Глава 3. Похороны казаков.
Казачество – это искра, высеченная из груди русского народа ударами бед.
Н.В. Гоголь - великий русский писатель
Традиция хоронить казака в форме и с личным оружием восходит к языческим славянским обычаям. И на её обязательное исполнение в ходе похоронного обряда у казаков было множество причин. Исследователи гребенского казачества: А. Григорьев и Е. Толстокоров при рассмотрении специфики мифологии погребальных традиций отмечают, что казаки Терека строго соблюдали степные и языческие обычаи захоронения в полном парадном обмундировании и с личным оружием.
Считалось, что в таком виде казака благосклонней встретят на том свете ангелы, а умершие товарищи с лёгкостью узнают его по лампасам, эполетам и сабле. Похороненному с оружием казаку не придётся проходить мытарства, чтобы добраться до рая. В загробном мире духи быстро отличат казака по шашке среди многих других умерших, «подхватят» и вмиг перенесут к погибшим товарищам, вместе с которыми он сможет проводить время как «при жизни».
Бытовала у казаков и легенда о спящих в пещерах или каменных гротах витязях, держащих в руках своё оружие. Они ждут часа, чтобы проснуться, а затем спуститься на землю для борьбы со злом. Поэтому кубанские казаки покрывали гроб знаменем, а сверху клали кинжал и шашку, а донские казаки скрещенную с ножнами шашку прибивали к крышке гроба. А вот на поминальном столе, напротив, острых предметов не должно было быть. Считалось, что ножи и вилки повредят душе покойного казака.
Неслучайно и сейчас казаки на поминках едят исключительно ложками. Никогда не поминали усопшего водкой, чтобы покойник не стоял на том свете по колено в горячительном напитке. Правда, на Запорожье в гроб умершего казака - гуляки ставили штоф с горилкой. Зато над могилой непьющего выставляли белый стяг, символизирующий абсолютную чистоту витязя.
У гребенских казаков существовало поверье о магической силе острых железных предметов - ножа, топора, кинжала или шашки. Если положить холодное оружие рядом с усопшим, то оно защитит его от демонов. Впрочем, в качестве оберега холодное оружие казаки использовали не только во время погребального обряда. Гребенцы считали, что многие болезни и даже смерть являются последствием негативного воздействия вертунов - холодных духов - ветров, которые срываются с Кавказского хребта и стараются навредить человеку.
Считалось, что попавшийся на пути вихрю - вертуну обязательно занедужит. Поэтому казаки при сильном ветре клали рядом шашку или кинжал - только оружие вместе с молитвой могло защитить. Гребенские старожилы рассказывали, что на лезвии такого оружия - оберега потом можно было видеть кровь нечистого вертуна.
Как пишет в А. Яровой в монографии: «Конь в казачьей культуре», об умершем донском казаке говорили, что он «привязал коня». Это сильное, умное и грациозное животное сопровождало казака от самого рождения и до смерти. Недаром донских казаков называли «степными кентаврами». Конь в славянской мифологии представлялся «связующим звеном» между двумя мирами. Он одновременно был и земным существом, и сакральным проводником.
Неслучайно казаки почитали коня, заботились и оберегали его.
И после смерти конь оказывался рядом. В древности животное хоронили или сжигали вместе с всадником. Позднее эта традиция трансформировалась в обычай класть в гроб казака рядом с оружием подкову любимого коня. Интересно, что завершались казачьи похороны обычно оружейными выстрелами, а также скачками - ритуалом, призванным разрушить преграду между миром живых и мёртвых и облегчить путь казачьей душе.
В казачьих песнях распространён мотив отсылки коня к родным с сообщением о гибели сына. При этом в народном творчестве иносказательно сообщается, что погибший казак не убит, а женился, взяв в жены могилу - девицу. На коне казак совершал и свой последний путь, отдавая верного друга за возможность попасть в Царствие Небесное. Е. Бородина, рассматривая православную веру в традициях качества, указывала, что каждый казак мечтал быть похороненным на Родине.
Ведь это упрощало попадание в рай. Понимая, что обстоятельства не всегда позволят перевезти тело домой, казаки в поход обязательно брали с собой горсть родной земли. Чаще её черпали на могиле родителей или рядом с церковью, зашивали в ладанку - красиво расшитый мешочек - и дополняли рукописной молитвой. Ладанку подвешивали рядом с нательным крестом на груди.
Во время похорон на чужбине землицу высыпали из ладанки и бросали в могилу первой. Считалось, что так казачья душа обретает спасение, очищается и попадает в рай, несмотря на то, что тело похоронено в чужом краю. Примечательно, что казачью могилу старались копать оружием. В этом случае оружие выполняло посреднические функции перехода из мира живых в мир мёртвых. В статье Т. Власкиной: «Домашний мир на сломе эпох» упоминается ещё одна интересная традиция, которой следовали казаки Нижнего и Среднего Дона.
За гробом умершего обязательно несли камень. Брали его со двора покойника, заворачивали в платок, а после погребения клали сверху могильного холмика. Эти камни называли ключами или стражами, а функция их состояла в охранении могилы, «наблюдении» за тем, чем занимается душа на том свете, и подтверждении её будущего воскрешения.
