Сначала рекомендую прочитать предшествующую историю по этой ссылке: http://proza.ru/2024/02/20/1550
В кромешной тьме, в три часа утра, на прикроватной тумбочке резко заиграл «Раммштайн», подсветка смартфона ударила спящего по векам. Рыжий кот с капризным помявкиванием забодал руку Лехи чтобы она автоматически не отключила будильник, оставив хозяина в объятиях сна на подушке. Пора собираться и успеть на служебный автобус.
Наполнив кипятком термос, выдав рыжему и дымчатому котам по утренней порции влажного корма, водитель трамвая собрал свой рюкзак, и побрел в темную стужу к пустынному Перекрестку трамвайных миров, откуда его всегда забирает служебная развозка. ПАЗик припоздал на четыре минуты. Из сонных водителей и кондукторов, сидевших в темном салоне, на «доброе утро» откликнулся только один человек, да и тот просто невнятно буркнул что-то сквозь досматриваемый из дома сон.
Мигание дальним светом пробудило от дремоты дежурного у въезда, желтые решетчатые створки ворот раскрыли свои объятия, впуская автобус в трамвайный парк. На часах четыре с копейками часа утра. Во всем городе темно и пронизывающе сыро. В безветренном воздухе трамвайного парка висит шлейф табачного дыма, вышедший за кем-то из беседки-курилки. Выключенные на ночь неподвижные трамваи на веере перед депо, как спящие драконы, дремлют мертвым сном под баюкающим холодным светом фонаря. Тополя у кирпичного забора облетели за эту ночь – по рельсам сегодня разгуляется страшный зверь Юз.
Отдел эксплуатации гудит, как улей. На входе вывешен традиционный красочный осенний плакат «Осторожно! Листопад!», весело смотрящий желтыми кленовыми листьями, как школьная стенгазета. Кофейный автомат на лестничной площадке работает в режиме конвейера, чередуя звон монет с жужжанием своих внутренних механизмов. На предрейсовый медосмотр очередь, как в поликлинике, плавно перетекающая в очередь на отметку у диспетчера о явке. Спертый воздух помещений густо пропитан кофейными парами, запахами каши быстрого приготовления и колбасы с майонезом - некоторые завтракают не дома, а здесь.
Водители трамваев шутливо подкалывают друг друга, кто из них больше походит на потрепанную заспанную сову. У диспетчера в одной руке синяя ручка и штамп, в другой – названивающий ежеминутно служебный телефон. С резким тяжелым стальным звоном рухнул на плиточный пол трамвайный ломик – кому-то не хватает рук нести выданную экипировку к депо. «Доброе утро!» - бодрым хором среагировали на этот, самый пробуждающий все на свете, звук коллеги.
Отпив эспрессо из картонного стаканчика и выдохнув перед собой пар, Леха пошел к депо, наблюдая, как включаются фары и свет в салонах спящих на веере драконов, слушал, как рычат мотор-компрессоры, нагнетая воздух в пневмосистему. Технические звуки, голоса и свет, суета людей, эхом отзывающаяся под высоким потолком депо, пробуждают к жизни толком не выспавшийся трамвайный парк. Утро закипает здесь еще до рассвета.
Водители бегают вокруг своих вагонов, осматривая, поправляя, меняя софитные стекла и маршрутные указатели над кабинами. Всем нужно засыпать песок в песочницы, на ведра в депо хаотичная очередь. Со всех сторон слышны резкие выкрики: кто-то здоровается, кто-то спешит стартовать на пять минут раньше расписания, кто-то материт слесарей или коллег. В беседке-курилке сарафанное радио ведет свой утренний марафон – перемывает кости сотрудникам и балки вагонам.
Рабочих рук на всех не хватает. То у одного, то у другого вагона находят неисправность, хотя заявок на них с вечера не было. С неисправностью выезжать нельзя. Механики и электрики с красными от ночного дежурства глазами и черными от пыли и смазок рукавицами, недовольно огрызаясь от усталости, суетятся из последних сил, помогая выпуску трамваев на линию. Суетятся водители, у кого в вагонах не хватает экипировки, и носятся по всему депо, как муравьи, добирая недостающие огнетушители, ломики, противооткатные упоры, сцепные приборы. Кому-то пришлось заменить вагон до выезда, и водитель теперь повторяет все действия инструкции по приёмке заново, чтобы убедиться, что замена исправна.
Первые наряды, открывающие движение по маршрутам, завывая ребордами, гуськом друг за другом стартовали с кривых веера к воротам трамвайного парка. Электроприводы с режущим уши рычанием открывали и закрывали высокие ворота у разных путей депо, внутри которого с гулом и громом, искря токоприемниками, продвигались к выезду трамваи, звонили звонки и технические сигнализации, ругались рабочие, глухо ударяли о пути электромагниты рельсовых тормозов.
Приняв свой вагон, заполнив все нужные документы, настроив «под себя» зеркала и водительское кресло, Леха выкатил свой пятнадцатиметровый трамвай за ворота депо на веер.
- Езжай! Я за тобой закрою! – крикнула ему подошедшая к воротам коллега. Он кивнул ей в ответ, давая знать, что услышал ее вежливость.
Трамвай, ведомый Лехой, аккуратно прошел кривую и крестовины, и выехал в открывшиеся ворота сквозь разбавленные фонарным светом серо-синие сумерки на последнюю проверку принятого вагона – нулевой рейс. Задача проста – разогнаться на прямом участке, где нет остановок для пассажиров, и поочередно проверить все тормоза.
Экстренный тормоз так резко «закопал» трамвай на месте, что за спиной водителя со звоном и грохотом упал ломик.
- И тебя с добрым утром, дорогой! – ответил ему Леха, и заключил, что его сегодняшний вагон годен для работы. Он радостно погнал в сторону площади Ленина, откуда по расписанию должен начать первый рейс, и встретил на Сампсониевском мосту великолепной красоты рассвет, похожий на растаявшее на поверхности овсяной каши сливочное масло, соединившееся с клубничным сиропом.
- Доброе утро, крейсер «Аврора»! Доброе утро, Санкт-Петербург! – наслаждался водитель трамвая началом своей утренней смены на линии.