уже, вишь, как горизонт посерел.
Ещё пуще прежнего напряглись грабители, и стал Ахромей за ними не поспевать. Силы его были на исходе, пытался он напугать не прошеных гостей, не вышло.
Превращаться в волков и медведей он не умел, а на сусликов и зайцев они внимания не обращали. Пытался свистеть и выть, но ветер всё заглушал своим шумом.
Ахромей услышал, как лопаты грабителей стукнули о крышку гроба, и холодок сдавил сердце. Он всё видел, но не мог ничего поделать. И тогда обернулся Ахромей в домовину. В дубовую, крепкую, такую, как лежала в могиле.
Начали ковырять изверги крышку, лопатами били, ножами тыкали, не поддаётся никак. Уж утро близится, скоро солнце из-за горизонта выглянет, а лихой промысел стоит на месте.
– Как будто он железный, металл его не берёт, лопаты гнутся.
– Нет, тут дело не чисто, похоже, оборотень кладбищенский с нами в прятки играет.
– Дурак ты Коля, в сказки веришь, в чертей и всякую нечисть, был бы реальный оборотень, так он бы нас сожрал уже давно. Надо бросать это гиблое дело и тикать, а то уже рассвело, и петухи петь начинают. Увидят нас с пригорка, в век не отмоемся.
Звуки удаляющихся шагов гулко отдавались в раскуроченном гробу. Это была победа и несмотря на то, что он весь израненный и поцарапанный, он не дал произойти беде, и это грело его сердце.
Но время было упущено, теперь чтобы принять прежний вид, Ахромею надо было ждать следующей ночи, после восхода солнца все его магические способности исчезали, солнце и петухи были главными его врагами.
По сложившейся традиции, на следующий день, родственники умершего приходят на "завтрак". Ужасная картина предстала перед их взором. Разбросанные вокруг комья земли, раскуроченная крышка гроба.
– Ничего нет святого у людей, даже на том свете нет покоя.
– Странно всё это, если бы это рук грабителей, то они бы довели дело до конца. Тут нечистая сила побывала. Никак оборотень могилу разрыл, а крышку открыть не сумел, гроб дубовый, крепкий.
Двое знакомых копальщиков безостановочно начали забрасывать могилу, но их усердие никому не бросилось в глаза.
***
Шабаш подходил к концу. Всё виски было выпито, все напитки тоже.
Верительные грамоты с красной сургучной печатью были вручены. Гости разлетались по своим улусам.
Без скандала не обошлось - кто-то срезал золотые пуговицы у лондонского денди Аримана, воспользовавшись его отключкой. Да ещё одна русалка заявила, что чёрт Барута обесчестил девку, обещая забрать её с собою в Европу, а потом впал в беспамятство. На вопрос: «А как?» Русалка ничего внятного не ответила. Сказала: «А вот так», и покраснела.
***