Иногда наши воспоминания прозрачны, невесомы. От некоторых сцен прошлого
остались лишь неясные очертания, и если ты пытаешься их уловить, зафиксировать, сделать более плотными и ясными, - они рассыпаются, рассеиваются, словно лохмотья тумана.
Наутро после снегопада в доме поселилась необыкновенная тишина. Это была тишина присутствия, осязаемая, зримая. Приглушив скрип половиц и позвякивание чашек, она охватила все вокруг. Казалось, косноязычие сковало твои уста, и ты - мастер красноречия - не находил единственно нужных слов.
Ты стоял на холодной веранде и ждал, когда она спустится вниз и пройдет по укрытому снегом саду. Ты любил смотреть, как она уходит. К стеклу прислонилась нежная орхидея, похожая на птицу. В памяти всплыли строчки:
От близкого снега
Цветы на подоконнике странны...*
Во дворе было белым - бело. Проходя мимо лавра, она обернулась и тронула ветку. С дерева посыпались хлопья снега прямо на ее пальто и шапочку. Она улыбнулась и вышла за ворота. И ты отчетливо понял, что эта сцена навсегда останется в твоей памяти. Как рождественская елка, расстроенное пианино в бабушкиной гостиной или старинное семейное предание.
Вечный миф: ослепительная белизна снега, приглушающего шаги, мимолетная женская улыбка, темная зелень лавра. Стоя здесь, по другую сторону оконного стекла, отгороженный, отделенный от нее, словно сторонний наблюдатель, ты был приобщен к этому миру ее взглядом, обращенным к тебе, жестом руки, встряхнувшей ветку.
Это была одна из тех редких минут, когда мы способны воспринимать мир непосредственно, а не через призму клише и знакомых образов. Все было как в первый раз. Мягкий, пушистый снег казался вовсе не холодным, дерево - не по-зимнему спящим, а наоборот, бодрствующим. Когда ты нашел это слово, то был поражен его точностью, единственностью. Дерево бодрствовало.
Ты подумал, что должно быть, оно ждало снегопада всю зиму и наконец приобщилось к таинству чистоты, белизны, мягкой, обволакивающей, убаюкивающей. Теперь оно просто не могло уснуть, потому что новая реальность стала частью его существа. Как в твоем любимом стихотворении:
...И эти белые хлопья когда-то увидел я наяву,
и закрыл глаза, и не могу их открыть,
и кружатся белые искры,
и остановить их я не могу.*
Образ хрупкий, как елочная игрушка. Ты будешь прикасаться к нему с величайшей осторожностью, опасаясь, что он может выскользнуть из рук и разбиться, хотя ты знаешь, что даже в мельчайшем его осколке отразится все это утро, словно мир в капле воды.
И однажды стремление поделиться с кем-то своим воспоминанием станет настолько сильным, что ты не сможешь устоять.
И тогда оно перестанет быть только твоим.
-------------------
* Геннадий Айги, русский и чувашский поэт и переводчик