– Я предлагаю всё же свернуть к торговому центру или просто во дворы заехать. Володя, слышишь меня? Опасно так ехать, – Светлана молчала долго, но и её терпение иссякло. Слишком густой снег стал валить с неба. Машины уже не ползли, а просто шли на цыпочках, тычась в попу предыдущей коллеги по несчастью.
Мужчина упорно молчал и продолжал тыркать вперёд свой «Ниссан» сквозь метель и плохое настроение. Медленно и отчаянно. Виной этому упорству был осадок, что с каждым годом всё отвратительнее оставался после февральской встречи с друзьями-одноклассниками. Да, все уже женились и с жизненной дорогой определились. Но оставались, однако, верны данному когда-то обещанию: в последние выходные февраля встречаться. Четыре друга и их жены – милая компания должна образоваться. Казалось бы, никаких поводов для разногласий. Но пропасть между друзьями детских лет росла. И копали эту пропасть жёны. Возможно, даже искренне этого не желая. Одна – полная простушка-хохотушка с единственным желанием – достроить загородный дом и переехать туда с тремя детьми и тремя собаками. Ошалело на неё смотрела другая женщина – убеждённая чайлдфри, все мысли которой заняты построением вместе с мужем туров экстремального туризма по северу России. Леди из Брно, родившаяся на двенадцать лет раньше всех мужчин компании, с тоской восседала за столом. Ей хотелось восхищения от обеих половин человечества, а мужчины были заняты воспоминаниями, женщины просто ждали окончания сходки. Светлана тоже плохо вписывалась в компанию – последние две недели измотали до полного отсутствия эмоций и сил на всё, кроме отдыха на диване. Сами того не осознавая, жёны оттаскивали своих мужчин от их братства в разные стороны. И это было щемяще грустно.
– Володя, прошу, – женщина впивалась пальцами в ремень безопасности. Видимости не было никакой. Сквозь пелену снегопада только красные пятна задних фар просматривались.
– Мне к стоматологу рано утром, а я не высыпаюсь уже неделю.
Да, точно! Завтра ему надо к врачу, ведь скоро уже наступит понедельник!
Перед самым капотом пробежал человек, погрозив им кулаком. Рядом что-то скрипнуло жалобно и железно. Мужчина сдался – резко вывернул руль вправо, потом ещё раз вправо и заглушил мотор.
– Где-то здесь есть небольшое кафе. Работает до полуночи, так что минут сорок можно там переждать.
Как бы увидеть хоть что-то в этом мире падающего снега? Светлана накинула коротенькую куртку на плечи, подхватила сумочку и открыла дверцу машины. На лицо плюхнулась одна мокрая кучка снега, потом другая, третья свалилась на ресницы. А ноги утонули в белом покрывале выше щиколотки!
– Так не бывает! За полчаса столько снега не выпадает! – Светлана крикнула это мужу, но звук слов не прошёл белую стену.
– Ты что-то сказала? – муж уже был рядом. Но куртку из салона машины не взял, только толстовку застегнул до упора. Рюкзак, однако, захватил.
Они взялись за руки как дети и медленно двинулись вперёд. Ноги вязли в снежном месиве, мир отказался издавать какие-то звуки. Лишь фонари где-то над головами пускали в ночь немного света.
Двое дошли до крыльца, поднялись и дёрнули дверь на себя. Увы, она не поддалась. И не было похоже, что это кафе. Ветер неожиданно припечатал людей к двери резким и мощным порывом.
– Вернёмся в машину?
– Нет. Через полчаса она станет нашей тюрьмой, если снег не прекратится.
– А куда же мы спрячемся? Ты даже куртку не взял!
Несколько минут борьбы с зимним наваждением, и мужчина, нащупав камень на крыльце, разбил окно этого здания. Надо было спасаться от странной стихии. Пусть даже впереди замаячил штраф за хулиганство. Несколько минут они покоряли разбитое окно. Потом отряхивали с плеч друг друга сугробы. Щелкнув выключателем у входа, осмотрелись. Это был какой-то неказистый Дом бытовых услуг. Маленьких холл с двумя креслами сорокалетней давности и коридорчик с пятью дверями и лестницей на второй этаж. Но дорогу вверх преграждали мешки с цементом и вёдра с мусором – стройматериалами была завалена вся лестница. «Металлоремонт», «Сампрачка», «Приём макулатуры», туалет и дверь без таблички. Всё, что было на первом этаже…
– Странно, даже нет решёток на окнах.
– Тут красть нечего, поэтому, наверное. И окна ещё непластиковые.
Зубы выбивали дрожь – не столько от холода, сколько от нереальности происходящего и адреналина, зашкаливающего в крови.
– Ты зря куртку не взял. Нас в полицию могут ещё очень нескоро забрать. Околеешь.
– Да уж. Ну, надо окно как-то закрыть, – мужчина огляделся. Два кресла скрывали свою дряхлость под потёртыми пледами. Их и решили использовать как преграду для метели сквозь разбитое окно.
Женщина же решила – хулиганить так хулиганить! – и дёрнула изо всех сил дверь туалета. А там – тихо, зеркало на стене и тёплая труба. «Хорошо, что сын точно дома – со сломанной ногой он никуда не выскользнет из квартиры, а будет, наконец-то, слушать свои аудиокниги!». За дочь Светлана тоже была спокойна: третий день малышня под присмотром бабушки и дедушки за триста километров от родного дома. И от этой метели тысячелетия! Приведя себя в порядок, не сразу решилась Светлана шагнуть обратно в холл. Никогда ещё туалетная комната не казалась столь уютным местом. Шаг – нервозность вернулась. Правда, уже не влетали охапки снега в окно. Муж подоткнул при помощи ножа края пледов под раму. Температура была плюсовая, но тревожно-прохладная. До утра в креслах не высидеть!
