Петров учился в новом институте без прилежания. Как бог на душу положит.
Химия, которая была главным предметом, разбивалась на множество самостоятельных дисциплин. Они вырастали из нее в неожиданном количестве. Здесь были и неорганическая химия и органическая химия и физхимия.
И Петров так и не почувствовал вкуса к этому множеству.
На лекции он иногда ходил, но по большей части брал записи лекции у девчонок, благо те охотно делились.
Такая учеба вполсилы была ему в новинку и пришлась по вкусу.
Не то чтобы Петров был лентяй по натуре нет, но в глубине души он догадывался, что не так важны химические премудрости. А на самом деле важно другое. То, что Бунин, по другому правда поводу, называл лёгким дыханием. Лёгкое дыхание- именно его он ощущал в Воронежской жизни .
Можно сказать, Петров валял дурака. Только перед зачётами и экзаменами брался за дело.
Ночи проводил он в общежитской комнате для занятий.
Внизу рядом, с вахтой, с двумя тремя такими же отчаянными ребятами сидел за тетрадками до утра. До самого открытия буфета. И, смешавшись с теми кто шел в институт, заказывал сардельки с кабачковой икрой . И чай с куском сыра.
А дальше дороги разделялись, народ шагал в институт, а Петров с чистой совестью отправлялся спать.
. Перехитрив таким образом учебную систему, он и далее продолжал жить не утруждаясь.
Он чувствовал что институт , как и школа, есть только подготовка к жизни, а не сама жизнь. А ему именно жить уже хотелось. И потому он делал некоторые вещи, совершал некоторые поступки которые не делали и не совершали его сверстники
Он хотел жить свободней. Для этого нужны были деньги. А их не было. Значит что? Значит надо заработать. И он разгружал вагоны с мешками сахара или со щебенкой, перебирал рыбу на рыбном комбинате а главное ездил в стройотряд, где зарабатывал больше чем была его стипендия за год
На что же спрашивается нужны были он ему. Какую такую свободу могли они ему дать.
Очень просто. Он мог пригласить девушку не только в кино но и в театр или в ресторан.
Он мог купить себе неплохой проигрыватель "Аккорд" а к нему какие только хотел пластинки. И не только с "Песнярами" и "Самоцветами" или с мелодиями зарубежной эстрад( были и такие диски), но и Моцарта, Брамса и Шопена.
В классике он был полным невеждой, но его к ней тянуло.
Однажды на дне рождения у девушки с первого курса, он, заметив у нее в углу проигрыватель, вместо танцев просидел в углу слушая бетховенские сонаты.
Это было конечно нехорошо. И неприлично. До наивного Петрова однако дошло не сразу. Но дошло. И он таких штучек больше себе не позволял.
Подвернувшаяся уроки оказались кстати.
Он знал, что старшекурсники подрабатывают, давая уроки, но на себя не примерял. А тут вот- само подвернулось.
Ничего- думал Петров- не боги горшки обжигают. Справлюсь. И он, накупив школьных учебников по алгебре и геометрии сразу, в один день все вспомнил.
Что и само по себе доставило ему удовольствие и было нужным для дела.
-Петрович, иди к нам- раздался крик от пивной стекляшки. Мужская компания за столиком махала рукой. Петров подошел.
-Смотри какой красавец! А как одет! Как денди лондонский, право.
Ребята одобрительно загалдели.
-Пива ему!- закричали весело.
-На свидание собрался?
--Ну куда еще- поддержал другой.
-Молодец- воскликнул третий.- Подкрепись.
-Да. Да. Подкрепись в столь ранний час!
-Да вы что, мужики- растерялся Петров- какое пиво в такую рань.
-А какое свидание в такой час?
-Вот-вот. До вечера дотерпеть не может. Пусть пьет.
-Да. Пусть пьет- загоготали они дружно.
Петров был одет в свой лучший прикид. Светло серые брюки в клетку, таракотовый свитер классный и ботиночки тупоносые черные с красными опалинами.
-Какое свидание? Какое пиво? Вы с ума сошли.
-Пей.
- Да пусть пьет.
-Ему же лучше будет.
- Пиво еще никому не помешало.
- Правильно.
- Законно.
-Нечего от коллектива отбиваться Нехорошо.
Слышалось и слева и справа.
Петров отпил от кружки, довольно улыбнулся и воскликнул
- Друзья прекрасен ваш союз. Но я сегодня не с вами. Я сегодня другой человек.
-Какой такой другой?
- Почему?
- Что ты городишь?
- Что он городит?
- Пусть пьет!
- Видите портфель- Петров всем продемонстрировал желтый мягкой кожи портфель.
- Хороший.
- При чем здесь портфель?
- Не дури нам голову!
- Мужики, кто с портфелем на свидание ходит? Ну? Это вам гулякам праздным влюбляться да женихаться. А я- другой человек. Почти что и не Петров вовсе.
- А кто же ты?
- А кто он?
-Какой портфель?
Петров широко улыбнулся, приобнял ближнего и заявил
- Я теперь учитель. Можно сказать преподаватель. Взрослый умудренный человек и не чета вам, студентам.
- Какой такой преподаватель? О чем он болтает?
-Можете меня поздравить. У меня появилась ученица. Буду её математике учить.
Давно пора заняться делом. Мне надоело что меня двенадцать лет беспрерывно учат.
