- Ты щенок, ничего не понимаешь. А я первый раз не ходил голосовать в тридцать восьмом году, в Верховный Совет СССР. И потом ни на одни выборА не ходил. И нихто мине не заставлял. А теперь и подавно не пойду. Если доживу.
Я, шестидесятилетний щенок, приёхал в Лягушевку к баптисту Луке Михайловичу узнать насчёт капусты. Каждый год у него покупаю нА зиму. А назидательную речь свою он произнёс, услышав мои телефонные переговоры с редактором газеты. На предложение написать о предвыборных настроениях в глубинке, я нёс что-то в том духе, что писать теперь – пустое дело, ибо выборы у нас наиграны.
Я отключил телефончик и спросил самого пса, чего он добился своей фрондой. Не потому ли в осталась в округе одна его хата без света и газа, да и весь хутор издох. Может это - потому что ты, Лука Михайлович, отлынивал от своего права выбирать?
Подошёл небритый внук Лёнька, почти мой ровесник, поднёс связку сушёного карпа. Он живёт тем, что ворует в здешнем пруду рыбу. Её едят, ею и торгуют. Пенсию Лёнька не заслужил, а деду её зачисляют на карточку. Чтобы получить деньги, надо ехать за сорок километров, к ближайшему банкомату, а он в городе. Да и пользоваться карточкой не знают как – о пин-коде представления не имеют.
-Иде советская власть теперя – не знаю. - Старик цыкает на собаку. - Тока, шота и другая мало видна..
Мы идём в огород, к капустным грядкам. Там беспорядочно вызревают тугие белые кочаны,.
- Гляди скока добра! По осени приезжай – нарежу табе капусты.
И я возвращаюсь к своей «семерке». Дед и внук останавливаются у штакетной калитки и смотрят, как я опускаю связку карпа с багажник. Мне остается пожать старикам руки.
Ладонь у Лёньки корявая и скользкая. Чуть конфузясь, он просит меня непременно приехать за урожаем. А то продадут капусту "кому пОпадя".
Ладонь деда сухая и крепкая.
-Ты не сомневайся, - говорит дед, оглаживая бороду. – на карточке у мине копейкя не пропаде. Леньке хватя, шоб мине и схоронить,и помянуть. И больше их тут и тратить некуды...
2012 г.