(отрывок из романа "Информационный шум")
Шутки шутками, но одно серьёзное ощущение возникло у меня с начала знакомства, с первого необычного взгляда Кати.
- Мы раньше виделись, определённо были знакомы, где-то встречались, - крутилось у меня в башке, однако не произносилось вслух. Собственно, и спросить пока ещё не было времени. Сергей торопился, собирался и скоро уехал, я успел лишь узнать у него, если чем сбрить щетину, отправился в ванну, а хозяйка пообещала соорудить завтрак. Затем на кухне первый вопрос приведённого в приличный вид гостя звучал безобидно:
- Как тебе Сергей, ладите?
- Не всегда, - призналась девушка и улыбнулась вновь более значительно, чем требовала ситуация.
- Что так? Какие-то проблемы? – поинтересовался я, а сам потянулся к заварному чайнику. Кроме него, кружки и горстки печенек на столе ничего не было. Ещё вместо анонсируемых продуктов, которые якобы умел заказывать андроид, рядом с чашкой ютилась упаковка таблеток от голода. Впрочем, «не хлебом единым», вовсе не еда теперь оказалась в центре внимания. Мы поглядывали друг на друга, и Катя спросила первой:
- Ты меня узнаёшь?
Растерявшись, как в неопытной молодости, я молча пытался найти ответы на вопросы: что, где, когда? Она же ещё назвала меня по имени. Это и обращение на ты было не очень приятно. Подумал, что молодая научилась «хорошему» в кавычках от американца. Пауза затянулась, но безрезультатные блуждания мысли, нуждающиеся в разъяснении, вместо напоминания были прерваны пояснением того, почему в доме разногласия.
- Он меня всё время учит...
- Чай тоже учит заваривать, каждый день.
- Тем более кофе варить. Я и так умею, а он учит…
- Говорит, что чайник вначале следует прогреть кипятком, потом его слить.
- Потом ещё раз прогреть.
- Потом засыпать пять чайных ложек чёрного, ужас как много и нудно…
- Залить кипятком, накрыть капюшоном, ждать 15 минут.
- Зачем?
- Вместо пакетика?
- Можно же заварить прямо в чашке…
Недовольство андроида не очень вязалось с выдумками Сергея о выдающихся характеристиках, стало неинтересно, я решил, что сам по себе включился режим страдающей Золушки, и ушёл в комнату, где имелось удобное кресло…, ушёл, чтобы вернуться в далёкое прошлое. В те времена, когда ещё не было кредитных карточек, за куском сыра надо было стоять в очереди, 5 рублей казались деньгами, 100 рублей - обычной зарплатой, а тысячу в руках редко держали даже очень обеспеченные сограждане.
Не радужные, но реалистичные впечатления от той поры всплыли из-за знакомых домов и переулков Ленинского. Этот когда-то наиболее устроенный и благополучный уголок города я теперь никогда не посещал, можно даже сказать, что старался объезжать, чтобы не бередить итоги прожитых лет. Держался так, будто уехал отсюда в бессрочную командировку. Уехал, значит, и уехал. Много раз до того «гастролировал» по всей стране и однажды просто не вернулся. Летать не любил, но приходилось. Командировки и связанное с ними всё чужое и неудобное тоже не любил.
Как-то не предвещала ничего хорошего и поездка в Томск. Сосед у иллюминатора, правда, попался удачный. Разговорились. Оказалось, что парень, мой ровесник, большой начальник и едет проверять областную комсомольскую организацию. Ну, и я рассказал, про томскую лабораторию одного института, где надо было проверить результаты моей работы. Получилось, что мы оба из столицы, только один проверяющий, а другой проверяемый. Начальнику явно понравилось «соотношение сил» и дабы закрепить свой авторитет он предложил отправится в гостиницу вместе. Мне же ничего кроме рабочей общаги не светило, поэтому неожиданное приглашение было как нельзя кстати. Посадка пришлась на вечер, заснеженный аэропорт выглядел не радушно, и на этом фоне чёрная «Волга», которую моему новому знакомому подали прямо к трапу самолёта, сильно обрадовала. По дороге в машине я ещё думал, что в гостинице удача отвернётся, что не окажется мест, но спасибо, хоть не пришлось ждать автобус и потом трястись в нём до города… Увы, мест действительно не было, вернее, начальнику люкс нашёлся сразу, а меня тут не ждали. Новый знакомы, имени которого спустя столько лет я не помню, тем не менее просил подождать и обещал устроить. Сколько-то времени я медлил, тут-же в холле узнал у местных, как добраться до общаги, и уже собрался ехать, чтобы вовсе не остаться на улице, но в гостиницу зашли люди в лётной форме. Это был экипаж нашего самолёта. Я ещё зачем-то наблюдал, как «летуны» оформляются на ночлег, и вдруг меня окликнула женщина-администратор.
