Иван-крестьянский сын и чудо-юдо

Мария Виргинская
ИВАН-КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН  И ЧУДО-ЮДО
 (Пьеса-сказка для чтения в четырех действиях с эпилогом)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ЦАРЬ Дементий Первый Дементьевич
ВСЕВОЛОД, премьер-министр и фаворит царя.
СЕКРЕТАРЬ царя
НЕСМЕЯНА, царевна.
ЛИПА, невесть кто.
РЕЗИДЕНТ, мистер Икс, он же ПОСОЛ заморский.
ИВАН, крестьянский сын.
КЛИМ,
ТИТ, братья Ивана.
ВАРВАРА, их мать.
ДУНЯ, крестьянская девушка.
ИЛЬЯ, воевода.
ЕГОРКА, кикимора из Муромских лесов.
(Действие происходит в Тридевятом царстве, где все – сказочное).

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ,
 (Утро. В горнице прихорашивается перед зеркалом Несмеяна. Входит Всеволод с папкой под мышкой)
ВСЕВОЛОД: Позвольте?
НЕСМЕЯНА: А, это ты! Неважно выглядишь!
ВСЕВОЛОД: Ночь провел в архиве, глаз не смыкал. Поднял кучу документации.
НЕСМЕЯНА: И что?
ВСЕВОЛОД: Ничего утешительного. Пока.
НЕСМЕЯНА: А он – слышишь? – все тренькает! Всю ночь по дворцу с балалайкой бродил и тренькал, все нервы мне измотал!
ВСЕВОЛОД: У патриархов, милая, свои странности. Папаша Дементий не в состоянии думать без балалайки, воевода Илья – на трезвую голову…
НЕСМЕЯНА: Ступай к нему. Нет, постой! Оно-то – как?
ВСЕВОЛОД: Не хотелось бы тебя огорчать, но лучше – правда. Положение угрожающее.
НЕСМЕЯНА: С ума сойти!
ВСЕВОЛОД: Пока народ уповает на ум своего государя...
НЕСМЕЯНА: Он тренькает!
ВСЕВОЛОД:  А оно свирепствует!
НЕСМЕЯНА:  Народ – уповает! А мне на кого прикажешь уповать?! На тебя?! Нет, мой любезный, если ты не прекратишь этот кошмар, я плюну на все и выйду замуж за границу!
ВСЕВОЛОД: Несмеянушка, милая…
НЕСМЕЯНА: Если ты меня любишь, ты безобразие это,  Чудо-юдо поганое, истребишь, и немедленно!
ВСЕВОЛОД: Милая, возьми себя в руки! Не к лицу особе царских кровей…
НЕСМЕЯНА: Ступай! После доклада зайдешь ко мне. Впрочем, я сама… Ступай, говорю!
(Всеволод выходит. Несмеяна бросается в кресло, рыдает. Громче становятся звуки балалайки, действие перемешается в  кабинет Царя. Царь, в затрапезном платье, с балалайкой, бродит по кабинету.)
ЦАРЬ: Ох ты, ах ты! Ох, беда, какая!.. (при виде Всеволода) Явился- не запылился! Порадуешь чем-нибудь? По челу твоему вижу, что не порадуешь. Ладно, что у тебя там?
ВСЕВОЛОД: Государь, мое мнение таково: прежде, чем вступить в явно затяжную и кровопролитную войну, мы должны  всесторонне  изучить вторгшийся к нам объект!
ЦАРЬ: А время нам на это отпущено?
ВСЕВОЛОД: Я уже изучаю. Вот, вкратце, кое-какие выкладки. Чудо-юдо поганое – это, предположительно, Змей Горыныч под новым именем или же псевдонимом! Под старым он соваться к нам не рискует, и это обнадеживает. (Царь скептически хмыкает)  Если воспользоваться терминологией Запада, то Змей Горыныч – это дракон! А что есть дракон?
ЦАРЬ: Войско все полегло?
ВСЕВОЛОД: За исключением генерального штаба. Итак, мой государь, я бы предложил вам совершить небольшой экскурс в историю или, точней, в  область мифологии…
ЦАРЬ: Ополчение собрали?
ВСЕВОЛОД: Да. По последним сводкам из Генерального штаба, оно тоже все уже полегло.
ЦАРЬ: Ох, ты! На кой черт мне твои экскурсии, если у меня уже войска нет, а может быть, и народа!
ВСЕВОЛОД: Народ еще есть и он готов биться ни на живот, а на смерть, как то и свойственно нашему народу! Так я продолжу излагать?.. Первые упоминания о драконе восходят к античности. Если с точки зрения нынешнего момента рассмотреть мифы древней Греции…
ЦАРЬ: Ближе давай! К нашим мамонтам!
ВСЕВОЛОД: Не вели казнить, государь, но так не получится! Мы должны четко осознавать, с чем имеем дело! Наиболее частое появление драконов в местах обитания людей приходится на период с пятого по четырнадцатый века нашей эры. Я бы даже сказал, что вся история средневековья буквально кишит чудовищами. В названный промежуток дракон, по-нашему Чудо-юдо, повсеместно встречается как в Западной, так в Центральной и Восточной Европе.
ЦАРЬ: Ну, и каков практический вывод?
ВСЕВОЛОД: Минутку, ваше величество! Исследуя материалы, связанные с поведением чудовищ в различных частях континента, я подметил одну любопытную деталь! Драконы Запада, как правило, селились в пещерах, где обитали поодиночке и брали с местного населения дань, чаще всего – девицами-красавицами.
ЦАРЬ: Ишь ты! И что они с ними делали?
ВСЕВОЛОД: Согласно первоисточникам, поедали. По одной в год. Лично мне эта версия кажется сомнительной. Учитывая размеры чудовищ и тот факт, что красавицы Запада, особенно, коронованные особы, не отличались дородностью. В чем вы можете убедиться, просмотрев репродукции картин выдающихся художников Среднего Возрождения. Попрошу слайд!
ЦАРЬ: М-да…
ВСЕВОЛОД: М-да… По материалам исследования мы, таким образом, можем прийти к двум разноречивым выводам. Поедание драконом красавиц, а именно – девственниц, носило характер символический, что заставляет нас признать за драконом разум , в чем-то родственный нашему…
ЦАРЬ: Час от часу не легче! Что ж я теперь, дочь единственную, наилюбимейшую, на неминучую смерть послать должен?!
ВСЕВОЛОД: Ни в коем случае! Тем более, что Несмеяна Дементьевна… Мы отвлеклись! Древние летописцы с их образным, но я бы сказал, схоластическим мышлением, на каждом шагу прибегали к аллегориям и  иносказаниям, а это значит, что мы имеем дело не с единичной жертвой, но с образом собирательным! Вы улавливаете мысль, государь?
ЦАРЬ: Нет.
ВСЕВОЛОД: Речь идет о многих тысячах женщин! Теперь понимаете, какой напрашивается вывод?
ЦАРЬ: Ну?
ВСЕВОЛОД: Инквизиция! Охота на ведьм!
ЦАРЬ: Севка, ты мне это, мозги-то не пудри! Царство огнем горит! Урожай пропал! Войско все полегло, а оно не из амазонок формировалось! И ополчение – не  сплошь ведьмы! Иноземцы потому только не вторглись, что Чуда-юда трепещут!
ВСЕВОЛОД: Государь, позвольте мне закончить! Между  драконами иноземцев и нашим отечественным Змеем Горынычем, назовем его так, существуют существенные различия. Во-первых. Наши змии вторгались чаще группами, чем поодиночке, а в-главных, они не требовали жертвоприношений женщинами, а со все возрастающей агрессивностью уничтожали всех от мала до велика! Миф о Георгии Победоносце мы из исследования исключим как прямое заимствование из Византийской мифологии.
ЦАРЬ: Предлагаешь-то ты что? Севка?! Что ты мне картинки показываешь? Али я картинок не видел?!
ВСЕВОЛОД: Государь, мы должны срочно отыскать Ивана-крестьянского сына!
ЦАРЬ: В ополчении, что ль, ни одного Ивана не числилось? Аль в него сплошь дворянские сынки записались?!
ВСЕВОЛОД: Мы должны отыскать вполне определенную фигуру, нашего сермяжного Георгия Победоносца!
ЦАРЬ: Эх, ма! Самому, что ль, во главе рати встать на старости лет?!
НЕСМЕЯНА: (входит) Разобьют вас, папаша. Наголову.
ЦАРЬ: А это еще бабушка надвое сказала!.. Илья где?
НЕСМЕЯНА: Догадайтесь с трех раз!
ВСЕВОЛОД: Вы же отстранили его. За международный дебош.
ЦАРЬ: Сам отстранил, сам и призываю! Нам теперь не до тонкостей!
НЕСМЕЯНА: Вы бы послушались Всеволода, папаша.
ЦАРЬ: Не учи меня! Что твой Всеволод понимает! Интриган! И умен, конечно, и собой хорош, но в семью мою, в свою династию я его не возьму, и думать забудь! Не в духе он моего народа!
ВСЕВОЛОД: Государь!..
ЦАРЬ: У меня тут не Мадридский двор, у меня тут Тридевятое царство! Я  тебя, Несмеяна, скорей уж за Илюху выдам, хоть он и в летах уже…
НЕСМЕЯНА: Не смешно!
ЦАРЬ: Тебе все – не смешно! Илюха, он, конечно, и пьянь, и дрянь, и скотина, каких поискать не найдешь, но свой человек! И проблески в сознании у него такие бывают, что просто диву даешься! Гениальные случаются проблески!
НЕСМЕЯНА: Постыдились бы, папаша!
ЦАРЬ: Жаль, изгнал я Илюху! Мне с ним рядом легко дышалось! Он-то не ходил вокруг да около! С папкой! Да ты посмотри на Севку государственным взглядом? Какой из него опора и надежа?! Что мой народ ценит выше всего? Удаль молодецкую, девичью красу! А где его удаль?!
ВСЕВОЛОД: Современный государственный деятель…
ЦАРЬ: Слова простые забыл! И ты хороша! На банкете с такой рожей сидела, что всю малину мне испортила! Я уж и так и этак, и договор подготовил о международной взаимовыручке, а поглядели послы заморские на твое, с позволенья сказать, чело, и давай депеши государям своим строчить: «Истинное положение Тридевятого царства, как в зеркале отражается на лице наследницы Дементия Первого…»
НЕСМЕЯНА: Вы б на себя да на министров своих вперед поглядели! Почто ваш Илюха разлюбезный послу галльскому вышиб зуб?
ЦАРЬ: Ты вот что… Я за то Илюху в опалу загнал, в вотчину его, в Муром! А галлам мы извинения принесли по всей форме и челюсть их послу справили. Брильянтовую! И то ведь Илюха не в драке пьяной, а от широты натуры своей силу не рассчитал! Облобызать хотел того хлипкого галла!
ВСЕВОЛОД: Государь! Несмеяна Дементьевна! Не время бы сейчас…
ЦАРЬ: И в кого ты уродилась такая, что смотреть тошно?! И ведь и грешно, и некрасиво так думать, а иной раз подумаешь: может, не моя ты кровиночка, может, тебя англосакс какой заделал на мою голову?
ВСЕВОЛОД: (Несмеяне) Будь выше…
ЦАРЬ: Знаю, что грешу зряшно! Матушка твоя покойная кроткая была, праведная, и обитали мы тогда в лесах глухих Муромских, средь кикимор. Там англосаксами и не пахло…
НЕСМЕЯНА: На вашем месте я бы давно издала декрет! В духе традиции! Моя рука и полцарства тому, кто меня рассмешит!
ЦАРЬ: Это что же, отдать все самое ценное первому попавшемуся Ваньке, дураку-зубоскалу?
ВСЕВОЛОД: Несмеяну Дементьевну не рассмешит дурак!
ЦАРЬ: Много ты понимаешь! Наш дурак, он особый, всем дуракам дурак! Личность он! Экстраординарная! С чего б иначе с испокон века у нас умницы да красавицы за дураков шли своей охотой?.. Вы-то, к слову сказать, и меня дураком считаете!
ВСЕВОЛОД: Как можно, государь!
ЦАРЬ: Нельзя, а считаете! И я, между прочим, этим горжусь! Потому что наш исконный дурак чем славен? Не типичным поведением, непосредственностью! Все – посредственность, один он – непосредственность! Мне бы дурака найти подходящего, я б ему при жизни своей все царство отвалил! С тобой в придачу!
НЕСМЕЯНА: Врете вы, папаша!
ЦАРЬ: Не вру! За собой бы я, конечно, оставил право божественное во все влезать, а в остальном…Да только ни один дурак не позарится на тебя, Несмеянушка!
НЕСМЕЯНА: Не смешно.
ЦАРЬ: Ну, еще бы! (роется в бумагах на столе) Ох, что творится-то! И откудова взялось оно, окаянное! На тридцатом первом году моего славного царствования! Илюху еще так некстати я в опалу угнал… Севка, садись пиши манифест. (берет балалайку) Мы, милостью Божьей государь Дементий Первый Дементьевич…
НЕСМЕЯНА: Вы б не тренькали, папаша, с души воротит!
ЦАРЬ: Так иди отсель, делами займись! Вышиваньем каким-нибудь!.. Мы, значит, царь-государь, повелеваем. Всем лицам мужского пола, способным носить оружие, в трехдневный срок собраться на реке Смородине, у Калинового моста. При  себе иметь запас пищи…
ИЛЬЯ: (врывается) Дементий! Дай облобыжу!
ЦАРЬ: Ну-ну, Илюха, не шибко!
ИЛЬЯ: Вот теперь узнаю тебя! Узнаю папашу Дементия!
ЦАРЬ: Кому папаша, а кому и государь-батюшка!
ИЛЬЯ: Герой! Очнулся исполин! А я не в обиде на тебя за опалу!
ВСЕВОЛОД: При себе иметь запас пищи…
ИЛЬЯ: Я знал, что ты меня призовешь! Вспомню, бывало, как мы с лихим атаманом, с папашей Дементием, вышли из Муромских диких лесов и основали  державу…
ЦАРЬ: М-да. Хорошее было времечко.
ИЛЬЯ: Лихая была ватага! Нынче таких орлов днем с огнем не сыщешь! Богатыри! А буйные, удальцы! А уж скольких кикимор мы в тех лесах обрюхатили!
ЦАРЬ: (ударяет посохом в пол) Уймись, Илюха! Не до воспоминаний! Спасать надо царство!
ИЛЬЯ: Спасем, куда денемся! Соберем войско, а я маху не дам! Как вспомню, бывало: «Коня атаману!», и папаша Дементий – в седло! Красив, аки бес! Земля стоном стонет, а мы – в галоп! А как засвищем, как, бывало, заулюлюкаем! Так вот мы с атаманом лихим Дементием за народец мстили!
НЕСМЕЯНА: Как были вы татем, так им и остались! Или не знаете, папаша, что Илюха ваш разлюбезный воеводство свое ограбил вконец?
ИЛЬЯ: То клевета!
НЕСМЕЯНА: Как же! Челобитные-то почитываем! А деянья свои великие Илья Иваныч на Чудо-юдо свалил!
ИЛЬЯ: И где вы только сплетни такие про меня собираете? Не верь,  Дементий! Я уж и рать собрал, и вооружил  за счет  казны собственной! А я витязь небогатый! Не с чего мне в Муромской глуши богатеть! Так-то, Несмеяна Дементьевна, красота вы моя несказанная!
НЕСМЕЯНА: Врет он, вы его, папаша, не слушайте! Всеволод, зачитай государю, что нам пишут про Илюхины подвиги!
ВСЕВОЛОД: Прошу прощения, государь, но воевода Илья Иванович и правда потравил поля во время охоты, сжег крупный участок леса с прилегающими к нему населенными пунктами…
ИЛЬЯ: Дементий!!
ВСЕВОЛОД: Поощрял насилие, чинимое над населением его так называемой дружиной, «Союзом опричников Чернолесья»…
ИЛЬЯ: Клевета несусветная! Это все злопыхатели! Они тебе, Дема, на меня настрочили! Подсидеть хотят! Ну, я до них доберусь!..
ВСЕВОЛОД: (продолжает) В землях, вверенных опеке Ильи Ивановича, глад и мор. Средства, выделенные на борьбу с эпидемией бубонной чумы, Илья Иванович употребил на удовлетворение личных нужд, как то: закупку за рубежом большой партии гончих псов, благоустройство бесчисленных конюшен, а также беспробудное пьянство и плотский разврат.
НЕСМЕЯНА: И этому человеку вы хотели доверить царство?! Меня?!
ИЛЬЯ: Дементий! Во те крест! Я тебе это самое  Чудо-юдо к завтраму истреблю! Несмеяночка Дементьевна!..
ЦАРЬ: Тихо все!.. Эх, Илюха,  Илюха! Чаял я войско тебе доверить, а тебя, гляжу, в темницу впору сажать!
ИЛЬЯ: Воля твоя! Сажай! Но я чист! А все эти писульки –  наветы…
НЕСМЕЯНА: Как же!
ЦАРЬ: (Несмеяне) Ты… прочь поди с государственного совета, пока я подол тебе не задрал и не всыпал по одному месту! Ехидна! Молоко на губах не обсохло, а туда же – критиковать!
ИЛЬЯ: Черт знает, что за молодежь пошла!
ЦАРЬ: И ты молчи, дебошир, я тебе слова не давал! И не дам! Срамишь меня и всю нашу историю! Ты, может, и чист, а только дыма без огня не бывает!
ИЛЬЯ: Еще как бывает!
ЦАРЬ: Молчать! Я-то дочь за него выдать хотел…
НЕСМЕЯНА: Да я скорей в гарем пойду за султана, чем за этого насильника малолетних!
ЦАРЬ: Сгинь!.. Эх, Илья!
ИЛЬЯ: Эх, Дементий!
ЦАРЬ: Не снес я тебе башку за бесхитростность за твою. Знал, что не позаришься на трон, ибо прост! Другие-то удальцы, ватажнички мои храбрые… (крестится) А ты уж слишком прост оказался!
ИЛЬЯ: Что ж теперь делать-то?
ЦАРЬ: Кровью искупишь.
ИЛЬЯ: Эт я мигом!
ЦАРЬ: Стой, куда побежал! Думаешь, я тебя главнокомандующим поставлю? Выкуси! Ты мне, стервец, последнюю рать пропьешь! А то и в карты проиграешь какому-нибудь соседнему герцогству!
ИЛЬЯ: Да Боже упаси!
ЦАРЬ: Ты, Илюха, лично с Чудом-юдом сразишься и своим примером, Илюха, подымешь в войске боевой дух!
ИЛЬЯ: За что губишь, Дема?!
ЦАРЬ: Эх, ма! Ни на кого нельзя положиться! Разжирели, разнежились! А ведь мы, Илюха, бывало в битву шли, как на праздник!
ИЛЬЯ: Так-то так, да с тех лет я малость отяжелел, и ревматизм… Старость не радость!
ЦАРЬ: Хитер! Жениться не стар, а смерть принять за царя и Отечество…
ИЛЬЯ: Да приму я, Дема, приму, и ни словом не возропщу! А что помирать за зря неохота, так кому охота? Чуда-юда поганого никто ведь в глаза не видывал! Оно вроде того, нематериальное тело! Не то стихия, не то черте-что!
ВСЕВОЛОД: Летописи повествуют…
ИЛЬЯ: Хрен с ними, написать можно всякое! Вон про меня сколько всего понаписали, а все  клевета! Я тебя понимаю, Дементий, я не в обиде: видать, совсем тебе край, если ты стариков на бой гонишь! Вот она, молодежь, ни на что не годна!
ВСЕВОЛОД: Я отвергаю это голословное обвинение!
ЦАРЬ: А если я тебя, Севка, брошу на Чудо-юдо? Как, сдюжишь?
ВСЕВОЛОД: Рад служить царю и Отечеству! Однако, государь, прежде я хотел бы согласовать некоторые условия…
ЦАРЬ: Значит, не хочешь просто так, от души за меня и за народ пострадать?
ВСЕВОЛОД: Насколько я понимаю, идея заключается не в том, чтобы кто-то пострадал…
ЦАРЬ: Знаю, чего ты хочешь! Несмеяну Дементьевну ему подавай, престолонаследницу!
ИЛЬЯ: Хитер! Ой, не просто он, Дементий, вот он – не прост!
ВСЕВОЛОД: Государь, я еще не закончил. Зная, как вам было бы неприятно ввести меня в круг царствующей фамилии, я не претендовал и не претендую на руку Несмеяны Дементьевны.
НЕСМЕЯНА: Подлец! Ах, подлец!
ВСЕВОЛОД: Дослушайте, милая! То обстоятельство, что я готов пожертвовать своим чувством ради блага  страны говорит лишь в пользу моего чувства!
НЕСМЕЯНА: Ну, ты дождешься у меня, душа рабская!
ВСЕВОЛОД: Несмеяна Дементьевна, я просил бы вас выбирать выражения! В противном случае я буду вынужден отказаться от участия в битве. Вы выражаете мне недоверие?
ЦАРЬ: Я-то? Я-то в недоумении, так скажем.
ВСЕВОЛОД: Несмеяна Дементьевна, я надеюсь ратными подвигами расположить к себе нашего государя. Сейчас, конечно, я не в праве претендовать ни на вашу, ни, тем более, на его благосклонность…
ЦАРЬ: Ишь ты, поди ж ты!
НЕСМЕЯНА: Вы нам зубы не заговаривайте!
ВСЕВОЛОД: Милая, мне больно слышать это из ваших уст, но положение царства плачевно, не сказать – безнадежно, а в таких обстоятельствах каждый должен позабыть о себе. Государь, вы назначаете меня главнокомандующим со всей полнотой полномочий?
ИЛЬЯ: Да он это… Узурпатор!
ВСЕВОЛОД: Отнюдь. Я лишь требую права распоряжаться войском в походе по своему усмотрению. С тем, чтоб мои приказы не обсуждались и не отменялись такими архаическими личностями, как вы!
ИЛЬЯ: Дементий, он как есть Бонапарт!
ВСЕВОЛОД: Пока наш враг являет собой лишь сумму неисчислимых бедствий, победить его фактически невозможно! Государь, я берусь установить неприятеля.
ЦАРЬ: Ну, а дальше-то?
ИЛЬЯ: Ну, установишь!
ВСЕВОЛОД: Дальше в силу вступает фактор Ивана-крестьянского сына! Ополчения, государь. В целях скорейшего разгрома чудовища я сейчас же отбываю на реку Смородину!
ЦАРЬ: М-да… На какой ты у меня должности?
ВСЕВОЛОД: Я премьер. (Несмеяне) Милая, неужели и тебя страшит моя решимость бороться?
ЦАРЬ: Нас не решимость страшит, совсем не она… А ну как загубишь ты мне, Севка, последнюю рать? Как царствовать буду? Над кем сидеть?
ВСЕВОЛОД: Государь! Я, конечно, не могу дать твердых гарантий, но… Если случится непоправимое, я сам пущу себе пулю в лоб!
НЕСМЕЯНА: Папаша, да не слушайте вы его! Совсем он ополоумел в архиве! На кой ляд он вам картинки показывает?!
ИЛЬЯ: На кой?
ВСЕВОЛОД: Я пытаюсь довести до вашего сведения, государь – опираясь на обширный и разнообразный исторический материал – что наша беда это еще полбеды, а вся беда – в ее логической необоснованности!
ИЛЬЯ: Дементий! А тряхнем стариной, а что? Небось, песок не посыплется! Сам нас веди, надежа-государь!
ЦАРЬ: Э, нет…
ИЛЬЯ: Да чего там? Дементий! Ты впереди, а я, как верный твой Санчо, сзади!
ЦАРЬ: Мне, Илюха, Санчи вроде тебя и даром не надобно!
ИЛЬЯ: Обжимаешь! Я б даром!..
(Входит Секретарь)
ЦАРЬ: С чем пожаловал?
СЕКРЕТАРЬ: Резкий взлет падежа скота, ваше величество. И рыба мрет. Эксперты подозревают неладное.
ЦАРЬ: Ну, а оно? Оно что?
СЕКРЕТАРЬ: Ваше величество, несмотря на строжайший запрет, население валом валит в район заказника вашего величества, реки Молочная, за молоком и киселем. Пойманные с поличным ссылаются на голод и предъявляют детей.
(Царь кивает, с трагическим видом наигрывает на балалайке. Всеволод приближается к Несмеяне)
ВСЕВОЛОД: Несмеянушка, милая! Это не в сказке сказать, как я надеялся, что вы меня правильно поймете!
ЦАРЬ: Ну, а народ? Что в народе?
СЕКРЕТАРЬ: Там все спокойно, ваше величество. Народ ждет ваших распоряжений.
ИЛЬЯ: Он… (указывает на Секретаря) Он и Севка – одного поля ягодки! Врут они, Дементий, обои врут!
(Слышится сильный шум, крики: «Пропустите! Царя хочу видеть! Пропустите, гады, к царю!»)
НЕСМЕЯНА: Не иначе, папаша, из Илюхиных кто-то лишнего хватил!
ВСЕВОЛОД: Несмеянушка! Погляди в мои глаза! Приглядись! Моя рука в твоей руке…
СЕКРЕТАРЬ: Сию минуту я узнаю, в чем дело. (выходит)
(Крики продолжают звучать: «А ну пустите, а то как двину! Меня люди послали! Эй, царь-батюшка, ты где?! Отзовись! Почему к тебе не пускают?!»)
ВСЕВОЛОД: Илья Иванович! Честно! Это вы народ баламутите?
ИЛЬЯ: Мне какая корысть?! Мне удобно, когда народ это… безмолвствует!
ЦАРЬ: Секретарь! Приведи ко мне того, кто кричит! Надобно успокоить людишек. Севка, ты там к дочери к нашей не ластись, а садись  пиши давай манифест. Так, мол, и так!
ВСЕВОЛОД: Так и писать?
ЦАРЬ: Ну тебя, окаянного! Появилось, мол, пиши, Чудо-юдо поганое в царстве нашем по нашему монаршему соизволению, чтоб чужеземцев от рубежей отпугивать. Ну, и не совсем, значит, того…
ИЛЬЯ: Сбрендило!
ВСЕВОЛОД: Вышло из-под контроля.
ЦАРЬ: Переусердствовало малость. А так оно полезное и для дела заведено.
ИЛЬЯ: Эх, Дементий, светлая твоя голова!
НЕСМЕЯНА: Вы, папаша, доболтаетесь, что восстание вспыхнет.
ЦАРЬ: Много ты понимаешь!
НЕСМЕЯНА: Вот вы вооружите народ, а он возьмет да и скинет вас, чтоб другим неповадно было нечисть всякую на Руси разводить.
ЦАРЬ: Э, Несмеяна Дементьевна! Народ без вожака – стадо, а вожаку взяться неоткуда, ибо почистили мы народ, проредили, стерилизовали на базе социальных наук! И на трон мой в столь лютый час никто не позарится. Разве что Севка.
ВСЕВОЛОД: Как можно, государь! Вы вынуждаете меня отказаться от борьбы с Чудом-юдом!
(Распахивается дверь. Сбив с ног Секретаря, врывается Иван)
ИВАН: Ну, прорвался!.. Который здесь государь? (Всеволоду) Не вели казнить…
ЦАРЬ: Государь это я буду.
ИВАН: Значит, ты не вели казнить, вели слово молвить!
ИЛЬЯ: Молви да поживей! У меня, Дементий, с такими разговор короток! В мешок и в воду!
ЦАРЬ: Прикуси язык, Илюха, не то я тебя самого - в мешок! Совсем, старый, потерял пиетет?!
ИВАН: Меня, царь-батюшка, люди послали! Спрашивают, долго еще нам терпеть?
ЦАРЬ: Недолго, милай, недолго, вот выпустим манифест…
ИВАН: Нам что ни день манифесты читают, а Чудо-юдо знай творит раззор! И мы вам вот что сказать хотим, батюшка-царь: ежели вы не придумаете как быть, так мы сами, на свой страх и риск, спасаться начнем! Свергнем вас тогда!
ИЛЬЯ: В прорубь его!
НЕСМЕЯНА: Лето красное на дворе!
ЦАРЬ: Таковы, значит, настроения в народе! Очухался, значит, наш народ-богатырь.
ВСЕВОЛОД: Еще одна оздоровительная селекция…
ИЛЬЯ: Под топоры!
ЦАРЬ: Не поможет. Всколыхнуло наш народ Чудо-юдо.
ИВАН: А вы думали! Нам час от часу не легче, совсем до ручки дошли! Грабят и грабят!
ИЛЬЯ: Да что с них взять-то?! Что с них взять-то, Дементий?!
ЦАРЬ: Илья Иваныч! Ты мне здесь не мешай входить в контакт! А то осерчаю и порешу – потомству в пример!.. Смелый ты, верноподданный наш холоп! Смелый и правдивый. Благодарю.
ИВАН: Да что там! Двум смертям не бывать! Людей жалко, мучаются. Ты, царь-батюшка, если я что лишнее сболтнул сгоряча, не обижайся, дурак я! Иван дурак, что на уме, то и на языке!
(Несмеяна издает короткий смешок. Все, замерев, оборачиваются к ней)
ЦАРЬ: Ты это – что?..
НЕСМЕЯНА: А что, и усмехнуться нельзя? Саркастически?
ЦАРЬ: М-да... Познакомься, Иванушка, дочь наша распрекрасная Несмеяна Дементьевна.
ИВАН ( пожимает ей руку): Иван.
ЦАРЬ: Ну, а это – государственные мужи. Мы тут как раз обсуждаем, как нам Чудо-юдо  разбить.
ВСЕВОЛОД: Ваше мнение нам небезинтересно.
ИВАН: Мое мнение – сокрушить его, гада!
ВСЕВОЛОД: А вы его, гада, видели?
ИВАН: Мы гадов каких только ни видели, так что к драке готовы! Вы меня, царь-батюшка, в разведку пошлите!
НЕСМЕЯНА: Куда?
ИВАН: Да хоть куда! На все четыре стороны света! Не подкачаю!
ИЛЬЯ: Мятежник он! По глазам вижу, мятежник!
ЦАРЬ: Вот что, Иванушка. Даю тебе полномочия ехать сей же час на реку Смородину, на Калиновый мост. Севка туда вскоре подтянется.
ВСЕВОЛОД: Моя кандидатура утверждена?
ЦАРЬ: Тебя же, Илюха, я к Севке в штаб назначаю. Соглядатаем.
ВСЕВОЛОД: Но, государь!..
ИЛЬЯ: Вот спасибо, Дементий!
ЦАРЬ: Друг за другом хорошенько следите и о Чуде-юде не забывайте. А тому из вас, кто поганого победит, вот ее отдам в жены и награжу соответственно.
НЕСМЕЯНА: Это шутка, папаша?
ЦАРЬ: Как бы не так! Заседание окончено.
ИЛЬЯ: Ну, Дементий, дай тебе Бог здоровья на многие лета! (Несмеяне) Эх, красота вы моя несказанная! Пошел снаряжаться! (выходит молодцеватой походкой)
ИВАН: Так я тоже пойду, наверное?..
ЦАРЬ: С Богом, Иванушка.
ИВАН: (Несмеяне, смущенно)  Вы не волнуйтесь так, девушка: мы его до вас не допустим.
НЕСМЕЯНА: Кого?!
ИВАН: Вестимо кого, чудовище. Я вижу, вы совсем белая стали. Поборем гада. Нам не впервой! (выходит)
НЕСМЕЯНА: С ума сойти!
ВСЕВОЛОД: (тихо, ей) Да, сдает патриарх, старческий маразм налицо! Доцарствовался  до заигрываний с холопами! Ну да, ничего, главное – не потерять присутствие духа! А сейчас я вынужден покинуть тебя.
НЕСМЕЯНА: Скатертью дорога. Ступай! Ступай, дорогой!
ВСЕВОЛОД; Любимая!
НЕСМЕЯНА: Я не прощаюсь. Папаша в таком, как я гляжу, состоянии, что придется мне самой внести лепту в борьбу.
ВСЕВОЛОД: Целую крепко! (выходит)
(Царь бродит по кабинету, наяривая на балалайке)
НЕСМЕЯНА: Папаша! Да прекратите вы тренькать! Вы хоть слышите, нет?!
ЦАРЬ: Глупая ты, как утка, Несмеяна Дементьевна!
НЕСМЕЯНА: Вы больно умный!
ЦАРЬ: Ничегошеньки ты в людях не понимаешь!
НЕСМЕЯНА:  Вы зато понимаете!
ЦАЬ: Я - то – да! Я не только державе, но и тебе, дуре, счастья в жизни хочу! А я что хочу, то и ворочу!
НЕСМЕЯНА: Деспот вы, папаша! Тиран! (выходит, хлопнув дверью)
ЦАРЬ: Ишь ты, поди ж ты! (подманивает пальцем Секретаря) Ну? Как там наши гости дорогие, в добром ли здравии?
СЕКРЕТАРЬ: Господа послы отходят от впечатлений.
ЦАРЬ: Это ладно, пусть, авось сговорчивей будут. А меж собой  что  говорят?
СЕКРЕТАРЬ: Очень боятся, что Чудо-юдо вторгнется и в их земли.
ЦАРЬ: Вот это хорошо! Это отрадно! Не было бы счастья, да несчастье помогло! Ты им вот что, в личной беседе от себя намекни: ежели они договор со мной не подпишут, мы им  Чудо-юдо мигом сосватаем! У нас ему – намекни – делать-то больше нечего!
СЕКРЕТАРЬ: Будет исполнено.
ЦАРЬ: Назавтра большой пир назначаю. Списочек заготовь, от каких соседей чего нам надобно. Да гляди все в тоннах пиши, в децилитрах, в баррелях! А заартачатся, я бой на реке Смородине отменю,  пусть тогда хлебают большими ложками! Все, иди, милай, иди, трудись. (оставшись один, наигрывает веселую мелодию)