Пришла пора и мне поучить.
-Тебе и деньги будут платить?
-Петров улыбнулся. А как же! По трояку в час.
-Трояк это деньги
- Если пойдет, то с меня пиво.
--Ура!
-Молодец Петров!
-Отличный товарищ!
Октябрьский день выдался на славу. Солнце светило по летнему. Пролетарский проспект радовал глаз и казалось название его произошло от слова "пролетать".
Вот так и Петров не шел, а летел, можно сказать пролетал это наполненное светом октябрьское пространство. А тут еще и светлая одежка, которая явно придавала подъему и воодушевления.
Удивительным образом и Люсин наряд, когда она открыла новоиспеченному учителю дверь и смотрела на него глазами, радость в которых не могли скрыть даже большие очки, способствовала полёту. Она была одета в клетчатую юбку из материи, которая назывется шотландка и в воздушную белую блузку.
Петров посмотрел на себя, на ученицу и улыбнулся.
Природа так устроила что своих чад в юности наделяет красотой и одухотворяет. И человек даже незначительный и неглубокий делается на время удивительно хорош собой. Но по прошествии молодости быстро дурнеет ибо природе в ее утилитарной цели красота теперь не нужна.
И остается только та красота, которая собственно человеческая.
Как говорят французы, человек сам отвечает за свое лицо.
Люся подросток была угловата невзрачна неприметна, но пробуждающаяся юность, ее расцветила. На время или на всю жизнь, мы не знаем.
-Пойдемте на кухню,- важно проговорила она- я вас накормлю. А потом мы будем заниматься.
-Вы что, думаете студенты всегда голодные?- удивился Петров.
-Пойдемте. Папа велел вас накормить.
Вот как- задумался Петров- Чаю попью. Охотно.
Стол на кухне был накрыт, как будто на праздник.
На столе стояла открытая банка шпрот, запеченое мясо в кастрюльке, салат оливье, тарелочка с нарезанным лимоном, ваза хороших конфет.
Петров развел руками.
-Ваш папа здорово постарался.
-Папа?- Люся удивилась.
-А кто же?
Люся молчала
-Неужели Вы.
Девущка посмотрела серьезно и сказала
-Если можно, говорите мне "ты". А я к вам буду обращаться на "вы"
-Ну как?- спрашивали приятели на следующий день, уютно расположившись на столе у пивнушки прямо. День стоял чудесный.
-Как?- задумался Петров- сейчас отдышусь, выпью кружку пива и все расскажу.
-Так мы не понимаем, ты рад или не рад?
-Можно сказать, что и рад.
-Вот это другое дело!
-Он рад! А уж как мы рады,- заявил третий приканчивая вторую кружку замечательного пива.
-Моя ученица на первый взгляд тихоня.- начал Петров переведя дух. Он вытер пот со лба и продолжал- А на самом деле- твердая рука в мягкой рукавице. Или железная, рука в бархатной рукавице. Это такое выражение есть. Здесь подходит. Я, конечно, свалял дурака
Уравнение третьей степени стал с ней решать. Думаю, дай я ей покажу где раки зимуют, знай дескать наших.
А она мне так спокойно мягко и говорит.
- Давайте мы с вами начнем с начала. А не с конца.
-Что тут ответишь. Раз не прав, то не прав.
И стал ей уже попросту рассказывать. И она повеселела. Да и я тоже.
Так дело у нас и пошло. А потом она и предлагает :
- Мне бы хотелось полчаса заниматься а полчаса разговаривать.
-Как так?- спрашиваю я.
-А вот так- отвечает она. И ничего не поясняет.
А я вижу, спорить с ней бесполезно. Думаю, ладно. Мне и полчаса за глаза хватит. Пусть свой характер показывает.
Так у нас дело и пошло.
Полчаса уравнения да функции, а полчаса Моцарт да Булгаков. А я как раз только что "Мастера и Маргариту" прочитал.
Ну и пошли у нас споры- разговоры и очень живо.
А через месяц вызывает меня к себе папаша ее. Для серьезного разговора.
Понятно, думаю о чем ты хочешь со мной поговорить. Ума большого не надо.
И мысленно прощаюсь и с самостоятельной девицей и с наметившейся работой.
Ну пусть. Думаю я.
А разговор то повернулся иначе.
Вышли мы на балкон покурить. Вечерело. Внизу мужики в домино резались. А он улыбается. Какой говорит воздух замечательной. А я думаю, при чем здесь воздух
А он смотрит на мужиков, как будто с завистью.
-Вот так с утра до вечера. С утра до вечера.
И в комнату идет.
Я ему напоминаю
- Вы же хотели со мной поговорить.
-Ах, да- спохватился Иван Иваныч- Конечно! Я хотел вас поблагодарить. И сказать, что я в вас не ошибся.
Вы хорошо справляетесь. По моему вам надо было в Педагогический поступать- и улыбнулся почти детской улыбкой. Какая то грусть неведомая звучала в его голосе.
Мужики слушали разинув рты.
- Вот это номер?
-Ай да Петров!
-Никакой он не Петров. Его фамилия Песталоцци.
- Почему Песталоцци?
-А я объясню.
И Олег принялся подробно рассказывать дружной компании кто такой этот самый загадочный Песталоцци.
* Песталоцци- знаменитый швейцарский педагог.