- Мужчина, есть место в двушке, будете заселяться? – спросила она.
Почему так повезло, не знаю. Может, новый знакомый успел куда-то позвонить, может просто в экипаже самолёта оказалось на одного человека меньше. Скорее всего и то, и другое. Так я чудом стал соседом бортинженера, но вечер удалось провести вовсе не в его компании. Пока раскладывал вещи к нам заглянул мой самолётный попутчик и пригласил к себе…
Можно не верить, но все события той командировки развивались так, будто ими руководил кто-то невидимый, направляя людей навстречу друг-другу. Ещё в Москве я, например, зашёл в магазин и взял с собой бутылочку вина, чего в принципе никогда не делал. В гостинице красное полусладкое очень, очень пригодилось, было чем отблагодарить за приют. Тем более, что в люксе кроме закуски оказались девушки…
Я было притормозил у двери, но услышал приказ:
- Заходи, располагайся…
- Ты разве не узнаёшь, это наши стюардессы Катя и…
Моя память и так короткая, а тут девушки переоделись, честно говоря, не узнал. Зато попутчик оказался чрезмерно внимательным, примечал всё и в первую очередь хорошее и очень хорошее… Как звали вторую девушку, сейчас не помню, а Катю, да!
Это определённо была она, но как, почему? Столько лет прошло, та стюардесса теперь должна была быть совсем неинтересной, совсем не девушкой, а бабушкой…
Женщины, ведь, либо страшненькие в молодости, как Инна Чурикова, и смотрятся только при мужской одежде в роли Жанны Д’Арк, затем через годы похожи на приличных старушек. Либо, напротив, в молодости выглядят, как цветок, который, к сожалению, слишком быстро теряет свои лепестки… Однако та стюардесса и Катя сегодня были одного возраста. Не иначе как придумали «Средство Макропулоса» для вечной жизни. Впрочем, весьма может быть, где есть таблетки Александра, там и другие пилюли не исключены. Но это в скучном сегодня, а тогда?
А тогда дело вечеринкой не завершилось. Новое знакомство складывалось слишком быстро и утром не лишним было спросить у соседа, чего это он свою стюардессу отпускает с чужими мужиками? Разъяснение получил внятное. Оказалось, что личная стюардесса бортинженера сидит дома с ребёнком, а эти девочки, как услышали про инструктора, сразу ушки навострили… Так я, во-первых, узнал о невысокой, но весьма перспективной должности заводилы вчерашней вечеринки, во-вторых, с чистой совестью решил продолжить занятие, приятное во всех отношениях.
В институте мне удалось провернуть передачу материалов для исследования за полдня, стал свободен, как ветер, и к обеду наше сообщество случайно-неслучайных знакомых вновь собралось по приглашению теперь уже общего «начальника». Встретились в столовке при обкоме, непростой, недоступной для рядовых сограждан. Заведение, хоть и было не рестораном, но запомнилось отменным выбором, смешными ценами и творожком с красными свежими ягодками. Брусника, наверно, не уверен, но вкусно… Такого тогда точно в ресторанах не предлагали! Тут же можно было взять и ягодки, и билеты в театр… План вечера сложился сам собой.
В драматическом давали «Сирано», где действие начинается словами прорывающегося без билета гвардейца:
«Вот новости, бездельник!
Гвардейцы короля нигде не платят денег»
Так придумал автор, но и мы не лыком шиты. Перед представлением в буфете вместо денег воспользовались какими-то «фантиками» из обкома… Сейчас говорят фуршет за счёт заведения, а тогда и слова фуршет ещё никто не слышал. Зато были люди, которые всё имели и ни за что не платили… И мне точно понравилось хоть раз в жизни почувствовать себя «гвардейцем»…
Тем не менее, Эдмон Ростан никак не мог предполагать, что в Томске его спектакль начнётся иначе, чем задумано, а именно с выхода к публике жены товарища Лигачёва, тогда первого секретаря обкома.
Я посмотрел на Катю, Катя на меня, а дама со сцены доходчиво и прямо в лицо нам, зрителям первого ряда, рассказала про костёр, который якобы дорог в степи, но не греет в городе... Мысль, может, и верная, только мы-то не в степи были, а именно в городе… Чёрт знает, о чём они там в своих райкомах и обкомах думали… Может, о том, что провинция – это степь, и мужу пора перебираться в политбюро?.. Так нас это не касалось, завтра сами полетим в столицу, зачем об этом лишний раз толковать?..
