Я говорю: прощай, Симона,
пади в ничтожество с балкона
или над площадью взлети,
водой, замерзшей по пути
осыпься на безумный город,
на изваянье мантикоры,
на губы черные химер,
на плечи узкие горгулий,
на спины голые гетер,
на праздный человечий улей,
на всевозможные авто,
на листья нежные, на лица
на Сартра в драповом пальто
ложись, как надобно ложиться,
как запоздалые цветы
с бесстыдной жалостью и дрожью -
на глянец каменной плиты.
Твой друг был черт во славу Божью,
последний приступ тошноты
закончился отеком легких,
зловонье, пролежни, и вот
он замер на больничной койке,
над городом весна плывет,
апрель, каштаны, Сена, Рона,
за Стиксом, далее нигде
летит прекрасная Симона,
целуя Сартра в пустоте,
в крови горит огонь желанья,
в крови огонь, змея во рту,
я бы обнял вас на прощанье,
но я не верю в пустоту.