Новочеркасские казаки в старину поступали иначе. Перед военным походом они обязательно отстаивали молебен, не забывая принести и положить на церковной площади камень со своего двора. В случае гибели станичникам не приходилось заботиться о поисках камня - стража, ведь погибший заранее всё предусмотрел. Камень брали рядом с церковью после отпевания погибшего казака и оставляли на его могиле.
Итак, вернёмся в 1920 год в деревню Алексанровку. Население жило единолично, то есть каждый вёл свое подсобное хозяйство. Главой сельской власти являлся староста, который избирался на общегражданском сходе - собрании. Избирался староста из грамотных, и богатых мужиков. Посыльные избирались сроком на три месяца, а десятник из среды бедняков и доверенный для наблюдения за состоянием дорог, изгороди и кладбища. Работы по ремонту производились бесплатно.
Мелкие вопросы решал староста, а для решения общегражданских дел собирали сход. Крестьян, не имеющих коров или лошадей, в деревне имелось примерно 30 % от общего населения. Землю обрабатывали лошадьми, пользуясь сохой, сабаном и деревянной бороной с железными зубьями. Сеяли вручную. Траву косили литовками. Урожай при уборке жали серпами, снопы скирдовали, а в овинах его сушили с последующим омолотом вручную цепами.
После этого зерно веяли деревянной лопатой на ветру. Частные дома крыли тесом, а надворные постройки покрывались соломой. Пользование землей выражалось наделами: надел, пол - надела, четверть надела. Надел давали на лиц мужского пола. С переодичностью в 10 лет проводили передел земли из следующего расчёта:
- Надел составлял около 3 - 4 десятины земли. Одна десятина включала – 10 925,4 м;.
- Не имеющим лошадей и коров давали 1/2 или 1/4 надела, то есть две или одна десятины.
- Работающим, по найму в городе или у богатых мужиков в качестве батраков надел не предоставлялся, так как свободным временем для обработки земли они не располагали.
На полях применяли боронование. Борона состояла из деревянных брусков с железными зубьями. Боронили землю на глубину 6-8 см., несколько раз, очищая борону от сорняков на ходу. Их складывали в кучи на меже. С 1920 года такие бороны стали заменять полностью железными. Сеяли вручную, вразброс из лукошка и затем заборанивали.
Только с 1926 года в хозяйствах богатых мужиков стали появляться шведские сеялки. Даже колхозы и ТОЗы не имели достаточно сеялок и часто засеивали вручную. Уход за растениями применялся вручную. Выходили на поля семьями и пололи сорняки, а основные орудия труда включали грабли и тяпки. Основное удобрение - навоз. Зимой его вывозили на поля, а весной – запахивали.
Вывозили удобрение «помочью», то есть силами нескольких семей. С конца XIX века зажиточные крестьяне стали применять для удобрения торф. Уборку, выращенных культур, вели по-разному. Горох и вику косили литовкой, серпом и рвали вручную. Рожь, пшеницу и овёс убирали серпом. Затем вязали снопы и ставили для просушки в суслоны по 10 снопов в суслон. Просушенные снопы укладывали в клади. Обмолот снопов вели на гумне, а в зимнее время в овине.
Под овином готовили яму, в которой разводили костер и жар проходил через снопы. После сушки, снопы молотили цепами. Затем заметали в кучи и веяли зерно деревянными лопатами. В день 5-6 человек могли обмолотить до 600 снопов. Появились также и конные деревянные колотушки. Крестьяне выращивали на полях рожь, овес, пшеницу, коноплю и лен. Из конопли получали пеньку с маслом и олифой.
В декабре 1928 – январе 1930 года, когда началась сплошная коллективизация, ранее существующие ТОЗы и крестьяне единоличники вступили в коммуну. В начале 1930 г. в Александровской коммуне насчитывалось около 300 хозяйств. Особенности сельского образа жизни связаны с подчиненностью труда ритмам и циклам года и более тяжелыми, чем обычно в городе, условиями труда.
Работа на приусадебных участках, а также в саду и огороде занимала буквально полжизни селян - в среднем 181 день в году. В жизненном укладе сельских поселений сохранились элементы традиционной соседской общины. В них довольно стабильный состав жителей и типичны тесные родственные и соседские связи. В целом современные деревни и села сохраняют многие традиционные черты сельского образа жизни.
Ритм размерен, нетороплив и сохраняет элементы природосообразности. Время далеко не всегда рассматривается сельским жителем как быстропроходящее и как социальная ценность. Для села характерна «открытость» общения. Отсутствие больших социальных и культурных различий между жителями, немногочисленность реальных и возможных контактов делают общение селян довольно тесным и охватывающим все стороны жизни.
Дружба и приятельство дифференцируются слабо, а поэтому эмоциональная глубина и интенсивность общения с различными партнерами редко имеют серьезные различия. Чем меньше деревня, тем всеохватнее общение ее жителей. Место, где позднее возродилась деревня - Александровка являлось пересечением охотничьих дорог, а вблизи протекала чистая и довольно крупная водная артерия, которую назвали – Улуйка.
Продолжение следует …