Слава богу, официоз продлился не долго, и гвардеец действительно прорвался на сцену… Катька смотрела не отрываясь, а я цинично по привычке оценивал не только декорации, но и публику в зале. Видел, правда, немного. Обзор с задних рядов, несомненно, лучше. С них и спящих приметишь, и жующих, и школьников, которые готовы смотреть все действия, стоя в бельэтаже у ограды, и конечно людей, неизменно следящих за каждой фразой по долгу службы. Моему же косому взгляду открывались по полтора ряда влево и вправо, плюс «царские» ложи. Туда, не обращая внимания на представление, время от времени заходили официанты с напитками и закуской…
- Чудесно, чудесно живут, весело! - подумал я.
Мы-то ещё совмещать не умели, «хлеба и зрелищ» нам не давали, либо одно, либо другое, а соединять научились гораздо, гораздо позже, только тогда, когда испарились те, которые присутствовали по долгу службы… Но до этого было ещё далеко, Егор Кузьмич и прочие, и прочие, пока что вели нас верной дорогой (от зрелищ к хлебу и обратно). Однако провинциальные зрители, а тем более сам спектакль показались мне более честными, чем столичные. Ни фальши в интересе людей, ни халтуры в декорациях не заметил. И оркестр играл настоящий, и монологи де Бержерака звучали без суфлёра. Сложные они, очень сложные, помнится сам пытался выучить, ничего не вышло... Поэтому даже переживал, не собьётся ли кто с ритма и рифмы. К счастью, всё обошлось без ошибок. А как спектакль подошёл к финалу, народ долго не расходился и не отпускал уставших, но довольных исполнителей.
Затем наш товарищ с фигурой, набирающей политический вес, и реально не щуплый куда-то утащил свою стюардессу. А мы другим путём по заснеженным улицам двинули в сторону гостиницы. Шли, болтали. Восхищение – то слово, которым уместно назвать настроение Кати. И я признался, что теперь совсем не жалею, хотя не хотел идти, поскольку не раз уже видел «Сирано». За компанию, значит, сложилось лучше… Спутница согласилась считать меня знатоком и принялась мучать, спрашивая то одно, то другое по пьесе. Пришлось выкручиваться, и вроде бы удалось заговорить девичье любопытство, но уже у самой гостиницы меня настиг самый наивный вопрос:
- А как же Роксана за пятнадцать лет не догадалась, кто с ней говорит?
- Разве можно перепутать или не различать голос?
Стало ясно, что рядом со мной стоял ребёнок, и объяснять надо было, как ребёнку. Сразу, ведь, и не поймёшь, что человек, который чуть ли каждый день поднимается по трапу современного лайнера, при такой серьёзной работе продолжает верить в Бабу-ягу или в деда Мороза…
Пришлось сказать немного шутливо:
— Это ж сказка, понимаешь?
- А сказка, - ответила стюардесса и задумчиво продолжила:
- Да, да, для нас сказка – заграница…
- Мы все мечтаем перейти на международные линии.
- Париж, Рим, ты в курсе?
- Догадываюсь, но не поддерживаю, - вернулся я из сказки и переврал слова Высоцкого:
«Открыт» забытый «порт Владивосток,
Париж открыт — но мне туда не надо!»
Командировка завершилась и утром мы сидели в самолёте. Сидели так же, как прилетели. Барин устроился у окна, а я рядом. Девочки стюардессы ходили мимо и по-приятельски улыбались. Вскоре после взлёта, впечатления от событий, видимо, перевесили запас энергии, и сон сморил меня намертво.
Дальше была тишина, которую прервал Катин голос. Она тормошила моё плечо и мило уговаривала:
- Вставай, вставай, пора работать, вставай…
- Сергей уже вернулся!
От этого мои глаза резко открылись, испуг пронизал тело, так что нельзя было пошевелиться, и удалось лишь выдавить из себя два слова:
- Мы прилетели?
- Откуда? Ты во сне летал что ли? – рассмеялась Катя.
- Считай, что прилетели, можешь расслабиться…
- Чай будешь?
- Ага, - приходя в себя и обнаружив нас в комнате, а не в самолёте, я стал возвращаться в нормальное состояние:
- Ага, ага, чая…, ещё пива и водки, плиз…
За окном вместо зимы оказалась осенняя зелень. Сергей действительно был уже дома и сразу набросился с расспросами, удалось ли чего-нибудь вспомнить?
- Да, кажется, - неуверенно прошептал ещё не вполне послушный мой речевой аппарат и в качестве доказательства продекламировал:
«Что я скажу? Не все ли вам равно?