(Терем Липы. Стол ломится от бутылок и пепельниц. Липа пляшет. Красны девицы поют на мотив «Бонни эм» песню о попе и его собаке. Входит Всеволод)
ВСЕВОЛОД: Это что значит? Что здесь происходит?! Липа!
ЛИПА: Кыш, девочки! Врассыпную! Ненаглядный ко мне пожаловал! (Виснет на нем) Ох, и скучно мне без тебя! И не знаю, чем себя распотешить! А ты припоздал, желанный!
ВСЕВОЛОД: Я, между прочим, государственный человек!
ЛИПА: Скажи еще – ум!
ВСЕВОЛОД: А что, нет?
ЛИПА: Ну, конечно да, Севочка!
ВСЕВОЛОД: Ты хоть знаешь, что происходит в нашей стране?
ЛИПА: А в ней что-то происходит?
ВСЕВОЛОД: Не смешно!
ЛИПА: Ну, еще бы! Ты же от Несмеяны идешь. Ее духами пропах!
ВСЕВОЛОД: Липа, золотце, положение – на грани, я бы сказал! По данным разведки, Оно в трех днях пути от столицы!
ЛИПА: Так ОТ или ДО? (показывает руками различные направления)
ВСЕВОЛОД: Липа!!
ЛИПА: Да не верь ты никаким данным! Мало ли какой алкаш их сочиняет!
ВСЕВОЛОД: Это слишком! Даже для особы твоего ранга!
ЛИПА: Ой, какой ты суровый, какой ты гневный!...А если вдруг, Оно уже тут? Кто ж его видел? Притаилось себе…
ВСЕВОЛОД: Очень остроумная мысль!
ЛИПА: Чем не мысль? Бродит Оно себе по дворцу и над всеми вами посмеивается…
ВСЕВОЛОД: (насмешливо) На балалайке играет! (осененный) Липа!.. Липа, золотце, я должен тебя покинуть! Но я еще вернусь! Не пей тут без меня!
ЛИПА: К ней идешь, к Несмеяне своей?
ВСЕВОЛОД: Она не моя, это первое! Второе: я отрицаю ревность как чувство! А уж если быть откровенным, то, как выражается патриарх, не твоя бы телка мычала! Ну-ну, золотце, будь молодцом. Целую. (выбегает)
ЛИПА: (вслед) И я тебя целую. (подходит к столу, выпивает, занюхивает рукавом, распахивает платяной шкаф. Оттуда вылезает Секретарь)
СЕКРЕТАРЬ: Ушел?.. Красны девицы на постах?... Кстати, Липа, ты вне его подозрений?... Хорошо! (делает знак. Из шкафа выбирается Резидент)
СЕКРЕТАРЬ: Здесь вы в безопасности. Прошу! Имею честь представить. Резидент иностранной разведки Мистер Икс. Леди Липа.
ЛИПА: (протягивает руку для поцелуя) Олимпиада.
РЕЗИДЕНТ: Ошень щаслив.
СЕКРЕТАРЬ: Внебрачная дочь государя!
РЕЗИДЕНТ: О!
СЕКРЕТАРЬ: Государь об этом не знает и не должен догадываться!
РЕЗИДЕНТ: О?
СЕКРЕТАРЬ: Леди Липа – наш лучший агент, прообраз княжны Таракановой!
РЕЗИДЕНТЬ: О-о-о!
ЛИПА: (наливает себе) Ближе к делу, касатики!
РЕЗИДЕНТ: О? Вы не бояться, что вы могет провалиться, если будеть пить этот страшный напий?
СЕКРЕТАРЬ: Этот напиток леди Липа впитала с молоком матери, так что все в порядке.
РЕЗИДЕНТ: Тогда не будем терьять наш время! Битва на река Смородина, мост Калиновий не должон бить. Это приказ!
СЕКРЕТАРЬ: Мы, к сожалению, не располагаем…
РЕЗИДЕНТ: Мне наплевайт! Этот битва могет быть победоносний, и тогда придет конец наши происки!
ЛИПА: У вас что, есть сведения о Поганом?
РЕЗИДЕНТ: Ви должон давать мне сведений, а не спрашивать их от меня! Я отдавайт приказ и я не намерен его обсуждать! Я вам платить большой деньги, леди Олимпиада! Ви пить свой водка и жрать ваш сало за счет карман мой добрий король. И ви мне должон давать гарантия, что никакой битва не будет! Это все, имею откланяться!  исчезает в шкафу)
СЕКРЕТАРЬ: Вас проводить?
РЕЗИДЕНТ: (из шкафа) Нет такой малий надобность!
ЛИПА: (запирает шкаф) Черт побери!
СЕКРЕТАРЬ: Да уж! Все кадры, способные нанести удар в спину, разбиты в прежних диверсиях населением! Ума не приложу, кого бросить в дело!
ЛИПА: Если они надеются вступить с Чудом-юдом в переговоры… Дьявол, они его рассекретили?!
СЕКРЕТАРЬ: Ты с ума сошла! Его нет! Это официальная версия!
ЛИПА: Но де факто, де факто!!
СЕКРЕТАРЬ: Что Всеволод говорит?
ЛИПА: Дурью мается. На битву собрался, командующим.
СЕКРЕТАРЬ: (наливает себе) Твое здоровье!.. Липа, да какая нам разница, есть Оно, нет Его? Нам важно получить свои денежки. Да! По окончании операции мне обещали... Не отгадаешь! Спящую Красавицу в жены!
ЛИПА: На черта она тебе спящая? Все равно, что парализованная.
СЕКРЕТАРЬ: Так за ней приданого – царство!
ЛИПА: Не царство – химера одна. Заколдованный лес. Одни убытки.
СЕКРЕТАРЬ: Так-то оно так, но ведь звучит! Царство!.. Ладно, Всеволод придет, попросишься к нему в войско.
ЛИПА: Ну?!
СЕКРЕТАРЬ: Без ну! Санитаркой! Маркитанткой! Мародеркой! Кем угодно! Ты мне лично отвечаешь за исход всей кампании!
ЛИПА: А что я буду с этого иметь?
СЕКРЕТАРЬ: Представим к награде, не беспокойся. Титул фаворитки – как минимум.
ЛИПА: Чьей фаворитки? Уж не твоей ли в мертвом лесу?
СЕКРЕТАРЬ: Там видно будет! Найдем! (Слышна перекличка девок: «У попа была собака!», «Он ее любил!» )
ЛИПА: Всеволод возвращается.
СЕКРЕТАРЬ ( торопливо скрываясь в шкафу): Пароль – «Бабы дуры, бабы дуры», отзыв – «Бабы бешеный народ»! (исчезает)
(Липа ложится на тахту с книгой. В дверь стучат)
ЛИПА: Открыто!
( Входит Царь)
ЛИПА ( подскакивает): Ой?! Царь-батюшка?!..
ЦАРЬ: Весело, гляжу, у тебя,  жизнь ключом бьет!.. А я ходил, бродил, на балалайке тренькал... Соскучился по тебе, цветущей!
ЛИПА: Ой, да проходите, касатик мой! Вот уж радость, так радость!
ЦАРЬ: Все хорошеешь, Липа, любо-дорого на тебя глядеть. Чем царя будешь  потчевать?
ЛИПА: Да чем хотите! Чем Бог послал! Ах вы, шалун! Осчастливили!
ЦАРЬ: А ты читаешь лежишь али ворон считаешь?
ЛИПА: Со скуки я, батюшка, с одиночества! Моды, вот просматриваю. Вы поглядите, какие кафтаны-то нынче в моде! А вот…
ЦАРЬ: Погляжу, погляжу, полюбопытствую…
ЛИПА: Надумала я наряд себе сшить. А ля воинский. Время-то неспокойное. Неровен час драпать придется! Верхом!.. Да вы не слушайте меня, дуру-бабу. Мы народ бешеный!
ЦАРЬ: Это ты верно молвила.
ЛИПА: Вы присядьте, государь! Вот сюда, в красный угол! Ох, влетит мне от Севки, ежели он дознается!
ЦАРЬ: Что ж я, не царь уже? Я где хочу, там и брожу, с кем хочу, с тем и бражничаю! Это мое личное царское дело, и Севка мне не указ.
ЛИПА: Это – конечно, батюшка, касатик вы мой, светоч наш! Не Севки я, батюшка, Несмеяны Дементьевны страсть как боюсь! (другим тоном) Для нее личное важнее общественного!
ЦАРЬ: Пустое ты говоришь! Ты мне вот что, бумагу дай, ручку. Я тебе грамоту охранную напишу… (пишет) Вот, значит, так, такие пироги с репой... А теперь зови своих девок! Надобно мне развеяться, душой близ тебя, звездочки, отдохнуть! (ударяет по струнам) Эх, тренди-бренди, балалайка милая! Пой, душа, гуляй, душа!
(Вбегают девки, пускаются в пляс. Липа забирается к Царю на колени)

(Темнота. Слышен взволнованный голос Всеволода: «Несмеяна! Несмеянушка, милая! Проснись! Это я!». Вспыхивает свет. Несмеяна виснет на Всеволоде)
НЕСМЕЯНА: Пришел-таки! Пришел!
ВСЕВОЛОД: Попрощаться…
НЕСМЕЯНА: (начинает его раздевать) О, мой желанный!
ВСЕВОЛОД: Погоди! Возникли серьезные подозрения... Что ты делаешь?!
НЕСМЕЯНА: Идем! Я вся горю!
ВСЕВОЛОД: Не сейчас…
НЕСМЕЯНА: Жизнь коротка!
ВСЕВОЛОД: Я должен предостеречь…
НЕСМЕЯНА: Жизнь – только миг! О, страсть моя!
ВСЕВОЛОД: Милая! Я разработал подозрение… Милая, прекрати!
НЕСМЕЯНА: Молчи!
ВСЕВОЛОД: Я подозреваю, что материальное воплощение Чуда-юда, идея Чуда-юда…
НЕСМЕЯНА: Все прах!
ВСЕВОЛОД: Это ваш батюшка!
НЕСМЕЯНА: Он тоже прах!
ВСЕВОЛОД: Он – идея!
НЕСМЕЯНА: Но истина есть лишь одна любовь! О, сокол мой! Вглядись в мои глаза!
ВСЕВОЛОД: Потом, потом! Позже!
НЕСМЕЯНА: Твоя рука – в моей руке! Устами, что алчут уст…
ВСЕВОЛОД: Пусти! Я не хочу! Не могу сейчас! Я…
НЕСМЕЯНА: Нас только двое в мире!
 ВСЕВОЛОД: Милая! Да отпусти же меня! Пойми, я просто не в состоянии!..
НЕСМЕЯНА: Я помогу!
ВСЕВОЛОД: Не надо!  Что это с тобой, милая?! Чего ты перед сном начиталась?! Твой трезвый аналитический ум и вдруг - вся эта мелодрама! (собирает разбросанные по комнате вещи) Совсем не в нашем национальном духе! Такая безвкусная! В столь сложный для Отечества час!
НЕСМЕЯНА: (рыдая) Все тлен! Все прах! И прах – любовь!
ВСЕВОЛОД: Ну, милая… Да успокойтесь вы, наконец! Я здесь с тобой, моя рука обнимает твой стан, я прижимаюсь губами к твоему уху, подобному морской раковине…Вы слышите мой шепот, шепот друга? Патриарх и есть Чудо-юдо!
НЕСМЕЯНА: Брось!
ВСЕВОЛОД: Не брошу! Любимая, это рабочая гипотеза! Патриарх пытается запутать нас, сбить со следа, закрыть нам глаза на тот хаос, что явился результатом его тридцатилетнего деспотического правления!
НЕСМЕЯНА: Хватит уже о папаше!
ВСЕВОЛОД: Как мне трудно с тобой! Боже, как мне пленительно трудно!
НЕСМЕЯНА: Ах! Ох!
ВСЕВОЛОД:  Я уезжаю сражаться, милая, и, может быть, не вернусь!
НЕСМЕЯНА: Только попробуй!
ВСЕВОЛОД: Возможно, мое назначение на пост главнокомандующего есть лишь способ избавиться от меня!
НЕСМЕЯНА: Утро вечера мудренее!
ВСЕВОЛОД: Смотря, какое утро! Если утро стрелецкой казни…
НЕСМЕЯНА: Да что ты мне настроение портишь?! Не видишь, я в состоянии нежных чувств?! Ничего папаша не выкинет!
ВСЕВОЛОД: Несмеяна! О, Несмеянушка, милая, Несмеяша!
НЕСМЕЯНА: Глаз с папаши не спущу!
ВСЕВОЛОД: Ангел мой!
НЕСМЕЯНА: Ты меня на реке Смородине жди. Без меня битву не начинай. Приеду, соображениями поделимся, так что ты себя береги до поры до времени!
ВСЕВОЛОД: Я считаю необходимым созвать оппозицию, открыть народу глаза…
НЕСМЕЯНА: Глаза мы после пооткрываем, нечего горячку пороть!.. Ах! Ох!
ВСЕВОЛОД: Божественная!.. Милая!.. Государыня!

(Крестьянская изба. Вечер. Женский голос напевает  печальную народную песню на стихи Бестужева-Марлинского и Рылеева: «А как шел кузнец, да из кузницы…» В избе сидит Варвара, поет и точит саблю. Входит Иван)
ВАРВАРА: Припозднился ты, Иванушка. Братья твои уж и амуницию получили. Ветхое все да тупое. Вострю, вот.
ИВАН: А сами-то где Клим и Тит?
ВАРВАРА: Так ведь, родной, не на праздник – на страшный бой собираются. Климушка, небось, в кабаке сидит, с приятелями прощается, а Титушка …Титушка невесть где.
ИВАН: К Дуне пошел?
ВАРВАРА: Ох, и сабелька! Музейная! Ну да, не с пустыми же руками…
ИВАН: Эх, мать! Давай, я!
ВАРВАРА: Ты, Иванушка, ступай оружие получи да какую ни на есть клячу. Тут недалече воевода Илья Иваныч выдает под расписку.
ИВАН: Нет, мать, я у Ильи в том журнале кабальном не стану расписываться!
ВАРВАРА: И сражаться, что ль, не пойдешь?
ИВАН: Сражаться пойду. Ты, мать, не пугайся только… Меня государь в разведку назначил, так что я все уже получил, даже харчи казенные. Глянь за окно, каков скакун, мать!
ВАРВАРА: И впрямь! Ой, и впрямь! Иванушка, соколик, так ты, что ли, царя-батюшку самого, живьем видел?! Беседу имел?!
ИВАН: Имел.
ВАРВАРА: Ну, и каков он? Ласковый? Что сказал-то тебе?
ИВАН: Разное. Дочку свою за меня отдать обещал.
ВАРВАРА: Ой, страх-то какой!
ИВАН: Да нет, она из себя не страшная будет, так себе… То, мать, плохо,  что никакой царь-батюшка правды о народе не знает. Такие, скажу тебе, гады его окружили!
ВАРВАРА: Ах, нехристи!
ИВАН: Пауки, мать! Один воевода Илья чего стоит!
ВАРВАРА: Изобличи их, Иванушка!
ИВАН: Прямо вот сейчас и начну. Пойду сейчас к воеводе Илье и этой палкой, которой, поди, еще мой пращур  мамонтов по дебрям гонял, так его этой палкой отделаю, кровопийца! (потрясает саблей, которую выхватил у Варвары)
ВАРВАРА: Остынь! Погодь малость! Ты сперва утвердись! А то ведь и мятежником, чего доброго, прослывешь, и голову с плеч тебе снимут ни за что ни про что, как батюшке твоему! А ведь он, бедный, только в том и был виноват, что сама Жар-птица яблоки наши клевать повадилась!
ИВАН: Твоя правда, мать. Погожу. (после паузы) Видно, мать, делать нечего, придется брать в жены Несмеяну Дементьевну.
ВАРВАРА: Господь с тобой! Чего выдумал! Сядь-ка лучше щей похлебай!
ИВАН: Щи щами… (развязывает котомку) Возьми, вот. Мука, сахар, соль, шоколад, консервы... (читает на банке) «лосось натуральный – голец». Может, и дрянь какая, а  сгодится на черный день. Из царевой кладовой дадено. Паек.
ВАРВАРА: Эх, Иванушка, соколик ты мой! Сила тебе нужна богатырская, а я уж как-нибудь на подножном корме перекантуюсь, не впервой! (вздыхает) А Дуня-то как же, Дуня?
ИВАН: Что – Дуня?
ВАРВАРА: Сох ты по ней, Иванушка.
ИВАН ( тоже вздыхает): Я-то по ней, а она – по Титу нашему. Так что, мать, женюсь - ка я на Несмеяне Дементьевне, за народ пострадаю.
ВАРВАРА: Эх, не о том ты думаешь! Не о том!
ИВАН: О разном я думаю. Сроду мне думать столько не приходилось. Куда ни кинь, все клин, а с чего начинать – не ведаю. Царский венец мне без надобности, а хочу я царю-батюшке пособить жизнь нашу сделать привольной. А вот как это сделать? Так не выходит, чтоб и волки сыты были, и овцы целы.
(Распахивается дверь, вваливается пьяный Клим.)
КЛИМ: Здорово, брательничек! Ну, орел! Ну, герой! До самого царя дошел! Правду донес! И меня за то угощали задарма! Из благодарности! Всяк хотел со мной чокнуться! Он, мать, мало, что дошел, он как врежет царю правду-матку, все устои ходуном заходили!
ВАРВАРА: Ах, бесстыдник ты, ах, бессовестный! Тебе в бой идти за правое дело, а ты и на человека-то не похож!
КЛИМ: А я и с похмелья удалой, мать, боец. Так что нечего! Мне, может, умирать? Может, завтра? А ты все с упреками, все с укорами…
ИВАН: Ты мать-то не обижай!
КЛИМ: (не слыша) Нет, я что? Я ж ничего! Мне скажут – умри! Я и подохну, и все дела! А ты, Ивашка, царя вблизи, вот как меня, видел?
ИВАН: Ну, видел. Так и что из того?
КЛИМ: Ой же, дурак! Во дурак! А то, что надо было его, окаянного царя-батюшку, ножичком – чик!
ИВАН: Я тебя…
КЛИМ: Цыц! Я старший брат!
ИВАН: А я, брат, старший по званию! И вот тебе мой первый приказ: проспись наскоро, а там садись и до утра эту дуру востри. На первый случай и она пригодится.
КЛИМ: Продался! Слышь, мать? Продался! Продал царю за гольца (вертит банку) свою исконную крестьянскую душу!
(Варвара пытается выпроводить его)
КЛИМ: Не, мать, мне все равно, Дементий царем или там наш Ивашка! Я не к тому! Обидно мне, брат, твое зазнайство и неуважение! Ты пешком под стол ходил, поперек лавки лежал, когда я того-этого, в поте лица… И вот…
ВАРВАРА: (выпроводив его) Ты на него, Иванушка, не сердись. Бедолага он.
ИВАН: Алкоголик!
ВАРВАРА: Работящий он, когда трезвый. И ласковый. Ты, Иванушка, совсем дитя был, когда батюшку, бедного, бросили под топор, а Климушка... Спился Климушка из-за Жар-птицы. Надо же – горе какое из-за такой красоты!
ТИТ: (входит) Какая там красота! Журавль обыкновенный!
ВАРВАРА: Не знаю, не видала. И ты не видал. А кто видал, тех уж нет.
ТИТ: Будет вам, мамаша, сказки рассказывать! (Ивану) Тебя, я слышал, можно поздравить?
ИВАН: С чем?
ТИТ: Ну, как же! С началом головокружительной карьеры опричника!
ВАРВАРА: Глупости говоришь!
ТИТ: Жизнь вы, мамаша, прожили, а  собственных  детей, и тех не познали! Да и откуда вам знать нас!
ИВАН: Ты бы, умник, попридержал язык!
ТИТ: Начинаются воеводские штучки! Нет, мамаша, я вас, горемычную, не виню: оброк, барщина, церковная десятина, полевые работы в фонд царской рыбалки, осушение болот, рубка леса – и так всю жизнь. Только мы вас и видели, горемычную! Жалею я вас!
ИВАН: А жалеешь, готовь свое походное снаряжение!
ТИТ: Уволь, голубчик, лично я предпочитаю лежать на печи. Я не признавал и не признаю за Дементием право тиранить меня, не признаю за ним право на царство и, тем паче, на мою личную свободу и человеческое достоинство. Затеялся он воевать с Чудом-юдом? Пожалуйста! Но я-то здесь при чем?! Какое я имею отношение к вашему Чуду-юду? Спрашивали меня, зачем оно мне, для чего?! Спрашивали меня, венчать ли Дементия на царство? Нет!  Так пусть сами теперь расхлебывают! Из дилеммы геройская смерть  и моя хата с краю я выбираю печь! Вот эту самую печь! На ней я и буду лежать до скончания века или же всего этого беспрецидентного свинства! Что, впрочем, одно и то же!
ИВАН: Эх, Тит! А еще грамоте обучался! Вот что, Тит, я из тебя душу вытрясу…
ТИТ: Это вы можете, это вы все умеете! Да кто вам позволил касаться моей бессмертной души, распоряжаться…
ИВАН: Ты что ж, Тит, мать нашу, Дуню, стариков и детей на поруганье отдашь поганому?!
ТИТ: Оставь, Иван, оставь, голубчик, не агитируй! Я слезу с печи, я первый пойду в бой. Но прежде я требую немедленной смены правительства! Да! Я не пролью свою кровь за Дементия и его камарилью! (лезет на печь, Иван за ноги тянет его обратно) Я гражданин, а не верноподданный, да!
ИВАН: Трус ты паршивый или дурак, не знаю!
ТИТ: Оскорблять, убеждать – это для вас одно и то же!
ВАРВАРА: Ох, горе!
ИВАН: Я печь взорву, но ты на ней отлеживаться не будешь!
ТИТ: Ох, как мы заговорили!
ИВАН: Добром слезай, если честь тебе дорога!
ТИТ: Честь! Свобода личности! С испокон века вы кулаками насаждали уважение к человеческой личности!
 (Входит Дуня, с порога наблюдает за происходящим)
ИВАН: Кто это – мы?! Я?!
ТИТ: Жалкий выскочка!
ВАРВАРА: Сыночки! Сыночки мои любимые!
ИВАН: Держись у меня, таракан запечный!
ТИТ: Пусти, урод моральный!
ВАРВАРА: Иванушка! Титушка!
ДУНЯ: Что это они делают?
ТИТ: Смотри, Дуня, смотри! Брат на брата! Царедворец на нищего, но вольного духом!
ИВАН: Шутит он, болтает, не слушай. Нам на сечу пора, вот мы силой и меряемся!
ТИТ: (спрыгивает с печи) На сечу!  Кого сечь?! За что?! По какому нравственному и юридическому праву?! Сечь, чтобы секли меня еще триста лет и три года?!
ВАРВАРА: Не дело ты говоришь, ой, не дело! Хоть бы девушки постыдился!
ТИТ: И вы туда же?!.. Дуня, эти люди, мой брат Иван, в частности, глубоко беспринципны, а значит порочны по самой сути своей!
ДУНЯ: Я, правда, не понимаю, о чем вы спорите.
ИВАН: Верно! Не о чем спорить! Драться надо!
ДУНЯ: Проститься я пришла. Проводить вас, победы вам пожелать. И чтоб живыми вернулись.
ИВАН: Спасибо, Дуняша, спасибо на добром слове!
ДУНЯ: А за нас не волнуйтесь, мы уж как-нибудь... Надо будет, так и мы следом за вами…
ИВАН: Не допустим того.
ДУНЯ: А Варварушке-матушке буду я заместо дочки родной…
ИВАН: И за это спасибо тебе, хорошая!
ДУНЯ: По кисету я вышила вам.
ИВАН: (растроганно) И мне?
ДУНЯ: Всем троим. А еще…Титушка, книжку я тебе раздобыла, на хлеб сменяла у калики перехожего.
ТИТ: Ягодка, право, не стоило! При твоей бедности…
ДУНЯ: Книжка ценная очень. Нужная. С картинками. Вот!
ТИТ: (берет книгу) «Русские народные сказки».
ДУНЯ: Тут как раз и про него есть, про Чудо-юдо поганое. Оно здесь даже нарисовано в двух местах – о шести и о двенадцати головах!
ТИТ: Спасибо, ягодка, но, ей-богу…
ИВАН: Эх, Тит, и что ты за человек такой!
ВАРВАРА: По слабости он, Иванушка…
ТИТ: Мамаша!
ДУНЯ: Пойду я, не буду вас отвлекать. Свидимся еще, Титушка? Забежишь под окошко? (выходит)
ИВАН: Забежит он, Дуняша, во те крест, забежит! (Титу) И что ты за человек!
ВАРВАРА: Первая девушка на деревне глаз с него не спускает…
ТИТ: Ну, деревня это еще не весь мир!
ИВАН: Дай сюда Дуняшину книжку!
ТИТ: Полегче!
ИВАН: Ты Дуняшину книжку и в руках держать не достоин! Она свой хлеб, последний, может, кусок отдала, чтоб ему приятное сделать…
ТИТ: Иван! Голубчик! Уволь меня хотя бы от сантиментов! Ты на бой собрался – иди! Но не разыгрывай здесь фарс на дорожку! Это скверный пролог к тому действу, что вы с Дементием и компанией намерены разыграть на достославной реке Смородине! Ну, ну, успокойся! Я понимаю, голубчик, не в книжице дело…
ИВАН: Что ты за человек!!
КЛИМ: (входит) Ой, и трещит башка проклятущая! Спасу нет!
ИВАН: (мечется по избе) Не на тебя я зол, Титка! Ты – ладно! Коли нет у тебя за душой ничегошеньки…
ТИТ: Об этом, голубчик, не тебе судить!
ИВАН: На себя я зол страшно! За то, что никак, ну никак я с собой не слажу, никак! Эх, слабость моя! И зарок себе дал, а как увижу ее, как ее голос тихий услышу…
ТИТ: Сочувствую, но ничем не могу помочь.
КЛИМ: Ничего, брательник, это пройдет. Это у тебя от образа жизни. Как у меня, к примеру, похмелье. Женишься, и как рукой снимет. Несмеяна Дементьевна, ежели она и в натуре, как на парсуне рекламной, Дуньку нашу за пояс заткнет по всем статьям бабским!
ТИТ: Что я слышу? Нас пострел вознамерился занять при Дементии вакантную должность зятя?!
ИВАН: Да замолчи ты!
ТИТ: Голубчик Иван Иваныч, ваш звездный час впереди, но пока-то, пока, не трудитесь затыкать глотки согражданам!
ИВАН: Куда на печь лезешь?!
КЛИМ: Да, Титка, ты давай, брательник, без дураков! Вот катомочка твоя. Клади туда харчи, табачок, рубашку чистую на случай смертного часа да портки сменные на исключительный случай. Да убеждения свои прихвати, авось пригодятся!
ИВАН: Они у него много не весят!
ТИТКА: В сравнении с твоим, с позволения сказать, остроумием!.. Мамаша! Вы, горемычная, все сабли вострите? (забирает свою саблю, садится точить)
ИВАН: Тит!.. Тит, если я тебя обидел невзначай, не сердись, ладно? Не со зла я!
ТИТ: Ну-ну! Без сантиментов, голубчик, без сантиментов,  они вам по рангу не полагаются. Вы же теперь столп Отечества!
ИВАН: Ну, что ты за человек! (тоже садится вострить саблю)
 (Все трое поют песню о кузнеце )

