Казтранскарго

Одиннадцатое мая, 14:38
От перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближался человек с собакой на поводке.
Собака была черным лабрадором. Человек был человеком.
Между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» лабрадор вдруг остановился и зарычал.
— В чем дело, Сократ? — спросил человек и проследил за взглядом собаки.
На газоне стоял темно-серый кубический контейнер со следами ржавчины на ребристых металлических боках.
— «Казтранскарго», — прочитал человек выцветшую белую надпись на лицевой грани контейнера. — Какой баран додумался поставить сюда это уродство?
Человек снял бейсболку и вытер пот со лба. Май в этом году выдался уж слишком солнечным и душным. Даже одуванчики уже отцвели.
Лабрадор тем временем принял боевую стойку и раскатисто залаял на контейнер.
— Тише, Сократ, тише! Не бойся. Мало ли по городу натыкано таких контейнеров, будок и прочего коммерческого мусора. — Человек надел бейсболку козырьком назад. — Конечно, могли бы и не сваливать его на свежий газон. Просто свинство.
Человек пошел дальше, натянул поводок, но лабрадор уперся дрожащими лапами в пешеходную дорожку и заскулил.
— Да что ты будешь делать! — раздраженно зашипел человек. — Сократ, ко мне! Пошли домой!..
Зазвучал имперский марш из «Звездных войн». Человек достал из кармана бриджей телефон, провел по экрану и поднес к уху.
— Ваня, ты где там шляешься! — донесся визгливый голос из трубки.
— Да я с псом гуляю, дорогая, — сказал человек. — Тут какие-то шакалы поставили здоровый контейнер, и Сократ его боится. Ни в какую не хочет идти.
— Ты че меня лечишь! — пуще прежнего взорвался голос. — Быстро дуй домой! Ленчик кушать хочет. И зайди в кулинарию, возьми какой-нибудь вкусный тортик. Только не как в прошлый раз! Понял?
— Да, дорогая, уже иду, — промямлил человек.
— Беги! — закричал голос и отключился.
Человек положил телефон обратно в карман и снова потянул за поводок. На этот раз настойчивее.
— Пошли, Сократ. Мама ждет. А где мама? Где мама? Хороший мальчик!
Лабрадор нехотя подчинился хозяину и засеменил следом, прижимаясь к противоположному от контейнера краю пешеходной дорожки.
Все прочие люди проходили мимо и не обращали на контейнер никакого внимания. Действительно, мало ли по городу натыкано коммерческого мусора.
И только черный лабрадор продолжал тревожно оглядываться, пока не скрылся за поворотом.

Двенадцатое мая, 8:11
В сторону перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке быстрым шагом приближался человек. Вид у него был помятый: мешки под глазами, серый цвет лица, пересохшие губы.
Задувал сильный ветер, и человек пытался спрятать тощие плечи поглубже в сером деловом пиджаке.
Он вдруг остановился как вкопанный между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» и пустыми глазами уставился на контейнер.
— «Казтранскарго», — прошептал он.
Человек стоял так несколько минут, пока не зазвучал имперский марш из «Звездных войн». Он достал телефон и поднес к уху.
— Ваня, ты где там шляешься! — забасил голос из трубки. — Я же написал, сегодня надо прийти в офис на час раньше.
— Да, Петр, уже иду, — промямлил человек.
— Беги! — рявкнул голос и отключился.
Человек еще раз посмотрел на контейнер, тряхнул головой и побежал дальше.
Из урны возле парикмахерской сорвался полиэтиленовый пакет и, подхваченный ветром, полетел к контейнеру. В момент соприкосновения с покрытой ржавчиной гранью раздался негромкий треск, сверкнула короткая вспышка, как при газосварке, — и пакет исчез.
Но человек уже перебегал дорогу и всего этого не увидел.

Семнадцатое мая, 14:08
На перекрестке Шаяхметова и Шакарима дорогу переходил человек с собакой на поводке.
Стоило им ступить на пешеходную дорожку, черный лабрадор остановился, расставил лапы и низко зарычал на нулевую точку.
Человек проследил за взглядом собаки, немного подумал — и свернул во дворы.

Восемнадцатое мая, 12:17
От перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближались худощавый мужчина, нагруженный тяжелыми на вид пакетами, и высокая плечистая женщина с обилием косметики на лице.
В одной руке женщина сжимала поводок с черным лабрадором, в другой — ручонку толстого мальчугана с перемазанным шоколадом лицом и красными от слез щеками.
— Смотри, дорогая! — воскликнул мужчина. — Вот он тот контейнер, о котором я тебе говорил.
— Да мне насрать, — огрызнулась женщина. — Иди молча.
Лабрадор увидел контейнер, остановился и грозно залаял.
— Видишь, я же говорил! — продолжал мужчина, не обращая внимания на грубость жены. — Сократ вообще неадекватно на него реагирует.
Женщина отпустила руку мальчугана и принялась хлестать собаку прорезиненным концом поводка. Лабрадор заскулил и лег на дорожку. Вокруг задних лап растеклась лужа мочи.