Слова, что говорят в подобные мгновенья,
Почти не слушают, не понимают, но
Их ощущают, как прикосновенья".
Причём тут же, не прерывая дыхания, выдал автора:
- Эдмон Ростан, одна тысяча восемьсот девяносто седьмой год.
- Комедия про то, что всех в финале поджидает смерть!..
Услышав подобное, Сергей покрутил рукой у виска и принялся ругаться, перевирая Булгаковский текст:
- Это ты, профессор, красиво придумал, только над тобой потешаться будут!
- Ты нормальный вообще?
- Я тебя о расследовании спрашиваю!
Под таким нажимом прибитый к «позорному столбу» бывший пассажир самолёта притих и стал разглядывать разных людей, которые почти в натуральную величину высвечивались на среднем дисплее. Чуть раньше, чтобы происходящего не было видно через окно, Катя предусмотрительно закрыла жалюзи. В комнате воцарился полумрак, фотографий оказалось множество, но среди них я узнал лишь Петра и господина Немого. С последним никогда не встречался, зато знал по изображениям к постам в фейсбуке.
- Не густо, не густо, - посетовал Сергей,
- По сводкам проходит уже несколько машин, которые сгорели аналогично.
- Только три из них, в том числе сгоревшая в вашем сервисе, принадлежат фирме «Экодот».
- Выходит, у нас тупик!..
- Но тогда может можно вернуться домой… на работу? – нерешительно спроси я.
- Нет, нет, сейчас это неразумно и даже опасно, - отрезал пути к отступлению Сергей:
- Надо хотя бы что-то установить, а пока нет ни одной зацепки.
Тогда мне захотелось уточнить:
- Все сгорели на автопилоте?
Мой вопрос оживил разговор, и Сергей с надеждой ответил:
- Да, ты о чём-то догадываешься?
Пришлось отрицать, мотая головой:
- Нет, нет, просто обратил внимание на наречие «аналогично»…
Мы с минуту молчали, после чего последовало предложение:
- Вот что, надо кое-куда съездить, заодно и проветришься...
Тут же, не дожидаясь моего мнения, хозяин порылся в шкафу, извлёк из закромов тёмные очки, серую длиннорукавку с пришитым колпаком, и уже через пятнадцать минут меня как пугало, вывели во двор, где стоял неприметный, далеко не новый фольксваген.
- От погони на таком не уйдёшь, - заметил я, когда мы неспешно покатились по закоулкам.
- Страшно, что ли? - съязвил Сергей:
- Держись за Катьку, прикроет, если что…
Держаться, правда, ни за кого не пришлось. Дорога оказалась короткой, но следующее предложение мне совсем не понравилось, поскольку проветриться надо было, гуляя по Донскому кладбищу…
Каждое царство мёртвых отбрасывает свою «тень» на тех, кто ещё на этом свете. Новодевичье пугает, Ваганьковское вдохновляет, а Донское обезличивает. Ну, так мне казалось. Все эти места как-то впитывают ауру постояльцев, возможно, помнят то, как люди жили и главное, как умирали. Смерть же — это всегда казнь, а больничная палата - камера смертника. Получалось, что истоков плохого вокруг кладбищ всегда достаточно, и чрезвычайно много хорошего должно случиться в жизни, чтобы перевесить это зло. Здесь же положительного баланса явно не было, и я стал категорически отказываться:
- Вам надо, вы и идите, мне и в машине неплохо, или прогуляюсь, но по улице, пока вы там правду ищите…
Между тем Сергей заметил, что нужно идти не им, а именно мне, и потянул меня за длинный закатанный рукав. Серая манжета раскрутилась, и мне пришлось следовать, как собаке за хозяином, на поводке. Сносно лишь то, что место, куда меня насильно тащили, находилось не слишком далеко от входа. Я и раньше тут был, только проходил мимо, лишь краем глаза замечая, что-то официальное и связанное с гибелью самолёта. Теперь же обелиск из чёрного камня разглядел в деталях. На его глянцевой поверхности были выгравированы портреты нескольких человек в лётной форме. Рядом находилось изображение лайнера, если не ошибаюсь, реактивного Ту-104. И, и среди членов экипажа была Катя! Я посмотрел на ту, что стояла рядом, вновь на обелиск, да, одно лицо, один человек… Всё это меня совсем сбило с толку, я уже ничего не спрашивал, и полковник сам рассказал историю несколькими отдельно отрубленными предложениями:
- До Парижа девочка не долетела…
- Ушли на запасной, дотянули.
- Только аварийный выход не открылся…
(продолжение следует)