ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Пророчество убийце
Jetzt gib mir den Inhalt f;r
Das Loch in meiner Brust
Ich will deine Seele (с)
Вместо эпиграфа:
«Человек бывает мёртв задолго до своей смерти»
Совершенно грязный бордель на окраине Рима. Пьяный амбре приятно сочетается с вонючим парфюмом мочой. Именно на такой прожженной, прососанной тахте суждено было проснуться сегодня в лютом алкогольном похмелье вору и проходимцу Майове. С силой выкинув какую-то из шалошовок прочь с тахты, он резво поднялся. Его лицо разваливалось напополам. Тоже самое творилось с головой. Среди отбросов он едва обнаружил свою тунику.
[Майова]: Дрянное пойло. Где я? Есть здесь кто-нибудь? - охрипшим голосом произнёс Майова, пытаясь вспомнить хотя бы крупицу вчерашнего дня.
А экран источал лишь тишину и храп спящих вокруг шлюх. Майова осмотрелся: бордель, проститутки, его портки, его боковые клинки. Он привстал, расправив в должной мере накачанный пресс и спину. Странным показалось Майове отражающаяся в остром, блестящем боковом клинке рана на его плече с отмершими и гниющими концами.
[Майова]: Где же я мог получить такую рану? Гниет, не сомневайся, от чего умирает моя голова.
Проговорив шлюхе что-то вроде: «Эй, мусор, вставай!», он с надеждой забрать свой клинок, с силой пнул ее. Услышал он лишь подобие вздоха. А увидел лениво раздвинутые ноги. Майова, сделав максимально брезгливую мину, выкорчевал из-под ее задницы клинок.
Позже сурово закрепил его на свое предплечье, и тихо взмахнул им, проверив. Любопытство, впрочем, опять одолело убийцу, и он снова принялся рассматривать свой шрам; мысль, что роилась в его голове никак не оставляла его - что-то здесь не так. Он чувствовал как внутреннее ощущение опасности не оставляет его. Сжигающий жар внутри, что связал с голодом и алкоголем. Его рана была настоящей проблемой. Другой бы подох где-нибудь во мраке канавы. А Майова жив. Он плюнул на пол и с отвращением нажал на рану. Болит и источает гной. Вор ближе поднёс к себе клинок: все тот же шрам венчал его лицо. Тот же выбитый зуб. Проклятым римским стражником одного скотного патриция. Да. Все тот же убийца и вор Майова в отражении клинка. В том же борделе, после того же отвратительного пойла и с теми же больными с ног до головы грязными профурсетками. И что же поменялось? Майова ехидно улыбнулся; ничего, ничего не поменялось.
[Майова]: И что же поменялось? - вслух, закрепляя второй клинок на предплечье, повторял убийца - Ничего. Ничего не поменялось.
Дверь в бордель со скрипучим свистом отварилась. В помещение вошёл Курас, брат и подельник нашего убийцы, уже вооруженный до зубов. И надо сказать, выглядящий много лучше помятого и побитого Майовы.
[Курас]: Ничего не поменялось. Все та же скотская жизнь среди отбросов и пьяниц, - говорит он, кидая Майове мешочек с золотом - Твоя доля!
[Майова]: Ага, - холодно отвечает Майова, отыскав где-то на просторах загаженного стола пинту вина.
Курас в это время рассматривает отдыхающих здесь шлюх.
[Курас]: Она, кажется, чем-то больна. Купи ртутную настойку у доктора.
Майова же, поглотив пинту, впервые почувствовал разрывающую, жгучую, беспричинную ненависть внутри него; но пожелал, чтобы она осталась при нем. Теперь ему предстояло решить сложную задачу: что вызвало эту ненависть? Курас или его слова? Он вложил внутрь красно-белый кинжал и ещё раз с презрением глянул на расплывшуюся в алкогольной томке рогатку. А позже спрятал мешочек в штаны. Это все рана на его плече, она слишком глубока.
[Майова]: Что ты делаешь здесь, брат? - наконец, говорит Майова, одевая тунику.
[Курас]: Я предполагал, что после вчерашнего дела, мне придётся не только вызволять тебя из борделя, но и чистить твои мозги.
[Майова]: Давай сегодня обойдёмся без заботы об убийцах и ворах. Говори.
Курас присел на тахту, так что сено провалилось вниз вместе с амфорами и шлюхой вниз. Майова успел схватить одну из амфор в надежде, что осталось хотя бы немного пойла. Выцедив глоток, он пошевелил губами, слегка лизнул их и уставился на Кураса, изображая внимательного и чуткого собеседника.
[Курас]: На рынке нас ждёт Марио, чтобы предложить нам перспективное дельце.
[Майова]: Наша доля?
Курас естественно замечает глубокую рану Майовы.
[Майова]: Старый пират обещал золотые горы. Ты что потрепал ночью кого-то из стражи?