— Ты просто не умеешь обращаться с собакой, — победоносно заявила женщина. — Как, впрочем, и со всем остальным. Пошли! Чего встал?
Она схватила мальчугана и они двинулись дальше. Лабрадор, опустив хвост, поплелся следом.
— Папа, ну купи игрушку! — застонал ребенок. Слезы новым потоком хлынули по пухлым щекам.
— Ленчик, ну нету денежек, — оправдывался отец. — Скоро получу зарплату и тогда обязательно куплю.
— Нет, не купишь! Не купишь! — ревел мальчуган.
— Конечно, не купит, — зло прошептала жена. — Папа у нас жмот.
Мальчуган затряс головой и заорал на всю улицу, разбрызгивая слезы и сопли, затем вырвался из рук матери, подбежал к отцу и пнул его по лодыжке.
— Ленчик, ну что же ты делаешь! — простонал отец.
Женщина усмехнулась и сказала:
— Ладно, не ной, это тебе за то, что пожалел игрушку для ребенка.
Мужчина только вздохнул, и они продолжили путь мимо «Нурбанка» и парикмахерской «Мадина».
— Ты мне лучше скажи, когда ты отпуск возьмешь, — спросила женщина, словно продолжая прерванный разговор. — Долго еще собираешься меня в четырех стенах гноить?
— Дорогая, я даже не знаю. Работы много. Вряд ли Петя отпустит...
— Он же твой друг! Неужели ты такой размазня, что даже с другом детства договориться не можешь?
— Я постараюсь...
— Не старайся, а делай! Или опять предлагаешь мне все за тебя решать?..
Они ушли дальше по улице — и только лабрадор тревожно оглядывался на контейнер, пока не скрылся за поворотом.

Четырнадцатое июня, 19:36
От перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке не спеша приближался человек с черным лабрадором на поводке.
Человек попивал пиво из бутылки, а лабрадор тщательно обнюхивал островки тополиного пуха на пешеходной дорожке.
Недалеко от «Нурбанка» и парикмахерской «Мадина» пес расставил лапы и утробно зарычал.
— Да бля... — чуть заплетающимся языком сказал человек. — Прости, Сократ. Я забыл.
Он потянул поводок, но лабрадор залаял и начал вырываться.
— Да что ж ты такая истеричка! — раздраженно бросил человек. — Это всего лишь дурацкий контейнер! Смесь железа и говна. Вот, смотри...
Человек допил пиво и швырнул бутылку в контейнер.
Вместо звука бьющегося стекла раздалось тихое потрескивание и мелькнула короткая желто-голубая вспышка. Бутылка исчезла.
Человек открыл рот от изумления, а лабрадор заскулил и лег на живот.
— Не понял, — сказал человек и посмотрел на свою руку, словно бутылка по какой-то случайности могла остаться там.
Он перевел взгляд на контейнер — тот как ни в чем не бывало стоял на газоне и светился в лучах предзакатного солнца.
— Пошли домой, Сократ. Домой!
Человек и собака торопливо скрылись восвояси. И ни разу не оглянулись.

Двадцать восьмое июня, 15:50
От перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближались два человека: один тощий и сутулый, второй коренастый и с заметным животиком.
Тощий опасливо поглядывал на кубический контейнер между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» и совсем не слушал своего коренастого товарища.
— ...Вань? Але! Ты где там потерялся?
— А? Прости, Петь. Задумался.
— Умный что ли? — хохотнул коренастый. — Я говорю, нормально отдохнем. Заодно и жену порадуешь. И спиногрыза бери. С меня пиво.
— А как с клиентами быть? Кто-то подменит?
— Да не заморачивайся ты. Просто ноут возьми. Если что, на месте поработаешь. Все-таки клиент в работе менеджера должен быть на первом месте. Зато прикинь, какой кайф. Сидишь на крыльце бунгало с видом на озеро, в одной руке пивасик, в другой шашлычок. Прям как инфобизнесмен. Не работа, а сказка.
Коренастый загоготал и вдарил тощего по спине мясистой ручищей.
Тощий вежливо улыбнулся и снова покосился на контейнер, жарящийся под июньским солнцем.
— И чего твоя так наседает на тебя с этим отпуском? — продолжил коренастый. — Ты все-таки мужик, деньги в дом зарабатываешь. Ох уж эти бабы!
— Не говори, Петь. Но все равно спасибо тебе за эту неделю. Может, хоть немного угомонится.
— Да забей. Я все равно и сам хотел съездить. Последний раз еще по снегу там был. Рыбачил.
Они прошли мимо контейнера и вскоре скрылись за поворотом.

Четвертое июля, 0:54
В сторону перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке нетвердым шагом приближался человек с черным лабрадором на поводке.
В руке у человека была стеклянная бутылка с плескающейся на дне янтарной жидкостью. Человек то и дело прикладывался к горлышку.
Пес, покорно опустив голову, шел рядом с хозяином и изредка понюхивал траву сбоку от пешеходной дорожки. Увидев контейнер, лабрадор остановился и зарычал.
— Проститутка! — вскрикнул человек, не обращая внимания на пса. — Шалава!