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
(Кабинет Царя. Царь бродит по кабинету с балалайкой, диктует Секретарю.)
ЦАРЬ: Мы далеки от намерения преувеличить опасность, но мы так же далеки от попыток преуменьшить ее или свести на-нет. Географические, этнические, этические, культурно - расовые особенности Тридевятого царства, ставшие исторически-традиционными и незыблемыми, превратили нас в форпост на пути у монстра! В несокрушимый форпост!.. Погоди. Форпост или аванпост, как лучше?
СЕКРЕТАРЬ: Ваше величество, осмелюсь предложить вам несколько уже готовых речей. Существует архив. Множество заготовок. Речи тронные,  похоронные… Вот здесь – для тематических сэйшенов… Новогодние…
ЦАРЬ: Скажи прямо, что сам не знаешь, форпост или аванпост! А вот еще термин есть – авангард!
СЕКРЕТАРЬ: Форпост мы, ваше величество. Коалиции по совместной борьбе с чудовищем не сложилось, и мы, таким образом, не возглавляем борьбу, а ведем ее одни, на свой страх и риск.
ЦАРЬ: Коалиция мне, Алешка без надобности, плевать я хотел!
СЕКРЕТАРЬ: Ваше величество, кое-кто намерен рассматривать Чудо-юдо как попытку фальсификации…
ЦАРЬ: Вот еще!
СЕКРЕТАРЬ:…с целью экономического нажима…
ЦАРЬ: Хитро! А ты, милай, им так передай, доверительно, на ушко, что мое-де величество с Чудом-юдом договорчик на Калиновом мосту ка-ак подмахнет! И ваших нету!
СЕКРЕТАРЬ: Ваше величество! (понижает голос) Распространяются слухи, что вы и есть Чудо-юдо! Всеволод, ваш фаворит…
ЦАРЬ: В походе он или где?
СЕКРЕТАРЬ: Отбыл со свитой.
ЦАРЬ: Вот и ладушки, стало быть… А может, Алешка, я и есть оно самое? Отчасти, конечно.
СЕКРЕТАРЬ: Вы?!
ЦАРЬ: А чего тут такого? Может, я где ляп допустил политический, не то сказал, не то сделал, оно и вылупилось! Ты на меня глаза не таращи! Царь я, государь, помазанник. Что для вас – только свойство мое, то во мне – качество! Понял?
СЕКРЕТАРЬ: Наше дело не понимать – верить на слово.
ЦАРЬ: Ну, это, как хочешь!... Севка, вот, каналья такая, за что мне мил? А за то, Алеша, что ничему он не верит. Я не сказал – ни во что, я сказал – ничему! (громко) Есть у него задатки, Несмеяна Дементьевна, есть! Одно прискорбно: то не качества гражданина в нем воплощаются, но свойства личности энергичной, отчасти незаурядной!
СЕКРЕТАРЬ: Вы это – мне?
ЦАРЬ: Это я дочери нашей единственной и неповторимой! Сейчас она прибежит. А ты пиши! Вся наша история есть история мук и гонений, лишений и ужасов, казней, казно и конокрадства, деспотизма вельмож и чудовищной спекуляции на светлых идеалах народа! Лишь тридцать с небольшим лет, с восходом на престол народного государя Дементия Первого Дементьевича, выходца из самых низов и глубин серой массы, мы вправе заявлять о себе как о передовой, прогрессивной, высокогуманной нации! Венчание Дементия Первого на царство означало не только наступление  эры всеобщего благоденствия, но и начало новой династии истинных царей-батюшек, тех самых, чьи высокие добродетели с испокон века воплощались в народных мечтах, чаяниях и сказаниях… Готово?
СЕКРЕТАРЬ: Ваше величество! Здесь, я считаю, надо упомянуть о вашей государственной мудрости, политической прозорливости и верноподданнической любви к вам.
ЦАРЬ: А я, милай, все это тебе как раз и продиктовал! (Несмеяне) А вот и наследница наша собственной, на сей раз, персоной! Мнение ей наше державное о Севке, каналье, поперек горла встало!
НЕСМЕЯНА: Вы, папаша, в присутственном месте находитесь!
ЦААРЬ: Во дворце у меня все места, как одно – присутственные! Где бы я ни присутствовал, всюду жизнь! И где отсутствую, там присутствую. Но главное-то качество государя какое, Алешка?
СЕКРЕТАРЬ: (растерявшись) Мудрость, наверное.
ЦАРЬ: А вот и шиш тебе в рыло! Это, милай, умение всякий вред обернуть на пользу дела и личности!
НЕСМЕЯНА: Вот и попробуйте, в добрый час! Пока вы тут лясы точите с кем попало, да кости перемалываете отсутствующим особам, из соседнего Тридесятого царства последние новости поступили. Нет больше Тридесятого царства!
ЦАРЬ: А мне что за беда?
НЕСМЕЯНА: Стыдитесь, папаша! Вас же подслушивают!
СЕКРЕТАРЬ: Да, ваше величество. Миг исторический, есть вероятность, что за вами следит весь мир.
ЦАРЬ: А вы и рады! Умниками в историю влезть хотите! Бог в помощь! Да только, Алешка, Несмеяна Дементьевна, парашу эту, историю, Авгиеву конюшню, нет-нет, да и чистят! Чтобы наполнить новым содержимым! Да! Про миг, значит! С какой стати он исторический?
НЕСМЕЯНА: Да вы оглохли, папаша! Вы как тетерев на току с вашим атаманским жаргоном!  А я вам русским языком говорю – загинуло Тридесятое! Все! Нет его! Исчезло!
ЦАРЬ: Ну, что исчезло, да все, это ты загнула, Несмеяна Дементьевна. Таково во Вселенной не может быть, а ежели и случается, то мы о том не знаем покудова из-за недоразвитости науки. Что ж там, на месте Тридесятого, дыра какая образовалась или океян-море?
НЕСМЕЯА: Хуже.
ЦАРЬ: Замахнулась – руби! Нечего мне тут в бирюльки играть, в исторический-то миг!
НЕСМЕЯНА: Осатанение там, папаша.
ЦАРЬ: Революция, что ли?
НЕСМЕЯНА: Говорю же вам – невесть что! Чудо-юдо, кричат, это есть Высший Разум! В шести, девяти и двенадцати ипостасях! Вы, папаша, опоганили его, вот оно и взбесилось!
СЕКРЕТАРЬ: Он, вы хотели сказать? Разум?
НЕСМЕЯНА: Кому разум, а кому и напасть! Они там заявляют, что разум этот восстал во всеоружии истинности! Царский дворец и прочие учреждения холопы в одну ночь разнесли, а теперь храм строят. Разума.
ЦАРЬ: Любопытно, любопытно… Церкву, что ли?
НЕСМЕЯНА: Да нет же, папаша! Жертвенник! А вкруг него – правительственный дворец! Навроде египетской пирамиды.
ЦАРЬ: Ишь ты, поди ж ты! А правительством у них теперь кто?
НЕСМЕЯНА: А у них теперь все – правительство! Все те, вестимо, кто считает, что одна голова хорошо, а двенадцать – лучше!
СЕКРЕТАРЬ: Речь идет о двенадцати жрецах- исполнителях  роли правительства.
ЦАРЬ: Мда… Прекраснодушные дети природы! Юность мира!
НЕСМЕЯНА: Это вы для истории восклицаете?
СЕНКРЕТАРЬ: Мир должен расценить вашу реплику как признание вами режима двенадцати в Тридесятом?
ЦАРЬ: Мир мне, Алешка, ничегошеньки не должен, потому как не занимал я ему ничегошеньки: ни мой большой государственный ум, ни другие таланты! А все мои таланты, Алешка, воплощаются материально!
НЕСМЕЯНА: Да вы державу разорили, если хотите знать!
ЦАРЬ: Благодарствую, Несмеяна Дементьевна! Дайте-ка обниму я вас да облобызаю отеческим лобызанием! Алешка, клич ко мне посла заморского сей момент!  (Секретарь выходит) А ты, Несмеяна, иди отселе… Впрочем, нет. Здесь сиди и молчи. Учись, пока я жив.
НЕСМЕЯНА: Вы державу поставили на край гибели!
ЦАРЬ: Эх, Севка, Севка! Баламут!
НЕСМЕЯНА: Вы Всеволода не трожьте! У меня своя голова на плечах и свое право голоса!
ЦАРЬ: Э, любезная! Право голоса-то у тебя есть, этого не отымешь, потому, как право это самой природой нам дадено, равно как право зрения, слуха, там, обоняния. А вот права речи держать я тебе не давал!
НЕСМЕЯНА: Деспот!
СЕКРЕТАРЬ: (возвращается) Господин посол заморский!
ЦАРЬ: (Несмеяне) Рожу не криви! Улыбайся ему, аки львица светская! ( Послу) Милости просим, милости просим, очень рады приветствовать!
ПОСОЛ: (он же РЕЗИДЕНТ) Мой господин король также премного щаслив через мои глаза видеть в добром здоровье ваш величество и ваш высочеств!
ЦАРЬ: Благодарствуем, благодарствуем… Алешка, собирай на стол!
ПОСОЛ: О нет!
ЦАРЬ: У нас, изволите видеть, все по-простому, без челяди! Вы, да мы, да история на подслушке!
ПОСОЛ: Господин государственный секретарь даль мне понять…
ЦАРЬ: Это вы об Алешке изволите? Он, конечно, государственный секретарь, потому что он мой секретарь, а государство это, стало быть, я,  но мы его проще величаем – инспектор по кадрам при царском дворце. Мы, изволите видеть, пышность всякую, церемонии, титулы – мы это все на дух не выносим!
ПОСОЛ: Господин царь позволяйт мне продолжать моя мысль?
ЦАРЬ: Мы-то? Мы слушаем!
ПОСОЛ: Мой господин король желайт знать, как смотрит ваш величеств на политический переворот в земли ваш южний сосед Тридесятый царств.
ЦАРЬ: Я-то? Мое дело маленькое!
ПОСОЛ: Простить? Ви изволяйт говорить поговорка, что ваш царств – с краю?
ЦАРЬ: Я изволю говорить, что мне своя рубашка ближе к телу, чем ихняя пирамида! А царство мое как раз таки не с краю, а посередке.
ПОСОЛ: Но, простить! Посередка наш планета  имейт находиться наш великий королевств!
ЦАРЬ: Вы это с чего взяли?
ПОСОЛ: Такой факт описан во все наш учений книжка!
ЦАРЬ: А в наших книжках все писано по-другому!
ПОСОЛ: Я это должен понимать как выражение недоброжелательств по отношений к мой король, или как форма виражать геополитический претензий  ваш величеств на земли мой господин король?
ЦАРЬ: Господь с вами, куда мне такая прорва  земли! Своей навалом! Вот, Чуду-юду завербовать пришлось, чтобы освоило пустоши!
ПОСОЛ: Ми располагайт совсем другой сведений! Ваш величеств трепетайт перед сей кровожадний чудищ!
ЦАРЬ: Я трепетайт? Эт нелогично! Трепетать совсем не мне надобно, потому как я в своей земле – властелин! Чудо-юдо, оно тоже на моей земле. Значит – подданное! А значит, я что хочу, то с ним и делаю!
ПОСОЛ: Ми располагайт сведений, что ви не могет знать, что есть Оно!
ЦАРЬ: Мы-то как раз очень даже могем! Оно есть вот эта моя монаршья карающая десница!
ПОСОЛ: Ви хотеть угрожать наш мир?
ЦАРЬ: Ни-ни-ни! Сядьте, сядьте, откушайте с нами! Не побрезгуйте, вот, лесным яблочком!
ПОСОЛ: Ваш величеств – политический банкрот! Ви приперт к стенка!
ЦАРЬ: Ну? А я-то, грешным делом, торговать с вами собрался!
ПОСОЛ: О? Ви продавайт Тридевятый царств, ми его покупайт?
ЦАРЬ: Это с заразой-то? С Чудом-юдом? Да вы кушайте, кушайте, молочка, вот, попробуйте, кисельного бережка…
ПОСОЛ: Ми уничтожить ваш Чудо-юдо.
ЦАРЬ: А ежели оно вас, тогда что? Оно ведь наше, исконное, патриотически настроенное! По-иноземному не чешет, только мой покрик атаманский и разумеет!
ПОСОЛ: То будет не ваш забот. Ваш забот – заключать сделка с мой государь.
ЦАРЬ: Алешка! Зачитай послу заморскому проект сделки!
ПОСОЛ: О?
СЕКРЕТАРЬ: Мы, государь Дементий Первый Дементьевич, обязуемся: поставлять ежеквартально в королевство заморское редкие сорта высококачественных грибов для нужд пищевой и фармацевтической промышленности. А именно: поганки бледные – 999 тысяч тон, мухоморы – 150 тысяч тонн со знаком качества и сертификатом.
ПОСОЛ: Ваш величеств соизволяйт шутить, но положений ваш царств нешутошний! Ви переживайт большая беда, и мой государь, ваш добрый брат, хотеть помочь ваш величеств. Ми вам давать свой отборний ландскнехт и другой мародер, а ви, если ви побеждайт, ви нам платить за наш пушечний мяса ваш мясо, риба, курки, яйки, ваш зерновой и молочний продукт.
НЕСМЕЯНА: Папаша!
ЦАРЬ: Цыц!
ПОСОЛ: Наш сторона гарантировайт вам здоровий сильний наемник, ваш сторона в качестве гарантий отдавайт нам на откуп свой молочний река с кисельний берег.
НЕСМЕЯНА: Раскатали губу!
ЦАРЬ: А если я не согласен, тогда?
ПОСОЛ: О, тогда мой государь обращать свой взор на ваш южний сосед и помогайт ему строить один маленький пирамида и один большой полигон! (встает) Ваш величеств делайт хороший мина при очень плохой игра, но ваш височеств не делайт никакой мина!
ЦАРЬ: Откланиваетесь, значит? Десерт есть не будете?
ПОСОЛ: Ваш величеств меня уведомляйт о свой скорий решений! (выходит)
НЕСМЕЯНА: Что, папаша, допрыгались? Им все известно!
ЦАРЬ: Что им такое известно, когда мне ничего не известно? Ты, Алешка, ты вот что: галопом скачи в Тридесятое и скажи там правительству, что пирамиду мы им задаром поставим. Вот как будет рать из похода победоносного возвращаться, завернет в Тридесятое и  учинит все, как надо, на высшем уровне!
СЕКРЕТАРЬ: Но… В Тридесятом к нам плохо относятся.
ЦАРЬ: Чушь собачья! Их, считай, и на карте нет! Я их признаю, и они будут! И будут век мне благодарны!
СЕКРЕТАРЬ: Однако, они могут и заупрямиться. Вдруг они нашу рать не пропустят через границу?
ЦАРЬ: Рать? Рать они не пропустят, да я рать к ним и не пошлю! Рать это что? Вооруженный народ! Где? В битве!  Битва закончилась, и нет рати, а есть что? Народ победивший! Великодушный! В Тридесятое я не рать пошлю, а мирных строителей.
СЕКРЕТАРЬ: Но если они и меня не пропустят?..
ЦАРЬ: Пропустят, Алеша. А вот если они тебя, милай, назад  не выпустят, тогда пусть на себя пеняют. Так жрецам ихним и передай! Я им за тебя, мученика, такой международный скандал устрою, что все их Тридесятое, вопреки законам физическим, исчезнет с лица Земли!.. Да ты что?! Алешка?! Богатырь ты али не богатырь?!
СЕКРЕТАРЬ: Вам лучше знать…
ЦАРЬ: Богатырь ты, Алешка! Ибо таким я тебя растил и лелеял на погибель проклятым ворогам! Кто тебя, Алешка, растил и лелеял, аки отец родной?
СЕКРЕТАРЬ: Ваше величество…
ЦАРЬ: Я! Так что ты мне навроде  сына!  Справишься с заданием дипломатическим, я тебя, может, и вовсе сыном сделаю! На Несмеяне женю!
НЕСМЕЯНА: Да ну вас!
СЕКРЕТАРЬ: Вы ее всем обещаете.
ЦАРЬ: Я достойного выбираю. Наидостойнейшего. Победишь на смотре-конкурсе женихов – с Богом, царствуй! А я от дел отстранюсь, внучат нянчить стану, а то, глядишь, тряхну стариной да махну, куда глаза глядят…
НЕСМЕЯНА: (ехидно) В монастырь, что ли?
ЦАРЬ: В царство заморское, под игом мучительным стонущее! Наведу там порядок или смерть приму геройскую, как то пристало рыцарям без страха,  и упрека, и прочих заморочек! Ну, а пока путь мой земной еще не свершен, ты, Алешка, езжай! Подорожную тебе в канцелярии выпишут.
СЕКРЕТАРЬ: Прощайте, ваше величество!
ЦАРЬ: Прощай, Алешка! Держись молодцом! Честь нашу державную не роняй где ни попадя!
СЕКРЕТАРЬ: (Несмеяне) Чао. (выходит)
НЕСМЕЯНА: Вы, папаша, победите сперва.
ЦАРЬ: Иль нья па де проблем.
НЕСМЕЯНА: Чего?!
ЦАРЬ: Перевожу. Не проблема.
НЕСМЕЯНА: Еще какая проблема! Что это с вами вообще творится?! То убивались три месяца, на балалайке бренчали…
ЦАРЬ: Мы и сейчас побренчим!
НЕСМЕЯНА: …то смелым вдруг стали, как тот баснословный заяц! Да еще по-иноземному чешете, будто впрямь чего знаете!
ЦАРЬ: Век живи – век учись! Сидел я на приеме большом, слушал, чего послы говорят. Они – то да се, а я им – иль нья па де проблем! Что в нашем деле монаршем главное? Огорошить!
НЕСМЕЯНА: Был один такой, царем Горохом звался. Так вы ж его, папаша, и свергли!
ЦАРЬ: Не сверг, а сместил по воле народа! И сместить его, разбойника, было иль нья па де проблем. Горохов династия за триста лет и три года вся как есть выродилась. Дофараонились, сволочи!
НЕСМЕЯНА: А тоже ведь пыжились!
ЦАРЬ: Еще как, Несмеянушка, любо-дорого вспомнить! Илья – впереди шайки нашей…Отряда нашего! Сам – пьяный, удалец! Конь под ним – пьяный! А они - из дробовиков! Ну и, дело ясное, промахнулись! Илья ж-то - зигзагом на их редут…
НЕСМЕЯНА: На какой еще редут?
ЦАРЬ: Было дело! А я с биноклями на высоченной сижу сосне и голосом атаманским командую:» Поп! Каналья! Куда прешь?! То свои! То Никитич!» А он, удалец, Поп наш, царство ему небесное, ничего-то не слышит, и знай, лупит себе! Любо-дорого вспомнить! Тут уж я не стерпел, в седо и – в дело! Как сигану! А кругом – лес густой! Шишки с высот так и падают, так и шмякаются! Ну – кумекаю – все! Воздух! «Сарынь! – нашим ору. – На кичку! Спасайся, кто может!» И – галопом! Да с песней! Так мы на дворец Гороха-царя и нарвались. Сходу. С бою. И я Гороха-царя, от страха презеленущего, вот этой вот дланью моей карающей с трона сорвал, швырнул наземь, сел сам, цигарку скрутил и братве говорю: «Привал, ребятушки! Перекур!». А ребятушки, нет, чтоб  передохнуть, давай шарить кругом!
НЕСМЕЯНА: Не в себе вы, папаша!
ЦАРЬ: Али ты не дочь моя наилюбимейшая?
НЕСМЕЯНА: Я-то дочь, а история?!
ЦАРЬ: Все одно я историю сам буду писать, собственноручно. Надиктую Алешке, ежели воротится! Сижу, значит, курю, гляжу – такой трофей тянут, какого глаза мои прежде не видывали! Ах ты, батюшки – кумекаю – никак власть мы захватили в стране! Клади – кричу – все на место! Все здесь тепереча народное, а значит, мое! А тут Поп! Бунтовать! Долю требует! Я ему по-хорошему: «Ты глянь, дура чертова, на чем я сижу и кого ногой попираю!». А он: «По нужде встанешь, я сяду!». Э нет, - говорю. – скорей я под себя наложу, чем с места с этого сдвинусь! Ну, и пресек, значит, бунт – снес ему, удальцу геройскому, качан с плеч! А заодно и Гороху!
НЕСМЕЯНА: Нарочно, что ли, позоритесь?  Шокируете общественность?
ЦАРЬ: Я-то? Матушка твоя покойная тоже мне говорила: не позорься, мол, Дема, не садись не в свои сани! А я ей так отвечал: трон царский – не сани, а кто смел, тот и сел! Но она-то, бедная, из робких была, не вынесла возвышения моего. Окочурилась, пока я сватал себе принцессу заморскую в целях скорейшего достижения дипломатического контакта. Уж как я по ней убивался, по безгрешной по моей, неразумной! Я ж ей сколько раз втолковывал: ты мне, Матреша, перед Богом жена и перед ватагой, а для престижу мне другая нужна, хоть она мне и без надобности как баба!.. Молодой был, зеленый!
НЕСМЕЯНА: Не сосватали, что ли?
ЦАРЬ: Сосватал. Самые что ни есть взаимовыгодные мощи сосватал. А глянул – и невмочь стало! Не жить с ней совсем – папаше своему, императору, в подол тоги поплачется и готов международный скандал! А жить мне с ней как с женой – плоть противится!.. Отъюлился с Божьей-то помощью, да только мать твою, Матрешу, все одно было не воскресить!
НЕСМЕЯНА: Жену в гроб вогнали, а теперь меня как разменную монету используете!
ЦАРЬ: Э, любезная, какая же ты монета, когда ты - венец лучших моих стремлений! Не совсем удалась ты мне, что правда, то правда. Матушка твоя покойная, пока носила тебя, все кручинилась да слезы лила, на подвиги наши глядючи. Вот и допечалилась, Бог ей судья! (наигрывает печальное) А только, Несмеяна Дементьевна, не дам я Всеволоду на груди нашей пригреться, не совьет он с тобой, дурой, гнезда ни большого, ни малого.
НЕСМЕЯНА: Изверг! (выходит, хлопнув дверью)
(Царь продолжает играть на балалайке, напевая: «Иль нья па де проблем, иль нья па де проблем»)