– Пойду-ка я похулиганю ещё. Ты со мной? – Владимир, главный осветитель драмтеатра, человек с безупречной репутацией, решительно отправился к двери с табличкой «Металлоремонт». Поднажал плечом, поковырял ножом трухлявую дверь – и она сдалась!
Светлана в эти минуты попробовала выглянуть в неразбитое окно – но оно до самого верха было облеплено снегом или чем-то снегоподобным. Даже воя метели уже не слышно стало.
– Володя, нас точно посадят на неделю в кутузку! Мы тут раздраконили всё в поисках убежища. Одних дверей вынесли уже три штуки.
– Но иначе ты опять почки застудишь, Света.
– Эх, была-не была…
Они снова сцепили пальцы и почти одновременно шагнули в комнату, где был явный холостяцкий мужской рабочий беспорядок. Тиски, верстак, полки с ношеными сапогами… И диван. И настоящая кожаная куртка на верстаке. Два подарка сразу. Светлана накинула на плечи мужу куртку со словами:
– Не относись брезгливо, сейчас надо согреться.
– Как тут железяками и клеем пахнет. Надо бы чайник найти. Наверняка, мужики чаёвничают здесь, с бутербродами.
Женщина успела сделать лишь шаг к дивану, как мир померк. Электричество тоже сдалось, как видно, непонятному стихийному бедствию. Фонарик из телефона помог им добраться до дивана без последствий. Сели, прижались друг к другу.
– Слышишь? Будто стучит кто-то.
– Это моё сердце. Ты ухом прижалась к груди, дорогая жена. Там у меня всегда стучит.
– Как громко, – заплетающимся языком пролепетала женщина. Почему-то так тепло стало и спокойно. Давно не слышала стука сердца того, с кем уже вместе девятнадцать лет. Работа, дела, дети, и мечта о подушке – месяцами именно такая жизнь была у горожанок. Не до сердечных стуков… И вот снежный плен и тёмное покрывало ночи как-то растаяли от тепла родного тела.
… Тихо, темно, а Светлана проснулась как от толчка. Володя сопел рядом. Ладонь его была холоднющая. Подсветив телефоном, женщина поняла, почему так: он всю куртку перетянул на жену. А сам остался в толстовке. Тихонько выскользнула из-под руки мужа, укрыла его найденной тёплой курткой, а на себя натянула свою маленькую спортивную курточку на «рыбьем меху», как выражалась её мама. Она не грела практически. Мужу сейчас важнее во сне не застыть. Он только недавно переболел ангиной. Странно, но то ли привыкли глаза к темноте, то ли уже утро близко – очертания окна стали видны.
– Света, замёрзла? – хрипло спросил мужчина, едва очнувшись. И тут же из его горла вырвался лающий кашель.
– Ох. У меня в сумке есть твой спрей. Горло засаднило, Вов? Надо сумку найти.
– Нет, всё хорошо. Но чаю горячего хочется.
В мастерской было тепло на самом деле, только зверски дуло по ногам. Женщина вернулась к мужу, села и рукой нащупала сумку рядом на полу. Там и спрей для горла, и таблетки-сосалочки. Нельзя ему сейчас разболеваться. Надо выбраться для начала из этой истории.
– Иди, забирайся на диван с ногами. Чуть ещё рассветёт, – зевнул муж и опять хрипло кашлянул, – и пойду смотреть, что там снаружи.
Давно уже им не было так приятно чувствовать тепло друг друга. Обняв мужа за торс, Светлана уткнулась ему носом в живот, муркнула. Почувствовала, как он старательно подпихивает ей куртку под спину, чтобы почки были в тепле.
Неожиданно послышался странный звук: будто сотня маленьких колокольчиков зазвенела из темноты. Светлана развернулась и мгновенно вскочила. Владимира тоже сдуло с дивана от возрастающего напряжения. В мастерской образовался сгусток чего-то необычного – мужчина и женщина как в эпицентре звуков и рождающегося света оказались. Что-то происходило, но мозгом не считывалось. Р-раз!
Владимир прижал жену к себе, обнял, защищая от всего мира собой. А вокруг всё быстрей происходили изменения: светлело, что-то трескалось за пределами этого света, тонкий дребезжащий звук окутывал людей, и всё будто вращалось вокруг них. Всё быстрей и быстрей….
Ба-бах! Яркий свет ослепил настолько, что Светлана зажмурилась и ткнулась в толстовку мужа. Через некоторое время глаза перестали слезиться и стали воспринимать окружающее. Рядом стояла бабулечка, обнимающая парнишку лет десяти. Чуть дальше – три парня рядом с инвалидным креслом с большим испуганным дедом, женщина с грудничком на руках. Люди отряхивались как от тяжёлого сна. Но ничего, кроме людей не прорисовывалось в мире. Не то, что снега, метели – не было совсем ничего.
– Лагутенков, вы – единственный студент, кто не сдал курсовую по «Миросозиданию»! Не готовы и сегодня?
– Нет, вот я принёс!
– Опять нечто оригинальное? – профессор хоть и журил этого студента, но всегда ждал его работ. Они были созданы с душой, умно, тонко, заставляли задумываться. – На чём же вы сделали упор при создании нового мира?
– На заботе. Никакая любовь или вообще отношения невозможны без заботы. Я подумал и выстроил новый мир так, чтобы в него перешли лишь те, кто умеет думать не только о себе.
– Браво, Лука, – улыбнулся профессор.