Он натянул поводок и выронил его, затем обернулся, отхлебнул из бутылки и погрозил лабрадору пальцем:
— Сократ! Ты чего это? Сбежать решил?
Пес не двинулся с места, продолжая рычать на контейнер.
Человек нагнулся за валяющимся у ног поводком, потерял равновесие и плюхнулся на задницу.
— Бля, — выдохнул он. — Больно.
И заплакал.
— Как она так могла! Шалава драная! Да как же она так могла!
Лабрадор перестал рычать, с любопытством поглядел на хозяина и подошел к нему, виляя хвостом.
— Сократ! — Человек обнял пса и позволил облизать себе лицо. — Вот как так? В мой отпуск, с моим лучшим другом, за мои деньги. Пока я, как дурак, работал и зарабатывал этому предателю деньги.
Человек допил остаток жидкости, поморщился и поставил бутылку на дорожку.
— Представляешь, Сократ? Пока я работал, трахалась с моим лучшим другом в этом сраном бунгало. Ненавижу ее! И себя ненавижу... Всех ненавижу.
Он потрепал пса за ушами.
— Только тебя люблю. Хороший мальчик. Хороший.
В знак взаимности лабрадор еще раз лизнул человека в щеку.
— Пошли, Сократ. Хватит тут сидеть.
Человек с трудом поднялся на ноги и наконец обратил внимание на контейнер между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина».
— О, «Казтранскарго». Ну привет...
Пес снова зарычал.
— Что же ты у нас такое? — Человек, пошатываясь на месте, продолжал смотреть на контейнер — и вдруг в его пьяных глазах отразилась решимость.
Он отстегнул карабин поводка от собачьего ошейника и переступил через невысокое ограждение. Пес залаял.
Оказавшись на газоне, человек стал тяжело дышать, словно ему не хватало воздуха.
— Ты ведь не обычный контейнер, а, «Казтранскарго»? Что ты? Кто ты?
Он приблизился почти вплотную к фронтальной грани. Краски сошли с его лица.
Затем, широко расставив руки, человек прошептал:
— Прими меня в свои объятья, смерть. — Зажмурил глаза и упал на контейнер.
Падение продолжалось и продолжалось, пока перед глазами вдруг не стало светло.
Человек боязливо сощурился — а когда глаза привыкли, увидел невероятное.
Прямо перед ним насколько хватало глаз расстилалось безбрежное травяное море. По правую сторону в отдалении размеренно несла свои синие воды спокойная широкая река. Слева стояла странного вида кибитка — похожая на юрту на колесах. Вокруг нее паслось небольшое стадо крупных овец.
У входа в кибитку сидела ослепительно красивая девушка в просторных зеленых, под стать траве, шароварах. Выше пояса на девушке ничего не было. С ее головы до самой земли опускались две тугие рыжие косы. Девушка держала в руках младенца и кормила его грудью.
— Господи, я что, в раю? — восхищенно прошептал человек.
Девушка услышала эти слова, направила на человека пристальный взгляд ясных зеленых глаз — и закричала что-то на непонятном языке глубоким гортанным голосом.
Тут же из кибитки выскочил чернобородый мужчина в таких же, как у девушки, зеленых шароварах и кожаной безрукавке. Он гневно посмотрел на человека, схватил прислоненное ко входу трехметровое копье и спрыгнул с повозки, издавая яростный боевой клич.
В этот момент какая-то неведомая сила повлекла человека ввысь к бездонному синему небу — и вскоре кибитка с прекрасной девой и свирепым воином исчезла.
Человек повалился во тьму и ударился головой о металлическое ограждение. Сзади что-то тянуло его за ремень и громко сопело.
— Сократ, ты мне сейчас весь зад раздерешь.
Лабрадор заскулил, запрыгнул на хозяина, повалив его на спину, и принялся облизывать лицо.
— Ну, прости-прости, — успокаивал человек пса, поглаживая его по голове. — Прости, бес попутал.
Он посмотрел снизу вверх на контейнер, сливающийся с ночью, и начал подниматься.
— Пошли отсюда, Сократ, а то я сейчас задохнусь.
Они перелезли через ограждение и, не оборачиваясь, заковыляли в сторону дворов.
Через минуту на улице уже никого не было.

Четвертое июля, 11:03
В сторону перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке неторопливо приближался человек с опухшим лицом и жесткой щетиной на подбородке.
Человек остановился между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» и стал осматривать кубический контейнер, стоящий прямо на газоне: облупившуюся серую краску, следы ржавчины, буквы, цифры...
— «Казтранскарго», — задумчиво произнес он и протер покрасневшие глаза.
Прохожие сновали взад-вперед и не обращали никакого внимания на человека возле контейнера. Заморосил дождь, и они торопились укрыться в домах и магазинах.
Человек переступил через невысокое ограждение и сделал несколько шагов по траве. Он остановился в паре метров от контейнера, дыхание его стало шумным и частым — но человек не отступил.
Контейнер, несмотря на дождь, оставался сухим и никак не реагировал на появление пришельца на своей территории.
Человек внимательно изучил фронтальную грань, не нашел ничего примечательного и перешел к левой грани.