(Походный шатер Всеволода. Перед входом прохаживается часовой с перекрещенными на груди пулеметными лентами, с бердышом на плече. В шатре на походной койке – Всеволод и Липа)
ВСЕВОЛОД: Который час?
ЛИПА: Спи ,желанный. Растолкают, когда понадобишься. (тесней к нему прижимается)
ВСЕВОЛОД: Делу время, потехе час! (отстраняет ее, встает, начинает делать зарядку)
ЛИПА: Ох, какой ты неугомонный!.. Не желаешь заняться другой гимнастикой?.. Ну, как хочешь!.. Завтракать будешь?
ВСЕВОЛОД: А как же!
ЛИПА: Ох, тоска! Ох, дискриминация! Мог бы сам себе яйцо отварить, раз бодрый такой! Заодно и мне бы подал кофе в постель!
ВСЕВОЛОД: А ты за меня войсками покомандуешь?
ЛИПА: Запросто!.. Почему, ты думаешь, я замуж не вышла? Сколько было поклонников! Всех и не упомнишь! А как чудили в мою честь!.. Кинь мне халатик!.. Стрелу пускали – кто дальше, и на конях скакали! А один – не поверишь! – сперва в прорубь прыгнул, а потом в чан с кипящей водой! (крестится, улыбаясь воспоминаниям)
ВСЕВОЛОД: Так и что ты мне предлагаешь?
ЛИПА: Кофе сварить!.. Он мне очень симпатичен был, тот отчаянный, но я сразу сказала: ни на что не надейся! Быт женщину закрепощает, лишает ее свежести, обаяния, загадочности… Яичницу будешь?
ВСЕВОЛОД: Сколько можно!
ЛИПА: Была бы честь предложена! (снова ложится)
ВСЕВОЛОД: Золотце!.. Я буду вынужден заменить тебя первой попавшейся деревенщиной! Мы сюда не развлекаться приехали! Здесь тебе не дансинг, здесь передовая, и ты здесь боец!
ЛИПА: Отстань.
ВСЕВОЛОД: Золотце, я предупредил!.. Тем более, что мне известно, кто ваш родитель…
ЛИПА: Царь Дементий!
ВСЕВОЛОД: Царь Горох!
ЛИПА: Не докажешь!
ВСЕВОЛОД: Докажу, если ты меня вынудишь! Прибегну к генетическому анализу!
ЛИПА: Браво! Ты, я вижу, мать родную продашь за банку паштета!
ВСЕВОЛОД: Ни слова о моей матери! Моя мать до своего последнего вздоха была преданной сторонницей государя! Его личной сестрой милосердия!
ЛИПА: Зато на последнем вздохе она его прокляла! Стены, Сева, имеют уши!
ВСЕВОЛОД: А путь к сердцу мужчины лежит через желудок! Вставай! (сдергивает с не простыню) Господи, какое тело! (падает на нее)
ЛИПА: Мерзавец! О, мерзавец, мерзавец! Я ль не прекрасна, я ли не молода! А он хочет пришить мне зрелый возраст  и плюс к тому гены царя Гороха!
ВСЕВОЛОД: Ты прекрасна, спору нет…
(Слышится пение Клима: «Нас на бабу променял! Нас на бабу променял!»)
ВСЕВОЛОД: Слышишь?!
ЛИПА: Подумаешь! Папаша Дементий, тот бы только обрадовался! Что б ни пели, лишь бы пели о нем!
ВСЕВОЛОД: Ему терять нечего.
ЛИПА: Как знать!
ВСЕВОЛОД: (вслушивается в пение Клима): Культура!.. Господи, до чего же нам не хватает элементарной культуры! Простого врожденного уважения к власти! Нет, ядри твою налево! Кто не поет дифирамбы, тот сопит в две дырки или сквернословит!
ЛИПА: Велика важность!
ВСЕВОЛОД: Золотце, я знаю, что жизнь для тебя это даже не водевиль, а, скорей, похабный политический анекдот! Особы твоего ранга за тысячи лет истории настолько привыкли обретаться, в, прошу прощенья, дерьме, что высокомерие стало для вас защитной реакцией! Причем, реакцией буквально на все и вся!
ЛИПА: Ты, чем вещать, дал бы мне похмелиться! Раз не хочешь кофе варить!
ВСЕВОЛОД: Быть вознесенным над толпой – пасть ниже просто некуда! Каков силлогизм? Какой отчаянный парадокс!
ЛИПА: Так и быть, сварганю яичницу! (встает)
(Раздаются звуки фанфар)
ВСЕВОЛОД: Этого только не хватало!
ЛИПА: Вполне возможно.
ВСЕВОЛОД: Что? Что ты сказала, я не расслышал?
ЛИПА: Друг мой, хочешь знать, в чем мое преимущество перед вами? Каждый миг вы ждете от жизни какой-нибудь гадости, тогда как я ничего не жду!
(Крики снаружи: «Царевна Несмеяна и сопровождающие ее девки! Царевна Несмеяна со свитой!»)
ВСЕВОЛОД: Ужас!
ЛИПА:  Наоборот! Фортуна щедро вам улыбается! Это ваша беда, что ее улыбку вы принимаете за гримасу! Чуть ли не оскал смерти! Вы так все устроены, претенденты! Стоит подумать, как органично вы сочетаете в себе здоровье быка, напористость танка и беспринципность философа с самыми примитивными суевериями, так просто диву даешься!
ВСЕВОЛОД: Что?.. Кому отдаешься?
ЛИПА: Ох уж, эти плебеи!.. Ешь скорее свою яичницу!
(Входит Несмеяна в доспехах, со страусовыми перьями на шлеме)
ВСЕВОЛОД: Милая! Вы! (она не реагирует, разглядывая Липу) Глазам своим не верю! Вы! В этом аду! В этом костюме Зевса! Прекрасная, как Зевс! То есть, Марс! То есть…
ЛИПА: Афина Паллада. (выпивает, занюхивает)
НЕСМЕЯНА: Кто это?
ВСЕВОЛОД: Где? Вы меня ослепили! Я никого, кроме вас, не вижу!
НЕСМЕЯНА: Ты меня за нос-то не води!
ВСЕВОЛОД: Да разве б я посмел?! О, любимая! Снимите ваш пернатый шлем и эти латы верной Жанны Д-Арк своего народа! Я только-только собрался завтракать, и тут… Позавтракаем вместе?!
НЕСМЕЯА: Я тебя или не тебя спрашиваю – кто это?!
ВСЕВОЛОД:  А, это? Никто. Божьей милостью официантка.
ЛИПА: Кушать остывает.
ВСЕВОЛОД: Боец. Доброволец. Жарит яичницу. По мере сил вносит посильный вклад.
НЕСМЕЯНА: Сейчас она что делает здесь?
ЛИПА: Коктейль.
ВСЕВОЛОД: Для твоего высочества, милая.
НЕСМЕЯНА: Я не пью всякую дрянь.
ВСЕВОЛОД: Заслышав фанфары, я тут же вызвал вот эту, войсковую прислугу, чтобы порадовать вас! Вы с дороги проголодались…
ЛИПА: У нас в меню только теплая водка и холодные закуски. Походно-полевая  кухня холодильником и микроволновкой не оборудована!
ВСЕВОЛОД: Бытовая техника увязла в болоте…
ЛИПА: (рассматривает Несмеяну) Нежить!
НЕСМЕЯНА: Что?
ЛИПА: Фирменное блюдо. В походно-полевых условиях.
НЕСМЕЯНА: И каково на запах?
ЛИПА: Труп врага пахнет хорошо.
ВСЕВОЛОД: Это местный солдатский юмор! Враг до сих пор не обнаружен, мы никого еще не съели…Боже, о чем я! Я это к тому, что вы можете, смело снять кольчугу, шлем, прочее…
НЕСМЕЯНА: Ты похудел… Ах, бесчувственные сердца! Одной нежитью тебя кормят!
ЛИПА: Никак нет. И горячим, потчуем, и жарким.
НЕСМЕЯНА: Она еще здесь?
ВСЕВОЛОД: Да, ты… Вы… Вон.
НЕСМЕЯНА: Распорядитесь там о порции… о двух порциях горячего! Желательно, соловьиные язычки. Соловьи, надеюсь, еще не перевелись?
ЛИПА: Никак нет, Но данное блюдо на костре не сварганишь. Сгорят ваши язычки!
НЕСМЕЯНА: Тогда – две порции нежити! Я должна знать, чем питают источник моей страсти! (Липа выходит) Милый!
ВСЕВОЛОД: Любимая!
НЕСМЕЯНА: Дорогой!
ВСЕВОЛОД: О, как ты холодна, как ты железна в этой броне, сними ее!.. Что нового?
НЕСМЕЯНА: Старый хрыч готов продать загранице нашу житницу!
ВСЕВОЛОД: Ты уверена?!
НЕСМЕЯНА: Он при мне посла заморского принимал.
ВСЕВОЛОД: Его треп к делу не подошьешь! Ты сможешь доказать это?
НЕСМЕЯНА: Как же! Скорей он докажет, что я пугало огородное, чем я под него, ирода, подкопаюсь! Так что ты сразись, милый!
ВСЕВОЛОД: Нам важно выиграть время.
НЕСМЕЯНА: И битву! Я не затем обрядилась в эту синтетику, чтоб ты здесь дурака валял! Я уже и об арке триумфальной распорядилась.
ВСЧЕВОЛОД: Как ты нетерпелива!
НЕСМЕЯНА: Натерпелась!
ЛИПА ( входит с подносом): Кушать подано!
НЕСМЕЯНА: Вы свободны, дорогуша, ступайте. (садится за стол) Час пробил! Дело за малым, покончить с Чудом-юдом! Вы, надеюсь, нашли, кого победить?
ВСЕВОЛОД: Сейчас ты все услышишь из первых уст. (кричит) Ивана к главнокомандующему!
( Часовые передают приказ по цепочке)
НЕСМЕЯНА: (пытается есть) Это… Вы меня чем потчуете, любимый?
ВСЕВОЛОД: Я еще не пробовал…
ЛИПА: Нежить. Как заказывали. Рагу из тараканов. (выходит)
(Несмеяна отбрасывает вилку, давится, машет руками.  Всеволод  колотит ее по спине. Врывается Илья)
ИЛЬЯ: Вот она где, раскрасавица доблестная! Ай-яй-яй-яй!
ВСЕВОЛОД: Илья Иваныч, я вас не вызывал!
ИЛОЬЯ: Молодежь пошла! Никакого от ней почтения! Я уж столы накрыл, скатерти белые настелил, простыни шелковые! Дочерь Дементьеву, человека моего дорогого, сижу, встречаю, а она – мимо, мимо, да в Севкин шатер!
ВСЕВОЛОД: Я вам не Севка! Понимаете вы это, доходит?! Я, наконец, рассержусь и посажу вас на гауптвахту!
ИЛЬЯ: Прав таких не имеешь! Меня сам Дементий назначил за поведеньем твоим приглядывать! (Несмеяне) Недоглядел я за ним, красота вы моя несказанная!
ВСЕВОЛОД: Еще слово, Илья Иваныч, и я…
НЕСМЕЯНА: Говорите, Илья, не бойтесь.
ВСЕВОЛОД: Любимая, вы глубоко меня оскорбляете…
ИЛЬЯ: Он вас, душечка, оскорбляет! Регулярно вас оскорбляет! Еженощно и даже средь бела дня!
ВСЕВОЛОД: Вы, надеюсь, понимаете, милая, что в Илье Иваныче заговорил претендент…
ИЛЬЯ: Я честно претендую! Возвышенно! Без шур и мур! Да вы, душечка, Несмеяна Дементьевна, повариху призвать извольте! Всыпать ей с полсотни горячих – сознается!
ВСЕВОЛОД: Мракобес!
ИЛЬЯ: Во всем сознается, что тут было про меж них, пока вы в терему своем сохли да убивались по Севке мерзостному!
ВСЕВОЛОД: И это я слышу из уст сановника?!
НЕСМЕЯНА: Молчать!!
(Входит Иван)
ИВАН: Вызывали?
ВСЕВОЛОД: Не сейчас, Иван, обождите…
НЕСМЕЯНА: Присаживайтесь, Иван! Да, да! Я вас водочкой угощу.
ИВАН: Да что вы, девушка, ваше высочество, с утра?..
НЕСМЕЯНА: Я желаю поднести тебе чарку!
ИВАН: Ну, раз желаете, делать нечего. (выпивает)
НЕСМЕЯНА: А теперь доложи, обнаружил ты неприятеля?
ИВАН: Ищем, ваше высочество.
НЕСМЕЯНА: И долго вы будете тянуть кота за хвост? Небось, не иголку в стоге сена ищете – чудовище!
ИВАН: Отыщем, девушка, не волнуйтесь.
НЕСМЕЯНА: Даю тебе три дня и три ночи. Если за это время ты не справишься с Поганым, я отрублю тебе голову.
ИЛЬЯ: Молодец Деменьевна! Государственный подход!
НЕСМЕЯНА: Ну, а если победишь, тогда… Тогда я замуж за тебя выйду!
ВСЕВОЛОД: Что?!
 НЕСМЕЯНА: Что слышал! Ступай, Иван, мое слово крепкое.
 (Иван выходит)
ВСЕВОЛОД: Но это же абсурд! Дикость! Илья Иваныч, это все вы…Я убью вас, Илья Иванович! Вы-то чему радуетесь, позвольте узнать?!
ИЛЬЯ: А чего ж мне не радоваться, когда двумя претендентами на ручку эту державную за один раз меньше стало? Дементьевна, душечка, позволь приложиться к ручке!
ВСЕВОЛОД: Не спешите, Илья Иваныч. Сомнительно, чтоб Дементий утвердил вашу кандидатуру на царство, а решать ему!
ИЛЬЯ: Твою он точно не утвердит, а мою, это уж как карта ляжет! А не ляжет, мы с Деменьевной по-гусарски, в деревенской церквушке…
ВСЕВОЛОД: Сей же миг я отпишу государю о ваших происках!
 НЕСМЕЯНА: Пишите все, что хотите! Я выйду замуж за победителя, такова и монаршья и моя воля!
(Входит Секретарь)
ВСЕВОЛОД: Алеша! Вы?! Какими судьбами?!
СЕКРЕТАРЬ: Проездом.
ВСЕВОЛОД: (отводит его в сторону) Вы ко мне? С поручением от государя?
НЕСМЕЯНА: Государю до вас дела нет! (Секретарю) А вы где так замешкались?
СЕКРЕТАРЬ: Дороги, ваше высочество! Ни пройти, ни проехать!  В километре от дворца  застрял по уши в грязи! Благо, вы соблаговолили отправиться в ставку и намостили, в этой связи, магистраль. А как дальше быть, куда путь держать, уж и не знаю!
ВСЕВОЛОД: Не расстраивайтесь, Алеша, я дам вам проводника. Проводник!
СЕКРЕТАРЬ: Как, прямо сейчас?
ВСЕВОЛОД: Вы посланник нашего государя!
ИЛЬЯ: Ты, сынок, хлебни водки для согреву  да храбрости и дуй себе! Дуй давай!
СЕКРЕТАРЬ: Ваше высочество! Все это я претерпеваю исключительно ради ваших прекрасных глаз!
ВСЕВОЛОД: Войсковую прислугу к главнокомандующему!
ИЛЬЯ: Ага, раскололся!
ВСЕВОЛОД: Отнюдь.
НЕСМЕЯНА: Если вы эту свою, боевую подругу, решили послать с Алексеем Поповичем до границы, то я протестую! Я не приму таких жертв! Лишать себя всех тридцати трех удовольствий – утех любви, понимания, омлета в столь сложный для Отечества час…
СЕКРЕТАРЬ:  Во имя вас я и один  доскачу.
НЕСМЕЯНА:  Вот кто здесь душа благородная!
ЛИПА: (входит) Войсковая прислуга по вашему приказанию явилась!
ВСЕВОЛОД: Поплотнее накормите вот этого юношу, ему предстоит дальний путь.
ЛИПА: Будет исполнено.
ВСЕВОЛОД: Иди с ней, Алеша. Она о тебе позаботится. Иди!
СЕКРЕТАРЬ: (Несмеяне) Чао! (уходит с Липой)
ВСЕВОЛОД: Ивана ко мне!
ИЛЬЯ: Как – Ивана?! Опять Ивана?! Это какого же?!
ВСЕВОЛОД: Того самого.
НЕСМЕЯНА: Нет, вы не посмеете! Вы мой приказ не нарушите!
ВСЕВОЛОД: Государь наделил меня чрезвычайными полномочиями, так что здесь приказы отдаю только я!
НЕСМЕЯНА: О, низкий человек!
ИЛЬЯ: Ей-ей низкий, Дементьевна!
НЕСМЕЯНА: Бегите, Илья, батюшке обо всем донесите! Да экстренно! Экстренно!
ИЛЬЯ: Эт мигом! (выбегает)
НЕСМЕЯНА: Это так вы о державе радеете?! Слова одни!
ВСЕВОЛОД: Вы меня вынудили.
НЕСМЕЯНА: Плут! Мошенник!
ВСЕВОЛОД: Не вы ли собрались стать женой победителя?
НЕСМЕЯНА:  Не притворяйтесь, будто ревность вам глаза застит! Вы карьерист! Приспособленец!
ВСЕВОЛОД: Неправда! Я докажу вам, что не зря ем нежить в этом шатре! Честь поразить Чудо-юдо государь доверил мне, а не Ваньке, и я оправдаю высокое доверие государя. Я дам сражение!
НЕСМЕЯНА: Кому?!
ВСЕВОЛОД: Чуду-юду. Я поверну войска на столицу. Вы сами лишили меня возможности захватить власть мирным путем, так что не обессудьте!
НЕСМЕЯНА: О мой герой! Витязь доблестный! Теперь я снова узнаю тебя!
ВСЕВОЛОД: (отстраняется) Вы меня плохо знаете.
НЕСМЕЯНА: Но, милый мой…
ВСЕВОЛОД: Я не ваш милый.
НЕСМЕЯНА: Как?!.. Ах, мерзавец! Ах…
ВСЕВОЛОД: Следите за своей лексикой во избежание неприятностей.
НЕСМЕЯНА: Вы на что посягаете, негодяй?! На священные устои?! На батюшку?!
ВСЕВОЛОД: Я господин положения. Сегодня я собой являю единственную  реальную силу и, стало быть, реальную власть в этой стране.
НЕСМЕЯНА: Но вы… Лукавый! Не далее, как утром вы…
ВСЕВОЛОД: Да, Несмеяна Дементьевна, я лелеял надежду соблюсти кой-какие традиционные принципы. Я не желал возмущать народ, вводить массы во искушение, вызывать к жизни пустые чаяния, упования, сильные чувства иного рода! Всякий насильственный захват власти чреват сумятицей, неизбежно возникают группы и группировки, политические шайки всех цветов и оттенков! Я мыслил взойти на престол в рамках данной системы и юрисдикции, путем женитьбы на вас…
НЕСМЕЯНА: Я только за! О, я согласна, согласна!
ВСЕВОЛОД: Мои планы изменились.
НЕСМЕЯНА: Я батюшке расскажу!
ВСЕВОЛОД: Это ровным счетом ничего не изменит.
НЕСМЕЯНА: Его народ любит!
ВСЕВОЛОД: Полюбит и меня, когда я дам ему конституцию. Хлеба и зрелищ, проще говоря!
НЕСМЕЯНА: Да где вы хлеб-то возьмете? За границей, что ль, закупите? Житницу монаршью, реку Молочную с кисельными берегами загоните за мешок макухи?!
ВСЕВОЛОД: Этот вопрос я с вами обсуждать, не намерен. Кто здесь?
ИВАН: (входит) Иван-крестьянский сын по вашему приказанию прибыл.
ВСЕВОЛОД: Вы что же, подслушивали?..
ИВАН: Зачем? Вас далеко слыхать.
ВСЕВОЛОД: Тем лучше. Я думал услать вас с поручением за границу, но раз вы уже в курсе… Мне здесь необходимы надежные люди, полковник!
НЕСМЕЯНА: Иванушка! Вы царя-батюшку любите?
ИВАН: Это как вам угодно… Ну, вроде того.
ВСЕВОЛОД: Рад слышать, полковник, хотя и не сомневался вашей преданности идее. Как вы понимаете, царь-батюшка у нас теперь я. Не совсем официально, зато фактически.
НЕСМЕЯНА: Спасите, Иванушка! (бросается Ивану на грудь)
ВСЕВОЛОД: Никто не покушается на Несмеяну Дементьевну, так что спасать ее не нужно. Скажу вам больше, Несмеяна Дементьевна. Если полковник согласится взять вас в жены или в наложницы, я возражать не стану.
НЕСМЕЯНА: Вот вам рука моя! Вся я!
ВСЕВОЛОД: Право, милая, вы шокировали полковника. Он явно не знает, что ему с вами делать… Отпустите ее, Иван, она превосходно держится на ногах. С рассветом выступаем!
НЕСМЕЯНА: Ах!
ИЛЬЯ: (врывается) Едет он, государь-надежа! Сам жалует!
ВСЕВОЛОД: Тем лучше. Приказ о наступлении отменяется. Полковник, вы выедете навстречу нашему дорогому низложенному главе и тайно препроводите его сюда. Понимаете?
ИВАН: Как не понять.
ВСЕВОЛОД: Отлично. Не смею задерживать. (Иван выходит)  Надеюсь, у патриарха достанет чувства реальности провозгласить меня государем.
НЕСМЕЯНА: А вот и нет! Прогадали! Как только народ увидит его, помазанника Божьего…
ИЛЬЯ: Эх, что будет!
ВСЕВОЛОД: Ничего ровным счетом. Если, конечно, народ не растерзает помазанница в благодарность за Чудо-юдо поганое, которое тот признал своим детищем. Вот в этом вот манифесте! Ну да, я сделаю все, чтобы его не растерзали.
ИЛЬЯ: Он издевается! Дементьевна, да он издевается, голодранец!
НЕСМЕЯНА: И уже давно! Ох, Илюшенька! (припадает к Илье)
ИЛЬЯ: Зелен он да дурен! Все рассчитал, а того не ведает, что ни в жисть наш народ на особу государя священную руки не подымет! На меня, на него, на Алешку – то запросто, а на монарха – ни-ни! С фанфарами встретят, Дементьевна, с хлебом-солью!

(Вечер. У костра, завернувшись в одеяло, сидит Секретарь и уплетает жареного гуся. У ног его бутыль с горячительным. Одежда Секретаря сушится над костром на веревке. Липа огромной ложкой помешивает варево в огромном котле)
СЕКРЕТАРЬ: Живешь себе потихоньку и не задумываешься, сколь неисповедимы пути Господни! Ты, к примеру. Утром Севку ублажала, а теперь, вот, солдатне кашу веришь.
ЛИПА: Один черт!
СЕКРЕТАРЬ: Сядь. Не суетись. Они все сожрут, хоть ты им черта подай. Нак-вот, выпей.
ЛИПА: Тоска! Ты удочки сматываешь, а мне что делать?
СЕКРЕТАРЬ: Живи себе спокойно, жди инструкций из Центра. Честно сказать, я даже доволен, что мне надо ехать. В смутное время желательно находиться подальше от родных рубежей.
ЛИПА: Тебе, я слышала, Несмеяну обещали в жены отдать. Не красавица, зато не спит на ходу. Или ты ту выбрал, с лесом?
СЕКРЕТАРЬ: Хрен редьки не слаще! Сама понимаешь, вся прелесть Несмеяны Дементьевны заключалась в ее венце, а без венца кому она нужна?
ЛИПА: Смотри! Как бы локти кусать не пришлось!
СЕКРЕТАРЬ: В конце концов, я работаю не на себя, а на Центр! С меня достанет того, что кровавый державный скот полетит вверх тормашками с трона! Боже мой, до чего мы дошли! Всем в стране заправляет палач. А мы знай пляшем под его дудку! Истинные герои, те, кто жизни своей не щадил в борьбе за свободу царства, где они?! Добрыня Никитич, светоч повстанческого движения, умница, святой человек, прозябает в эмиграции! Кровь моего отца, Попа, взывает о мести! В момент его гибели я был совсем малышом, мне шел второй месяц внутриутробной жизни, но, Липа, я все помню! Помню его наказ! Боже, что это был за человек! Кристальной чистоты личность!
ЛИПА: (замечает Ивана и Клима) Прячь гуся. Несет, вон, нелегкая!
СЕКРЕТАРЬ: Я на дипломатическом пайке.
КЛИМ: (первый подходит) Добрый вечер, хозяюшка!
ЛИПА: Давай миску! (кладет ложку каши) Еще или хватит?
КЛИМ: Мне б еще.
ЛИПА: (кладет вторую ложку) Куда?! Стой, вычеркну тебя в списке! Ты кто?
КЛИМ: Клим я, крестьянский сын.
ЛИПА: Ясно. А ты?
ИВАН: А я Иван.
ЛИПА: Погоди… Это тебя Севка в полковники произвел?
ИВАН: (мрачно) Меня.
ЛИПА: Тогда тебе офицерский паек положен. Сто грамм тушенки, масло в кашу и огурец. Распишись мне здесь вот за огурец. (после паузы) Вы чего поздно так?
КЛИМ: Да бродили дозором.
ЛИПА: Приключений искали на свои головы? А я тут сиди, жди каждого!
КЛИМ: Ладно тебе ворчать! Все одно варишь!
ЛИПА: На утро варю! И нечего грубить! А то, как двину сейчас половником!
СЕКРЕТАРЬ: Оставь их, Липа. Сядь. Выпей со мной.
КЛИМ: Ох, до чего гусем славно пахнет!
ЛИПА: Гусем! Жри давай да помалкивай! Гусь теперь дефицит! По отдельной ведомости идет! Его по справке едят с гербовой печатью! Предъяви справку, я тебе гуся выдам! Он не мой, мне не жалко!
СЕКРЕТАРЬ: Липа! Боже мой, какой ты талант! Гляжу я на тебя, слушаю – ну, повариха и повариха! Заправская войсковая кухарка!
ЛИПА: Они по-хорошему не понимают! (чокается с ним) А помните, друг мой. Тмутаракань? Звон колокольный, малиновый…
СЕКРЕТАРЬ: И ты на паперти. Босоногая.
ЛИПА: Ничего ты не помнишь! Босоногой простушкой я была в Мальгазее, а в Тмутаракани я подвизалась певчим в церковном хоре!
СЕКРЕТАРЬ: Помню, помню, хор мальчиков.
ЛИПА: Он состоял на две трети из старых дев! (запевает мечтательно) «Помню, я тогда молодушкой была…»
(Иван и Клим едят в стороне, поровну разделив пищу)
КЛИМ: Совсем ты, брательник Иванушка, закручинился! Видно, тяжко тебе в полковниках! Спрос, ответственность…
ИВАН: Голова кругом идет.
КЛИМ: И выпить, как на грех, нечего! Разве к этому хлыщу подкатиться? Может, поднесет, а?
ИВАН: Сиди!
КЛИМ: А что? Ты-то теперь с ним, вроде, на равных! А может, и выше чином!
ИВАН: Вечно у тебя на уме одна водка! Тут такое… Я и сам, брат, не знаю, на чьей я теперь стороне.
КЛИМ: На своей будь, самый верняк!
ЛИПА: Иван, а Иван!.. Ты когда выступаешь?
ИВАН: Когда надо будет, тогда и выступлю.
ЛИПА: Ишь ты, скрытный какой! Мне твои тайны без надобности, а надо мне, чтоб ты харч получил и расписался за всю ватагу, сколько вас там! Мне ведомость закрывать! Ищи потом тебя свищи во чистом поле, во сыром бору!
ИВАН: Распишусь, не шуми.
ЛИПА: (Секретарю) Слыхал? Можно с ними культурно, с хамами?!
ИВАН: (Климу) Тита где черти до сих пор носят?
КЛИМ: Так ты ж его сам в разведку послал – людей посмотреть, да себя показать, да послушать, какая сейчас дума в народе!
ИВАН: Пора б ему назад быть.
КЛИМ: Не тревожься, воротится. Он, дурак, за убежденья свои дрожит, чтоб их не тиснули. С собой их таскает. Полный у него вещмешок убеждений, и такие все тяжеленные. Пока в гору с ними подымешься, сто потов сойдет! Одна Библия килограмм на пять тянет! Да Капитал!  А вкупе с книжками философскими в аккурат тонна! (тянет носом воздух) Эх, невмочь мне трезвость проклятая! Подкачусь хоть  к хозяюшке!
ИВАН: Сиди, где сидишь.
КЛИМ: Да я так, ты не думай, за добавкой я! Мне бы хлебушка! (манит Липу) Хозяйка! Хозяюшка! Дело есть! Ну, подь сюда! На минутку!
ИВАН: (раскрывает книгу сказок, читает) «Вдруг на реке воды взволновались…» (оглядывается на реку, пожимает плечами) «…на дубах орлы закричали…» (траурно) «Подъезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал на середину калинового моста – конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился…»  (задумывается, ероша бороду)
КЛИМ: Хозяйка!
ЛИПА: Ну?
КЛИМ: (распахивает рубаху на груди) Глянь сюда! Как?
ЛИПА: Грудь грязная, волосатая.
КЛИМ: А это – глянь!
ЛИПА: Крест нательный.
КЛИМ: Хочешь, твой будет? Добротный крестик, век носи, не износится! Чистой воды чугун!
ЛИПА: На черта он мне, дешевка! (хочет отойти)
КЛИМ: Ты, хозяюшка, Бога не обижай! Нехорошо!.. Ты!.. Слушай сюда! (показывает жестами) А? Маленькую! Что тебе стоит? Воину! А я тебе… (выворачивает карманы, они пусты) Я те дров нарублю! Воды наношу! А?
ЛИПА: Отвали. Не положено.
КЛИМ: А я залпом! Никто и не узнает! Глазом не успеешь моргнуть! А я здесь завтра заместо тебя похозяйствую, кашей личный состав накормлю, посуду перемою… Хозяйка!
ЛИПА: Вы же на заре выступаете.
КЛИМ: А и что, коли так? Я до зари посуечусь! И потом, чего нам ехать-то загодя, чего горячку пороть? Мы величество у моста, на том берегу перехватим.
ЛИПА: Дам я тебе глотнуть…
КЛИМ: Благослови тебя Бог!
ЛИПА: Если ты исполнишь мое поручение.
КЛИМ: Как не исполнить! Приказывай!
ЛИПА: Об этом ни одна душа знать не должна. В особенности, Иван!
КЛИМ: Не должна, так не должна, я – могила!
ЛИПА: (наливает ему) Исполнишь, что велю, в любой час приходи, водка для тебя всегда будет.
КЛИМ: Ах ты, радость! Благодетельница солдатская! Дай тебе Бог хорошего мужика!
ЛИПА: Упредишь государя.
ИВАН: Клим!
КЛИМ: Иду!
ЛИПА: Вот что ему шепнешь: «В ближайшие часы на северо-востоке ожидаются ливневые дожди с грозами. Репка гниет на корню», Запомнил?
КЛИМ: Я-то запомнил, а только у величества свой, небось, штатный синоптик есть. Он уж, поди, все предрек ему про погоду.
ЛИПА: Не рассуждай, если хочешь пить водку! Иди. И смотри мне!..
ИВАН: (Климу) Надрался таки! Ну, что ты за человек!
КЛИМ: Я надрался?! Причастился я, будто в церкви! Грамм сто всего принял на душу, так хоть удаль в себе почувствовал!
ИВАН: (задумчиво) «Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился?»
КЛИМ: А может, Ивашка,  ладно, что тебя полковником сделали! За полковника любая баба пойдет! Глядишь, и Дуняшу завоюем!
ИВАН: (не слыша его) «Или вы чуете, что Иван-крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, то на бой не сгодился».
(К костру подходит Несмеяна, молча, протягивает миску. Липа делает вид, что не замечает ее)
ИВАН: (думая о своем) Добрый вечер, Несмеяна Дементьевна.
НЕСМЕЯНА: (проигнорировав его, Липе) Эй! Дорогуша!
ЛИПА: Что, дорогуша?
НЕСМЕЯНА: Я, кажется, пожаловала! Долго я буду ждать?
ЛИПА: А я не знаю, чего вы тут ждете! Нету вас в списках, так что вы мне миску свою даже не суйте!
НЕСМЕЯНА: Ах ты… Холопка! Тварь мерзкая!
ЛИПА: Сама ты тварь мерзкая! Вали отсюда, пока я тебе не врезала! Нежить!
НЕСМЕЯНА: И вы, Алексей Попович, слушаете спокойно, как эта гадина оскорбляет царевну?! Вы это что же?!
СЕКРЕТАРЬ: Простите, сударыня,  не одет, а потому никак не могу вмешаться.
НЕСМЕЯНА: Джентльмен называется!
СЕКРЕТАРЬ: Джентльмены, сударыня, в Альбионе, а я обыкновенный мужлан, каковым вы всегда считали меня!
(Несмеяна истерически хохочет, указывая на него пальцем)
СЕКРЕТАРЬ: Надо же! Я ее рассмешил!
НЕСМЕЯНА: Предатели! Негодяи!
ИВАН: Ладно вам, хозяюшка, поартачились и довольно! Тоже ведь живая душа, хоть и не наших кровей.
ЛИПА: А ты меня не учи! Нет ее в списках! Не положено ей довольствие! Не имею я права кашу отрывать от солдатиков!
ИВАН: (протягивает Несмеяне свою миску) Не побрезгуйте, Несмеяна Дементьевна.
НЕСМЕЯНА: Ах, Иванушка! Видите, чего люди стоят?! Будь моя воля, я бы вот эту дрянь собственноручно четвертовала за непочтение!
ЛИПА: Полегче на поворотах! Ты к плахе ближе стоишь!
НЕСМЕЯНА: Ну, погодите! Бунтовщики! Вы у меня попляшете на веревках!
КЛИМ: А чего это вы, барышня, нас оскорбляете?
НЕСМЕЯНА: Я не вас! Я вот этих! Политических проституток!
ЛИПА: От шлюхи слышу!
НЕСМЕЯНА: Ах, Иванушка! Мир жесток! Люди злы! Вероломство преследует нас, как тень!.. Вы уже расхотели брать меня в жены?
ИВАН: Почему? Мое слово крепкое.
НЕСМЕЯНА: О, душа верная, преданная! Любимый! Ведите меня в свой шатер!
ИВАН: А как же… Илья Иваныч?
НЕСМЕЯНА: Сдрейфил, сдрейфил! Бросил меня. А сам ускакал! Якобы, за подмогой! Как же! В кустах решил отсидеться!
ИВАН: Идемте, девушка, провожу я вас до шатра, а сам…Мне в дозор надо!
НЕСМЕЯНА: (виснет на нем) Иванушка!
ИВАН: Ты, Клим, ступай на мост Калиновый. Да в оба гляди, чтоб мимо тебя и муха не пролетела!
КЛИМ: Не пролетит! (уходит)
НЕСМЕЯНА: (уводимая Иваном) Вся надежда на вас, Иванушка! Вы спасете всех – меня, папашу, народ – от Севки, Чуда-юда поганого! Или вы продались?
ИВАН: Кому?
НЕСМЕЯНА: Начинайте сей же час агитировать рать в пользу батюшки! Обещайте, что угодно! С три короба всякой всячины на рыло! Со временем ряд обещаний мы выполним. Восстановим право подданных на хлеб и воду, учредим лотереи, спортивные состязания… (уходят)
(Липа и Секретарь хохочут, глядя им вслед )
(Крестьянская изба. При свете лучины прядут Варвара и Дуня.)
ВАРВАРА: Нет вестей от родимых…
ДУНА: Нет, как нет, матушка…
ВАРВАРА: И о битве не слыхать ничего!
ДУНА: Ничего, матушка. Тихо все.
ВАРВАРА: (прислушивается) То не посвист ли молодецкий?
ДУНЯ: Ветер, матушка.
ВАРВАРА: А не конский ли топот?
ДУНЯ: Нет, послышалось вам.
ВАРВАРА: Ох, Дуня, Дуня, неспокойно у меня на сердце! Хоть бы весточку о себе послали!
ДУНЯ: Ох. Варварушка-матушка, разве доберешься до нас! Кругом дожди! Размыло все дороги! Вы не мучьте себя и меня не пугайте.
ВАРВАРА: Я бы и рада, да мысли в голову лезут черные, нехорошие. Ох, как там Климушка мой, не спился ли?
ДУНЯ: Да здоров ли мой Титушка, помнит ли меня, сироту?
ВАРВАРА: Титушка! Не дай Бог, учудит чего, голова непутевая, да и попадет, сокол мой, под военно-полевой суд!
ДУНЯ: (подскакивает) Ой! Не снесу!
ВАРВАРА: А Иванушка-то, Иванушка! Младшенький! Неровен час, женится, не по себе срубит дерево!
ДУНЯ: Идемте! Не могу больше! Варварушка-матушка, собирайтесь!
ВАРВАРА: Я бы и рада. Но кто огонь в очаге поддержит, если уйдем?
ДУНЯ: А может, и нет у нас больше ни очага, ни огня, только мы о том горе не знаем еще… Вы матушка, оставайтесь, а я пойду. Благословите меня, Варварушка- матушка.
ВАРВАРА: Одну не пущу! Не девичье это дело – бродить в одиночку по бездорожью!
ДУНЯ: Не бойтесь вы за меня, не волнуйтесь. Бог меня, сироту, пожалеет.
ВАРВАРА: (лихорадочно собирается) Бог пожалеет, а от людей не жди жалости. Неровен час, мужик-шатун тебя, сироту, в чащобе завалит, а то и на само Чудо-юдо наткнешься. Одичал народ от разбоя вельможного, всяк сам себя не щадит и чужой жизни цены не знает. А ты девица видная, ладная, станом – лоза, а лицом будто солнышко…На-ка, золой лицо вымажи, да мешок закинь за спину и кафтаном прикрой – будто горб… (оглядывает ее ) Ох, Дуняша, ох, доченька! (крестится) С Богом!
ДУНЯ: С Богом, Варварушка-матушка!
(Уходят)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
(Мост Калиновый. Ночь. Полнолуние. По мосту, то напевая, то насвистывая, бродит Клим)
КЛИМ: Нас на бабу променял… Нас на бабу променял… Только ночь с ней провожался… (услыхав шорох в кустах на том берегу) Эй, кто там? Титка, ты, что ли? Эй! Отзовись! Не то раз, два, и стрелять буду!
(В кустах испуганно верещат)
КЛИМ: Титка! Тит! Свои на посту, не бойся!
(Кусты расступаются. Оттуда выскакивает нечто, нагруженное кладью, опрометью несется в лес, теряя тюки, узлы и кошелки. Клим в два прыжка настигает странное существо, тянет на мост)
КЛИМ: Ага, вот ты каков! От меня не уйдешь! Дай хоть гляну на тебя, Чудо-юдо поганое!.. А ну, убери лапы! Щуплый ты какой-то, об одной голове!
СУЩЕСТВО: Пощади, большой господин!
КЛИМ: Не, ползучий, ты меня не разжалобишь! А ну, давай биться! Слышь?!
(Существо верещит еще испуганней)
КЛИМ: А, ты так, да?! Не хочешь честного боя, юлишь?!
СУЩЕСТВО: Большой господин! Добрый-добрый!
КЛИМ: Снесу тебе башку с плеч, узнаешь, какой я добрый! А ну, вставай, бейся, змий, со мной, как положено! Изрыгай пламя, гад!
СУЩЕСТВО: Моя не умеет!
КЛИМ: Хлебушек наш спалить, это ты, гад, пожалуйста! Овес наш, гречиху… Ну, все, берегись, Чудо-юдо! Хотел я с тобой, как витязь…
СУЩЕСТВО: Не Чудо-юдо моя! Моя Егорка!
КЛИМ: Что еще за Егорка?
ЕГОРКА: Моя – кикимора. Моя – бедный-бедный, никого не обижает. Моя все обижают.
КЛИМ: Да встань ты, дура, нет у меня настроения тебя обижать. А раз ты не Чудо-юдо, какого же ты рожна среди ночи на Калиновый мост полез?
ЕГОРКА: Господин большой начальник велел моя сюда идти, много-много еда нести.
КЛИМ: (вместе с Егоркой собирает тюки) Чует мой нос, ты и выпить начальничку прихватил… Да кто ж он есть-то, начальник твой?
ЕГОРКА: Большой начальник, толстый-толстый. Илья Иваныч.
КЛИМ: (свистит) Во подфартило! Подфартило нам с тобой, брат кикимора! Тащи все под елочку! (открывает флягу) Она! (пьет)
ЕГОРКА: Пощадите Егорка, хороший господин!
КЛИМ: Ты, брат, не бойся. Начальник твоей того-этого, в опале.
ЕГОРКА: Ой, беда! Ой, беда!
КЛИМ: Тебе что за беда?
ЕГОРКА: Большой начальник в опале – очень страшный начальник! Пропал Егорка, совсем пропал!
КЛИМ: Брось, кикимора, скулить! На-ка! Выпей! А?! Какова! Да ты закусывай, не стесняйся, вон всего сколько! А Илюха, начальничек твой, он, может, с Богом сейчас о том-о сем разглагольствует… Да ты не стой! В ногах правды нет! (потрясает флягой) Вот она где, правда наша! На самом донышке прячется. До дна опрастаешь, и сама, брат, из уст твоих изрыгнется, будто из рога изобилия. Кто пьян, тот не лукав – свят! Пей, кикимора!.. Слушай, а ты и вправду это…кикимора?
ЕГОРКА: Моя в лесу жил, на охота ходил. Белка бил, соболь бил, всякий зверь моя бил. Воевода Илья пришел – моя его братом звал…
КЛИМ: Эх, парень! Гусь свинье не товарищ!
ЕГОРКА: Воевода Илья шкурки брал. Моя так говорил: моя твоя не брат, моя твоя – большой начальник, а твоя – смерд!
КЛИМ: А ты и съел!
ЕГОРКА: Моя – нет. Моя голодный-голодный ходил. Большой начальник все ел, моя так говорил: твоя – кикимора, твоя знай ясак плати.
КЛИМ: Эх, ты, Чудо-юдо! Плюнул бы ему в жирную морду и деру дал!
ЕГОРКА: Моя давал дер. Большой начальник моя ловил, больно-больно бил. Моя жена детей делал, моя дочь детей делал… (в ужасе закрывает руками голову) Большой начальник!
КЛИМ: Ну?! Где?!
ЕГОРКА: В больших кустах!
КЛИМ: А не привиделось тебе? (идет к кустам) Ну, Егорка, гляди, как я с ним, толстопузым, посчитаюсь за твой народец лесной! (лезет в кусты рукой, поднимает оттуда за бороду Илью) Ага, попался, Горыныч!
ИЛЬЯ: Не Горыныч я, а такой же, как ты, Иванович!
КЛИМ: А я говорю – Горыныч! Ежели не хуже!
ИЛЬЯ: Ай-яй-яй-яй! Что ж это ты, Климушка, на собственность покусился? Грабишь, аки тать, уважаемую персону!
КЛИМ: А я тебя ни капли не уважаю!
ИЛЬЯ: Так давай выпьем!
КЛИМ: Еще чего захотел! Не стану я на тебя продукт тратить. Я тебя кончать буду, гада!
ИЛЬЯ: Зверь!
КЛИМ: От зверюги слышу!
ИЛЬЯ: Ты ж душа православная!
КЛИМ: Бог простит. Тебя прощал, и меня простит.
ИЛЬЯ: (замечает Егорку) Нехристь! Кикимора! Так ты добро мое стережешь?!
КЛИМ: Я-те пообзываюсь! Не кикимора он теперь, а лучший мой друг. Закадычный. Понял?! Молись, давай!
ИЛЬЯ: Эх, матерь божия, мать-перемать божья! Эх, мать твою бог любил!
КЛИМ: (смягчившись) Слышь, ты, мордастый! Так и быть, дам я тебе причаститься на смерть грядущую. Только ты вот что! Ты с моим лучшим другом, вот с ним, тяпнешь на брудершафт. А чтоб обиды ему на тебя, жмурика, не держать, облобызаешь его троекратно!
ЕГОРКА: Моя не хочет! Моя не хочет!!
КЛИМ: А и верно, на кой ляд поганиться! (разливает) Ну что, на троих? За упокой души раба божия Илюхи Горыныча, стервеца!
ИЛЬЯ: Обижаешь!
ЕГОРКА: (осмелев) Твоя обижает! Твоя лес взял, река взял, рыба, зверь, птица – все твоя взял!
ИЛЬЯ: Так не себе, дура, - в казну! Нельзя казне пустовать! (Климу) Да ты погоди, шальной, дай последнее слово молвить! Царь Дементий, надежа, больших дел, хороших чаял наворотить. Бани строить задумал, карусели-качели сиротам, а бездомным – дворы гостиные  да ночлежки. В казну полезли – не шаром покати, того хуже! Долговых расписок Гороховых ровно воз и маленькая тележка.
ЕГОРКА: Твоя мед брал, ягода брал…
ИЛЬЯ: Брал! А того ты не ведаешь, что я и свой мед, воеводский, на монаршье подворье сдал. И гусей сдал. Каких! Рим спасли во времена оно! Лучший трофей всей варварско-античной кампании! Как сейчас помню! Князей германских да всякой рядовой сволочи без числа я посек, чтоб тех гусей в свой феод оприходовать! Булавой взмахну – ляжет улица, а мечом пройдусь – переулочек! Римляне стольких не укокошили!
КЛИМ: (с любопытством и долей уважения) А как тебя, дядя, в Рим занесло?
ИЛЬЯ: Зелен был да соплив, чаял мир посмотреть, а там…Война на войне и войной погоняет! Возмужал с пылу с жару. В горниле. (разливает) Но я и добрые дела делал. За народ заступался.
КЛИМ: (недоверчиво): Ну?
ИЛЬЯ: (передразнивает) Ну! (мрачно и назидательно) Тридцать три года строгого режима. Вспоминать и то больно.
КЛИМ: Так ты выходит, того-этого, мученик?
ЕГОРКА: Твоя моя дочь зачем трогал?
ИЛЬЯ: Грешен, вот и трогал. Прости, брат кикимора, обижал я тебя во славу царства Дементьева!
ЕОРКА: Зачем моя жена трогал?
ИЛЬЯ: Прости, брат, не со зла я, как лучше хотел. Богатыря хотел подарить государю. Стервец я. Ударьте меня, мужики, плюньте мне в рыло!
КЛИМ: (отдирает от него Егорку) Ты на меня глянь! Илюха! Ты, гад, свою совесть спрашивал: Клим, а почему ты бобыль?
ИЛЬЯ: Ты бобыль? И я бобыль! Дай я тебя расцелую!
КЛИМ: Илюха! Ты меня, греховодник, жены-детей лишил! Илюха! Один я, как перст…
ИЛЬЯ: Клим! Твою бабу, Клим, как на духу – ни пальцем, ни чем другим! Твоя баба, Клим, - заповедная!
КЛИМ: Врешь, мордастый! (выхватывает саблю) Я тебя!..
ИЛЬЯ: (тоже выхватывает саблю) А ну спрячь экспонат! Не оглобля – двенадцатый век прежней эры! Понимать надо. Беречь.
(Появляется Иван, незаметно наблюдает за пирующими)
КЛИМ: (прячет саблю) Доконаешь – и оглоблей твою силу перешибем!
ИЛЬЯ: Молодежь пошла! Никого для  вас нет святого! Хулят меня – я-де и тать, и кровопийца, и христопродавец, а то неведомо вам, что это я воровством своим, взятками, аферами да поборами бюджет спас, Дементия батюшку и самое царство! Эх! Как сейчас помню! Бедно царствовали, но славно, с размахом! В казне – шиш  да мышь, на обед – лягушачьи ноги по-гальски… Ими я, как сейчас помню, отравился в походе. Не то в третьем, не то в четвертом Крестовом... А мы с папашей Дементием знай вперед глядим! На большак исторический! Прогресс – что конь, не мешай ему – вынесет!
ИВАН: (появляется) Да, Клим, хорошо ты выполняешь приказ!
КЛИМ: А чего? Ивашка! Ты велел, чтоб муха того-этого, так мухи не пролетало! Вот хоть у мужиков спроси! Егорка!
(Егорка вскакивает, убегает в лес)
ИВАН: Под трибунал пойдешь.
КЛИМ: Ишь ты какой! Зазнался! Гляди, Илюха, гляди! Ему теперь Всеволод брат родной! А мы так, сиволапые! Нас и под суд сдавать можно, и в расход – не беда! Ты почто Егорку спугнул?!
ИВАН: Илья Иванович, я вынужден задержать вас как дезертира.
ИЛЬЯ: Меня?! Сказился!
КЛИМ: Сказился, сказился!
ИЛЬЯ: Я посты проверяю.
ИВАН: У меня приказ главнокомандующего.
ИЛЬЯ: Мне Севка не указ, мне приказы его – тьфу! Я государя-надежи доверенное лицо! (хочет уйти в лес)
ИВАН: (преграждает ему путь) Я доложу надеже о вашем аресте.
ИЛЬЯ: Слуга двух господ! Труфальдино из Бергамо! Эх, Клим, как сейчас помню – Бергамо!..
ИВАН: Клим! Отконвоируй Илью Ивановича.
КЛИМ: Так я же сам арестованный!
ИВАН: Сдашь под арест его и себя, а там видно будет. Кругом марш!
ИЛЬЯ: Я протест заявляю!
ИВАН:  Напишите протест, я передам его по инстанциям.
КЛИМ: Пошли, дядя!
ИЛЬЯ: Клим, голубчик! Махнем, а? В бега!
КЛИМ: Не, нельзя, совестно…
ИЛЬЯ: К царю-батюшке! А там – в Рим, в Бергамо, в Монте-Карло! Со мной не пропадешь!
КЛИМ: Не, дядя, Чудо-юдо же… Меня мать проклянет.
ИЛЬЯ: Так ведь казнят! Глазом не моргнут!
ИВАН: Клим! Ты что стоишь?!
КЛИМ: А то! Сабля у меня больно ценная, все равно, что и нет ее. А у него…
ИВАН: (обезоруживает Илью) На. Веди его.
ИЛЬЯ: Эх, поплатишься ты, Иван!
ИВАН: Клим!
КЛИМ: Да не ори ты, идем! Давай, дядя!.. Ничего! Я тут прихватил того-этого, тяпнем в холодной, согреемся, о том о сем поразглагольствуем по душам. Ты мне – про теплые страны, я те – про долю крестьянскую (утешая, уводит Илью) А там, глядишь, и отпустят. Или что приключится,  не до нас станет. Ты на Ивашку зла не держи, он полковник, нас с тобой подневольней…
(Иван, оставшись один, нервно закуривает, шепчет почти с отчаянием: «Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине…»)

