Лифт остановился на нашем восьмом этаже. Двери нехотя разъехались, мы с Чарликом вошли и я нажал на кнопку №1.
На пятом лифт притормозил и в кабину вошла Ирина Семёновна. В подъезде она известна, как особа колючая, жёсткая в общении и, разумеется, не особенно общительная. На пятом этаже у неё в собственности две квартиры, которые она сдаёт молодым семьям.
– Здравствуйте, - сказал я.
– Здравствуйте, здравствуйте, – на удивление приветливо (в кои-то веки… наверное получила квартплату) поприветствовала нас Ирина Семёновна. – На прогулочку? По солнышку?
– Здравствуйте, – сказал Чарлик. – Мы в парк.
Постоянная, слегка надменная улыбка Ирины Сергеевны сначала застыла, потом сползла с лица, затем снова появилась, потом снова исчезла. Рот немного приоткрылся и она, часто моргая, в недоумении переводила взгляд с меня на Чарлика и обратно.
– А… А… как это? - наконец выдавила из себя Ирина Семёновна. – Он что, умеет говорить?..
– Ну, обычное дело, – я беспечно махнул рукой, – они все умеют, просто иногда не хотят с нами разговаривать. Да, Чарлик?
– Само собой, – подтвердил Чарлик и отвернулся.
– Ох… – вздохнула Ирина Семёновна, – слушайте, не морочьте мне голову! Скажите, как вы это делаете? Собаки разговаривать не умеют!
– Люди тоже поначалу говорить не умеют, – возразил я, – потом как-то осваиваются. Чарлик ведь тоже не сразу заговорил.
Ирина Семёновна, всё же полагая, что с ней проделывают какой-то фокус или попросту дурачат, вынула из кармана куртки смартфон.
– А пусть он скажет что-нибудь на камеру. Мне же ведь никто не поверит!
Между тем лифт дополз до первого этажа. Мы выпустили Ирину Семёновну, затем вышли сами.
– Вы знаете, Чарлик не любит сниматься, и тем более, говорить на камеру.
Чарлик многозначительно посмотрел на Ирину Семёновну, но ничего не сказал.
Мы вышли из подъезда. Ирина Семёновна смерила нас взглядом, в котором сочетались недоумение, презрение, обида и злость. Очевидно, что она сейчас чувствовала себя, мягко говоря, не в своей тарелке.
Я попросил Чарлика подождать меня около подъезда и отвёл Ирину Семёновну в сторонку.
– Прошу нас простить, – вполголоса заговорил я. – Конечно, мы просто шутим. На самом деле Чарлик говорит не сам. Он просто думает, а речевой адаптер преобразует мысли в речь, как вы поняли, на русском языке. Видели у него на ошейнике маленький брелок? Это адаптер...
– Но ведь так же не бывает! Собаки говорить НЕ УМЕЮТ!
– Понятно, что не умеют. Но ведь мыслить-то умеют. Вот адаптер мысли улавливает и преобразует в речь. Это новейшая разработка одного закрытого научного объединения. Пока что проходит полевые испытания, но возможности искусственного интеллекта безграничны, как вам, наверное уже известно…
– И что, у вашей собаки искусственный интеллект?
– Нет, у Чарлика интеллект естественный. А искусственный пре-об-ра-зует, понимаете?
– Нет, не понимаю. Нечего тут из меня дуру делать! Будьте здоровы.
Ирина Семёновна круто развернулась на каблуках и решительно зашагала в сторону метро.
Я взял Чарлика на поводок и мы пошли в парк.