Дочь опаздывала. Позвонила по телефону, и они договорились, что он подождёт её в парке.
Поздние осенние дни. Холодно. Солнце не греет. Небо без единого облачна. Деревья, потерявшие листву. Золотой ковёр под ногами.
Виктор Павлович не торопясь прошелся по главной аллее, свернул на боковую дорожку и вернулся обратно.
Устал. Отвык за время болезни от пеших прогулок.
Не далеко от входа на скамейке сидела старушка.
Виктор Павлович остановился.
Старушка, как старушка.
Хорошая старушка.
На газоне за кустами на опавших листьях самозабвенно кружилась девочка.
Виктор Павлович сел.
Хорошо.
Красиво.
Он стал смотреть на девочку.
Танцует.
Девочка кружилась, делала мелкие пробежки, замирала.
Что-то далёкое и узнаваемое было в том, как танцевала этой девочке. Её движения, взмах руками, поднятая голова, опущенные вниз ресницы.
Виктор Павлович вспомнил маленький провинциальный городок.
Была такая же поздняя осень и девочка в белом платьице на сцене городской площади.
Виктор Павлович поправил воротник рубашки.
Девочка танцевала.
Он сидел и неотрывно смотрел на неё.
Тогда по государственным праздникам на площади сбивали трибуну. Их школьников по классам ставили перед ней. От каких-то организаций подходили с флагами люди. Руководство города рапортовало пришедшим об успехах. Торжественная часть. Потом все расходились гулять по площади. Играла музыка. Одинокие упущенные воздушные шарики улетели вверх. В углу на площади на временно сколоченной сцене выступала самодеятельность.
За спиной послышались шаги. Виктор Павлович обернулся.
По аллее шла дочь.
- Нюта- поднял руку Виктор Павлович.
Старушка на скамейке вздрогнула и повернула к Виктору Павловичу лицо.
–Ты меня давно ждёшь? – подошла дочь.
- Нет-нет. Я только прошелся немного по дорожкам и устал. Отвык за время болезни от пеших прогулок.
- Ты себя хорошо чувствуешь? – дочь наклонилась и поправив воротник его пальто обняла.
- Хорошо. Дома всё в порядке?
- Мама к твоему приезду что-то невообразимое готовит на кухне.
Виктор Павлович улыбнулся и похлопал ладонью по скамейке приглашая дочь сесть.
- Посидим немного, отдохнём. Мне отдышаться нужно.
Дочь села.
- Смотри – показал рукой Виктор Павлович - Там на листьях девочка танцует.
Девочка кружилась, делала красивые движения руками, замирала на месте.
- Прелестница – согласилась дочь.
- Да, прелестница. Ты знаешь, глядя на неё я вспомнил, как в детстве, когда мы жили в Осташово…
Старушка вновь удивлённо повернула голову в их сторону.
- У нас по праздникам устраивались городские гуляния. Помню осень была такая же. Сцена на площади. Выступали школьники.
Виктор Павлович улыбался.
- Увидел вот эту девочку и вспомнил. Мальчишка помню выступал с аккордеоном. Такого небольшой роста мальчишка был, волосы впереди у него торчком стояли. Аккордеон громадный, красивый такой, белый. «На сопках Манчжурии» играл или «Прощание славянки».
«Борька Самсонов»
Виктор Павлович замер – неожиданно имя этого мальчика всплыло в памяти.
- Борька Самсонов. Вспомнил, как звали этого мальчишку. Удивительно. Через столько лет вспомнил.
Виктор Павлович смотрел на танцующую девочку.
- Ещё девочки маленькие на сцену выходили. «Танец маленьких утят» танцевали. У них такие коротенькие жёлтенькие шароварчики были, курточки, на головах длинные козырьки, как клювы у утят. Сцепившись руками сбоку выходили, как в танце маленьких лебедей из «Лебединое озеро». Не помню, но даже, наверное, под ту же музыку. Потом они расцеплялись и танцевали каждая отдельно. Кружились одинаково. Кто-то из них обязательно ошибался и путал движения.
- Ты так это хорошо всё помнишь? – удивилась дочь.
- Всё хорошо помню. А ещё танцевала одна девочка в белом платьице на той сцене.
Виктор Павлович кивнул головой на танцующую прелестницу.
- Девочка?
- Девочка - девочка. И звали ту девочку Нюта.
- Нюта?
- Нюта. Она как тогда вышла на сцену, так для меня впервые всё кроме неё пропало на свете.
- Влюбился?
- Ну, не знаю. В шестом классе я был. Сколько мне тогда лет было?
- Шесть и семь – тринадцать.
- Тринадцать лет.
- Влюбился.
- Она так танцевала, как эта. Кружилась. Ни на кого не смотрела. Видно было, что ей очень нравилось танцевать. Для себя танцевала. Глаза вниз. Стеснялась, наверное.
«Стеснялась»
- Беленькое платьице. Неземная, воздушная такая.
