В детстве мы совершенно не боялись длинных книг. Здоровенный кирпич толщиной сантиметров в пять и объёмом 40 печатных листов, напечатанный, к тому же, слепым шрифтом на плохой бумаге, вызывал не ужас, а предвкушение невероятных приключений и волнующего путешествия в волшебный мир. Наверное, время в ту пору текло как-то по-другому.
Я плохо представляю себе современного ребенка, даже из хорошей семьи, который в состоянии осилить классику моего детства - «Детей капитана Гранта», «Айвенго» или «Остров сокровищ», который лично я перечитывал многократно и который сегодня, даже на родине автора, читают в лучшем случае в сильно сокращенном виде.
Я понимаю, нынче в жанре, который можно отнести к приключениям, да и в других, правят законы кино – сюжет, драматургия, развитие, диалоги, у нас же ничего этого не было, мы просто открывали книгу, которую еще надо было где-то достать (что, замечу, не так уж и плохо) и путешествовали по 37-ой параллели (ландия… ландия…Зеландия!), терпеливо продираясь сквозь нудные описания природы.
Недавно я решил перечитать два романа Р.Л. Стивенсона, которые когда-то были у меня под одной обтрепанной обложкой, и если «Черная стрела» («Четыре я стрелы пущу и четверым я отомщу») пошла легко, то на «Острове сокровищ» набитая на редактуре рука так и тянулась кощунственно сократить текст абзацами, страницами, а то и целыми главами. И это приключения моего любимого Джима Хокинса!
Я понимаю, другое время, но делать этого, конечно, нельзя - ныне, присно и вовеки, даже ради гладенькой экранизации, благодаря которой можно не читать оригинал. Это как перерисовывать Джоконду, чтобы соответствовала современным стандартам. Уйдет неповторимое волшебство шедевров, для которых есть только одно время и место, и которые и сами по себе острова сокровищ.
Я видел много мемориальных мест, но когда в Хэмпстеде мне показали дом Стивенсона, довольно обычный для того района, я испытал восторг (простите за высокий стиль), будто впервые прочитал вот эту незабываемую фразу из когда-то любимого романа: «В бочке стало светло. Взглянув вверх, я увидел, что поднялся месяц, посеребрив крюйс-марс и вздувшийся фок-зейл. И в то же мгновение с вахты раздался голос: «Земля!».
Я и сегодня неважно себе представляю, что такое крюйс-марс, но точно знаю, что этот фрагмент не сумеет снять и самый талантливый режиссер, да таких и не осталось. Как не получится перенести на экран и пришедшую со Средиземного моря тьму, которая накрыла ненавидимый прокуратором город.
Зато землю, которую увидел вахтенный «Эспаньолы», увидеть мне тоже удалось - она оказалась вполне реальной. Это полуостров Монтеррей - 200 километров от Сан-Франциско или 500 от Лос-Анджелеса. С одной стороны, суровый океан, невероятной красоты скалы, котики, морские львы и множество птиц, все как в книге, а с другой – заповедные сосны и знаменитая 17-мильная дорога, по которой, не боясь машин, бродят лани и другие животные. Когда-то здесь действительно побывал Р.Л.Стивенсон и именно эти места вдохновили его на написание великого романа.
Да это и есть остров сокровищ, видно даже на фотографиях. Не хватает только одноногого Сильвера и попугая по кличке «Капитан Флинт», уже 140 лет выкрикивающего на всех языках: «Пиастры, пиастры, пиастры!».