(Ночь на исходе. К палатке возле походно-полевой кухни подкрадывается Резидент в ополченческих обносках и черном плаще злодея. Прислушивается. Все тихо кругом, лишь  из палатки доносятся звуки постельной возни)
РЕЗИДЕНТ: Баби дури, баби дури!..
( Звуки возни становятся интенсивней)
РЕЗИДЕНТ: Дурной глюпий баб! (громче) Баби дури, баби дури… Эй! Кто есть живой?
(Из палатки выходит Секретарь, замотанный в одеяло, мочится в кострище)
РЕЗИДЕНТ: (тянет его за край одеяла) Баби дури, баби дури!
СЕКРЕТАРЬ: Липа! К тебе! (скрывается в палатке)
РЕЗИДЕНТ: Паршивий свинья! Гиблий паршивий страна! Леди Олимпиада, ви есть живой, мать ваша за коса, сто черт вам под рьобра?!
(Появляется Липа в очаровательном неглиже, зевает)
РЕЗИДЕНТ: Баби дури, баби дури!
ЛИПА: Бабы бешеный народ.
РЕЗИДЕНТ: Ви заставляйт себя ждать, леди Олимпиада!
ЛИПА: На то я и женщина.
РЕЗИДЕНТ: Ви не есть женщина, ви есть агент!
ЛИПА: Мне лучше знать, кто я. И давайте скорее, пока петух не пропел… Алеша, кинь мне халатик!
РЕЗИДЕНТ: Мой государь желайт знать, на чья сторона правда!
ЛИПА: Какой дурацкий вопрос! Алеша, ты слышишь?
СЕКРЕТАРЬ: (из палатки) Да. Я ищу твой халат.
РЕЗИДЕНТ: Я желайт знать, на чья сторона сила. Царь Дементий побеждайт Всеволод или….
ЛИПА: Всеволод.
РЕЗИДЕНТ: Ви уверен? Ви могет клясться?.. Перестаньте пожимать плечи леди Олимпиада! Если я обнаружить, что ви ведете двойной игра, ви не видать ваш халат, как свой собственний уши!
ЛИПА: (с угрозой) Что?!
РЕЗИДЕНТ: (выхватывает пистолет) Вам  все не надобиться сей же минут!
ЛИПА: Так, да?! Превосходно! Примите мою отставку! Поищите другую дуру, готовую за здорово живешь варить кашу тоннами! Спать с кем попало! Где попало! С риском для здоровья и самой жизни! Ей и тычьте свою пушку в живот! А с меня хватит! Натерпелась!
СЕКРЕТАРЬ: (выскакивает) Липа! Да будет вам, успокойтесь!.. Сударь, вы имеете дело с дамой! Леди Липа не сенная девка, чтоб угрожать ей оружием в такой форме!
ЛИПА: Извольте дать мне расчет. Мое жалованье за два месяца, плюс премиальные. Отпускные, компенсация за работу в ночное и неурочное время, в выходные и праздничные дни – по двойному тарифу! Плюс за вредность! И оплатите командировочные. Да поскорей! А то я и впрямь стану бешеной бабой!
СЕКРЕТАРЬ: Липа! Сударь! Погорячились и будет!
ЛИПА: Деньги! Вынь да положь!
РЕЗИДЕНТ: Минут! Ми имейт предлагать леди Олимпиада другой наград!
ЛИПА: Пулю в лоб?!
РЕЗИДЕНТ: Не совсем так. Как леди Олимпиада есть внебрачный дочерь не царь Дементий, а совсем другой падший царь…
ЛИПА: Мне все равно, чьей прихоти я обязана собой, так-то! Попрошу мои деньги!
РЕЗИДЕНТ: Мой бог! Какой скверний взбалмошний баб!.. Я претерпеть очень большой расход, леди Олимпиада, я бросаль столько средства в этот ваш черний дыра, что совсем исчерпаль мой благотворительный фонд. Мой государь  желайт иметь свой результат, а я его не имейт! Я есть гол как сокол по причина ваш лень и ваш пьянство!
ЛИПА: С вами каши не сваришь!
РЕЗИДЕНТ: Я не пришель варить каша! Я пришель делать разний диверсий! Я желайт знать отношений ваш Всеволод и мой добрый король!
СЕКРЕТАРЬ: Насколько я в курсе…
ЛИПА: (перебивает) Ты не в курсе, Алеша. Севка вором назвал их доброго короля. Он порвет договоры да еще и войну развяжет.
СЕКРЕТАРЬ: Я бы хотел возразить леди Липе. Насколько я в курсе…
ЛИПА: Севка единственный, кому верят. На Севку надеются, так как он еще ничего не сделал. Вообще ничего. И Севка - это армия.
РЕЗИДЕНТ: Леди Олимпиада! Ваш заданий – помешать Всеволод стать царь! Ви должни лишать его армия. Не надо спрашивать меня – как ! Я не желайт слишать никакой сложность!
ЛИПА: Зарплату вперед!
РЕЗИДЕНТ: Леди Олимпиада, слюшайт сюда! Ваш зарплата – весь этот царств!
ЛИПА: Увольте, касатик!
РЕЗИДЕНТ: Ми поддержайт ваш кандидатура как полноправний дочерь от царь Горох! Ви будете номинальний правитель. Ми вам даем ваш корона и наш хороший наемник – ви нам давайт ваш природний ресурс! Господин инспектор по кадрам вам подтверждайт, что это очень выгодная сделка.
СЕКРЕТАРЬ: Смею задать вопрос…
РЕЗИДЕНТ: Я не обязан!
СЕКРЕТАРЬ: Обязан, обязан! Как член организации «Свободоцарствие» я словом и делом помогал вам в борьбе против кровавого деспота… Молчите! Вы предали нас! Борцов и патриотов! Вы и ваш вероломный король предали нас изуверу Дементию!
РЕЗИДЕНТ: Ви может стать фаворит ваша дама.
СЕКРЕТАРЬ: Я?! Так вот на какой удел вы обрекаете всех истинных сынов?!
ЛИПА: Спокойно, Алеша. Разве я согласилась на тебя или царство?
РЕЗИДЕНТ: Как?! Ви хотеть сказать, что не хотите трон свои предки?
ЛИПА: Я не горю желанием закончить свою карьеру на плахе. Касатик, здесь потерпят на престоле любую свинью, но только с отечественным клеймом. Гоните мою зарплату.
РЕЗИДЕНТ: Леди Олимпиада желайт набить свой цена? Називайт свой цена!
СЕКРЕТАРЬ: Падение режима Дементия! Вся власть – Свободоцарствию!
РЕЗИДЕНТ: Молодой человьек! Ваш личний заданий от мой государь и ваш Свободоцарствий – медленно ехать в соседний страна. Ви не должни появляться там раньше, чем мой государь заключайт свой договор с правительство Тридесятый!
СЕКРЕТАРЬ: Так, может, мне и ехать не надо?
РЕЗИДЕНТ: Поезжайт! Для отвод глаз Дементий. Не надо так много нервничать. Если решений леди Олимпиада бесповоротен, ми начинайт обсуждать ваш кандидатура на царств.
СЕКРЕТАРЬ: Вы что, издеваетесь?! Вы?! Над моими святыми чувствами?! Над народом?! Над пеплом Попа, что стучит в мою грудь, как древний вечевой колокол?!
РЕЗИДЕНТ: Какой ви странний и глупий люди. (услыхав крик петуха) Что это?
ЛИПА: То самое. Вам время сматываться.
РЕЗИДЕНТ: Что я буду должен передать мой государь?
СЕКРЕТАРЬ: Привет передавайте. (закинув на плечо край одеяла, идет в палатку, но, осененный, возвращается) Мой гонорар за цикл хулительных од переведете в Швейцарский банк. Мой псевдоним – Сногсшибатель.
РЕЗИДЕНТ: Ми знать не знайт никакой Сногсшибатель.
СЕКРЕТАРЬ: (кидается к нему, пытается сбить с ног) Сейчас узнаете!
ЛИПА: (встает между ними) Спокойно, господа, спокойно, мы все одной веревочкой связаны, так что… Одевайся, Алеша. А вы идите подобру-поздорову. Позаботьтесь о наших доходах, а за нами не заржавеет… Идите, не отвлекайте меня от работы!
РЕЗИДЕНТ: (уходя) Сто дьявол вам в зад дурацкий двуногий скотин!
ЛИПА: Алеша! Кинь мне аптечку.
СЕКРЕТАРЬ: Зачем? Ты поцарапалась? (одевается на ходу) Свободоцарствию пора поискать других покровителей.
ЛИПА: (роется в аптечке) Каждый сам за себя.
СЕКРЕТАРЬ: Что ты собираешься делать? Ты что, с ума сошла? Кто дал тебе полномочия травить армию?
ЛИПА: Глупенький! Это пурген.
СЕКРЕТАРЬ: Не понимаю. Ты что, хочешь представить дело, как вспышку дизентерии? Чудо-юдо поганое поражает бойцов не огнем, не мечом, а…
ЛИПА: Увидишь.
СЕКРЕТАРЬ: Нет уж, я лучше уеду.
ЛИПА: Правильно сделаешь. И мой тебе совет – не мешкай в пути. (задумчиво) Все, что ни делается, все к лучшему… Якобы.

(Лес. День. По лесу бредут Варвара и Дуня)
ДУНЯ: Устали, Варварушка-матушка?
ВАРВАРА: Ничего. Теперь уж, сердцем чувствую, близко.
ЛУНЯ: А безлюдье какое! Что с землей нашей сделалось! Вся, родимая, выжжена-вытоптана.
ВАРВАРА: Оживет земля, были б люди целы. (садится) Передохнем, Дуняша. По сухарику осталось у нас да водица во фляге.
(Пока Варвара и Дуня перекусывают, из лесу появляется Резидент. Не заметив Варвару и Дуню, начинает опрыскивать лес из пульвелизатора)
ДУНЯ: (замечает его) Матушка…
ВАРВАРА: Тсс… (берет клюку) Обходи его, Дуня.
(Резидент оборачивается, замечает Варвару)
ВАРВАРА: Люди! Люди! Вот он где! Мужики!
РЕЗИДЕНТ: (бросает распылитель, запевает) Вийду, вийду в степ ширьокую… Усе ол райт, мамаша! Служба охрана природы!
ВАРВАРА: Документ предъяви! Люди! Люди!
РЕЗИДЕНТ: (роется в карманах) Вийду, вийду в степ ширьокую, там до это… (достает песенник, читает) до ночки просижьу. А-а-а завьижу черноокую… (выхватывает пистолет)
ВАРВАРА: Бей его, Дуня!
( Дуня сзади ударяет Резидента палкой по голове, Варвара обезоруживает его, и обе принимаются колотить Резидента)
ВАРВАРА: Ах ты, поганый! Мало нам Чудо-юда!
ДУНЯ: Воевод да бояр!
ВАРВАРА: Недородов! Поборов!
ДУНЯ: Стихийных бедствий!
ВАРВАРА: Мало мы воевали! Мало бедствий терпели да надругательств! А уж скольких я сынов схоронила!
ДУНЯ: Так еще эти! Стервятники!
ВАРВАРА: Бей его, Дуня!
РЕЗИДЕНТ: Пощадить, баби дури!
ДУНЯ: Я-те дам дуру!
ВАРВАРА: Нет тебе пощады, проклятому! Расквитаюсь я с тобой, лютой гадиной, за моих загубленных деточек!
ДУНЯ: Бейте его, матушка! До смерти!
РЕЗИДЕНТ: Пощадить! Я вам службу сослужить! Баби! Я знайт много всякий военный тайна!
ДУНЯ: Врет он, змей!
РЕЗИДЕНТ: Отведить меня к ваш начальник! Я сдаюсь! Сдаюсь! Баби! Берить меня в плен! Я есть очень ценный шпион!
ВАРВАРА: Вяжи, его, Дуня.
ДУНЯ: Но зачем, матушка?
ВАРВАРА: Может, знает он и впрямь тайны вражеские. Отведем его к Иванушке.
РЕЗИДЕНТ: Слава бог!
ДУНЯ: Погоди, змей, не радуйся прежде времени. Все равно тебе нет прощения.
ВАРВАРА: Вот что, Дуня. Ты вперед беги, Иванушку разыщи. Расскажи ему все, как есть.
ДУНЯ: А вы, матушка? С ним? Одна?
ВАРВАРА: (потрясает пистолетом) Ничего! Ничего он мне не сделает! (Резиденту) Ну, шагай! И гляди мне! Бежать вздуваешь – пристрелю!