- Папа…
- Папа я, папа. Мне было тринадцать лет. И, да – я в неё сразу влюбился. Провинция. Город маленький. Родители скандалят. Денег в семье ни на что нет. Знал, что всякие там сказки и фантазии - это неправда и в жизни ничего такого не бывает, а тут беленькая сказочная девочка на сцене.
- Ты меня в честь той девочки назвал? – Нюта заглянула в глаза отцу.
- В честь той девочки. Но это тайна. Маме ничего не говори – Виктор Павлович погрозил пальцем.
- Ну, конечно не скажу. Зачем ей под старость лет такие ревности.
Они рассмеялись.
- Я всю жизнь помнил эту сказочную девочку.
- Ты с ней незнаком был?
- Незнаком. Она была не из нашей школы. Она с отцом своим потом ушла с концерта. Я следом пошел. На расстоянии, боялся, что они меня заметят. Он её Нютой называл. Такое необычное имя.
- Нюта. Анюта. Анечка.
- Я тогда это не понял. Фамилию потом её узнал. Птичья такая фамилия была, смешная.
«Пташечкина»
- Мелкие такие птичку в стайке – Виктор Павлович руками собрал воображаемых птичек в стайку перед собой -Такая фамилия у неё была.
Дочь смотрела на отца и улыбалась.
- Я потом подкараулил её у её школы. Она с девочками вышла. До дома за ней шел.
- Так что ты с ней не познакомился тогда?
- Не познакомился. А как? Я не знал, как. Подойти и что сказать? А дальше что говорить?
- Бедный папа – качнула головой Нюта.
- Узнал, что отец у неё врачом работал в нашей поликлинике.
Старушка кивнула головой.
- Я потом через мальчишек у её дома выведал номер их квартиры. В подъезд зашел. Они на втором этаже жили.
«На третьем»
- Стоял, смотрел на её дверь, на ручку двери. Она в эту дверь входила, за эту ручку бралась.
Виктор Павлович раскачивал головой вспоминая свою робкую первую влюблённость.
Вспомнил, как испугался, что вдруг девочка выйдет, а он тут стоит. Поднялся на пол-этажа лестничного пролёта к окну и оттуда стал подглядывать за дверью. Но никто не вышел и не вошёл в ту дверь. Так и ушел ни с чем.
Дочь смеясь взяла под руку отца и прижалась к нему положив голову на его плечо.
- Мой милый папа.
- Маме ни слово.
- Ну – это конечно.
- Я потом зимой её на городском катке увидел. Она на коньках каталась. У нас стадион заливали водой. Целое футбольное поле. Ставили посреди большого Деда Мороза. Цветные лампочки развешивали. Музыка играла. По кругу катались. И вдруг она. Ехала по кругу как все. Я за ней поехал, потом рядом. То с одной стороны, то с другой. Она меня не замечала. Тогда я взял и встал на её пути.
- Смелый мальчик.
- Смелый. Стою. Думаю, натолкнётся на меня, глаза подымит, увидит меня, и мы глаза в глаза посмотрим друг на друга.
- Не подняла?
- Просто меня объехала. К ней на каток отец потом пришел. Позвал её: «Мышонок, домой пора».
Старушка на скамейке закрыла ладонью лицо.
- Мышонок. Так ласково назвал. Домашнее прозвище. Для меня это было все так незнакомо. Имя такое. Отец с ней возится. У нас ничего такого в семье не было.
Виктор Павлович замолчал.
- Вот такая история – качнул он головой - Сестре нужно было поступать в институт, и мы летом переехали из Осташова сюда жить. Я потом в старших классах и в институте встречался с девочками, но они все были уже реальными, предметными - та осталась в памяти такой воздушной и неземной.
Дочь гладила отца по руке.
- А ты что в тринадцать лет не в кого не была влюблена? – повернулся отец к дочери.
- Почему не была влюблена? Я во втором классе очень даже была влюблена в Володьку Грачева из нашего класса.
- Это какой такой Володька Грачев?
- Ну тот самый с которым ты в одной команде ещё в волейбол за город на соревнованиях играл.
- Это чёрный такой и у него кривой зуб сбоку что ли?
- Да.
- Нашла в кого влюбится – не понял отец.
- Так я его довольно быстро разлюбила. Уже в третьем классе разлюбила.
Они рассмеялись.
- Пора домой – дочь встала со скамьи.
Они дошли до главной аллеи и остановились. Дочь развернула отца к себе и стала заправлять ему шарф аккуратно под воротник. Отец не сопротивлялся – он только вытянул шею и повернул голову
У скамейки стояла старушка и влажными глазами смотрела на Виктора Павловича.
Они встретились глазами.
Старушка, как старушка.
Хорошая старушка.
Виктор Павлович перевел взгляд на подошедшую к ней внучку.
Какая удивительная девочка.
Глаза нельзя было отвести от неё.
И так похожа на ту из его далёкого детства.