Здесь было все то же самое — ребристая поверхность, облупившаяся краска и следы ржавчины, — за исключением одной детали...
Человек присел на корточки и осмотрел траву, которая росла вплотную к стенке контейнера. Трава была покрыта ледяной коркой.
Человек поднял глаза к небу: шел дождь, но температура воздуха оставалась высокой, стояла духота. Ни заморозками, ни градом не пахло.
Он встал и перешел к задней грани: то же самое, только травы возле контейнера не было совсем. На десять сантиметров от вдавленного в землю днища тянулась голая каменистая почва. Дальше шла полоса желтой, выжженной травы. И только потом начинался обычный зеленый газон.
У правой грани не было ни травы, ни камней — вместо них землю покрывал тонкий слой странного серебристо-черного порошка, похожего на осыпавшийся карандашный стержень.
Человек замер, глядя на этот порошок, с выражением отвращения и смутной тревоги на лице, затем резко отвел взгляд и вернулся к фронтальной грани.
Здесь возле контейнера росла самая обычная трава — разве что, может быть, чуть зеленее, чем остальной газон. Но не настолько, чтобы это бросалось в глаза.
Человек обошел контейнер еще раз и вернулся на пешеходную дорожку, по которой уже потекли ручейки дождевой воды.
Когда дыхание восстановилось, он оглянулся по сторонам — улица к этому времени опустела — и достал из кармана булыжник. Размахнувшись, он бросил булыжник в контейнер и рефлекторно прикрыл глаза.
Сверкнула желто-голубая вспышка, раздался еле слышный за стеной дождя треск — и булыжник исчез. На мгновение во вспышке человек разглядел кусок травяного поля и ослепительно синее небо.
Зазвучал имперский марш из «Звездных войн». Человек достал телефон и поднес к уху.
— Ты где шляешься, алкаш? — залаял визгливый голос в трубке. — Такой дождина на улице!
— Уже иду, дорогая, — сказал человек, не отводя взгляд от контейнера. — Уже иду.
Он отключил телефон и пошел по пешеходной дорожке, даже не пытаясь перешагивать лужи.

Восьмое июля, 21:35
В сторону перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближались мужчина и женщина. Мужчина вел женщину под руку и был неестественно весел и бодр, тогда как на загорелом лице женщины напротив отражалось сомнение.
— Хорош темнить, Ваня, — возмутилась женщина. — Что это вообще за сюрприз такой, если ради него мне приходится переться куда-то на ночь глядя?
— Скоро ты все увидишь сама, дорогая, — с торжественной улыбкой ответил мужчина, оглядываясь по сторонам.
— Ну хорошо, — вздохнула женщина. — Подарки я люблю. Только давай быстрее. Ленчик дома один остался. Долго еще идти?
— Уже пришли! — объявил мужчина и остановился возле газона между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина».
— Куда пришли? — Женщина похоже теряла терпение.
— Прямо сюда, — ответил мужчина и перешагнул через ограждение. — Иди сюда, дорогая.
Женщина нахмурилась.
— Ты что, разыграть меня пытаешься?
— Просто иди сюда и сама все поймешь.
— Слушай, мне не нравятся такие приколы, — сказала женщина, но все же перешагнула ограждение вслед за мужем. — Ну и? Доволен?
— Ага, теперь пошли за мной. — Мужчина взял женщину за руку и повел к контейнеру.
— Ух, духота-то какая. — Женщина начала шумно дышать. — Кажется, мне сейчас подурнеет.
— Становись сюда, — сказал мужчина, указывая на место перед фронтальной гранью контейнера. — Обещаю, тебе понравится.
— Мне что-то и правда дышать тяжело, — пожаловалась женщина, но позволила мужу подвести себя на указанное место. — Может, пойдем домой?
Лицо мужчины вдруг стало мрачным и серьезным. Он тоже начал тяжело дышать.
— Нет, дорогая, мы не пойдем домой. Я знаю, что ты изменила мне с Петей.
На мгновение женщина совсем перестала дышать и вытаращила глаза.
— Не оправдывайся, — сказал мужчина. — Я видел вас. На втором этаже бунгало. Я поднялся по лестнице, когда вы думали, что я ушел. Я поднялся и все увидел.
Женщина наконец взяла себя в руки.
— Ваня... — начала она.
И в этот момент мужчина схватил ее за сиреневое платье и с силой толкнул на контейнер.
Газон залило голубоватое сияние, а вечернюю тишину пронзило сливающееся в белый шум потрескивание.
Женщина успела схватить мужа за локоть и повисла меж двух миров.
— Ах ты сука, — вскричала она. — Я тебя засужу, гондон.
Но мужчина ее не слушал: перед ним открылось окно в то, другое измерение.
Травяное море было неспокойно — по нему тут и там скакали десятки и сотни низкорослых всадников в кожаных доспехах и верхом на покрытых броней конях. На некоторых всадниках были куполообразные шлемы, на других — островерхие.
Они дрались — кололи, резали, убивали друг друга.