(Шатер Ивана. Поздний вечер. Несмеяна грызет яблоко. Тит читает)
НЕСМЕЯНА: Титка!.. (не получив ответа) Тит! Тит Иванович!
ТИТ: К вашим услугам.
НЕСМЕЯНА: Из вас услуги только плетью и вышибешь. Анархисты все. Воры. Это я, Тит, не про вас, а вообще. Что это вы, Тит, все читаете да читаете! Мне же ведь скучно!
ТИТ: (зачитывает): «Настанет момент, когда солнце будет освещать землю, населенную только свободными людьми, не признающими другого господина, кроме своего разума, когда тираны и рабы…» Это из Кондорсе, Несмеяна Дементьевна. Припоминаете?
НЕСМЕЯНА: (зевает) Вы и умны и пригожи, Тит. Что ж это Севка не вас, а Ивана к себе в полковники взял? Или к папаше моему вы больше, чем Иван расположены?
ТИТ: Несмеяна Дементьевна, ягодка. Я не расположен откровенничать с вами относительно моих убеждений, но раз вам так интересно знать – я республиканец. Да! Отъявленный махровый республиканец!
НЕСМЕЯНА: Тоже мне, рассмешили! Вот взойду на престол, сошлю вас на остров Утопию!
ТИТ: Да хоть убейте! Победить вы не победите!
НЕСМЕЯНА: Тит!.. А вы мужчина, что надо. Героического пошиба.
ТИТ: Да, ягодка, я знаю, что вы боитесь меня. И вы, и деспот, и второй деспот – Всеволод.
НЕСМЕЯНА: Он, между прочим, тоже республиканец. В душе.
ТИТ: Да?! Вот как?! Не вижу революции! Где она?! Не наблюдаю, наконец, самых зачатков свободы и демократии. Я понимаю, Несмеяна Дементьевна, республика для вас – это военная диктатура в ее чистом, устоявшемся виде, но я противник всяческого насилия!
НЕСМЕЯНА: Царем быть хотите?
ТИТ: Кем?! Нет уж, это пусть Иван Иванович пробует свои силы!
НЕСМЕЯНА: А я это серьезно.
ТИТ: Я не тщеславен, нет. Я намерен войти в историю борцом, бунтовщиков, анархистом, если угодно, но не тираном, не притеснителем, нет!..И потом, ягодка, если вы намекаете… А как же, с позволения сказать, Иван?
НЕСМЕЯНА: Ой, тошно! Рыцари в других странах и на турнирах из-за дамы дерутся, и обеты дают…
ТИТ: Чего вы хотите, не понимаю! Я принес вам обед!
НЕСМЕЯНА: (передразнивает) Обед! Рыцарь!
ТИТ: Что рыцари, ягодка, что?! Уверяю вас, ни один рыцарь не потащился бы за обедом для вашей, с позволения сказать, персоны нон грата. Это я, простой смертный, мог битый час проторчать в очереди за кашей! Мог лаяться с Липой из-за жалкого куска хлеба!
НЕСМЕЯНА: Ах, бедный вы! Бедный мой! Идите сюда! Я желаю вас пожалеть!
ТИТ: Но полковник…
НЕСМЕЯНА: Да скорей же, скорее!.. Полковник! Уж не знаю, что и думать о нем! Он и в палатке-то своей не ночует! (ласкает Тита) Тит, любимый, я начинаю предпочитать вас!
ТИТ: Вы…откажете Ивану?
НЕСМЕЯНА: Не твое дело, милый… Но ты всегда будешь мой! О мой Дантон! О этот… Кондротье?!
ТИТ: Кондорсе… Я мог бы раскрыть вам один секрет.
НЕСМЕЯНА: (раздевает его) Скорее же! Приди! Я вся горю! О, мой Савонарола! О, Спиноза души моей! Любовь моя, любовь!
(Вбегает запыхавшаяся Дуня)
ДУНЯ: Иван! Иванушка!
ТИТ: (поглощенный Несмеяной) Его здесь нет.
НЕСМЕЯНА: Пусть ночь уронит полог ярких звезд! Пусть смрадный мир от зависти померкнет! Все тлен! Одна любовь, любовь, ...В чем дело, Тит? Кто здесь?
ТИТ: (не сразу) К полковнику. Какое-то чучело.
ДУНЯ: Титушка… Титушка…
ТИТ: Кажется, я сказал, что Ивана нет! Вышел! Он или у Севки, у этого… главнокомандующего, или где-нибудь в лагере!
ДУНЯ: Я – Дуня.
ТИТ: Вижу, что не дыня.
НЕСМЕЯНА: (садится рывком) С ума сойти, какое страшилище! (Дуне) Вы что, дорогуша, не видите, что здесь любовь, интимный момент?
ДУНЯ: Извините, пожалуйста. (выбегает)
НЕСМЕЯНА: Задерни полог, любимый. Такая приснится, со страху окочуришься!
ТИТ: Должен признаться, ягодка, что это была та самая Дуня.
НЕСМЕЯНА: Что за та самая? Ну же!
ТИТ: Возлюбленная невеста моего брата Ивана.
(Несмеяна истерически хохочет)
ТИТ: Что с вами, ягодка?
НЕСМЕЯНА: С ума сойти! Какой-то мужик от сохи мало что меня, без пяти минут государыню, обманул…
ТИТ: Скорей, он обманул ее, Дуню.
НЕСМЕЯНА: Все ложь, что не любовь! Не смейте меня в моем несчастье утешать!.. Мне, царевне, такое чучело предпочли! Мне! И любви моей!
ТИТ: Несмеяна Дементьевна, ягодка, предпочли, если на то пошло, вас этой несчастной Дуне! Вас! И не как наследницу, царевну и прочее, потому что вы в настоящий момент – никто! Высшим предпочтением предпочли! Как самку! Вас, как вы есть, без венца и без одежд! Такую вот! Вот такую! Такую! ( тискает ее) Я умен, вы богаты! Бросимте все! Уедем в Банановую республику!
НЕСМЕЯНА: О купидон! О Тит мой, страсть моя! Ах! Ох!
(Входит Всеволод)
ТИТ: (не отвлекаясь) Нет Ивана!
НЕСМЕЯНА: (замечает Всеволода) Он!
ТИТ: Иван?
ВСЕВОЛОД: Не пугайтесь, милая, это всего лишь я.
НЕСМЕЯНА: За Иваном своим пожаловали, полковником лапотным?
ВСЕВОЛОД: (Титу) Встать!
НЕСМЕЯНА: Вы как обращаетесь с моим купидоном? (Титу) Лечь!
ВСЕВОЛОД: Встать!
НЕСМЕЯНА: Лечь!
(Тит садится с вызывающим видом)
ВСЕВОЛОД: Рядовой Тит, вы предстанете перед военно-полевым судом.
НЕСМЕЯНА: Еще чего выдумали!
ВСЕВОЛОД: Предупреждаю вас, милая: если вы сию же секунду не замолчите, я немедленно обвенчаю вас с этим типом и сразу затем его расстреляю.
ТИТ: Меня?! Прекрасно! Всю мою жизнь я готовился именно к такой смерти, да! К мученической кончине за правое дело! Благодарю вас, генерал! Моя последняя просьба – цельтесь мне прямо в лоб! Библиотечку своих убеждений я завещаю разделить поровну между братьями Иваном и Климом за неимением других, более достойных наследников. Вам, уважаемая вдова…
НЕСМЕЯНА: Кто?!
ТИТ: …я письменно изложу ряд тезисов о любви, браке, женщине и ее идейно-политическом значении в жизни общества.
ВСЕВОЛОД: Закончили? Теперь отвечайте! Где вы должны находиться в данную минуту?
ТИТ: Я ничего никому не должен. Я должен находиться там, где хочу.
ВСЕВОЛОД: Вы самовольно покинули пост на реке Смородине.
ТИТ: Ну и что? Если все сошли с ума, я не обязан корчить из себя сумасшедшего! Чудо-юдо поганое это досужий вымысел, бред! А торчать на мосту ради нелепой химеры, вами именуемой дисциплиной, увольте, голубчик, не на того напали!
НЕСМЕЯНА: О мой герой! О дерзкий!
ВСЕВОЛОД: (Титу) Ее не огорчит смерть героя. Ее героем может стать всякий, кто носит штаны. (Несмеяне) Молчите!
ТИТ: Если на то пошло, я наведывался на ваш Калиновый мост. Пытался стоять на нем, сидеть… Ходить, наконец! Но там же темно! Там совершенно невозможно читать!.. Кстати, где-то около полуночи я видел там вас, генерал.
ВСЕВОЛОД: И что же?
ТИТ: Меня не касается ваша личная жизнь. Я проявил по отношению к вам тактичность, которой вы не заслуживали – я ушел.
НЕСМЕЯНА: Он с этой был, с той? От котла?!
ТИТ: Да, ягодка, на пороге смерти я буду искренним до конца. Упомянутая мадам вышла на берег из района дислокации рати с горой грязной посуды. Пела на берегу. Затем справилась у меня о нашем общем любимце полковнике, о моем брате Климе, о содержании книги, которую я пытался штудировать при свете карманного фонаря…
ВСЕВОЛОД: Что вы ответили?
ТИТ: Я попросил оставить меня в покое! Да! Я потушил фонарь, сделал несколько шагов в чащу, леса и увидел…
НЕСМЕЯНА: Царя-батюшку?!
ТИТ: Я увидел, как на мосту затормозила карета с надписью «Служба эксплуатации» на борту, из кареты выскочил вот этот вот супчик – генерал и диктатор – и бросился к поварихе, размахивая бумагами. А далее, ягодка, между ними воцарилось полное взаимопроникновение!
ВСЕВОЛОД: Это все?
ТИТ: Да, это все!
ВСЕВОЛОД: Больше никого не было на мосту в тот час?
ТИТ: Никого.
НЕСМЕЯНА: Бог мой, дай сил не совсем с ума сойти… Тит! Он никогда не любил меня! Никогда!
ВСЕВОЛОД: Да, милая. Я вынужден был прикидываться, но теперь, когда власть и я неразделимы, я с радостью довожу до вашего сведения, что любил и люблю другую женщину, вашу сводную сестру Олимпиаду Дементьевну.
НЕСМЕЯНА: Я… Вы… Папаша…
ВСЕВОЛОД: Я позабочусь о том, чтобы Дементий свет Дементьевич как можно скорей всенародно признал Олимпиаду Дементьевну…
НЕСМЕЯНА: Врете, фальсификатор!
ВСЕВОЛОД: Я поднял архивы.
НЕСМЕЯНА: Да какие архивы, какие?! Родословную нашу батюшка сам писал для архивов! Древо рисовал!
ВСЕВОЛОД: Я был лучшим учеником патриарха, не так ли, милая? Советую вам – собственно, я для этого сюда и явился – советую вам не валять дурака, а признать Олимпиаду Дементьевну сестрой и наследницей патриарха.
НЕСМЕЯНА: А уж этого – не дождетесь!
ВСЕВОЛОД: Тем хуже для вас. Истории известно немало случаев неожиданной кончины особ вашего ранга от чумы, холеры, дизентерии… От отравления яблоками, уколов веретена, неосторожного обращения с огнем…
НЕСМЕЯНА: Титушка! Защитите меня! Спасите!
ВСЕВОЛОД: Ваш герой, Несмеяна Дементьевна, мысленно уже на том свете. И в этом он прав. При всем снисхождении к вам я не позволю кому бы то ни было разлагать дисциплину.
НЕСМЕЯНА: Нет женщины несчастнее меня!!
ТИТ: Мужайтесь, ягодка. Пробил мой звездный, мой самый прекрасный час. Знайте же – вы были моей лебединой песней и даже сейчас, когда моя свобода и жизнь находится целиком во власти вашей любви, я не прошу вас пойти на уступки тирану и спасти меня ценой ваших принципов. Прощайте! (выходит)
НЕСМЕЯНА: (рыдает) Ой, мамочки! Что же будет со мной!
ВСЕВОЛОД: Я знал, что вы останетесь равнодушны к судьбе героя. Тем лучше для вас. (потому что Несмеяна, оживившись, протягивает к нему руки) Нет, нет, нет! После того, как я займу трон, вы, милая, вольны будете ехать, куда угодно – в Банановую республику, в Мандариновую, в Коньячную. Но пока этого не случилось, вы остаетесь моей заложницей. Никаких обмороков! Считайте себя под домашним арестом! (выходит)

(Чаща леса. По лесу плутает Варвара с Резидентом )
РЕЗИДЕНТ: Ви, мамаша, називайт себя грузть, но ви не знайт, где есть кузов! Изволяйт сей секунд выводить меня из ваш лес!
ВАРВАРА: Молчи, душегубец. Какая я тебе мамаша!.. Охо-хо! Да неужто и тебя женщина на свет родила?
РЕЗИДЕНТ: О нет. Мой государь нашел меня в это…Щи варить.
ВАРВАРА: Капусте?
РЕЗИДЕНТ: О да. Мой государь мне училь: если ти желайт быть человек, будь серий волк!
ВАРВАРА: А вот как брошу тебя тут, с волками…
РЕЗИДЕНТ: О нет! Я есть большой полезий диверсант, меня можно вигодно продавать!
(Из лесу доносятся звуки балалайки)
ВАРВАРА: Чу! Идет кто-то!
РЕЗИДЕНТ: (принюхивается) О нет, то не рюсский дух, то есть дух дорогой заморский одеколонь… Ахтунг! Ахтунг! Ратуйте!
ГОЛОС ИЗ ЛЕСА: Эй, люди добрые! Ау!
ВАРВАРА: Вдруг да оно? Чудо-юдо поганое?!
РЕЗИДЕНТ: О? Это меняйт мой позиций. (прячется за Варвару) Смелейт, мамаша! Не подкачайт! Тряхайт ваш старина!
(Появляется Царь в крестьянской одежде)
ВАРВАРА: Стой, стрелять буду!
РЕЗИДЕНТ: Стреляйт, мамаша, стреляйт!
ЦАРЬ: Быстрые какие! Спросить сперва надобно, кто таков, да как в лесу очутился!
ВАРВАРА: Ты кто такой?
ЦАРЬ: Я-то? Местный. Живу я здесь.
РЕЗИДЕНТ: Бандит, мамаша! Лесной брат! Стреляйт!
ВАРВАРА: Да погоди, окаянный. Не толкай под руку! (Царю) А ты что же, указ царский не слышал? Велено всем, кого ноги носят, в войско идти, на реку Смородину.
ЦАРЬ: Туда, бабонька, и пробираюсь. Да ты опусти винчестер, опусти, милая. Свой я, исконный. Не веришь? Я те и спеть могу, и сплясать, и кашу сварить из топора.
ВАРВАРА: Из служивых?
ЦАРЬ: Из них… Мда… И служить мне еще, голубонька, как медному котелку, служить и служить во славу Тридевятого царства. А ты никак заблудилась?
ВАРВАРА: Заблудились, дедушка.
ЦАРЬ: Какой я дедушка! Я еще в силе, ты глянь! Седина в бороде, а бес-то под ребрами!.. А это кто с тобой?
РЕЗИДЕНТ: О, я есть жертва большой недоразумений!
ВАРВАРА: Вражина это, шпион. Мы его с Дуней, с невестушкой, на опушке поймали.
РЕЗИДЕНТ: Я есть очень ценный приобретений для царь!
ЦАРЬ: Ну? Коли так, бабонька, царь в долгу не останется. Он такой.
ВАРВАРА: Дай-то Бог, дай-то Бог! Мне за него, вражину, ни злата не надо, ни серебра. Мне б царю рассказать про нищету нашу страшную.
ЦАРЬ: (расстилает салфетку, выкладывает из котомки еду) Э, милая! Нищета наша – тьфу! Эфемерность одна. Бред собачий. Да ты садись, угощайся.
ВАРВАРА: Благодарствую.
ЦАРЬ: Ты глянь, глянь, лес-то, какой! И всего-то в нем вдоволь! А земля! В земле чего только нет! А…
ВАРВАРА: Так-то оно так…
ЦАРЬ: И казна у царя-батюшки наилучшая во всем мире.
РЕЗИДЕНТ: Но…
ЦАРЬ: Наилучшая! Располна-полнехонька звонкой монетой всевозможной чеканки!
ВАРВАРА: Так ведь люди-то наши…
ЦАРЬ: Люди? Люди у нас, бабонька, умные. Понимают, что счастье их – в казне государевой. Силен государь – держава сильна, а держава это что? Это народ и есть! Дельный царь-батюшка, он как свою политику строит? Под себя гребет. Поманит, поманит, кукиш покажет, а сам знай под себя загребает. Ибо кто он есть такой? Опора и надежа!
РЕЗИДЕНТ: Ви где брать такой данний?
ЦАРЬ: Я-то? Умом я природным до премудростей дохожу. Взять Чудо-юдо. Это что? Это, можно сказать, оборотная сторона фасада… Это мне так думается, к примеру! Тот палку перегнул, этот гайку недокрутил, а на поверку что? Чудо-юдо!
ВАРВАРА: Тебя послушать, так знает царь-батюшка правду о нас.
ЦАРЬ: А то как же! Эх, бабонька! Будь его воля монаршья, он бы из дел добрых не вылезал. Вороги, милая, вороги нам житья-бытья не дают.
ВАРВАРА: Да чего им надобно, окаянным?
РЕЗИДЕНТ: О, нам надобно все!
ЦАРЬ: Вот и суди сама, можно ли в такую эпоху народ баловать? Его досыта накорми, он и обленится. Будет в тепле полеживать, в потолок поплевывать… Не, милая! Народу для силы его и величия что надобно? Перспектива! Жар-птица в небе! А на земле – государь беспокойный и нетерпимый ко всяческому покою иже застою. Перпетуум, я бы сказал, движение.
ВАРВАРА: (вздыхает) За Жар-птицу на заре правленья царева мужем я поплатилась… Ох, господи, господи! Значит, не видать нам доли счастливой!
ЦАРЬ: Во те раз! Это кто ж тебе такое сказал?
ВАРВАРА: Ты, добрый человек, и сказал. Не судьба мне, выходит, пожить в покое на старости лет, в сытости да тепле, на детей и внуков порадоваться.
ЦАРЬ: Погоди, бабонька, нам спешить некуда. Вот свистнет рак на горе посвистом атаманским, и такую мы жизнь учиним населению, что хоть стой, хоть падай, живи – не хочу!.. Царя-батюшки тогда уж не будет…
ВАРВАРА: Куда ж он денется, ирод?
ЦАРЬ: (грустно) От судьбы не уйдешь – помрет. Оставит вам землю во цвете славы его. Тогда-то и вспомните, что много вас было, а он – один. Вы всяк о себе радели, а он – о державе единой, глаз с нее не спускал, будто с дитя неразумного. И к свету вывел.
ВАРВАРА: Странно говоришь. (встает) Чем болтать про что сам не знаешь, вывел бы меня из лесу. К реке Смородине, к Калиновому мосту.
ЦАРЬ: А и выведу. К самой, смекаю, поре дотопаем. Голов уж, поди, пять-шесть слетело… Вторую неделю бьются-то!
ВАРВАРА: Ой, бьются ли? Тихо кругом!
ЦАРЬ: То-то и оно, что бьются, голубонька! Еще как сражаются, не на живот, а за царство родимое Тридевятое. Так что к самой поре дотопаем.

