Исчезла мумия, из запасников музея,
И начался, в Египте, в городах бедлам,
Вели разговоры, от страха холодея,
Что беда пришла, с горем пополам.
Не простая женщина, лежала в саркофаге,
Который, с проклятьем, запечатал жрец,
Но время стёрло, сдерживающие знаки,
А она, по легенде, вечно жива, а не мертвец.
Теперь ведомая, лишь жаждой мести,
В чём мать родила, и где-нигде в бинтах,
В плен, не брать! Уничтожать на месте! -
Приказ полицейским, патрулям и на постах.
На юбилей путёвку, подарили внуки деду,
Решили, пусть Мир увидит седовласый хрыч,
В Каире, крепко выпивши, после обеду,
На сквознячке, храпел Макар Кузьмич.
Тут треск очков, что положил на подоконник,
Открыл глаза, коли гость, надо встречать.
Хладнокровно, без паники, хоть гипертоник.
Влезала в окно красавица. И формы, стать...
Пронеслась, целая неделя, словно сутки,
Чудная брачная, то лунная, то солнечная, ночь,
Лишь на приём пищи, позволяли промежутки,
Лаской, дурь выбил, из злодейки прочь.
Ведь он не просрочен, пусть не свеж годами,
Смог, не посрамился! Растудыт её в туды!
В конце концов, очень полюбился даме,
Наш старый конь, не испортил борозды!
В аэропорту, насвистывал "Прощание славянки",
Возвращался, с чужбины, в родную сторонУ,
Она рядом сияла, как бриллиант, после огранки,
Макар Кузьмич увозил, новоиспечённую жену.