Кибитка, которую мужчина видел раньше, была охвачена огнем. Уже знакомая рыжеволосая девушка в зеленых шароварах теперь была облачена в тяжелый кожаный панцирь с костяными вставками и орудовала коротким мечом. Из ее правого виска текла кровь. Неподалеку чернобородый воин на гнедой лошади вонзал свое трехметровое копье во всадника с островерхим шлемом.
Женщина схватилась второй рукой за локоть мужа и попыталась втянуть себя обратно, но мужчина опомнился и еще раз толкнул ее в мир травяного моря.
Сияние угасло, батальная сцена исчезла — и улица погрузилась в сонную тишину, которую нарушала только стрекочущая где-то в кустах цикада. Женщины не было. О ее недавнем присутствии свидетельствовала только слегка примятая трава возле фронтальной грани контейнера.
Мужчина выбрался на пешеходную дорожку и присел на ограждение, судорожно втягивая ноздрями свежий воздух.
Он вдруг хрипло рассмеялся и оглядел пустынную улицу. Контейнер — с виду просто ржавый металлический куб — стоял в тени и не привлекал никакого внимания. Всего лишь коммерческий мусор, на который никто никогда не смотрит. И уж тем более не трогает.
Мужчина поднял лицо к темному вечернему небу и воздел руки, словно впервые наслаждался этим миром.

Одиннадцатое июля, 19:36
От перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближались мужчина и мальчик.
Мужчина попивал пиво из бутылки. Мальчик плакал.
— Папа, я хочу к маме! — причитал малыш, глотая слезы. — Хочу вкусняшку!
Мужчина хохотнул.
— Так к маме или вкусняшку?
— И то, и другое! Где мама? Где мама? Где мама? Где мама? Где мама? Где мама? Где мама?..
Мужчина сделал пару глотков пива и отрыгнул газы. Он украдкой посмотрел на контейнер между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» — и наконец ответил:
— Бросила тебя твоя мамка, сынок. Нашла себе нового ляльку. Который не канючит и не клянчит вкусняшки.
От этих слов ребенок зарыдал еще сильнее.
— Ты все врешь! Врешь! Враки-каки! Я тебе не верю! Мама сказала, что ты лох и тебе верить нельзя. Ты лох и дурак, папа!
— Так, — нахмурился мужчина и поднял мальчика на руки. — Еще раз так скажешь, и я тебе устрою свидание с мамкой. Вон в той будке закрою! Понял?
Мужчина повернул ребенка так, чтобы тот увидел контейнер. Но мальчуган только верещал и брыкался.
— Я ХОЧУ К МАМЕ! — заорал он.
Прохожие стали оборачиваться, и мужчина опустил пацана на землю.
— Ох ты меня доведешь, — прошептал мужчина и злорадно ухмыльнулся. — Есть у меня на тебя управа.
Мальчик перестал плакать и испуганно посмотрел на отца, словно раньше никогда его не видел.
— Пошли домой, — сказал мужчина. — И чтобы до самого дома я от тебя ни единого писка не слышал.
Мужчина с мальчиком прошли мимо контейнера и вскоре скрылись за поворотом.

Двенадцатое июля, 2:17
В сторону перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближался человек с увесистой спортивной сумкой, висящей на плече. Рядом с человеком шел черный лабрадор и устало обнюхивал придорожные кусты.
При виде контейнера между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» пес остановился и заскулил — однако после короткого нагоняя покорно опустил голову и продолжил путь, прижимаясь к ногам хозяина.
Человек поставил сумку за ограждением и с хрустом разогнул спину.
— Привет, дорогая, — сказал он, глядя на контейнер, выдержал паузу и добавил: — Ну что ж, за работу.
Он привязал поводок к ограждению и переступил на газон.
— Сократ, сидеть.
Пес послушно сел и посмотрел на хозяина большими карими глазами.
— Хороший мальчик. Сиди здесь. Для страховки.
Человек осмотрел улицу — никого не было, — опустился к сумке и раскрыл молнию.
Сверху лежали книга и фонарик. Человек включил фонарик, взял книгу, быстро перелистал ее и отложил в сторону. Книга называлась «Сарматы. Грозные всадники Приуралья». На обложке одинокий копейщик в плаще противостоял многочисленной тяжеловооруженной коннице в доспехах и с луками наизготовку. На головах всадников сидели громоздкие куполообразные шлемы.
Следом человек извлек из сумки тяжелый сверток из ветоши и развернул его на траве: внутри лежали восемь строительных скоб из арматуры. Рядом с ветошью на газон легла связка пенькового каната и кувалда с массивным бойком.
Пес с недоверием смотрел на эти предметы и вилял подрагивающим хвостом.
Человек подмигнул лабрадору, взял одну из скоб, обернул ветошью и перебрался поближе к контейнеру. Его дыхание участилось. Выбрав с помощью фонарика место на газоне, он вдавил штыри в землю и ударил по скобе кувалдой.
Приглушенный ветошью звук разнесся по площадке, но быстро угас за ее пределами. Лабрадор зарычал.
Еще несколько ударов — и скоба прочно вошла в землю. Человек проверил надежность крепления, взял вторую скобу и вбил ее рядом с первой.