(Берег реки. Мост Калиновый. Из лесу выходят грустные Иван и Дуня )
ИВАН: Вот он, Калиновый мост. Третью ночь глаз с него не спускаю. А только не волнуются на реке воды, и орлы на дубах не кричат…
ДУНЯ: Переменился ты очень, Иванушка. Не узнать стало.
ИВАН: Переменился… Тита Всеволод под арест посадил, Клима – я сам. Вроде, за дело, плохо службу несли. А если задуматься…Что, вот, стою я на этом мосту? Мост как мост. Что три ночи стой на нем, что тысяча и одну!
ДУНЯ: Гляжу я на тебя, слушаю – вроде ты, а вроде, не ты.
ИВАН: Эх, Дуня, Дуняша! Жил я во тьме, худо-ли бедно ли, не дальше своего носа, а видел… А тут! Свет зажгли, и темно стало. (понизив голос) Сдается мне, Дуня, я притчу эту, о Чуде-юде, разгадал.
ДУНЯ: А Варварушки-матушки все нет и нет, нет и нет!
ИВАН: Разослал я дозоры, найдут матушку, не тревожься… Разгадал я притчу, Дуня, ты слышишь? Сказку твою. Разгадал – и все равно, что загадку себе загадал!
ДУНЯ: Ой, Иванушка! Ой, я бедная! Обманул меня Тит! Не любил меня!
ИВАН: Глупый он, Дуня, не понимает…
ДУНЯ: Кинусь я в реку Смородину. Покой сыщу!
ИВАН: Что ты, Дуня, что ты! И думать забудь! Не губи, хорошая, своей души и моей! Ты послушай меня, Дуняша, ободрись!.. Слово я дал в жены взять Несмеяну Дементьевну, так что Тит… Ты прости его, Дуня. Он заслужит твое прощение, любовь твою.
(Появляется Всеволод)
ВСЕВОЛОД: Полковник! О, да вы не один! Как звать красавицу?
ЛУНЯ: Дуня я.
ИВАН: Господин генерал! Примите мою отставку! Сами подумайте, какой я полковник! Так, посмешище!
ВСЕВОЛОД: Дорогой, я высоко ценю вашу скромность, но не надо самоуничижения.
ИВАН: Но я…
ВСЕВОЛОД: Никаких но! Если вас, полковник, смущает отсутствие у вас каких-либо специальных знаний, то я, во-первых, склонен рассматривать вас как талантливый самородок. Во-вторых, в день моего венчания на царство вы сможете получить как диплом об окончании военной академии, так и любые другие угодные вам бумаги. Молчите! Скажите лучше, кем приходится вам эта милая девушка? Извините за нескромный вопрос.
ИВАН: Она… Дуня… Она мне…
ДУНЯ: Соседка я Ивану Ивановичу. Из одной мы деревни.
ВСЕВОЛОД: Очень приятно. Ваша приятельница, полковник, не могла бы заменить Олимпиаду Дементьевну на посту войсковой поварихи? Буквально дня на два, на три. Вы понимаете, мне бы не хотелось допускать постороннего человека до святая святых солдатского быта.
ДУНЯ: Я – как велите. Пожалуйста.
ВСЕВОЛОД: Милая, вы нас очень выручили, благодарю! (кричит) Олимпиада Дементьевна! Сдайте, золотце, дела Дуне. (услыхав свист из леса) Что такое, полковник? Свистят? Неужели Оно?!
ИВАН: Дозорные, генерал.
ДУНЯ: (бросается навстречу Варваре, Царю и Резиденту): Это же матушка! Матушка Варварушка, родненькая, нашлись!
ВАРВАРА: Дуняша! Иванушка! Дай, соколик, обнять-то тебя! А возмужал! А суров-то, а грустен! И виски поседели! Ой, деточка ты моя!
ИВАН: Мать, мы… (Всеволоду) Простите, генерал! (обнимает мать) Здравствуй, мать! Здравствуй, родимая! Всполошилась?
ВАРВАРА: Как не всполошиться, Иванушка!...А вот, гляди, гляди, какую мы с Дуней птицу поймали! Заморскую!
РЕЗИДЕНТ: (Всеволоду) Ви есть надежа-государь? Имею честь бить представлен: легендарний шпион широкого профиля, мистер Икс. Неутомимий вредитель, отравитель ваш пастбищ и водоеми.
ВАРВАРА: Еще и кичится! Вот я тебя!
РЕЗИДЕНТ: Попрошу ваш величеств подвергнуть меня безопасность!
ВСЕВОЛОД: Стража! Уведите мистера Икса! За его целостность и сохранность отвечаете головами! Полковник, вы позволите мне приложиться к руке вашей героической матери?
ВАРВАРА: Да будет вам! Полно!.. Ой! А вы полковником-то кого? Иванушку?
ВСЕВОЛОД: Вы вправе гордиться вашим сыном.
ВАРВАРА: Спасибо на добром слове… А братья-то, братья где? Живы ли? Целы?
ИВАН: Целы мать, целы… Отдохнула бы ты с дороги.
ВАРВАРА: А чего ж ты глаза отводишь? Дуня что не в себе? Что заплаканная?
ДУНЯ: Я, матушка Варварушка, за вас беспокоилась.
ВСЕВОЛОД: Полковник, этот старик, он кто? Ваш отец или?..
ВАРВАРА: Солдат он, служивый. Из лесу нас вывел. А сам он сюда, в ополчение шел по указу по царскому.
ВСЕВОЛОД: Лучше позже, чем никогда!
ЦАРЬ: Прощеньица просим. По лесу вести не шибко разносятся.
ВСЕВОЛОД: Ладно (появившейся Липе)… Олимпиада Дементьевна, проинструктируйте вот эту особу и возвращайтесь в шатер.
ИВАН: Мать, ты…
ЛИПА: Идемте, мои касатики, бедолаги вы горемычные! Сейчас я вас! Странничков! И накормим вас, и напоим, и спать уложим! Идемте, идемте! Подтянитесь! Варвара, мать крестьянская, шире шаг! Дунька, ты чего встала? Айда! (скрывается в лесу вместе с Варварой. Дуней и Царем)
ВСЕВОЛОД: Итак, полковник, вы приготовились к встрече нашего дорогого низложенного главы?
ИВАН: Ждем.
ВСЕВОЛОД: Перехватите его здесь, на этом самом месте, где я рад видеть вас бдящим. И никакой огласки, полковник! Никто из свиты патриарха не должен достичь лагеря. Патриарха в мешок и ко мне. Вы понимаете мою мысль?
ИВАН: Дементия царя-батюшку в мешок и к вам, царю-батюшке.
ВСЕВОЛОД: (смеется) Полковник, вы становитесь ироничны не по сословию. Так я могу целиком на вас положиться? Я могу удалиться?
ИВАН: Так точно. Можете.
ВСЕВОЛОД: Что ж, в добрый час!  И да пребудет с нами удача! (уходит)
(Иван бродит по мосту, курит, сплевывает, трет лоб)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
(Шатер Всеволода. Утро. Всеволод и Липа спят, обнявшись)
ВСЕВОЛОД: Который час? (не получив ответа) Который час? Липа, золотце, ты опять забыла завести будильник! Черт! Который же теперь час?!
ЛИПА: (вскакивает проворно, заслышав снаружи топот копыт)Тот самый!
ВСЕВОЛОД: Ты полагаешь?
ЛИПА: Уверена!
ВСЕВОЛОД: (одевается торопливо) Черт, где мой выходной мундир? Не могу же я в таком виде, чуть ли не в ночном колпаке…
ЛИПА: Настоящий мужчина спит со шпорами на сапогах и с пулеметом у изголовья!
ВСЕВОЛОД: Где мундир, я спрашиваю?.. А это что?!
ЛИПА: Портянки, наверное.
ВСЕВОЛОД: Нет, это брюки! Которые, золотце, я просил тебя отутюжить!
ЛИПА: Не царское это дело.
ВСЕВОЛОД: Ну, знаете!.. Мы с тобой, если уж говорить откровенно, узурпаторы! Подай мне саблю!
ЛИПА: А где она?
ВСЕВОЛОД: А куда ты ее дела, когда сняла с меня ночью?!
ЛИПА: Настоящий мужчина…
ВСЕВОЛОД: Это я уже слышал! (выглядывает наружу) Полковник! Одну минуту, полковник! (замечает отсутствие часового) Черт! Где часовой?! Разброд и шатания! Золотце, что это на тебе?
ЛИПА: Костюм. А ля воинский. Неровен час, драпать придется.
ВСЕВОЛОД: Ну, знаете!.. Прошу, полковник! (входит Иван с мешком) Та-ак! Надеюсь, полковник, вам удалось захватить его без потерь?
ИВАН: Так точно. Свита побросала фанфары и дунула в лес. Только мы их и видели.
ВСЕВОЛОД: Да-а-а… Такова уж, Дементий Дементьевич, цена наемной, за гроши купленной верности! Сочувствую вам. Полагаю, что эпизод с бегством свиты раскрыл вам глаза на мир… Ну-ну, мужайтесь! Народ, разумеется, потребует вашей казни... Мужайтесь, я сказал! Думаю, мы сумеем прийти к обоюдовыгодному компромиссному соглашению. Если вам будет угодно, вы сможете бежать за рубеж. В противном случае, мы назначим вам пенсию, и вы начнете новую жизнь. Тихую мирную жизнь, о которой вы столько мечтали. Сейчас я представлю вам вашу дочь и престолонаследницу, Олимпиаду Дементьевну, а также текст отречения в пользу меня, вашего законного зятя. Иван, снимите с него мешок.
ЛИПА: (передает свиток) Вот.
ВСЕВОЛОД: Что – вот?!
ЛИПА: Черновик отречения.
ВСЕВОЛОД: Почему, черт возьми, черновик?!
ЛИПА: А нам вчера было до  глупостей? Сойдет для первой попытки!
ВСЕВОЛОД: Сию минуту перепиши набело! (мешку) Тридцать лет – не срок для истории, мы сумеем исправить… (оборачивается и видит перед собой онемевшего от ужаса Егорку в царском облачении) Что?! Что это?!
ИВАН: Царь это.
ВСЕВОЛОД: Да вы что, вы что, издеваетесь надо мной?! Ты что, деревенщина, патриарха, Дементия свет Дементьевича, в глаза никогда не видывал?!
ИВАН: Было у меня время его рассматривать в темноте! Вижу – в короне…
ВСЕВОЛОД: (Егорке) Ты где взял корону, несчастный?! Отвечай! Ты как оказался на царском скакуне?! Ну?! Не хочешь сознаваться?!
ЛИПА: Да не ори ты! Скажи мне, касатик мой, кто на тебя напялил этот железный колпак?
ВСЕВОЛОД: Полковник, вы мне ответите!
ЛИПА: Да тихо ты! (Егорке) Ну же, касатик! Не бойся. Никто тебя не обидит. Кто усадил тебя на царского коня?
ЕГОРКА: Моя не хотел! Моя бежал-бежал! Тот человек моя хватал! Сажал моя на коня!
ВСЕВОЛОД: Какой человек?! Что за тот?!
ЕГОРКА: Тот. Самый-самый большой начальник.
ЛИПА: Илья Иваныч смылся из-под стражи!
ВСЕВОЛОД: Ну, полковник!.. (Липе) Думаешь, патриарх обскакал нас? Полковник, бегите к войску! Боевая тревога! Да бегите же! Скорей!
(Мимо шатра пробегает, держась за живот, ополченец. Приостанавливается, грозит в сторону шатра кулаком: «Ну, держись, гад!»)
ВСЕВОЛОД: Что все это значит?! Где часовой?! Полковник, бегите в лагерь! (услыхав вой и рев приближающейся толпы) Что там?! Бунт?!
ЛИПА: Судя по всему, да.
ВСЕВОЛОД: (Ивану): Вы это что же?!...
ИВАН: Что я, что?!
ВСЕВОЛОД: Это не ваш ли брат в первых рядах мятежников?! Не вы ли…
ЛИПА: Ну тебя, Севка! Если мы наблюдаем бунт, то мятежники первым делом освободили арестованных, отсюда и Тит. Ну что, по коням?
(Рев толпы нарастает)
ВСЕВОЛОД: Я выйду к ним. Полковник и ты, Лжедементий, прикройте меня огнем,… Что они кричат?
ЛИПА: Все, как обычно: смерть генералу-предателю!
ВСЕВОЛОД: Дожились!.. Полковник, есть у вас носовой платок?
ИВАН: Да, возьмите.
ВСЕВОЛОД: Нет, это вы возьмите платок и отправляйтесь к ним парламентером! Узнайте, чего они хотят от правительства. Там ваш брат, вас не тронут.
(Иван выходит)
ЛИПА: Всеволод, голубчик, послушайся доброго совета. Наш бедный полковник едва ли вернется. Беги, пока не поздно!
ВСЕВОЛОД: И это я слышу от тебя, золотце? От женщины, ради которой я, собственно, и решился…
ЛИПА: Ой, Всеволод, Всеволод, ой, не надо!
ВСЕВОЛОД: И это ее я был готов провозгласить царицей мира! (вернувшемуся Ивану) Как, полковник, вы все еще живы?! Ну, что там?
ИВАН: Эпидемия, генерал.
ВСЕВОЛОД: Какая, к черту…
ЛИПА: (тянет носом воздух) Желудочно-кишечная, Всеволод. Массовое расстройство животов.
ВСЕВОЛОД: Хорошо, а причем здесь правительство?!
ИВАН: Притом, что они вас не переваривают. Они уверены, что их обманули и отравили.
ВСЕВОЛОД: Маразм! Как я мог обмануть их, если я ничего им не обещал?! Я не мог отравить их, потому что они мне нужны! Липа! Полковник! Я знаю, чьих рук это дело! Несмеяну сюда!
ЛИПА: Беги! Мы тебя прикроем!
ВСЕВОЛОД: (бросается к выходу из шатра): Солдаты! Герои! Богатыри! Сказочные витязи современности!..
(Рев толпы заглушает его слова. Ворвавшийся Тит отшвыривает Всеволода в глубину шатра )
ТИТ: Вот они все! А ну, генерал, отвечайте: чем вознамерились вы отравить умы и желудки народа?! Отвечайте во всеуслышанье!
ВСЕВОЛОД: Я клянусь, что покараю виновных! Я по всей строгости и справедливости…
(Сквозь рев толпы прорывается крик Дуни: «Не виновата я, родненькие! Богом клянусь!»)
ИВАН: Дуня!
ТИТ: Да, Дуня, да! Женщина, чьи нравственные устои достойны самого глубокого осуждения! Дуня – отравительница народа на службе у деспота! И этот выскочка, палач своего народа, так называемый полковник…
ВСЕВОЛОД: Прекратите ораторствовать! Внимание! Я прошу слова! Я требую! Я обещаю…
КРИК ДУНИ: Ни сном я, ни духом! Люди добрые! Не сыпала я зелья в котел!
ВСЕВОЛОД: Я знать хочу, что натворила эта ведьма! Что она сделала с моей армией!
ИВАН: Да вы…
ТИТ: На плаху их! Под топор народного гнева! Да здравствует свобода! В омут ведьму!
ИВАН: Тит! Зверь! (кидается на Тита)
ТИТ: Смерть царедворцу! Смерть предателям родины!
(Всеобщая свалка. Вопли ярости снаружи постепенно сменяются воплями ликования. В шатер входит Царь, и драка в шатре прекращается)
ТИТ: Господин монарх! Узурпатор, его штаб и фаворитка в наших руках и в вашей свободной воле!
ЦАРЬ: (кивает, направляется к Липе) Целую ручки.
ВСЕВОЛОД: Что?! Вы?!.. И вы еще глумитесь над женщиной, чье присутствие здесь…
ЛИПА: Я тебе говорила – беги.
ЦАРЬ: Эх, Севка, Севка, буйная твоя головушка! Пропала твоя головушка, Чудо-юдо ты мое непутевое! Как есть, пропала! (страже) Взять его. Запереть. А ты, Тит, проследи, милай, чтоб над ним самосуд ненароком не учинили.
ТИТ: Будьте спокойны. (Всеволоду) Руки за голову, генерал, и ни шага в сторону – разорвут!
ВСЕВОЛОД: Государь! Я прошу вас как гуманист гуманиста, как мужчина мужчину…
ЛИПА: Не бойся за меня, касатик мой Всеволод. Прощай.
(Тит выводит Всеволода)
ЦАРЬ: (словно оправдываясь) Ничего не попишешь! Придется отдать народишку кой-кого из неверных сынов моих!
ИВАН: Государь! Там…девушка. Она ни в чем не повинна. Дуня.
ЛИПА: (серьезно) Жаль Дуню!
ЦАРЬ: Знаю, милай, знаю, что не повинна. Не властен! Над стихией – не властен. Усмирить ее это значит что? Переждать. (замечает Егорку) А, и ты здесь? Жив, курилка? Пострадал ты за меня, государя, и я того не забуду. При всем народе вознагражу. Говори, чего хочешь?
ЕГОРКА: Моя – ничего!
ЛИПА: Не бойся, касатик, царь-батюшка в настроении.
ЕГОРКА: Моя кушать хочет, в лес домой хочет. (прячется за Царя при виде входящих в шатер Ильи и Клима) Большой начальник!
ИЛЬЯ: Дементий! Царь-атаман! Дай облобызаю!
ЦАРЬ: Ну-ну, Илья, не дыши ты на меня, аки Бахус! Дай-ка награжу раба верного…
КЛИМ: Егорка! Ты никак?! Гляди, Илья, наш третий сыскался!
ЦАРЬ: (кивает на Клима) Этот… При тебе состоит?
ИЛЬЯ: Бог с тобой, надежа! Собутыльничек бывший!
КЛИМ: И брательник тут! И хозяюшка! Вот уж ладно-то! Это тебе, Илюха, не Бергамо твое! Вот где демократия воцарилась!
ЦАРЬ: Это ты верно молвишь.
ИЛЬЯ: (Климу) Изыди, пес!
ЦАРЬ: (грозно) Илюха! (указывает на Егорку) Ты, анафема наших подданных застращал?
ИЛЬЯ: Я?! Мне какая корысть?! Ты, надежа, не слушай его, кикимору! (Егорке) С жалобой приполз?! Я-те пожалуюсь!
КЛИМ: Илюха! Ты это чего, а?!
ЦАРЬ: Тихо! Проси, кикимора, что душе твоей угодно.
ЕГОРКА: (падает на колени) Пожалей Егорка, хороший государь! Дай моя другой большой начальник!
ЛИПА: Сказился!
ИЛЬЯ: На меня?! Клеветать?! На благодетеля?!
КЛИМ: Ты почто его дочь обрюхатил?
ИЛЬЯ: Мятежник!
КЛИМ: Почто жену его обрюхатил?
ЦАРЬ: Тихо вы! (Егорке) Иди, милай, домой подобру-поздорову и передай там людишкам мое монаршье благословение. Будет вам новый начальник, лучше прежнего! Ступай, милай, ступай!
(Егорка выходит, кланяясь, в ужасе озираясь на Илью)
ИЛЬЯ: Так мне туда, в опалу, не ехать? Ну, уважил! Уважил милостивец!
КРИК ДУНИ: Пощадите! Ой, пощадите!!
ИВАН: Государь! Да что же это?!..
КЛИМ: Дуняшин голос? Дуняшин!
ЦАРЬ: Лес рубят…
ЛИПА: История не требует жертв – она их производит. (вынимает саблю Всеволода, протягивает Царю) Бедный Всеволод! История делается пургеном.
КЛИМ: Брательник! Да что ты ушами хлопаешь?! Там же Дуню – того-этого! Бежим! Отобьем ее или погибнем!
ИЛЬЯ: (заметив Ивана) Никак полковник? Он самый! К суду его за измену!!
КЛИМ: Но, ты, полегче!
ИВАН: Меня казнить – воля ваша, но Дуня…
КЛИМ: Ох, ты! Чуть не забыл! Хозяюшка, как мы величество ваше брать отправлялись, мне такие слова шепнуть вам велела: на дороге бузина, а в Киеве репка. И еще гололед. Так, вроде. А меня с Илюхой,  вот с Иванычем, в холодную посадили, так что никак я не мог  вам сообщеньице передать. Не обессудь, хозяюшка!
ЦАРЬ: Ладно, ладно, милай, зачтем тебе добрый помысел.
НЕСМЕЯНА: (вбегает, кидается на шею Царю) Папаша!
ЦАРЬ: Несмеянушка! Ах ты, дочь наша наилюбимейшая! Будешь знать, как поперек батьки к трону лезть!
НЕСМЕЯНА: Предали нас, папаша, все предали! Измывались, проклятые! А Илюха ваш разлюбезный – бежал! Бежал! Меня бросил на растерзание!
ИЛЬЯ: Я, красота вы моя несказанная, под арестом страдал!
НЕСМЕЯНА: Врет он!
ИЛЬЯ: Не вру! Сперва страдал, а уж потом бежал, чтоб надежу выручить!
НЕСМЕЯНА: Ох, светик папаша, ох, натерпелась я! Севка меня вот этому, псу своему, в жены едва не отдал. А тот мне девку грязную предпочел!
ИВАН: Рад бы в рай…
НЕСМЕЯНА: Сами слышите! Честь мою девичью оскорбил! Царевнинское достоинство! В тюрьму его! Или Бога над вами нет, а в груди у вас – сердца родительского?!
ИЛЬЯ: Молодец Дементьевна! Так его!
КЛИМ: Да что вы все на Ивана-то? Будто вороны!
ИВАН: Молчи, Клим. Разгадал я загадку, да поздно. Знал, что этим все закончится, а не верил. Ты посмотри на них! Это ж головы Чудо-юдовы!
НЕСМЕЯНА: А вы, папаша, и рады! Заслушались!
ИВАН: Может, и люди вы, да только промеж себя. А для нас вы чертей хуже.
ИЛЬЯ: Кляп ему в пасть, надежа!
ИВАН: Да вы и самих-то себя придумали, не живете – роли играете…
НЕСМЕЯНА: Папаша! Вы кого слушаете?! Он же дурак!
ЦАРЬ: (Несмеяне) Цыц! Продолжай, Иван, говори.
ИВАН: Бесполезно. И все же  скажу. (садится, закуривает, неожиданным для всех тоном) Вы ослеплены светом, который, якобы, излучаете. Вы внушили себе абсурдную мысль, что мы должны быть вам благодарны за то, что вы есть. Ваши владения населены вымыслами, но ваш главный вымысел – это вы сами в качестве умных, компетентных, деятельных государственных мужей.
ЦАРЬ: Я не писатель, голубчик, не утопист – я царь. Не людьми я управляю – державой. Не нравится тебе в моем царстве – катись колбаской!
ИВАН: Спасибо за цинизм, опора и надежа!
ИЛЬЯ: Дементий! Нет, как заговорил, а?! Ты его из грязи да в князи, а он…
ЦАРЬ: Ничего, ничего, Илюха. Было время, и я глядел с его колоколенки.
НЕСМЕЯНА: Мстит он, папаша! Севка ему горы золотые  наобещал!
ИВАН: Вы тоже, Несмеяна Дементьевна. Что ж, поделом мне! Я был наивным простаком, бараном, который вообразил себя лисицей. В вашей стае выживает не сильнейший – хитрейший. Наиподлейший. Я вам поверил и уже за одно это заслуживаю смерти.
ЦАРЬ: Так ты и впрямь жениться думал на дочери нашей наилюбимейшей?
ИВАН: Да.
НЕСМЕЯНА: Что, папаша, донянчились со своим Ванькой?! Добросались мной?!
ИЛЬЯ: Мерзавец он, Дементий! Ей-ей, мерзавец!
ИВАН: Возможно. Но для себя я выгод из этого брака извлекать не собирался.
ЦАРЬ: И я альтруистом был в твои годы! И каким!
ИВАН: Бани строить хотели, карусели-качели сиротам?
ИЛЬЯ: Мол-чать! Не то я за себя не ручаюсь!
ИВАН: Где уж вам!
НЕСМЕЯНА: Под замок его, папаша!
ЦАРЬ: А ну-к замолчали все!.. Эх, Иван! Ну, Иван! Так, значит, согласен ты Несмеяну Дементьевну за себя взять? А помнишь, Илюха, как сватали мы с тобой принцессу заморскую, кожу да кости?
ИЛЬЯ: Как сейчас помню.
ЦАРЬ: Мда. Любо-дорого вспомнить! Таких, Илья, молодцов за прямоту их великую не казнить надобно, а приближать к особе царствующей.  Породнюсь-ка я с народом, Илюха!
НЕСМЕЯНА: Вы меня доведете! Демагог вы! Мало того, что он изменник, так он еще и Дуньку мне предпочел! Дуру горбатую!
КЛИМ: Какая ж она горбатая? Красивая она, добрая!
ЦАРЬ: Илюха! Ты вот что, Илюха, беги к реке и эту самую Дуню, если еще жива, у людишек отбей и сведи в походно-полевую темницу. Мол, государь разобраться желает в деле поносном доподлинно, скрупулезно. (после того, как вышел Илья, Несмеяне) Уж больно Дуня эта на Матрешу, на матушку твою покойную смахивает!
НЕСМЕЯНА: Вы папаша, меня без нервов оставите!
ЦАРЬ: Эх. Иван! Эх, Иванушка! Гляжу я на тебя и молодость вспоминаю! Должность бы тебе, чин, простор для размаху, цены б тебе не было! Но ты, милай, не обессудь: казню я тебя. Миг такой, ничего не поделаешь.
ИВАН: (сдает оружие): Ведите.
ЦАРЬ: Жаль, конечно, прав слово жаль! (Климу) Веди его, милай.
НЕСМЕЯНА: Да гляди в оба, чтоб не удрал!
ИВАН: Куда?!
КЛИМ: (уводя Ивана) Ничего, брательник, перемелется – мука будет. Мы с Титом при том сидели, твой черед – при этом сидеть…
ЛИПА: (вслед) Прощай, Иван-крестьянский сын!
НЕСМЕЯНА: (только тут ее заметив, тычет в нее пальцем и разражается диким хохотом) А-а-а! Попалась, гадюка! Вот когда я зенки твои бесстыжие вырву, когти пообломаю, сам прах твой по ветру развею! (бросается на Липу, та обороняется охранной грамотой)
ЛИПА: (Царю) Меры примите, а то как двину вашей наилюбимейшей!
ЦАРЬ: Эх, ма! Несмеяна Дементьевна, доиграешься у меня, что отдам я тебя, кликушу, в монастырь на перевоспитание. Ты как с грамотой охранной, собственноручно мной подписанной, обращаешься?!
ЛИПА: Я могу быть свободна?
НЕСМЕЯНА: Да это как же?! Что же?! С ума сойти!
ЦАРЬ: Уже, значица, уходишь от нас?
ЛИПА: Пора.
ЦАРЬ: А может, на второй срок останешься?.. Ну, как хочешь! Благодарность мою прими. Век тебя не забуду, красавицу, умницу. Целую ручки.
(Липа выходит, послав ему воздушный поцелуй)
НЕСМЕЯНА: (слабо) Она же… Дочкой она вашей прикинулась. Против вас умышляла с Севкой… Авантюристка она!
ЦАРЬ: А я кто? Все мы, любезная Несмеяна Дементьевна, двойники. Миру целому двойники. Да ты не поймешь! Нежить ты, как есть нежить!
ИЛЬЯ: (врывается) Ну, Дементий! Выловил я девку! Живая! Откачать велел и в каталажку стащить!
ЦАРЬ: (рассеянно) Ась?
ИЛЬЯ: Девку я выловил из реки! Тяпнуть бы для сугреву!.. С Чудой-юдой что решать будем? Приказывай!
ЦАРЬ: А чего с ним решать? Казнить его. О скольки оно головах в каталажке-то?
ИЛЬЯ: Маловато, надежа. С девкой – три. Надобно б еще наскрести голов с дюжину, и в добрый час, со святыми упокой!
ЦАРЬ: М-да… Гляжу, Илья, лютым ты делаешься на старости лет. Не такой на дворе момент исторический, чтоб порядок топором да плахой поддерживать. Чуять надо момент, присобачиваться к процессам! Мне страх излишний в царстве без надобности. Любви я алчу, доверия. Троих посечем, и ладно. Эх, Севки нету! Уж он бы, каналья, такое обвинение состряпал, так бы все перевернул, пальчики оближешь!
ИЛЬЯ: Составит. Повели, надежа, и он все, как надо, преподнесет.
ЦАРЬ: Нет, Илья. И судьей себе не всяк может стать, а ты хочешь, чтоб прокурором!
ИЛЬЯ: На дыбу его, поганца, и вся недолга! Враз он тебе оттудова что хошь продиктует!
ЦАРЬ: Не мешался бы ты, Илья, существо архаическое, в дела мои. Не то, гляди, будешь четвертым! (вошедшему Секретарю) А, явился, не запылился! Рад тебя видеть. Ко времени ты.  Рассказывай!
СЕКРЕТАРЬ: Все, папаша, ол райт!
ЦАРЬ: Иль нья па де проблем?
СЕКРЕТАРЬ: Никаких! Несмеяна Дементьевна, чао! Заждались? В дурном настроении? Не с той ноги встали?.. Я говорю, папуля, что никаких проблем у нас с Тридесятым нет и не предвидится в обозримом будущем. Вот, если желаете. (небрежно вытряхивает газеты на пол перед Царем) «Как Чудо-юдо есть антипод Тридевятого, так Тридевятое есть антипод Тридесятого…» Они там сами с усами. И пирамиду они сами построят, и суверенное антицарство вольных рабов свободы!
ЦАРЬ: Мда… Кстати, милай, а что это ты за тон такой взял?
ИЛЬЯ: Вот он, четвертый!
СЕКРЕТАРЬ: Как?! Вы не знаете?! Ну, папуля! Я рассмешил! Ее! Царевну Несмеяну!
НЕСМЕЯНА: Врет он, папаша!
СЕКРЕТАРЬ: У меня есть свидетели.
ЦАРЬ: Но с поручением дипломатическим ты не справился?
СЕКРЕТАРЬ: Если на то пошло, то я неизвестно кого представлял. Если быть откровенным! Но главное, папуля, я выполнил основное условие для соискания вот этой ручки белоснежной. Несмеяна, отвечайте, вы хохотали?!
НЕСМЕЯНА: Знать я не знаю, как это делается!
СЕКРЕТАРЬ: Не знать еще не значит не уметь. Теперь, папуля, когда вы опять на коне, а я честь имею быть вашим сыном, мы можем надеяться в Тридесятом на куда лучший прием.
ЦАРЬ: Да ну?!
СЕКРЕТАРЬ: Дорогая, вы представить себе не можете, что там творится, в Богом забытой чужедальней стране! Они вступили в эру всеобщей подозрительности! Всюду ящики для доносов. Все, от мала до велика, обвиняют друг друга в отсутствии разума и в симпатиях к нам. Представляете, папуля, там не поверили ни мне, ни верительным грамотам, ни заявлениям нашей печати, что Чудо-юдо это только крупное феодально-хозяйственное недоразумение!
(Входит Тит)
ТИТ: Преступники под замком. Добрый день, Алексей Попович, как съездили?
ЦАРЬ: Так, так, так… Илья, это кто ж такой?
ТИТ: Вас интересует, кто я? Превосходно! Я человек из народа. Представитель той самой массы, коей вы служите на посту абсолютного монарха. Что до моих убеждений, то я охотно и громко заявляю о себе: да, я «за» всецело за исключением того, что я против!
ЦАРЬ: Это ж кто тебя звал сюда, чадо?
ТИТ: Несмеяна Дементьевна, ягодка, расскажите отцу, что, собственно, имело быть между нами.
НЕСМЕЯНА: С ума сойти!
СЕКРЕТАРЬ: Послушайте, вы, как вас там!
ТИТ: Пересядьте, Алексей Попович. Отсядьте от моей нареченной.
ЦАРЬ: Ты, значица, тоже ее, дочь нашу единственную, до смеха довел?
НЕСМЕЯНА: То-то, что довели!
СЕКРЕТАРЬ: (Титу) Вы не докажете, что рассмешили ее!
ТИТ: Алексей Попович, голубчик, вы меня очень обяжете, если сию минуту прекратите совать свой нос в нашу личную жизнь, в мир интима. Покиньте шатер. Я хотел бы теперь же согласовать с тестем ряд моих основополагающих убеждений.
СЕКРЕТАРЬ: Вон отсюда! Лжец! Папуля, прогоните мужлана, а там – пирком да за свадебку! Вы меня знаете и знаете, что я, во всяком случае, не имею никаких убеждений. Кроме ваших, единственно верных. Таким уж вы, папуля, - лично вы по вашему собственному признанию – взлелеяли меня и взрастили.
ТИТ: Ну, а меня, простого смертного, взрастила и взлелеяла сама жизнь! Да! И я не стыжусь в этом сознаться! Более того, я уверен, что брак престолонаследницы с представителем народных  глубин пойдет на пользу правительству. Этот брак, помимо достижения основной функции брака, сольет воедино – как фактически, так и символически – власть и народ!
(Несмеяна стонет)
ЦАРЬ: (Илье) Это у нас которые женихи за сегодня?
ИЛЬЯ: Третий и четвертый. Стражу кликать аль погодить?
ЦАРЬ: Те двое, первые, лучше были. Значит, пятого да шестого и смысла нет дожидаться. Выбирай себе мужа, Несмеяна Дементьевна!
НЕСМЕЯНА: Что?!
ЦАРЬ: То! Девичество твое, милая, у меня вот где сидит! Выбирай! Кого выберешь, того в династию примем, а второго – на плаху!
СЕКРЕТАРЬ: Несмеяна Дементьевна! Я первый вас рассмешил! И, как-никак, я культурный человек и в состоянии терпимо воспринимать ваши слабости!
ТИТ: Вспомните, ягодка: вы клялись, что я всегда буду ваш! Вы по достоинству оценили мои мужские достоинства!
НЕСМЕЯНА: О, нет любви! Лишь злато правит миром! Больное сердце, разорвись от горя и все разрушь, что разум создавал!
ИЛЬЯ: Дементий! Царь-государь! А я как же? Я-то?! Она ж-то и мне обещана!
ЦАРЬ: Ты, что ль, тоже ее рассмешил?
ИЛЬЯ: Зачем? Я дело делал. Доглядывал. У них, если знать желаете, у обоих рыла в пуху. Этот вот – якобинец. А другой, Алешка, тот Сногсшибатель!
СЕКРЕТАРЬ: Не докажете!
ИЛЬЯ: Кто в чужих газетах печатал, что Дементий – царь безголовый?
ЦАРЬ: Полно, полно, Илья, все то мне ведомо. То не зло – шалость, от тщеславия то.
ИЛЬЯ: Эх, Дементий! Святой ты, ей-ей святой!
ЦАРЬ: Всяк человек, копни его, грешен, а факт, Илюха, от того лишь зависит, в каком настроении его рассматривать.
ИЛЬЯ: Да они!.. Дементьевна! Не достойны они вас, душечка! Алешка с шалавой, с Липой мерзостной, как муж с женой жил!
СЕКРЕТАРЬ: Докажите!
ИЛЬЯ: А Титка – женишок Дунькин!
НЕСМЕЯНА: О-о-о!
ИЛЬЯ: Меня бери, не прогадаешь! Не стар я – солиден! Свое отбегал, так что верным буду! Озолочу! Обрильянтю! Богатыря тебе сделаю!
ЦАРЬ: (смотрит на часы) Кончать надо с делами семейными. Выбирай себе мужа, Несмеяна Дементьевна, даю тебе пять минут на раздумья. А не хочешь – в монастыре живи. Нам капризы твои невмочь стали.
НЕСМЕЯНА: Пожалейте, папаша!
ЦАРЬ: Ты меня пожалей! Мне внучат, дел моих продолжателей, понянчить охота, а у тебя, дуры, неровен час климакс случится! Выбирай, говорю! Да поживей, поживей! Хватит с меня слез твоих крокодильих!
СЕКРЕТАРЬ: Вы согласны?! Обожаемая, согласны?! Отвечайте! Осталось всего три минуты!
ТИТ: Ягодка, признаюсь, я несказанно виноват перед Дуней, но не я – нет, не я – вычеркнул ее из моего сердца! Стоило мне вас увидеть…
ИЛЬЯ: Дементьевна! Их не слушай! На меня глянь! Гляди! Смешить буду! Развеселю, распотешу! ( пытается плясать вприсядку) Как никто распотешу, Дементьевна!
ЦАРЬ: (поет, подыгрывая себе на балалайке) Каравай, каравай, кого хочешь выбирай… Каравай, каравай, кого хочешь… М-да!
(Несмеяна, опираясь на руку подоспевшего Секретаря, с плачем идет к Царю, опускается перед ним на колени. Секретарь – тоже)
ИЛЬЯ: Дементьевна!
ТИТ: (в ужасе) Ягодка!
НЕСМЕЯНА: Все вы лжецы бессовестные! Бессердечные! В горький час мой меня отринули, слез моих девичьих не утерли… Его выбираю! (указывает на Тита)
ТИТ: Вы истинная женщина, я всегда это знал!
НЕСМЕЯНА: (рыдая) Назло всему свету выйду за мужика! А все вы, папаша, все вы! Тиран вы!
ЦАРЬ: (Титу) Ну, милай, рад за тебя. Поздравляю!
ИЛЬЯ: И я! Дай я тебя расцелую!
ЦАРЬ: (ловит Секретаря за полу сюртука) Стой, Алешка! Куда?!
СЕКРЕТАРЬ: Я… по нужде!
ЦАРЬ: Потерпи малость. Богатырь ты или не богатырь?
СЕКРЕТАРЬ: Я… Пожалейте, отец родной! Не казните!
ЦАРЬ: Нельзя, Алешка, никак нельзя. Преступник ты государственный. Сногсшибатель. Державу ты нашу, как мог, позорил за чужие дукаты. Садись, пиши.
СЕКРЕТАРЬ: Что?
ЦАРЬ: Доверенность. На мое монаршье имя. Мол, те дукаты грязные переводишь ты из Швейцарского банка в нашу казну.
СЕКРЕТАРЬ: Я не хочу…
ЦАРЬ: А мы за то обязуемся зарыть твои останки собачьи по-человечески, в родимой земле. И крест на тебе поставить. Пиши! (Несмеяну и Титу) А вы ступайте, ступайте, делом займитесь супружеским мне и царству на грядущую радость.
(Тит и Несмеяна выходят)
СЕКРЕТАРЬ: Пощадите! Я больше не буду!
ИЛЬЯ: Пиши, что велено, а не то…
ЦАРЬ: Подпись. (прикладывает печать) Печать. Готово. Ты мне душу слезами не береди, и без того жалею тебя, непутевого. Убери его, Илья, с глаз моих.
(Секретарь падает на колени, впивается в ногу Царя, Илья его отдирает от монарха. Вбегает Варвара)
ВАРВАРА: Государь!.. (осекается, узнав давешнего служивого)
ЦАРЬ: Здравствуй, здравствуй, сватья. Не признала? Ты присаживайся, Варвара. Как спалось-то тебе, чем обедалось?
(Илья уволакивает Секретаря. Тот кричит: «Не хочу! Не хочу! Не надо! Я не хочу умирать!». Варвара крестится)
ЦАРЬ: (тоже крестится) Растил, вот, лелеял, души не чаял, а он знай зуб на меня вострил… А теперь умирать не хочет! Наглец!
ВАРВАРА: Царь-батюшка, выслушай меня!
ЦАРЬ: Мда… Да ты садись, Варвара, располагайся с удобствами. Весть радостную слыхала? Породнились мы с тобой. Отдал я царь-девицу свою за орла твоего, и уж рад, уж доволен!
ВАРВАРА: За которого, батюшка? Трое их у меня осталось.
ЦАРЬ: Слышь, Варвара? Из пушек палят! Это, значит, они, молодые, возлегли, стало быть… Ну, дай Боже-Господи, дочери нашей единственной забрюхатить!
ВАРВАРА: Государь! Уважь на радостях просьбу мою нижайшую! Отпусти Дуняшу! Сирота она беззащитная, душой кроткая! Не губи цветочек безвинно! Уж если кто и сыпал в котел зелье поносное, так не она – Липа. Я сама видела. Думала – специи кладет.
ЦАРЬ: Слышь, Варвара! А, Варюша? Ты, я гляжу, и телом крепка, и лицом добра. Давай, что ль, поженимся? За раз две свадьбы сыграем!
ВАРВАРА: Смеетесь вы надо мной?
ЦАРЬ: Ты вдова, я вдовец. И уж, милая, надоело мне все вдовцом да вдовцом  свой век коротать. Молодую за себя брать – хлопот с нею не оберешься. А ты – в самый раз, по мне баба. Ты мне, Варюша, еще в лесу приглянулась. Оттого я и радостный, что твой сынок, Титка, взял мою лебедь.
ВАРВАРА: Тит? Не Иванушка?
ЦАРЬ: Оплошал, Варвара, Иванушка. Жаль! Ну да, живым живое!
ВАРВАРА: Живым, говоришь?.. Где мой Иван?! Что ты сделал с ним?!
ЦАРЬ: Покорился я. Скрепя сердце. Необходимости. В каталажке Иван твой. Казни ждет.
ВАРВАРА: Казни?!.. Меня казни! Как хочешь, казни! А детей не трожь! Не дам детей убивать!
ЦАРЬ: Закон есть закон, и не мною он придуман – историей. Я законы ее преступлю, она и меня тяп-ляп в два счета, ей все единого, кого, да за что. Не заводи ты, Варвара, со мной разговор этот пытошный. Давай отвлекаться! О радостном давай думать!
ВАРВАРА: Да царь ты, Дементий, или не царь?!
ЦАРЬ: Царь я, Варюша, царь. Потому я и царь, что миг исторический чую загодя.
ВАРВАРА: Так что ж ты ирода того иноземного смерти не предаешь?! Уж он-то всех виноватей! Злым делом кичится! Что ж ты на своих кидаешься?!
ЦАРЬ: Эх, Варюша! Ну, в точности ты, как Матреша моя покойная! Резидент мистер Икс, он, подлец, на вес золота ценится, а Иван твой да прочие мои соколы… Цены им нет! Золотых людей, бабонька, у нас будто грязи! Клад они, клад, Варюша, и как зарою я тот клад во сыру землю, то взращу урожай невиданный! Урожай любви верноподданнической в день победы над Чудом-юдом! Эй! Ты куда это?! Варвара! Пустое задумала! Не тех береги, в ком зерно есть, а тех, что колос дадут!