Майова, уничтожая амфору:
[Майова]: Твой старый пират то ещё бычье дерьмо. Кажется, одна из шлюх заразила меня каким-то мором. Может, полоснули вчера в пылу пьяной драки. В сраку, пройдёт.
[Курас]: Ведь рана глубока, ты можешь сдохнуть, Майова, - логично обосновал Курас.
[Майова]: Я и есть мёртвый. Я и есть смерть, - с ехидной улыбкой доложил Майова, а позже начал трепать проститутку за бедро - Эй, чернь. Я заплатил тебе вчера?
Та лишь тяжело обернулась на Майову. Теперь он мог воочию наблюдать ее красную, пропитую рожу. А затем кривозубую улыбку, с выражением лица несусветного счастья и удовлетворения. Провалившийся ее нос извергал максимум возможного счастья.
[Проститутка]: Да. За все три дня. В следующий раз можешь даже не платить мне. Мы поговорим с тобой просто так. За твою красоту.
[Майова]: Да, пожалуй. Если, наконец, отмоешься.
Майова о чем-то думает несколько минут. Когда кинжал с красно-белым металлом и чёрной, как тьма туриной оказалась в ножнах, он принялся рассматривать Кураса. Майова сейчас спросит его о чем-то важном.
[Майова]: Что говорит мать? Сколько лекарь оставил жить мальцу?
Майова говорил о своём маленьком брате, больном неизлечимой болезнью.
[Курас]: Старуха сказала, что лекарь не взял ни монеты. Добавил, что хворь не известна ему.
[Майова]: Идём! - холодно покивав и застилая голову капюшоном, ответил Майова.
Курас имел в виду заказное убийство, которое желал передать Майове их бизнес-партнёр. Смешно звучит, не правда ли? Однако, от замены переменных смысл уравнений не меняется. В полдень они должны были встретиться с ним на рынке. Именно тогда, когда там людно. И в торговой давке передачу контракта на убийство ровным счётом никто не заметит. Пока наши герои, скрытые туниками и капюшонами, пробираются через толпу римской черни, в голове у Майовы самый настоящий ад. Он не может остановить ужас и трепет, что сковал его внутри. А главное - ненависть, что сжигала его, будто печка. Думал он и о том, что смерть брата вывалиться на его совесть вечным камнем. Если кратко рассказывать предысторию, однажды Майова жестоко убил одного неверного муженька какой-то провидице, подвесив его к дыбе за кишки. И та не нашла ничего лучшего, как с мешком золота в придачу оставить вору и проходимцу предсказание. Она сказала среди прочего убийце следующее: «Твой брат через 3 месяца умрет. И ты не сможешь этого избежать. Ты будешь всю жизнь страдать. Это твоя вечная жертва оружию». И холодного безжалостного прожженного убийцу задело это до каждой фибры. Он умолял ее найти решение, сам не понимая себя. А мог бы - просто перерезать ей горло. Ведь Майова не верил ни людям, ни Богам. И плевал на предсказания. Но в этот раз будто сама судьба избавила его от самой ненависти и жестокости. А ему было отвечено: «Ты найдёшь Феникса, и душа твоя, и твоего брата будет спасена». С тех пор, Майова не поверил в Богов, не стал добрее. Он убивал и воровал. Но искал следы этой вечной птицы.
[Майова]: Мы найдём ее, Курас - сказал ему, Майова, спустя некоторое время.
[Курас]: Кого?
[Майова]: Вечную птицу Феникс, - Майова говорил это совсем серьезно.
Курас же знал - никаких вечных птиц не существует. И никогда не будет существовать, но перечить универсальной машине по убийству никак не хотел.
[Курас]: Пришли! Он будет ждать под навесом.
[Майова]: Тоже мне папа римский на службе дьявола. Записку бы тогда оставил, - злостно заметил вор и убийца.
Но Марио не пришёл один. Он прибыл с королевской стражей и десятком головорезов. Майова быстро оценил свои силы. Курас его понял; точнее тот факт, что секунды их сочтены. Их с легкостью окружил десяток вооруженных людей. Все же Курас подметил, что Марио был закован в кандалы и избит. Майова же не излучал ни единой эмоции; был холоден. Лишь только осколки жестокости где-то спрятались в его глазах, глазах вора, проходимца и убийцы.
[Марио]: Вот они, господин! - свистя выбитыми зубами Марио, указал на братьев.
[Майова]: Чертов предатель! Я достану тебя в самой преисподней, будь уверен.
Тогда Марио вырывается из окружения и хватает Майову за рукав. Тот без зазрения совести вонзает ему в подреберье кинжал. И Марио падает ему в объятия. Напоследок он шепчет Майове: «Нас предали, брат». Майова выдирает клинок и бессловесно смотрит на стражу. Также без слов, он отталкивается ногой от трупа Марио и перескакивает стражу.
[Стражники]: Схватите их и упакуйте на родники, - кричала стража.
[Майова]: Вы все - трупы, - говорил Майова, отрубая голову за головой.