Через пятнадцать минут перед каждой стенкой контейнера из травы торчала пара арматурных скоб.
Человек встал и удовлетворенно осмотрел плоды своих трудов. Тяжело дыша, он прошелся вокруг контейнера и по очереди попробовал вытащить скобы из земли — ни одна не поддалась.
Убрав кувалду и ветошь обратно в сумку, человек взял канат и вернулся на пешеходную дорожку. Он перевел дух и погладил лабрадора по голове, затем несколько раз обернул канат вокруг пояса и завязал его альпинистским узлом.
— Мы знаем только то, что ничего не знаем, да, Сократ? — сказал человек псу и снова переступил через ограждение.
Подойдя к фронтальной грани, он продел свободный конец каната сквозь скобы и завязал еще один узел.
— Уже иду, дорогая, — сказал человек.
Он встал напротив надписи «Казтранскарго», закрыл глаза — и шагнул в другой мир.
Раздался треск, перед глазами ярко вспыхнуло, и после нескольких секунд свободного падения — как в самолете, когда тот проваливается в воздушную яму, — человек повис в пространстве. Где-то позади, в тысяче световых лет, залаяла собака.
Человек открыл глаза.
По травяному морю гулял ветер. Небо застилали серые тучи, словно солнце не желало видеть творящееся под ним. Даже река в отдалении хмурилась и волновалась белыми барашками.
Поле было завалено трупами: людей и коней — изрезанных, изрубленных, истерзанных. Над всем этим стоял омерзительный смрад гниения.
На месте кибитки теперь чернело пожарище. Ни рыжеволосой девушки, ни чернобородого воина среди трупов заметно не было.
Зато в непосредственной близости от человека лежало обезглавленное тело в сиреневом платье, совершенно не похожем на одеяния кочевников, — из раскуроченного живота торчало пять длинных стрел.
Человек закашлялся, судорожно схватил канат и вылез обратно во тьму родного города.
Он упал на четвереньки и выблевал непереваренные остатки ужина. Черный лабрадор упирался передними лапами в ограждение и истошно лаял.
— Тише, Сократ, тише, — кое-как выговорил человек, вытирая рот ладонью.
Пес сел и завилял хвостом.
Человек отвязал канат от скоб и подполз к переминающему лапами лабрадору. Усаживаясь на траву, он посветил фонариком на контейнер и тихо сказал:
— Прости, дорогая, — а потом вдруг захохотал. — Я думал, ты будешь королевой сарматов.
Лабрадор неодобрительно гавкнул, но человек только отмахнулся.
— Скоро пойдем домой, — сказал он сквозь смех. — Только сначала надо проверить и другие грани, согласен?
Лабрадор повернул голову на бок, но, конечно, ничего не ответил.
Отдышавшись и отсмеявшись, человек поднялся на ноги и вернулся к контейнеру. Он привязал свободный конец каната к скобам возле левой грани, но на этот раз отрегулировал длину так, чтобы мог дотянуться только до ребристой стенки и не дальше. Немного подумав, человек нагнулся к сумке и снова достал кувалду. Затем посмотрел на лабрадора:
— Не переживай, я быстро.
Он подступил к левой грани почти вплотную, натянув канат до упора, поднял кувалду рукояткой вперед и просунул ее конец сквозь стенку контейнера. Края возникшей дыры засветились желтым с фиолетовыми прожилками, а покрытая ржавчиной поверхность заколебалась и затуманилась, словно вышла из фокуса.
Человек досчитал до тридцати и вынул рукоятку из контейнера. Она была холодной.
Бросив кувалду на землю, человек набрал полные легкие воздуха, словно собирался нырять под воду, закрыл глаза и наклонился вперед.
По глазам даже сквозь опущенные веки ударил свет. Человек закрыл лицо ладонями и подождал, пока зрачки не адаптировались.
Перед ним открылась идеально ровная снежная долина, залитая невыносимым солнечным светом. На горизонте возвышалась сплошная стена отвесных ледяных скал. Небо было кристально чистым, и только вдали по правую сторону сгущались мрачные черные тучи — они плотным фронтом опускались до самой земли и несли в себе колоссальную снежную бурю.
Лицо человека начало покрываться инеем, и он резко выпрямился.
Морозный мир исчез — вместо него возникла темнота и тихое подвывание собаки.
Человек постоял пару минут с закрытыми глазами и стал отвязываться от скоб — чтобы тут же перейти к задней грани контейнера. Он привязал канат так же коротко и повторил процедуру с кувалдой.
Через тридцать секунд конец рукоятки вернулся целым и невредимым — температура была обыкновенной. Человек на всякий случай прикрыл глаза и наклонился.
В ноздри ударил тяжелый запах серы. Человек открыл глаза и понял, что смотрит на перекресток Шаяхметова и Шакарима — только как будто через бокал красного вина. Дорожное покрытие было вздыбившимся и разломанным, искореженные остовы автомобилей стояли по обочинам как скелеты древних мамонтов, а деревья и кусты вовсе куда-то исчезли. Небо бурлило, как кипящий томатный суп. В сохранившихся окнах панельных многоэтажек, сплошь затянутых паутиной трещин, отражались отсветы пламени — где-то неподалеку бушевал пожар. Вдоль улицы неслись клубы черного дыма.