(Походно-полевая тюрьма – крестьянская изба с решетками на окнах. На лавке под иконостасом неподвижно лежит Секретарь. По избе бродят Всеволод и Иван. Иван напевает тоскливо песню о попе и его собаке)
ВСЕВОЛОД: (раздраженно) Полковник, вы не могли бы?.. Еще не все потеряно!
ИВАН: Все.
ВСЕВОЛОД: Будьте мужчиной! Меня прямо-таки коробит от вашей покорности!
ИВАН: Еще вчера вы были от нее в восторге.
ВСЕВОЛОД: Разумеется, я один во всем виноват!
ИВАН: Бросьте. Никто не виноват в одиночку.
ВСЕВОЛОД: Вы пользуетесь тем, что я не в состоянии с вами спорить! Господи, как хочется курить! Одна затяжка, и я готов спорить не только с вами, но и с судьбой... У вас нигде чинарик не завалялся?
(Иван выворачивает карманы, подходит к окну, свистит)
ИВАН: Клим! Клим, ты где? Есть у тебя табачок?
КЛИМ: (в окно) Есть, брательничек, все есть, на вот. Только вы это – шепотом! Очень они боятся, как бы вы себя не сожгли с избой вместе.
ВСЕВОЛОД: Ей-богу, полковник, я  предпочту сгореть в этом срубе…
КЛИМ: Ни-ни! Никак нельзя! Расходы у них! Такую плаху отгрохали, что знай держись! Миллионов пять вложили, не меньше! Пожалейте вы людей, генерал! Вам все одно конец, а властям расходы окупить надобно. Чуете?
ИВАН: Что ж, генерал, пострадаем таким образом за народ?
ВСЕВОЛОД: Полковник, ваша язвительность неуместна! Быть умным – еще не значит быть саркастичным, а саркастичный дурак - это вообще черт знает что! Извольте мужаться! Вы еще не покойник!
(Входит Липа в наряде начала двадцатого века, в шляпе с вуалью)
ВСЕВОЛОД: Вы?.. Господи! Ты?! Липа?! Ты пришла, чтоб спасти меня?
ЛИПА: Я пришла попрощаться.
ВСЕВОЛОД: Ты меня бросаешь?..
ЛИПА: Не тебя, друг мой, это заговоренное место, вотчину Чуда-юда. Здесь даже время – никакое, ходит по кругу, и ничего не меняется. Тошно! Мне предложили роль Маты Хари в предстоящем большом спектакле. Как всегда, убийственно скверная режиссура, да и сама постановка обещает быть просто жуткой, но хоть  какое-то разнообразие! Как я мечтала о заглавной роли в пьесе о мире, о любви… Пустое!
ВСЕВОЛОД: Но я… Я же умру!
ЛИПА: Все там будем.
ВСЕВОЛОД: И вас… Тебя… Совсем не трогает это? Что я умру?
ЛИПА: Друг мой, я слишком стара для каких-либо эмоций. Единственная доступная мне эмоция – возможно, чувство – это симпатия. Вы были мне симпатичны. (Ивану) И вы. (Секретарю) И вы.
СЕКРЕТАРЬ: Ты предала меня.
ЛИПА: Я думала, он мертв… Друг мой Алеша, я не способна предавать. Я вечна, потому что я равнодушна. Я никакая, и поэтому могу быть какой угодно.
СЕКРЕТАРЬ: «Всемирная история есть прогресс в сознании свободы».
ЛИПА: Бедняжка Гегель! Чего стоит прогресс, если сама вечность есть скорее ничто, чем нечто!...Иванушка, не верь мне, касатик: философия для жизни губительна. Жизнь должна только жить.
ИВАН: Ей разум противопоказан!
ЛИПА: С нее вполне хватает разумности. Бедняга и так насилу тащит свой панцирь. (Всеволоду) Но вы-то! Вы казались мне искушенней, циничней, если угодно! Не скрою, при всех обстоятельствах я сыграла бы с вами злую шутку – мне, в принципе, все равно, какой лоскут биоплазмы тяп-ляп… Но вы слишком возвышенно думали обо мне и были со мной слишком уж неучтивы!
ВСЕВОЛОД: Я любил тебя, Липа! Липа!..
ЛИПА: Босоногую Липу ты пожертвовал мне. Точней, себе самому.
ВСЕВОЛОД: Это жестоко!
ЛИПА: Что может быть проще и многогранней имени, друг мой? Имя – знак, символ. Порой это все, что остается в памяти от целой любви. Порой – веха, знаменующая собой эпоху. Но чаще – звук…
ВСЕВОЛОД: Погоди!.. Быть не может! Девчонка! Подруга первых, еще безгрешных забав! Липа! Тоненькие лодыжки, крутые плечи, шепот любви…Она!
ЛИПА: Какой пассаж – называть преступление именем преступления!
ВСЕВОЛОД: Я потерял тебя из виду! Прошло столько лет! Милая, милая, милая не мучь! Сжалься!
ЛИПА: Глупенький, какая же я Липа? Очнись!
ВСЕВОЛОД: Липа… Послушайте, Иван… Липа! Нам необходимо остаться наедине. Чтоб нас не слышали…
ЛИПА: Нас и не слышат.
ВСЕВОЛОД: (указывает на Секретаря) А он?
ЛИПА: Он бредит о своем.
ВСЕВОЛОД: А я?
ЛИПА: Ты – уже нет. Прощай.
ВСЕВОЛОД: Но почему Дементий, почему он, что ты нашла в нем хорошего?!
ЛИПА: Он знает вкус комедии дель арте. Не важно знать суть – важно ощущать вкус… Голубчик мой Всеволод, нет такой ерунды, из-за которой люди не могли бы возненавидеть друг друга.
ВСЕВОЛОД: Так ты не веришь в Человека?
ЛИПА: Верить или не верить можно в Бога, а человек – это факт, его констатируют. Ссылки на исторические примеры не спасут и не утешат вас, друг мой. Законы есть у природы, а история – всего лишь констатация произвольно выбранных фактов. Жизнь – когда ее делают. Жанр жития в литературе.
ВСЕВОЛОД: Куда ты?!
ЛИПА: Пора.
ВСЕВОЛОД: Но… Милая! Неужели ты не примешь последний мой взгляд, мой вздох?
ЛИПА: О, это совершенно ни к чему, я не люблю мелодраму. Мой любимый знак препинания – запятая, развязка же точке подобна, а это не согласуется с диалектикой. Прощайте, господа. Желаю вам скорой и безболезненной смерти. (выходит)
ВСЕВОЛОД: Ничтожество! Господи, какое ничтожество! И это ничтожество, этот сгусток цинизма, я любил, обожал!
ИВАН: По-моему, вы ничего не поняли.
ВСЕВОЛОД: Что я должен был не понять?! Что моя первая любовь стала авантюристкой международного класса и так низко, пошло мне отомстила?!
СЕКРЕТАРЬ: Она была моей первой любовью.
ИВАН: Вы оба! Даже не пытайтесь мне исповедаться! Вы мужаться призывали? Так за чем дело стало? Мужайтесь! Здесь и сейчас я не придаток к вашей нервной системе, а такой же в точности человек! И не тешьте себя иллюзией, что верный раб разделит вашу участь! Я подчинюсь своей собственной участи! Что вы так смотрите на меня?
ВСЕВОЛОД: Вы – индивидуалист! Вещь в себе!
ИВАН: Прекратите вешать на меня ярлыки! Сигарету затушите – идут!
(Слышится пение Клима: «У попа была собака…». Входит Царь)
ЦАРЬ: Кто тут хотел видеть нас? А накурили, а надымили! Ну да, Бог вам судья! Готовы ли с Богом встретиться, удальцы?
СЕКРЕТАРЬ: (слабо) Но Бога нет…
ЦАРЬ: Как знать! Вдруг да есть! Эх, и даст он вам, грешникам, прикурить!
СЕКРЕТАРЬ: Вы помиловать нас пришли? Амнистия?..
ЦАРЬ: Вы под амнистию не подпадаете, так что готовьтесь смерть принять по-богатырски, с покаянной душой. Встань, Алешка, приговор я вам зачитаю. (читает) Мы, царь-батюшка Дементий Первый Дементьевич, своевременно и беспристрастно рассмотрев  дело террористической злодейской организации «Чудо-юдо поганое» на вверенной нашей опеке территории, постановили: считать Чудо-юдо результатом преступной халатности ряда некогда  приближенных к нам персон, а также следствием всеобщей безответственности,  разгильдяйства, воровства и коррупции, недосмотра и перегиба вкупе с недопустимыми по масштабам  аппетитами верноподданнических масс. Скрупулезно проанализировав обстановку, мы дали бой вышеназванным проблемам и победили. Военно-полевой суд под нашим водительством рассмотрел все обстоятельства дела и постановил: буйны головы, поболе других виновные во всенародных бедствиях, отрубить. Таковыми головами являются: бывший премьер министр двора Всеволод, вдохновитель и организатор заговора; иностранный шпион, в прошлом – государственный секретарь Алексей Попович, а также продавшийся им из корыстных побуждений Иван-крестьянский сын, террорист, собственноручно посягнувший на священную особу государя. Одновременно с ними пред палачами предстанет некто Авдотья, более известная под кличкой Дуня, диверсантка и бездушная исполнительница планов трехголового змия. Приговор окончательный и обжалованью не подлежит. Ставка, мост  Калиновый через реку Смородину. Сие число сего года. Печать, подписи. Ну что, изменения, дополнения, последние желания будут?
СЕКРЕТАРЬ: Пожалейте! Сошлите на вечное поселение! В вечную мерзлоту! Искуплю я вину!
ЦАРЬ: На заре, милай, искупишь.
ВСЕВОЛОД: Так, значит, Дементий Дементьевич? Что ж, ладно! Не откажитесь выслушать мое последнее слово! Вы что думаете, жалкий придурок, что вы спасетесь ценой моей головы? Как бы не так! Вы дилетант в политике, профан и тупица! Да, вы поднаторели в искусстве цепляться за ручки трона, но то, что вы сделали с государством, не окупится никакими жертвоприношениями! Казну вы наполнили? Никак нет, вы набили свой кошелек! Ваша система хозяйствования – это дичайший феодализм! Товарно-денежный оборот отсутствует! Жалкие товары повсеместно гниют на складах, а деньги оседают в кубышках у воевод! Молочная река обмелела, потому что ни вы, ни ваши дубы-министры, ни черта не смыслите в сельском хозяйстве! Вы умеете только хавать! Вы сожрали кисельные берега!
ЦАРЬ: Сожрали, милай, сожрали в бытность твою нашим первым министром и фаворитом.
ВСЕВОЛОД: Я жаждал реформ! Света! Прогресса, чьи рельсы ржавеют по обочинам тележных дорог! Я жаждал воскресить идеалы! Ответь мне, Иван, тебе нужна  конституция?
ИВАН: Оставьте меня в покое с вашей риторикой и дидактикой! Что ваша конституция , что его манифесты – это все для истории, а я живой человек! Мне что в лоб, что по лбу то и другое! Удовольствие ниже среднего!
ВСЕВОЛОД: Слыхали, Дементий Дементьевич? Народ знать не знает, чем конституция отличается от манифеста! Что до вас, полковник, то быть нигилистом в такой момент – невелика честь и заслуга!
ЦАРЬ: Мда… Все сказал, что хотел?
ВСЕВОЛОД: Не спешите, уделите мне еще пару минут! Вы, я слышу, в колокола трезвоните, празднуете свою Пиррову победу?
ЦАРЬ: Радость у нас. Дочь мы нашу наилюбимейшую, единственную, с добрым молодцем окрутили.
ВСЕВОЛОД: Да?! Поздравляю! Примите же и мою ложку дегтя к бочке свадебного меда! Несмеяна Дементьевна, эта переспелая блудница, бесплодна, как сама ваша политика! Она бесплодна, как библейская смоковница!
ЦАРЬ: (с угрозой) Севка!
ВСЕВОЛОД: Мой вам совет – поищите своих бастардов! Впрочем, их нет! Вы же, Ирод нового времени, душили их кого в колыбелях, а кого и в материнских утробах! Боялись их!  Боялись лишиться трона! Ликуйте! Что же вы не ликуете? Проклятие моей матери, кровь моих сводных братьев тяготеет над вами! Или, вы думаете, Несмеяна Дементьевна зря ездила за рубеж, на воды? Или, по-вашему, она способна проявлять интерес к шедеврам архитектуры? Нет, милай! Поневоле, сам того не ведая, я положил конец вашей династии! В самом, можно сказать, зародыше!
ЦАРЬ: Севка! Если правду ты молвил, ох и люто казню тебя!
СЕКРЕТАРЬ: Все то правда, государь, об этом знают в Свободоцарствии и ждут с нетерпением вашей гибели. Пощадите! Порадуйте Бога, царь-батюшка, глядишь, и Он смилуется,  подарит вам внука!
ЦАРЬ: Нет Бога!
ВСЕВОЛОД: Обладай вы, Дементий Дементьевич, хоть каплей здравого смысла, вы бы отдали царевну мне в жены.
ЦАРЬ: Что?!
ВСЕВОЛОД: Еще не поздно одуматься. Если к утру она овдовеет, то уже к вечеру я смогу заняться ее особой. Будучи лично заинтересован в продолжении рода, я приложу все свои мужские способности вкупе с медицинскими достижениями…
ЦАРЬ: Не бывать тому! Сам за нее возьмусь, дуру чертову!
СЕКРЕТАРЬ: Грех это.
ЦАРЬ: Лекарей призову! Медицину начну двигать вперед!
ВСЕВОЛОД: Не успеете, милай.
ЦАРЬ: Грозным стану! Плаху в лечебнице водружу! Суперменов отовсюду понавыписываю!.. А и сам я женюсь, во как! Есть у меня вдова одна на примете, крепкая баба, Варвара.
ИВАН: Она за вас не пойдет. Что она видела от вас, кроме горя?
ЦАРЬ: Ты мне это брось – горе! Горе не беда! А кто прошлое помянет, тому голову с плеч! (зовет) Варвара! Варенька! Подь сюда, милая!
(Входит Варвара, бросается к Ивану, обнимает его)
ВАРВАРА: Иванушка! Сокол мой! Свиделись!
ЦАРЬ: Ты вот что, Варвара, приободрись и ответь: пойдешь ты за меня замуж?
ВАРВАРА: Ой, да не мучьте вы меня! Мой сыночек, Иванушка, ненаглядный мой, да как же это?! Ой, горе какое страшное!
ЦАРЯ: Ты не реви, успеется. Я о деле тебя спрашиваю государственной важности: идешь со мной в церкву к алтарю?
ВАРВАРА:  Сына моего отпусти! Дуняшу-сироту!
ЦАРЬ: Отпущу – пойдешь за меня?
ИВАН: Мать! Не дам, не позволю…
ВАРВАРА: Молчи, Иван. Или не мать я, или долг свой не помню? (Царю) Пойду.
ЦАРЬ: Вот и ладно, Варюша, по рукам, значица. Выпишу я Ивану твоему да сироте подорожные, да бумаги справлю липовые, и пусть живут-поживают, добра наживают в лесах глухих Муромских. Воеводой я его туда назначаю, заместо Илюхи.
ИВАН: Мать! Да что ж это ты?!
СЕКРЕТАРЬ: А как же я? А меня?..
ЦАРЬ: О тебе речи не было. Ты готовься, с честью сложи буйну голову под топор. (Ивану) За полночь бежишь отсель, да смотри мне! Молчок! Тише воды, ниже травы живи впредь. Не то я тебя на одну руку положу, другой прихлопну. (выходит с Варварой)
ИВАН: (вслед) Мать! Мне страшнее смерти позор твой! Слышишь, мать?! Слышишь?!
ВСЕВОЛОД: Не дурите, полковник, это шанс! И какой! Вы должны вырваться на свободу, всеми правдами и неправдами взбунтовать войско и освободить нас!
СЕКРЕТАРЬ: Вы сумасшедшие! Оба вы – сумасшедшие!
(В избу вталкивают  Дуню.)
ИВАН: Дуняша!.. Бедная ты моя!
ДУНЯ: Ой, Иванушка, Иванушка!..
ВСЕВОЛОД: Я попрошу не отвлекаться от темы! Полковник, вы понимаете мою мысль?
ИВАН: Это не мысль, а бред.
ВСЕВОЛОД: Вы, то есть, бросаете меня, боевого товарища, товарища по заключению, на произвол судьбы?!
ИВАН: Да помолчите вы хоть минуту!.. Дуняша! Дрожишь ты вся, заплаканная, руки холодные…
ДУНЯ: Ни жива я, Иванушка, ни мертва. Говорю, и себя не слышу… Ой, мамочки, да что ж я такого сделала?!
ИВАН: Это я во всем виноват. Царю верил, дурак, как себе самому. Ты прости, голубонька, меня, дурака. Не так я жил, не то делал.
ДУНЯ: Полно, Иванушка, от судьбы не уйдешь.
ВСЕВОЛОД: Полковник! Иван! Чем слушать эту злосчастную фаталистку, послушайте меня! В случае вашего отказа освободить меня любой ценой – а ваша честь должна подсказать вам именно такое решение –я… Иван, я убью тебя, сукин ты сын!
ИВАН: Послушайте! Вы! Я свою мать ни вам, ни царю в обиду не дам! Грош мне  цена, если свободу себе я куплю ценой ее чести!
ВСЕВОЛОД: Господи, какой идиот! О да, разумеется, вы герой, кристально чистая личность! Подумайте о своей обожаемой Дуне! Пока не поздно! В конце концов, мать ваша идет замуж, а не на каторгу! Кто дал вам право вмешиваться в ее личную жизнь?!
СЕКРЕТАРЬ: Ваня! Убей царя! Зайди к нему в шатер – с матушкой попрощаться, благословение получить на дорогу, инструкции – и... Тюк!
ВСЕВОЛОД: Я начинаю уважать вас, Алеша. (Ивану) Не будьте овцой! Бараном! Боритесь! (Дуне) Милая, вы ведь хотите жить?
ДУНЯ: Ой, зачем вы так!
ИВАН: Бороться?!  Войско взбунтовать?! Будьте реалистом в конце-то концов! Слышите? Это не ропот  недовольства – это шум ликования! (входит Клим, вводит Егорку) Что это? Клим? Кто это еще?
КЛИМ: Это, брательник, Егорка, приятель мой закадычный. Заместо тебя, стало быть. (Егорке) Не дрожи, бедолага! Все одно удел человечий – помирать!
ИВАН: Как это – вместо меня? Что – вместо меня?
КЛИМ: Не дури, брательник, ясно что – того-этого, башку долой. Не к добру ты, Егорка, царю-батюшке подвернулся первым-то встречным! Первым быть встречным это, брат, дело рисковое.
ЕГОРКА: Моя домой шел. Моя добрый служба царю служил.
КЛИМ: На-ка вот, хлебни. А я уж и помолюсь за тебя, и родичам твоим отпишу обстоятельно… Собирайся, брательничек. И ты, Дуняша. К утру и тебе замену сыщут.
ИВАН: Не бывать тому!.. Матушке от нас поклонись, Клим, а царю передай, что честь и совесть свою я скорей в гроб с собой унесу…
КЛИМ: А ну, выходи давай! Очищай помещение! Я приказ царев исполняю! Меня, ежели чего не исполню, самого, глядишь, того-этого! Государю видней, кого сечь, кого миловать! Титка уж и бумаги вам состряпал. Выходи, говорю!
СЕКРЕТАРЬ: Иван Иваныч, родимый!..
ВСЕВОЛОД: Дуня! Дуня, чертова кукла, что ты расселась, что рассопливилась, черт тебя побери?! Убеждай его! Умоляй! Вдохновляй! Подвигай его, дура, на подвиг! Ну же! Ну, Дунечка, золотце!..
ДУНЯ: Ой, не трогайте меня, бедную! Как решит он, так все и будет. Уж кто-кто, а Иванушка дурного не сделает, не допустит неправды.
ВСЕВОЛОД: Нет, это не люди, это какие-то агнцы сумасшедшие!
КЛИМ: Давай, брательничек, а то, как свистну в свисток! Против царской воли идти это, брат, дело дохлое, и себе и другим хуже сделаешь.
ИВАН: (после паузы) Севка!
ВСЕВОЛОД: Ну?
ИВАН: Алешка!.. Лиха беда начало! Под седлом кони, Клим?
КЛИМ: А как же!
ИВАН: Где наша ни пропадала!.. Вот что, Егорка, Дуню бери, да на тот берег скачите. Там, в лесочке, и обождете нас.
КЛИМ: Это ты что задумал, ты это что?!
ИВАН: А то. ( выхватывает пистолет из кобуры Клима) Тихо! Жить хотите – за мной, канальи!
КЛИМ: А я?.. Да ты сказился, брат! Я-то как?!
ИВАН: Выбирай. С Титом останешься харчи царские подъедать или со мной уйдешь в леса дикие Муромские за народ мстить?
ВСЕВОЛОД: Командуйте, атаман, нельзя терять ни минуты!
КЛИМ: Да Титка с царем-батюшкой меня за вас – на кол!
СЕКРЕТАРЬ: Господа! Бежать, это, конечно, идея, но почему же непременно в леса? У меня есть заманчивей предложение.
КЛИМ: С вами я! Делать нечего!
ВСЕВОЛОД: К шатру, молодцы! Смерть тирану!
ИВАН: Погоди, Севка, не суетись. Ну, Дуняша, прости-прощай, если что, не поминай лихом. (Егорке) Головой мне за нее отвечаешь! Клим! Марш, брательник, с Поповичем к коновязи. А ты, Севка, оружием  разживись. Да не бойся – в лагере, я чую, все с обеда пьяным пьяны. Динамит прихвати, он повсюду валяется, ополченцы им рыбу глушили в твою бытность главнокомандующим. Да поживей оборачивайтесь! (оставшись один, рисует на стене Чудо-юдо, перечеркивает его крест на крест, диктует себе вслух: «Берегитесь, гады! Иван-крестьянский сын». Зовет: «Севка!»)
ВСЕВОЛОД: (входит) Я здесь, атаман. Все в порядке.
ИВАН: Ну, благослови меня, мать, на лихие дела!
ВСЕВОЛОД: Боже, благослови нас!
ИВАН: Перво-наперво, Севка, плаху мы на воздух подымем, а уж там…
ВСЕВОЛОД: Трепещи, патриарх!
ИВАН: Своей жизни не пощажу, а чуду-юду поганому спокойной жизни не дам! Эх, и попляшет оно у меня! Ну, Севка, вперед!
ВСЕВОЛОД: Вперед, атаман! (выбегает из избы вслед за Иваном)

ЭПИЛОГ
(Поляна в лесу. У костра сидят Иван, Дуня с младенцем, Клим, Егорка, Секретарь, Всеволод. Иван напевает, подыгрывая себе на балалайке, песню о попе и его собаке. Из лесу доносятся крики пирующих лесных братьев)
КЛИМ: Ну, что, пьем? Будь здрав и весел, славный наш атаман!
ВСЕВОЛОД: Ваше здоровье, дорогой атаман! В целом ряде молниеносных сокрушительных вылазок вы проявили себя как гениальный стратег, блистательный тактик, смелый организатор серии операций «казаки-разбойники».
ИВАН: Поет мне славу народ?
СЕКРЕТАРЬ: Конечно, поет, конечно!
ДУНЯ: Ой, полно вам! Как не совестно!
ВСЕВОЛОД: Авдотья Васильевна, милая, ни народ, ни его песнопения не могут быть ориентиром в большой политике. Как вы понимаете, атаман, народ поет по нотам патриарха и пляшет, разумеется, под его, а не под нашу балалайку.
СЕКРЕТАРЬ: Но симпатии, Иван Иванович…
ВСЕВОЛОД: Симпатии на стороне повстанцев!
ДУНЯ: Ваня, скот они, поди, не воеводский угнали, твои красавцы, а какой под руку подвернулся!
СЕКРЕТАРЬ: А вот и нет!
ВСЕВОЛОД: Ошибаетесь, милая, ошибаетесь, в этом ужасном царстве все, что ходит, летает, бегает, доится, размножается и поет, принадлежит единственно патриарху! Все, кроме нас, с оружием в руках  всему миру доказавших право каждой человеческой единицы быть личностью как в теории, так и на практике!
ДУНЯ: Ой, да ну тебя! Совсем он, Ваня, заболтал нас! Так, что ль, и будем по лесам весь век ошиваться?
СЕКРЕТАРЬ: Мы соберемся с силой, с финансовыми возможностями…
ВСЕВОЛОД: Насквозь прогнивший режим Дементия не выдержит и первого могучего натиска…
(Дуня уходит, махнув рукой)
КЛИМ: За свободу, братва! До дна! Даешь нам трон и конституцию-матку!
ИВАН: Так, говорите, поет мне славу народ…
КЛИМ: Ну, заладил!
ЕГОРКА: Поет, поет. Много-много поет.
СЕКРЕТАРЬ: Да вот, извольте послушать! (кричит) Эй, удальцы! Запевай во славу атамана-царя народного!
ЕГОРКА: Слава, слава, папаша Иван!
ХОР ИЗ ЛЕСА: Славься наш дорогой атаман!
Скачет он по нивам на лихом коне,
У народа нету мстителя верней!
СЕКРЕТАРЬ: Ну, как?
ИВАН: Стихи чьи?
СЕКРЕТАРЬ: Народные. В смысле, я писал по народному спецзаказу. Удальцы!..
ИВАН: Хватит. Верю. А стадо вернуть надо людишкам, а то нехорошо.
СЕКРЕТАРЬ: Вернем, что не съели. Преобязательно!
ВСЕВОЛОД:  Авдотья Васильевна не в курсе, а у меня все зарегистрировано. Угнанное стадо принадлежало воеводе Илье Ивановичу, и мы вполне законно экспроприировали его в фонд освободительного движения и на основании чисто классовой борьбы с эксплуататорами.
КЛИМ: Верно! Нечего с ними чикаться! И медовуху экспро… то самое! Пьем? Ивашка! Не сиди смурной!
ВСЕВОЛОД: За здоровье атамана!
СЕКРЕТАРЬ: Виват!
ЕГОРКА: Слава, слава, папаша Иван, и большой заступник, и народный царь!
(Все чокаются. Иван встает, идет в лес, наигрывая на балалайке и напевая печальную  песню о кузнеце на стихи Рылеева и Бестужева-Марлинского)
Сентябрь-декабрь 1978г. Март-апрель 2011г.

О ПЬЕСАХ И АВТОРАХ.
Драматургия считается самым сложным литературным жанром, а вот драматургов товарищи-«смежники» человеками-творцами не признают — «люди, которые пишут для театра»! При том, что драматургу театр найти так же «просто», как саженками доплыть до Австралии! Не потому что нас шибко много — нас мало! - но режиссура то выполняла социальные заказы, то открывала для себя Запад, то наперебой новаторски осваивала «Гамлета». Режиссерам хватает классики, в чем они честно признаются надоедливым современникам. Современники, конечно, тоже все разные, мне и самой приходилось перелопачивать тонны графомании. Иногда это даже веселило  - ремарками - « в комнате не было никого, кроме двух аккуратно застеленных кроватей»,  ситуациями, какие в ясном уме не придумаешь, и образами из гипсокартона. А потом наступал черед самого трудного — объяснять автору, что  лучше б ему заняться вышиванием. Авторы — по себе знаю — люди ранимые, а многие полагают, что пьесу написать  это не фиг делать! Никаких тебе пейзажей — свел героев в одном пространстве, и они болтают, о чем хочется автору. Иногда при этом клеят обои — в течение всего первого действия, а иногда совершают подвиги: капитан-лейтенант в открытом море, в сильнейший шторм забирается на мачту, чтобы распутать флаг корабля, падает на палубу, разбивается, и экипаж в гордом, горестном молчании долго стоит над телом героя. Если учесть, что «коробку» в шторм кувыркает с борта на борт, то как, интересно, они там стояли, да еще и толкали речи? Ничего, это условность, нас к ней приучали десятилетиями! Партии и правительству требовался пафос, конфликт между «хорошими» и «отличными», цензура придиралась к каждому слову и в, конце концов, определила список тем, на которые дозволялось писать. Было их не то пять, не то шесть. Партия и правительство объяснили, что писать надо не про реальную жизнь, а про ту, какой она должна быть! Тогда жизнь такой именно и будет! В перестройку во главу угла ставились пьесы на производственную тему. Это был кошмар всесоюзного значения! Положительные и отрицательные герои бились, как за Родину за банку краски и кило колбасы, а зрители не понимали, где они — в театре или на профсоюзном собрании. Поэтому так любили зрители оперетты и мелодрамы со счастливым концом. А потом пошел откат — нишу соцреализма заняли пьесы чернушные, после которых публике оставалось только лезть в петлю. Все-то у нас не так, все «или — или»! Но случались и проблески в сознаниях, или же дух протеста  ломал рамки требований эпохи. «Собаку на сене» с удовольствием смотрели по много раз, с нетерпением ждали новогодних сказок.  Сказки допускали свободу творчества!  Но это — при Леониде Ильиче!  Когда перестройка развязала руки и языки, и поэты и писатели дали себе оторваться, но драматурги, за малым исключением, так и остались не востребованы. ( Из тех, кто стал исключением, ни о ком ничего не слышно сегодня. Так она проходит, земная слава!)  А самой презираемой прослойкой литературного мира оказались так называемые местные авторы. Само словосочетание звучало, как оскорбление. Рассказывали ребята с Дальнего Востока, как на заседание худсовета попытался проникнуть Вампилов с пьесой «Старший сын». Он был очень скромным человеком, вдобавок — не славянской наружности, его и на порог не пустили,  оттолкнули и захлопнули дверь перед его носом. На вопрос из зала, кто это был, художественный руководитель отмахнулся:» А! Не обращайте внимания! Местный автор!». Конечно, автор автору рознь, в том числе и местный. Мой киевский товарищ в бытность завлитом в тяжкие мгновения жизни перечитывал пьесу старенького адвоката о современной молодежи, это всегда поднимало ему настроение. Современная молодежь оказалась невероятно учтива:» Что-то вы, сударь, сегодня бледны-с». Впрочем, и молодежь, и жизнь как таковая должны быть не такими, как есть, а такими, как надо! Кому надо? Вопрос риторический. В девяностые, когда к власти пришел криминалитет, «героями нашего времени» стали бандиты и проститутки, на их образы переключились те, кто еще недавно воспевал борцов за банку краски, уворованной со склада подлым завхозом. Изменился масштаб, в оный склад превратилось все как бы народное хозяйство, а тут и «американщина» подоспела с их героями на зависть отечественным богатырям. Падает их герой с высоты небоскреба, а на вопрос:» Ты как?» отвечает с улыбкой, что с ним все в порядке! Это вам не с мачты в шторм навернуться! Нашим персонажам такое долго было слабо, но теперь и мы знаем, что герой в огне не горит,  в воде не тонет, и выходит победителем из всяких разборок. За него не надо переживать, но и отождествлять себя с ним  не надо! Для реального человека плохо это закончится. Впрочем, реальный человек не дурак, так собой дорожит, что лучше сделает селфи на фоне мирового катаклизма, чем полезет спасть кого-то или оказывать  помощь!  Он сначала сделает фотку, чтобы выложить в сеть,  а уже потом вызовет «скорую». Или не вызовет, понадеявшись на других,  уберется смотреть, не случилось ли где еще чего-нибудь интересного — ДТП со смертельным исходом, свирепой уличной драки, прыжка с крыши высотки… Ад земной поймет только тот, кто его прочувствовал. Шкурой и нервами. Паренек, прибывший по ранению в отпуск, не в состоянии  общаться со своими вчерашними друзьями. Он их возненавидел за то, что они сидели в кафе и барах, знакомились с девчонками, пока он брал под огнем окопы. А ведь они — то самое гражданское население, которое он защищает, и имеют право порадоваться жизни, пока это еще возможно!  Кстати, радоваться стало проблематично, даже опасно! Теперь не в живую знакомятся, не лицом к лицу — через сеть, где мошенников, что бактерий в луже, и милая девушка легко может оказаться бородатым мужиком! Девушки, с которыми пытался в городе знакомиться молодой фронтовик, на него смотрели, как на придурка:» Ты откуда такой взялся? Кто теперь так знакомится? Теперь все — через Сеть!». Он вышел в Сеть, и его тотчас же развели, после чего он, так и не долечившись, вернулся на «передок»: там все и проще, и понятней! Естественней! Ё мое, на какое замечательное время пришлась моя молодость — не было Сети! Может, потому и сохранились друзья. Но я отвлеклась от темы. Про новое время писать будут новые авторы, в том числе — местные, потому что время каждый познает на своем клочке пространства. Быть честным автором трудно, а порой и недопустимо, но такие все равно появляются, а поскольку новое это еще и хорошо забытое старое, то, возможно, когда-то потребуется не только  Шекспир, но и Кальдерон, и Вампилов. Не потребуются ни проститутки, ни воры, ни бездари, эти пусть сегодня наслаждаются звездным часом, если кто его  сподобился, а мы с Кальдероном подождем очередного рассвета.
Все выше написанное — лишь мои допущения и впечатления от жизни, а они, как известно, у каждого свои, субъективные.
Этот не шибко оптимистичный  материал хочется закончить повеселее. Рассказом человека из былого сообщества. Время - оно. ( Оно  все такое!) Труппу собрали в зале, и режиссер предоставил сцену автору с пьесой, которую тот только что завершил. Коллектив решит, брать ли пьесу в репертуар. Пьеса оказалась длинной. Автор читал ее долго и вдохновенно. В некоторых местах хихикал, призывая собравшихся посмеяться с ним вместе. Когда он, наконец, закончил,  в зале  воцарилась тоскливая тишина.
- Товарищи! - воззвал режиссер к собравшимся. - Вот — автор. Он прочел пьесу. Пьеса называется «Мед пить — не дрова рубить». Какие будут мнения?».
Зал продолжал безмолвствовать, и режиссер занервничал:» Товарищи, вот автор, вот — пьеса, высказывайтесь, товарищи!».
Желающих высказаться не обнаружилось, и главреж рассердился:» Это, наконец, неприлично! Человек два часа читал пьесу! Пьеса называется «Мед пить — не дрова рубить! Автор ждет. Я жду. Ну же, кто-нибудь! Скажите же что-нибудь!»
Встал пожилой заслуженный актер, тяжело вздохнул:»   Ну, что я могу сказать? Мед пить — не дрова рубить, а пьесу писать — не жопу честь!». Воистину, так! Во-первых, с этим надо родиться, что не каждому дано, а в-главных, надо очень много работать, видеть всех своих героев в движении, слышать их речь, находиться и в каждом из них и — над сценой, контролируя процесс в целом. А еще нужны те, кто в зале. Их реакция, обратная связь. У меня ее не случилось, но были те, кто читал. Они — вдохновляли. Их уже нет, но потребность в людях осталась. Все, что мы делаем для себя, мы делаем для других, потому и рискую загрузить вас пьесой, которая когда-то нравилась современникам. Пьесой на вечную, но не  на любовную тему.  Время Оно понятие неделимое, так что смысла нет искать какие-то параллели. Просто развлекитесь немножко, потому что пьеса  еще и прикольная. По крайней мере, так думалось предыдущим современникам.