Человек вытаращил глаза и поспешил покинуть этот мертвый мир.
Он отвязал себя от скоб и выглянул из-за контейнера на пса — тот лежал возле ограждения и грустно смотрел в сторону хозяина.
— Осталась последняя грань, — чуть дрожащим голосом сказал человек. — И пойдем.
Похоже, пес не слишком-то поверил. Он вздохнул и опустил голову на передние лапы.
Подойдя к правой грани, человек вдруг присел на корточки и посветил фонариком на серебристо-черную пыль возле днища. Казалось, она вызывает у человека какую-то животную тревогу. Он поднес палец к пыли — но так и не решился к ней прикоснуться и вернулся к скобам.
Привязав канат на два узла, человек перепроверил крепление на поясе и медленно подошел к стенке, держа кувалду рукояткой вперед, словно это было ружье.
Рукоятка вошла в контейнер с тихим бульком — ни треска, ни вспышки на этот раз не случилось, только по ржавой поверхности пошла еле заметная рябь. Человек досчитал до тридцати и сделал шаг назад.
Кувалда была целой. Человек потянулся к лакированному дереву, чтобы проверить температуру, — и вскрикнул. Кувалда вдруг целиком почернела и рассыпалась серебристо-черным прахом.
Человек отшатнулся от контейнера, запнулся о скобу и упал. Лабрадор на пешеходной дорожке завыл, заметался и начал рвать поводок.
— Так, на сегодня хватит, — задыхаясь прошептал человек и дрожащими руками стал развязывать узлы. — Иду, Сократ. Жди.
Через минуту человек уже складывал оставшийся инвентарь — канат и фонарик — в спортивную сумку. Он застегнул молнию, повесил сумку на плечо и уже собирался уходить, когда взгляд упал на книгу про сарматов, одиноко лежащую в траве. Человек поднял книгу и швырнул ее во фронтальную грань контейнера.
— Почитай на досуге, дорогая.
Пес бешено вилял хвостом и вставал перед хозяином на задние лапы: «я так рад, что ты вернулся». Человек отвязал его от ограждения и посмотрел на небо.
Оно уже начинало светлеть.

Восьмое августа, 20:47
В сторону перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближался человек с белым пакетом в руке. Внутри пакета весело позвякивали три или четыре стеклянные бутылки.
Человек остановился возле контейнера между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» и зачарованно уставился на фронтальную грань с загадочными буквами и цифрами, написанными белой краской.
— Я думал о тебе каждый день, «Казтранскарго», — сказал человек, потирая недельную щетину на подбородке. — Каждый день.
Он перешагнул ограждение и подошел к вбитым в землю скобам — они никуда не делись, хотя и были замаскированы разросшейся травой.
Человек простоял почти десять минут, рассматривая ржавую ребристую стенку контейнера.
Зазвучал имперский марш из «Звездных войн».
— Да, — отстраненно сказал человек в трубку.
— Ну ты где там пропал? — послышался приглушенный помехами голос. — У меня все готово.
Человек встряхнул головой, отнял телефон от уха и посмотрел на часы.
— Уже иду, Петь, — наконец сказал он. — Буду у тебя через пятнадцать минут.
— Ты бухло не забыл? — спросил голос из трубки.
— Обижаешь, — ответил человек. — Все уже при мне.
— Отлично. Жду.
Человек отключил телефон и снова посмотрел на контейнер.
— До скорого, — сказал он. — Оставайся на этом самом месте.
И ушел, позвякивая бутылками в пакете.
На какое-то время улица опустела.

Девятое августа, 1:13
От перекрестка Шаяхметова и Шакарима к нулевой точке приближались двое мужчин: один тощий и с недельной щетиной на лице, второй круглый, коренастый и гладко выбритый. Коренастый обнимал тощего за плечи огромной мясистой ручищей. Обоих мужчин заметно шатало.
— ...а помнишь Таньку из логистики? — заплетающимся языком спросил коренастый.
— Помню, — ответил тощий.
— Я ее ****, — провозгласил коренастый и заржал. — Прямо на своем столе, прикинь. Сначала не захотела, ну а я ей говорю — повышу зарплату. И легла! Вот шкура!
Тощий сдержанно улыбнулся другу, но в глазах его была тьма.
— Самое смешное, что нифига я этой шкуре не повысил, — продолжал коренастый. — А в оконцовке вообще уволил. Потому что так и надо поступать с подчиненными.
Он вытер пот со лба.
— Их надо пользовать и выбрасывать, как гондоны. На то они и подчиненные.
Тощий вдруг остановился — прямо возле контейнера между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина».
— Че такое, Вань? — спросил коренастый, дыхнув тощему в лицо перегаром.
— Да погода хорошая. — Тощий оглядел улицу и вдохнул теплый летний воздух. — Я вот думаю, может, давай тут пока посидим. Никого нет, хорошо. Да и вискарь со стаканчиками у нас с собой.
Коренастый улыбнулся и погрозил пальцем.
— Это ты хорошо придумал, молодец. Да, давай на улке потусим. Только я тут чет лавок никаких не наблюдаю.
— Да ладно, Петь. Вот смотри, какая площадка. Давай прям на траве. Че нам...
— Ну тоже верно, — кивнул коренастый и полез через ограждение. — Только бы клещи за жопу не покусали.
— Пусть попробуют, — улыбнулся тощий, последовав за другом. — Алкогольная интоксикация обеспечена.
Они сели на траву и прислонились к ограждению. Тощий достал из пакета два бумажных стаканчика и зеленую бутылку с бежевой этикеткой.
— Значит, сегодня месяц, — тихо сказал коренастый.
— Да, — ответил тощий, разливая жидкость по стаканчикам. — Месяц.
— И что ты думаешь? К хахалю укатила?
— Скорее всего. — Они чокнулись стаканчиками и выпили.
— А Ленчик че? Они ж с мамкой были не разлей вода.
— Ленчик теперь с ее родителями живет. Я забираю на выходных.
— Ну да, правильно.
Они помолчали.
— Не, ну если к хахалю, то еще ладно, — продолжил коренастый. — Лишь бы не похуже чего. Она баба-то видная. Да и Леньку бы просто так не бросила... Хотя черт его знает, что там у этих баб в голове творится.
Тощий налил по второй и они снова выпили.
— О, а это еще что за параша? — кривясь спросил коренастый и указал на контейнер, словно только что его заметил. — «Казтранскарго»... Не слышал про таких. Банкиры что ли чето возят...
— Наверное, — глухо ответил тощий.
Коренастый тяжело задышал.
— А знаешь че? Пойду-ка я обоссу этот «Казтранскарго». Не нравится он мне. Да и вискарик наружу просится.
С трудом поднявшись на ноги, он поплелся к контейнеру, запнулся о торчащую из травы скобу и чуть не упал.
— Блять! Что за мудак тут железяк навтыкал?
Он обошел контейнер с правой стороны и начал стягивать шорты. Тощий молча наблюдал.
— Я тебе так скажу по поводу твоей... — начал коренастый, достал правой рукой член, а левой оперся о ребристую поверхность контейнера.
В следующую секунду тощий остался на газоне один. Только облачко серебристо-черной пыли струилось в свете уличного фонаря возле правой грани контейнера.
Тощий наполнил свой стаканчик и поднял его на уровень глаз.
— За справедливость! — сказал он и выпил. — Надеюсь, тебе там понравится, Петр.
Контейнер излучал тишину и был идеальным слушателем.
Тощий убрал бутылку и стаканчики обратно в пакет и вернулся на пешеходную дорожку.
— «Джемесон» я оставлю себе, ладно, Петь? — спросил он у контейнера. — Можешь вычесть из моей зарплаты.
И не торопясь пошел по улице, насвистывая какую-то простенькую мелодию.

Первое сентября, 11:40
От перекрестка Шаяхметова и Шакарима шел человек с черной всклокоченной бородой и опухшим лицом. Он вел за руку толстого зареванного мальчика в пиджаке и галстуке-бабочке. Рядом на поводке шел черный лабрадор и обнюхивал землю.
— Папа, куда мы идем? — стонал мальчик. — Я хочу домой.
— Заткнись.
— Зачем ты увел меня из школы? Там же бабуля осталась. Она меня, наверное, уже потеряла!
— Я же сказал, что отведу тебя к маме. А теперь заткнись, пока я не передумал.
— Ты все врешь! Ты опять набухался и врешь!
— Уже почти пришли. Мама очень соскучилась по тебе...
Между «Нурбанком» и парикмахерской «Мадина» человек вдруг остановился и замолчал.
— Папа! — Мальчик начал дергать человека за рукав. — Ну и где мама? Ты опять наврал. Пошли домой. Я хочу кушать.
Человек смотрел на квадрат выцветшей травы на газоне и не обращал на сына никакого внимания. Черный лабрадор перестал обнюхивать землю и сел у ног хозяина, глядя на него с любопытством и тревогой.
— Папа! Папа! Не молчи! — доносилось до человека откуда-то издалека.
Кто-то потряс его за плечо.
— Мужчина, у вас ребенок плачет, — сказала женщина лет сорока.
Человек посмотрел на нее пустыми глазами и вернулся к созерцанию газона.
— Не связывайтесь, — буркнул пожилой гражданин в очках. — Наркоман, наверное.
— Надо полицию вызвать, — покачала головой женщина. — Бедный ребенок.
Человек бросил поводок и отпустил руку сына, перелез через ограждение и подошел к квадрату на газоне. По периметру из начинающей желтеть травы торчали восемь арматурных скоб, словно куски металлолома на пусковой площадке после запуска ракеты. Человек упал на колени, сел в траву и захохотал.
Пес перепрыгнул ограждение, подбежал к хозяину и принялся облизывать ему лицо, обеспокоенный таким странным поведением. Ребенок остался на пешеходной дорожке и громко ревел, то и дело переходя на крик.
Человек хохотал и хохотал, а люди торопливо проходили мимо и отводили взгляд в сторону.